Великолепный век

      Женщина открыла очередную шкатулку и, не найдя свою пропажу, кинула её на пол, мысленно крича от гнева и своей безысходности. Махидевран сходила с ума. Она не понимала, что творится с её мозгом. Она бегает от одной проблемы к другой. То её волнует отношения с сыном, то пропажа своей печати, которую она до сих пор не нашла. Её бдительность сильно сказалась на отношении к другим людям. Она боялась всех, думая, что каждый вскоре её предаст, а рабы и рабыни старались держаться подальше от неё. Никому не хотелось попасть ей под горячую руку, ведь у бывшей любви Султана появилось новое увлечение — избиение своих слуг до полусмерти. Бедные люди не могли никому сказать и слова. Да и если скажут, что изменится? Никто не поверит в виновность матери наследника, а пытки невольников станут только хуже.       Султанша молча села на кровать, пытаясь успокоиться. Сейчас женщина находится во дворце Султана, и одно неверное движение — она отправится в Старый Дворец или в Эдирне. Махидевран привыкла к ссылкам, наказаниям, так что такой поворот для неё не будет удивлением. Тяжело вздохнув, Султанша мысленно заставила себя успокоиться. Сейчас все мысли нужно бросить на то, чтобы найти человека, который её оклеветал. Иначе её отношения с сыном никогда не станут прежними, наоборот, они будут только ухудшаться, или же они полностью перестанут общаться… Да какая женщина этого допустит? Чтобы родной сын забыл, перестал общаться со своей матерью…       Махидевран тряхнула головой. Она снова угнетает себя этими мыслями, а этого делать никак нельзя. Женщина уже успела понять, что от своих переживаний с её рассудком происходит что-то не то, так что Султанша решила строго держать свои мысли в порядке, думать только о нужных вещах. Такой приговор для себя сделала Махидевран. Полностью избавиться от всех проблем, конечно, у неё не выйдет, но так хотя бы рассудок останется при ней.       — Фидан! — громко крикнула женщина, вставая со своего места и подходя к середине комнаты. Калфа сразу же появилась в покоях своей Госпожи и низко ей поклонилась.       — Госпожа, что-то случилось? — обеспокоенным голосом спросила служанка, не понимая, что могло случиться и из-за чего Махидевран вышла из себя.       — Подготовь баню… Я хочу расслабиться… Расслабиться настолько, чтобы забыть даже собственное имя, — женщина попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно и сразу же через несколько мгновений отвернулась от рабыни. — И подготовь ужин, я хочу поужинать с Саске, — женщина села на диван и начала внимательно смотреть на свою служанку. Что-то не давало ей спокойствия, но Махидевран подумала, что её подозрительность не доведёт до добра, поэтому и выкинула все эти мысли из головы.       — Как прикажите, Госпожа, — калфа низко поклонилась и направилась к дверям, но когда она уже переходила порог, Махидевран её остановила:       — Карин продолжает принимать снадобья бесплодия? — беря в руки стакан с водой, спросила Султанша, даже не смотря на лицо своей рабыни.       — Снадобья бесплодия значит, — тихо проговорила рабыня, а после начала ходить из стороны в сторону. — Только зачем ей меня поить этим? От этого я явно не умру, — спросила венецианка, взглянув на Фидан.        — С виду ты умнее, — проговорила женщина. — Как зачем? Может ты раньше и была Госпожой, и тебе никто не мог и слова сказать, но сейчас ты находишься в Османской империи, и твой статус… Да нет у тебя никакого статуса. Ты не лучше скота будешь, если не можешь родить Шехзаде Саске сына или же дочь, а Госпожа хочет именно этого! Надеюсь, ты всё ещё можешь иметь детей!       — Фидан калфа, почему тебя это так сильно волнует? — подходя ближе к женщине, спросила невольница. — Насколько я помню, ты первая из всех кричала, что не перейдёшь на мою сторону, а сейчас помогаешь мне… Так сказать, поскорее завести ребёнка, — в ответ на такие слова служанка засмеялась в голос.       — Во-первых, ты, даже если захочешь, не можешь на данный момент времени забеременеть. Это запрещено. Понимаешь? За-пре-ще-но. Твоего ребёнка убьют, как только узнают о беременности, — успокоившись, она посмотрела прямо в глаза невольнице, — а во-вторых… Да, я ни за что не предам свою Госпожу. Слишком многое она пережила, слишком много предательств прощала.       — А ты, похоже, сам ангел во плоти, раз переживаешь за человека, который заслужил все свои беды и несчастья, — обходя стороной калфу и садясь на диван, сказала венецианка. — Что ты знаешь о Махидевран Султан? То, что после после появления Хюррем Султан она стала женщиной, которая только и делает, что страдает от действий русской рабыни? Оу, к твоему сожалению, это знает каждый во дворце. Но ты что-нибудь знаешь о том, что было до того, как Султан влюбился в другую? Я могу поспорить, что она была такой же. И только один Бог знает сколько Шехзаде не родилось по её вине. Сколько девушек она убила, которые были беременными?       — Да, может быть Госпожа делала это. Я этого не могу отрицать. Только вот это было сделано не только из-за ревности. Если бы она этого не сделала, то сделал кто-нибудь другой, но только уже с Шехзаде Саске, — тихо произнесла служанка.       — Не стоит говорить глупости, — резко прервала её Карин. — Никто бы на такое не осмелился, не только потому, что он был невинным ребёнком, но и потому, что он наследник Османского трона       — Почему ты так в этом уверена?       — А почему ты уверена в том, что твоя Султанша такой ангел? Она пыталась убить множество людей. Да, ты можешь сказать, что это дела давно минувших дней, но она хотела лишить жизни ещё и меня, а также сделать меня бесплодной. Как ты всё ещё можешь быть уверенной, что она делает это только во благо, а не из-за личной неприязни? — на эти слова Фидан промолчала и через несколько мгновений направилась к выходу из этой комнаты. Она сама не понимала, почему решила помочь этой рабыни, но точно знала, что она права и нужно с этим что-то делать. Но служанке всем сердцем не хотелось оставлять совершенно одной свою Госпожу, и этого она не не собиралась делать. Только вот.....       — Если хочешь быть рядом со мной, — смотря в стену сказала фаворитка, — мои двери всегда будут открыты для тебя, —дождавшись, пока рабыня закончит предложение, женщина закрыла двери и пошла к себе, желая разобраться во всём и принять верное решение.

***

      Несколько дней спустя. Охота. Вечер.        Саске сидел в своей палатке и чистил свой клинок. Уже несколько дней он находился на охоте с Султаном. Всё это время они не проронили и слова друг другу. Ни он, ни его отец не желали первыми признать свои ошибки и просить прощения. Оба предполагали, что эта «поездка» поможет им решить все свои разногласия, но этого не случилось. Наоборот, отец и сын только сильнее отдалялись друг от друга и, казалось, даже не хотели начать сближаться. Но, если честно сказать, Саске было всё равно на отношения с отцом. Немного странно, да? Ему не всё равно на своих братьев и сестру, которых родила другая женщина. Не всё равно на бедняков и сирот, время от времени помогая им, в конце концов, не всё равно на девушку, которая находится рядом с ним несколько месяцев и которая каждую ночь дарит ему наслаждение, но ему совершенно всё равно на мужчину, который дал ему жизнь. Нет, он любил отца, но он больше не маленький мальчик. Он, возможно, к сожалению, больше не может бежать к нему и со всех ног прыгать ему на шею, желая посоревноваться с ним на мечах или же поиграть в какую-то игру. Теперь он — наследник престола и должен вести себя соответственно своему статусу. Хотя, даже не так. Он должен быть точно таким же Шехзаде, какими были его предки. Он должен следовать определённому шаблону. Звучит жестоко, но разве правда не самая жестокая вещь в этом мире?       Тяжело вздохнув, юноша убрал меч в ножны и, скинув с себя кафтан, лёг на кровать и начал смотреть в потолок палатки. Через некоторое время он уже начал засыпать, но его отдых прервал голос слуги:       — Шехзаде, простите, но вас желает видеть Повелитель, — после сказанного, Саске слышал удаляющиеся шаги евнуха. Тяжело вздохнув, парень с неохотой сел на кровать и потянулся на кафтаном, который лежал в стороне около пятнадцати минут. Переодевшись, юноша направился в палатку отца. Подойдя к палатке и дождавшись разрешения войти, прошёл внутрь. Низко поклонившись, парень молча начал ждать, что скажет мужчина, но ответа не последовало. В палатке повисла угнетающая тишина. Султан сидел за своим столом и делал очередное украшение для своей законной супруги. Казалось, даже не обратил внимания на то, что его сын стоит перед ним, делая вид, что он сейчас один. Так прошло примерно полчаса. Всё это время никто не заговорил первым. В конце концов это надоело Падишаху, и он позвал своего сына:       — Саске, — юноша посмотрел на мужчину, — подойди ближе, — наследник престола выполнил приказ и сделал несколько шагов в сторону Султана. Мужчина же, в свою очередь, убрал украшения в сторону и посмотрел на своего сына. — Знаешь… Я только сейчас понял, насколько ты и Наруто разные — он более разговорчив. Постоянно спрашивает совет, просит помочь с работой… Если говорить в общем, то ведёт себя как ребёнок, а ты…       — А я задумчивый, молчаливый, привык всё сам решать и никогда у вас ничего не просил, — закончил Саске, мысленно усмехаясь. — Мой брат вечно бегает к Хюррем султан или же к вам, дабы попросить помощи или же на кого-нибудь пожаловаться. На его фоне даже Джихангир выглядит более взрослым, чем он.       — Ты прав, сын. Но есть то, что отличает вас с ним кардинально…       — Простите, Повелитель, но… Но сейчас я занимаюсь планом захвата одной из крепостей. Давайте продолжим позже, — Саске поклонился отцу и направился к выходу из палатки, не желая слушать, как его будут сравнивать с Наруто. Да и кому будет такое нравиться? Точно никому. Быстро дойдя до своего шатра, юноша скинул с себя кафтан и, взяв клинок, пошёл тренироваться. Ему срочно нужно спустить гнев, иначе он не сможет сдержаться и совершит огромные ошибки, которые после он не сможет исправить.       Юноша вышел на улицу и, подойдя к первому попавшемуся дереву, начал тренироваться. С каждой минутой гнев только умножался, даже не думая о том, чтобы уходить. В последний раз ударив мечом по стволу дерева, парень тяжело вздохнул и сел на землю, желая посмотреть на ночное небо и перевести дух. Вскоре к наследнику престола подошёл Джуго. Раб подал своему Господину рубаху и кафтан, а также флягу с водой. На это Саске только усмехнулся. Джуго всегда всё продумывал наперед, даже не допуская мысли о том, чтобы что-то оставить на потом. Как бы это странно ни звучало, но именно из-за этого наследник престола и выбрал его.       — Шехзаде, вам стоит пойти обратно в свою палатку. Завтра вы должны будете вернуться во дворец. После же мы отправимся в поход.       — Я в курсе, — беря в руки рубаху, произнёс Саске. — Ты позаботился обо всём? Мой отряд полностью готов?       — Да, вам не о чём беспокоиться, Шехзаде. Все воины подготовлены и готовы сражаться.       — Отлично, — юноша накинул на себя кафтан и направился в сторону своего шатра. Зайдя к себе, он лёг на кровать и снова попытался уснуть, но все его попытки пали крахом. Злость, которая осталась в нём, всё ещё бурлила и требовала выйти наружу, но если Саске позволит этому свершиться, кто сможет предугадать исход событий? Он или его враги? Саске не знал ответа и поэтому решил, что будет ждать, и только тогда, когда придёт его время, он покажет себя. Только тогда…

***

      Через несколько дней. Дворец. Гарем.       Сегодня весь дворец стоял на ушах. Ещё бы. Сегодня Султан, а также трое Шехзаде, отправились в поход, дабы снова завоевать Венгрию. Все женщины правящей семьи сильно волновались за своих сыновей и мужей, а также братьев. Все они молились, чтобы их любимые люди поскорее вернулись домой живые и невредимые. Но одновременно с этим народ радовался тому, что скоро будет ещё одна победа всеми любимого Султана. По всей столице шли праздники, каждый человек сплетничал, рассказывал что-то необычное маленьким детям, а они в свою очередь убегали играть и с восторгом смотрели на представления. Да уж... Одни рады, другие опечалены. Возможно, это звучит странно, но ведь и сама жизнь довольна странная вещь...       Карин сидела в стороне от других девушек и, положа подбородок на руку, смотрела в окно. Невольница знала, что сегодня её Господин уезжает неизвестно на сколько, но провожать его ей не хотелось. Рабыне стала даже противна мысль о том, чтобы делить с ним одно ложе. Спросите почему? На самом деле никто не знал во дворце, что именно произошло между ними. Некоторые стали поговаривать, что любовь, которой так гордилась венецианка, прошла. Это несомненно радовало соперниц, которые после похода отправиться с Саске в Манису. Дениз пыталась уговорить девушку хотя бы отправить весточку, что она будет скучать по нему, но Карин весь день молчала, только и делая, что смотря в окно.       — Карин... — снова позвала её Дениз, — может быть... — аловолосая молча встала с дивана и направилась к себе в покои. — Что же произошло между ними? — саму себя спросила девушка, смотря вслед подруге. Сама же венецианка, скрывшись за дверями общей комнаты, сорвалась на бег и побежала к себе, желая поскорее лечь на свою кровать и... И заплакать в подушку . Забежав к себе, девушка сразу же упала на свою кровать и заревела в голос. Все эти рабыни в серале даже не могли додуматься до истиной причины их ссоры. Да и кто мог бы догадаться, что во всём этом виновата Сакура?       — Сакура... — тихо прошептала Карин, после чего вытерла свои слезы и, неуверенно встав с кровати, направилась в сторону столика. Подойдя к нему, девушка взяла в руки небольшой колокольчик и пошевелила рукой из стороны в сторону. Колокольчик зазвенел, тем самым вызывая евнухов. Как только они вошли в комнату невольницы, венецианка повернулась к ним лицом и произнесла:       — Я хочу видеть Фидан калфу и Ханде калфу, — слуги переглянусь между собой и неуверенно кивнули. Девушка тяжело вздохнула и повернулась к зеркалу, попутно вытирая оставшиеся слёзы и поправляя волосы. — Я должна всё узнать.... Полностью всё.

***

      Тем временем в покоях Хюррем Султан.       — Как дела в гареме? — спросила женщина у одной из служанок, садясь за свой стол. — Скоро наступит Рамазан, надо всё тщательно подготовить. Я хочу, чтобы во время поста были открыты бесплатные столовые, и чтобы у каждого беженца была крыша над головой. Мой вакф выделит на это досточно средств, но меня больше волнует то, что сейчас зима. Во время священного поста должно быть достаточно мяса, я надеюсь, что проблем с продуктами нет в городе?       — Госпожа, не нужно беспокоиться, когда наступит Великий пост, всё будет готово, — произнесла в ответ служанка, смотря на супругу Султана и улыбаясь ей.       — Отлично, — Хюррем в ответ улыбнулась рабыне и принялась читать документы. В последнее время женщина забросила все свои дела, желая несколько дней отдохнуть от работы и бумажной работы. Теперь же снова настало время приняться за всё, так сказать, взять всё в свои руки и лично проконтролировать всё.       — Госпожа, — тихо проговорила другая служанка, боясь получения разрешения продолжить её речь.       — Что такое? — Султанша посмотрела на девушку, ожидая ответа.       — Что насчёт Сакуры хатун?.. — ещё тише спросила невольница, отпуская свои глаза вниз, боясь реакции своей хозяйки.       — Я разве не говорила, чтобы мне никто не напоминал об этой девчонке? — сдерживая свою злость за улыбкой, спросила Хюррем, но через несколько мгновений всё же успокоилась и продолжила. — Можете выпустить её из темницы и отправить в её комнату, но если она выйдет из неё...       — Мы поняли, — хором ответили служанки, боясь даже представить, что может с ними случиться, если они ослушаются свою Госпожу.

***

      Через несколько дней. Гарем.       Карин стояла около дверей сераля вместе с Ханде калфой и смотрела на второй этаж. Взгляд девушки был прикован к дверям комнаты Сакуры, которую заперли в покоях неизвестно за что. Все наложницы, рабыни, евнухи и калфы видели, как невольницу вели из темницы и как запирали в злосчастной комнате. Видела и Карин. Что же она тогда чувствовала? Да, собственно, ничего. Ей было всё равно на судьбу Сакуры, но она должна была знать правду, поэтому она и стоит сейчас здесь и пытается понять, как именно ей войти в комнату этой женщины, и чтобы об этом никто не узнал. Но как на зло, она не знала, что именно нужно сделать. Евнухи её заметят, точно так же, как и тысячи невольниц, которые тоже будут видеть, как она открывает дверь и проходит внутрь. Ханде и Фидан калфы пытались её отговорить от этой затеи, но девушка наотрез отказалась их слушать. Почему они не могли понять, как это важно для неё? Почему не хотят понять её чувства и помочь, а не читать натации?       — Ты уверена? — спросила в очередной раз Ханде, точно также смотря на этаж фавориток.       — Уверена, — потирая свои руки, ответила венецианка, а после отвела взгляд в сторону, тяжело вздыхая, — Лучше скажи, ты договорилась со старжниками? Они пропустят меня?       — Договорилась, — тихо ответила женщина, — вечером они уйдут со своего поста, но только на несколько минут. За это время ты должна будешь поговорить с Сакурой, выйти из комнаты и оставить у порога два мешочка с золотом.       — Ханде, — тихо промычала рабыня, — я так совершенно обеднею.       — Пусть твоё жалованье и невелико, но Шехзаде подарил тебе целую гору подарков. Там есть и золото. Так что...       — Я поняла, — перебила калфу Карин, а после вновь взглянула на второй этаж. — Значит ждём вечера... Дай Бог сил...       — Аминь, — сказала служанка.       Сегодня Карин должна узнать правду, и только после этого девушка поймёт, проиграла ли она или нет... Да... Сегодня...