Море внутри души

Скучный вечер вторника отзывался в костях белокурого ноющей болью в затекшей до невозможности спине. Учёный сидел на белом подоконнике и смотрел из окна своей старой четырехэтажки на запоздалых прохожих, спешивших домой. Снаружи была густая матовая тьма, заливающая переулки бедного спального района, где обитал диктор. Она боролась со светом, вытекающим из окон и стремилась к власти над всем городком. Серая палитра удушающей, но сладко-манящей тоски душила и перекрывала все чувства обоняния и осязания. Казалось, что из яркого мира разом высосали все краски, обнажили его девственную черноту и мрак первозданного бытия. Этот вид притягивал к себе как магнит, хотел подчинить навечно и оставить в своих магических когтях на долгое время. Томасу нравилась тьма. Нравилась вся это магия: Поющее сердечко, яростное желание раствориться и шагнуть в темноту, покалывания во всем теле. Дыхание касалось стекла и мечтало о свободном полете в ночи. Удивительно, но в этот же час за волшебством тьмы наблюдал и верный помощник Томаса — Док. Мало кто знал его настоящее имя, а если и знал, то все равно обращался по-старому. К этому брюнет уже давно привык и при знакомстве просил называть его по прозвищу. Д-о-к. Простой псевдоним, столь же простой как и характер его носителя, ведь Доктор по своей структуре был мягеньким учёным, которого гонка за славу и больное желание получить огромный гранд за изобретение не интересовала. Всё в нем было спокойное, мягкое, без острых закорючек характера. Он хорошо ладил со всеми, и так же хорошо подчинялся. Было уже поздно, но лаборант только закончил переписывать какую-то важную бумагу и сейчас смотрел в небольшое окно лаборатории, хотя по сути уже мог уйти домой. Брюнет часто задерживался на работе, приходил домой уже поздней ночью, и продолжал что-то писать и считать. Матово-синие мешки под лучистыми глазами прекрасно говорили о его образе жизни и хроническом недосыпе. Но он не жаловался. Как уже было сказано: по своей натуре Док был мягким, податливым человеком, не имеющим яркого характера, но умеющего подстраиваться под обстоятельства. Около Bobsoc'а никого не было, за исключением старого дворника, подметавшего пыльный городской асфальт в ночной тиши. Он не улыбался, не хмурится, а лишь совершал монотонные движения метлой и казался живым мертвецом с бледной кожей и таким же бледно-мёртвым лицом, освещаемым таким же бедным и жёлтым светом фонаря. Мёртвое лицо — это пожалуй самый распространённый синдром в наше время. Многие сотни, тысячи людей болеют им и даже не осознают этого, постепенно усугубляя эту болезнь и в итоге становясь пустышками без характера. Но как и все остальные, Док не замечал этой привычной для всех болезни (да и дворника в целом), поэтому сейчас лишь думал лишь о том, что впереди ещё несколько дней такой монотонной и скучной работы, а затем, наконец, выходные. От таких, казалось бы повседневных мыслей, Доктора прервал звук открывающейся тяжелой двери. — «Кого могло занести сюда в столь позднее для графика лаборатории время?» — подумал ученый, смотря на большие серебристые часы — 22:03. — «Обычно работники расходятся как-минимум на полчаса раньше.» — Здравствуйте, Док? — В комнату зашла невысокая девушка с ярко рыжими кудрявыми волосами, которые были уложены в тугой пучок. Помощница, недавно пришедшая, но уже получившая повышение и уважение всех работников. — Вас просят зайти к директору. Брюнет отвернулся от оконной рамы и, поправив очки, сразу ответил: — Здравствуйте. Конечно, я сейчас буду. Но можно узнать по какому поводу? — У меня лишь было поручение позвать вас, больше ничего. Извините конечно, но сейчас мне надо бежать, до свидания. — Девушка вальяжно кивнула и скрылась в полутемных коридорах, не забывая покачивать бёдрами и цокать своими каблуками, неуместно выглядевшими на фоне белоснежного халата. А ведь именно к этой красотке пытался заполучить любовь почти весь персонал Bobsoc'а, за исключением нескольких человек, включая Томаса и Дока, ведь в отличие от остальных они «слишком заботятся о работе». Знакомые парней даже говорили, что те вообще сильно напрягается в присутствии кого-либо из прекрасного пола и скорее всего отношений у них никогда не будет. — «Это к лучшему, ведь зато у меня не разбито сердце, как у Макса и остальных…» Брюнет открыл дверь и вышел в коридор лаборатории. Стены встретили одиночку голубовато-холодным свечением лампочек и дешёвой звукоизоляционной обивкой. Вопреки ожиданиям звук все равно разносился по пустынным помещениям, приобретая глуховатый оттенок: возможно установили плохо, а возможно и сам материал был липовым. Младший учёный быстрым шагом направился к самому сердцу огромного здания. Либо его сейчас будут ругать, либо… другого варианта не было. Директор Bobsoc'a вечно был недоволен и часто срывался на своих подопечных, грозя увольнением и прочими «прелестями». Док скривился. — «Бывают же такие мерзкие люди» Он его недолюбливал, можно сказать даже не ненавидел (хотя к нашему ученому это понятие сложно применить), но вынужден был считаться с его бесконечными законами и правилами, дабы не вылететь с работы. С такими рассуждения Младший учёный подходил все ближе и ближе к кабинету начальника. По мере его приближения покрытие на стенах становилось все более новым, а по дороге попадалось множество различных помещений и развилок. Лаборант натянул на себя деловую улыбку и остановился перед нужной дверью, постучавшись, в ответ получил хрипловатое: «Входите» Внутри комната не отличалась от множества подобных помещений, которых в Bobsoc'е насчитывалось около пятидесяти. Посередине стоял лабораторный стол, на котором лежала большая кипа всевозможных бумаг и папок, каждая их них отличалась внушительными размерами и множеством видов цветов. По бокам располагались два белоснежных шкафа. Директор же был высоким и крепким человеком с утонченными чертами лица и прожигающим до костей взглядом карих глаз. Оглядев нервно улыбающегося Доктора, тот указал на железный стул и плавно встал из-за стола, заложив руки за спину. — Где Томас? — Грубовато протянул тот и заинтересованно посмотрел на младшего учёного. — К-какой? — Не притворяйся глупым. Я про того, кто должен работать с тобой, но почему-то уже вторую неделю нагло отлынивает от работы и даже не думает появиться здесь. — Я даже не представляю, почему он отсутствует. — Док из последних сил старался выглядеть спокойным, хотя предательская паника уже подступала к горлу. — Ах, ты не знаешь? Ну тогда руки в ноги и дуй к этому лентяю домой. Сил моих больше нет. Вы — самая проблемная пара работников в этом месте. — Голос начальника перешёл в крик. — Чтобы до конца месяца Томас привёл своих тараканов в голове, иначе вы оба будете уволены! — Директор ударил заявлением об увольнении по столу и с грубым: «прочь» отошёл к одному из шкафчиков, а полуживой Док вылетел за дверь, желая поскорее убежать из этого места. Под сочувственные взгляды нескольких рабочих лаборант вылетел на улицу, несколько секунд просто вдыхая свежий ночной воздух. Темень постепенно успокаивала и обнадеживающе шуршала листьями, подбадривая. Брюнет постоял так с минуту и быстрым шагом направился по направлению к дому, выходя в заснувший город. Окошки невысоких зданий почти все были уже тёмными, а на улицах стояла пустынная, ночная тьма.

***

После десяти минут быстрой ходьбы на стеклянное покрытие очков упал свет от яркой вывески. Судя по неоновой надписи это был небольшой магазинчик, работающий 24 часа в сутки. — Отлично, — подумал Доктор и отворил дверь, решая что-нибудь купить для последующего визита к Томасу. На полках стояли всевозможные продукты: фрукты, сладости и молочная продукция — в общем то, что продаётся в современном среднестатистическом магазине, но особенно ярко красовались оранжевые апельсины, словно солнышки стоявшие в уголке. Брюнет подумал и решил, что это просто идеальная вещь для поднятия настроения Томми, а поэтому недолго думая купил несколько штук и возобновил свой маршрут.