Отпечатки прошлого

       Бонни открыла глаза и уставилась в потолок. Она лежала в кровати Ника. Правда, его самого там уже не было. Как не было и Гавриила, Захарии, цветов и бабочек, осталось только инвалидное кресло. Пустое. Холодное. Вся комната, да и сам особняк, выглядели словно сотню лет пустовали. Она встала и замерла перед тем самым треснувшим зеркалом. Ей стало очень грустно, ведь не так давно в нём отражался голубоглазый блондин. Каждый день, много дней подряд. Брюнетка провела ладонью по столу, где она каждый день готовила овсянку. Пусть работа была не из самых приятных, но она скучала, ей местами хотелось всё вернуть, но всё равно её переполняла радость. Если Ник больше не мучается, если он наконец-то может счастливо жить, пусть и без неё, то она рада за него. И желает ему только самого лучшего. Он это заслужил. Половицы под ней сдавленно скрипнули. Бонни неспешно покидала особняк, что делать дальше она не знала, но для начала ей просто хотелось отдохнуть: завалиться на свою кровать и проплакать целый день, поедая шоколадное мороженое. Три часа в пути прошли незаметно. Брюнетка позвонила маме и максимально бодрым голосом сообщила, что вчера ночью приезжал врач, который провёл операцию, и Нику стало лучше. В сиделке они больше не нуждались. Семья, конечно, выразила и радость и соболезнования, но никакие слова в мире не могли поправить всего произошедшего ночью. Ей не хватало, находившегося всё последнее время рядом, мужчины. Терпкий запах цитрусов, что так въелся ей в душу, больше не витал в воздухе. Она возвращалась домой, чувствуя, что всё кончено. Всё. Интересная история подошла к концу. Подъезд привычно пиликнул, пропуская её домой. Ступеньки казались слишком крутым подъемом. Так что Бонни захотелось просто лечь на пол и навсегда остаться на сыром холодном бетоне, однако она всё равно забралась на пятый этаж, тыкая ключом в дверь, хлопнув дверью, скинула на пол рюкзак и сняла туфли. И вдруг голоса на кухне заставили её прислушаться. Какая-то слишком счастливая мама всё щебетала и смеялась, а папа травил весёлые истории детства Бонни. — И тогда я ей подарил плюшевого зайца. Розового такого, криво сшитого. Она с ним до пятнадцати лет не расставалась. Теперь, правда, только спит с ним. Голос доносился весёлый, но не хмельной. Что за праздник? Что за гости? — О, Бонни, милая! — мама её наконец заметила. — Возьми в гостиной кувшин и неси его скорее! Девушка поджала губы. Ничего не меняется. Она на автомате раскрыла верхний шкафчик, доставая графин. Тяжёлый. Брюнетка свободной рукой попробовала стянуть хвост, но поняла, что её розовая резинка-бантик тоже покинула её. Она ссутулила плечи, наконец вошла в комнату. Словно в замедленной съемке графин выпал из её рук. Он переворачивался в воздухе, грозясь разбиться о плитку, как вдруг его подхватил одной рукой блондин, звонко поставив на стол. Бонни проследила за его рукой, замечая на запястье ту самую её резинку. Она так и стояла с разинутым ртом, пока мама осторожно не пнула её в бок. — Чего ты встала? — Я просто не ожидала его здесь увидеть… — Думаю, нам нужно выйти, — блондин приобнял Бонни за талию, утаскивая её в другую комнату. — Скучала? Девушка всё ещё пребывала в неком ступоре. Она касалась его руками, пытаясь понять, не мерещится ли ей. Он был настоящий. Не такой, как в том саду. А живой, светящийся изнутри, но всё равно коротко стриженный. — Похоже, пришло время познакомиться, — брюнетка серьёзно посмотрела на мужчину перед собой. — Отвечай теперь, как тебя зовут? — Я… Люцифер. — Дьявол? Тот неловко улыбнулся, собирая волосы Бонни в хвост и завязывая их той самой резинкой. — Нет. Я был Дьяволом. Но благодаря тебе я снова архангел Несущий свет.