Сессия в условиях Талига

Шкатулка гайифского производства, видимо, была сделана на совесть, если четыреста лет пролежала в гробнице и даже нигде не треснула. Не повредился и узор. Художник явно был в Варасте, как и я, и видел тот же мираж. Черный зубчатый ствол на фоне красного солнца. И воронье… хотя, не факт. Просто птицы. А ассоциации с воронами теперь будут преследовать меня, кажется, всю жизнь. Шкатулка буквально жгла мне руки — не терпелось вскрыть до прихода Альдо. Но стоит ли? Вдруг там отрава? Кусая губы, я переворачивал ящичек, вспоминая похожую шкатулку, найденную в Нохе. Может, мне улыбнулась удача второй раз? Альдо задерживался, а у меня все так же чесались руки открыть шкатулку раньше. Но вряд ли стоит ковыряться в замке — где-то я слышал, что в такие вставлены отравленные иглы. И в этом, скорее всего, тоже есть сюрприз. Вздохнув, я сел в кресло и достал из ножен кинжал. Можно поддеть петли, держащие крышку, вот и все. Еще стоит оставить письмо, чтобы Альдо не сомневался в моей верности. Ну я и написал — очередной повод считать меня обалдевшим от счастья мальчиком у него будет. И никаких подозрений! «Ваше Величество! Гайифские футляры часто бывают отравлены. Талигойя не может рисковать вами, поэтому я открою шкатулку сам. Верный вам Ричард Окделл. Создатель, храни Альдо Ракана!» Как-то так, ничего более умного в голову не пришло, хотя я не исключаю, что дух настоящего Ричарда Окделла, бродящий где-то поблизости, нашептал мне эту дурную идейку и удалился. Ладно, дело наполовину сделано. Я просунул лезвие к петлям и нажал посильнее. Не сразу, но удалось — крышка отлетела через минуту, из замка же, как кукушка из старинных часов, вылетела тонкая темная игла. Ух ты! Какой я молодец. Идея-то была вовсе не дурная. Вот только прихватить чем-то тряпичным шкатулку, вытряхивая на ковер содержимое, я не догадался. Две бумаги с печатями упали к моим ногам. Так… интересно… На одном Победитель Дракона, на другом — неизвестной породы зверюга с конской головой на змеиной шее. Елки-палки! Это что же, герб дома Раканов? «Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский, готовясь предстать пред Первым судом, сим завещанием объявляю свою последнюю волю. Исполнителями оной воли назначаю герцога кэналлийского Рамиро Алва и Повелителя Молний герцога Эпинэ. Оба они осведомлены о том, что им завещано свершить, и поклялись исполнить завещанное. Я же принимаю на себя всю ответственность и все грехи, кои свершат мои душеприказчики, исполняя мои распоряжения. Внешние враги и внутренние недуги подточили Талигойю, и время ее истекло. Принц Эркюль слишком мал, чтобы провести умирающее королевство через Излом. Я не вижу в нем качеств, которые позволили бы ему возродить Талигойю и защитить ее от посягательств подстрекаемых Агарисом Гайифы, Уэрты и северных королевств. Посему я, Эрнани Одиннадцатый Ракан, перед лицом Создателя и близкой смерти по доброй воле отрекаюсь от талигойской короны за себя, принца Эркюля и его потомство. Я назначаю герцога Алва местоблюстителем трона и вручаю ему свою корону с тем, чтобы он отдал ее Франциску Оллару. Если же Рамиро сочтет, что означенный Франциск не принес Талигойе мира и процветания, я повелеваю Рамиро кэналлийскому свергнуть его и принять корону самому. В знак права Рамиро моим именем сместить недостойного правителя я завещаю ему меч Раканов и повелеваю и молю не вкладывать его в ножны, пока моей земле грозит опасность. Если же герцог Алва погибнет, обязанности местоблюстителя перейдут к герцогу Эпинэ. Я давно и тяжело болен, моя жизнь лишь отягчит смену династий, но мой дух слаб, и я не могу убить себя сталью, а принять смерть от яда недостойно мужчины и короля. Я прошу герцога Эпинэ о последней услуге, кою друг и верный вассал может оказать умирающему сюзерену. В моей исповеди, которую я вручу герцогу Эпинэ для передачи епископу Кабитэлскому Ариану, я каюсь в грехе самоубийства и принимаю его тяжесть на свою душу. Я прошу герцога Эпинэ, герцога Алва и Преосвященного Ариана держать подлинные обстоятельства моей смерти в тайне, дабы не легли они тяжким грузом на плечи принца Эркюля, королевы Бланш и всех, кто любил меня. Герцог Придд силой и хитростью принудил своего короля вручить ему регентство, что является величайшим преступлением против короны и Создателя и карается смертью. Я завещаю герцогу Алва или же герцогу Эпинэ покарать преступника, но оградить от позора его семейство. Во всем же остальном полагаюсь на честь, силу и разум моих душеприказчиков. Создатель, храни Талигойю и ее нового короля. Эрнани Ракан. 2 день Осеннего Ветра 399 года первого круга Молний». Луп-луп глазами на завещание. Луп-луп. Луп-луп. Это что же получается, Придда убили за дело, а Святой Алан оказался неосведомленным или просто ушибленным на голову? Ах, да. Эрнани убили по его желанию. В лучшем случае тут Алан — просто жертва обстоятельств, в худшем… Стоп! Получается, что Рокэ не король по праву? Но нет, ерунда, ведь если Рамиро был родственником Эрнани, то происходит совсем из другой ветви рода Ракан… Вздохнув, я положил завещание на стол и потянулся к другому. «Я, Франциск Оллар, милостью и волей святого Адриана король Талига, объявляю свою последнюю волю. Я полон любви к своему единственному сыну Октавию, но сердце короля принадлежит его стране. Октавий вырос достойным и добрым человеком, но он не способен принять на себя бремя власти. Я, как глава церкви и как король, называю имя своего наследника. Это герцог Рамиро Алва-младший, сын моей возлюбленной супруги Октавии и моего незабвенного друга Рамиро Алва, отдавшего жизнь за короля и Талиг. Я не сомневаюсь в любви Рамиро к своему единоутробному брату и с легкостью доверяю ему заботу об Октавии и его потомстве. Подписано Франциск. Восьмой день месяца Сапфира 21 года круга Скал.». Ыть… Вот и шаги слышны в коридоре. Надо быстро спрятать эти два завещания и соврать, что шкатулка была пустая, а то ждут Рокэ Алву крупные неприятности. Схватив оба листка, я запихнул их за пазуху, потому что больше было некуда. Да и я слишком встревожился, чтобы оглядываться по сторонам. — Привет, Дикон, — в комнату бодрой поступью вошел Альдо, — что ты тут делаешь? — Да вот, — брякнул я, — сижу. На вас гляжу. — Хм, — он прошел к столу, посмотрел на мою записку. Прочитал. А затем случилось нечто странное и оттого пугающее — Величество снял с себя золотую цепь с опалами и надел мне на шею. Боже, что происходит в этом мире?! Один пихает в руки кольцо, второй вот цепь… Как все-таки хорошо, что я на стороне Лучших Людей и Алвы — у тех вроде странностей поменьше. — Это орден Найери. Я собирался объявить о его учреждении в день коронации, но ты меня поторопил, — сообщил Альдо. — Это орден для тех, кому жизнь сюзерена дороже собственной. Но чтобы больше без геройства, понял?! Доказывать его будут дворцовые шаркуны, хоть какой-то толк… Так, бери перо и будем сочинять устав, — мужчина ненадолго задумался. — «Мы, Альдо Ракан, сегодня, в двенадцатый день месяца Осенних Молний»… Постой, покажись, как ты выглядишь! Я молча встал, а он посмотрел на меня одобрительно и кинул быстрый взгляд на пустую шкатулку. Черт, а я не подумал, что это будет выглядеть подозрительно. Главное — не убирать с лица выражение восторженного дебилизма и все пойдет по плану. — Странно, — нахмурился Альдо, — а что же здесь лежало, если мастерам понадобилось вставлять отравленную иглу? — Не знаю, — я сделал честнейшее выражение лица. — Сам удивился. — Ричард, ты ничего не хочешь мне сказать? — блондин внимательно посмотрел на меня, а потом на камин. — Нет. — Ричард, давай не станем лгать друг другу, ведь ты клялся мне в верности! Кто еще, кроме тебя, мог спрятать содержимое шкатулки? Если ты боишься, что я упаду в обморок от его вида, то успокойся — я еще и не то видел. Ну же, — блондин протянул руку. — Отдай мне то, что ты пытаешься спрятать. — Ничего не пытаюсь, — ответил я, быстро вставая с кресла. Не следовало горячиться, но теперь уже время вспять не повернуть. — Откуда в тебе это? Ты же Окделл, а не Рамиро-Предатель! — теперь разошедшийся Альдо почти кричал. — Но ты, сын Эгмонта, хочешь жениться на безродной девке, а потом проворачиваешь какие-то дела за спиной своего государя! — Вы еще не коронованы, — я выдержал его злой взгляд. — И прошу вас не говорить так о Мэллит. Ничего не сказав в ответ, Альдо схватил меня за плечо и швырнул обратно в кресло, а потом, нагло воспользовавшись моим замешательством, выхватил из-за пазухи моего колета бумаги. Не знаю, почувствовал ли он, что спрятал я утаенное там или просто выглянул уголок пожелтевшего листа, но спалился я со всеми потрохами. И снова пытаясь спасти Рокэ Алву. Да что ж такое-то?! Наброситься и вырвать у него бумагу — не вариант: древние документы пострадают, а я буду брошен в Багерлее, как изменник. Нет, остается сидеть и смотреть, как сыч. — Что бы не намудрил мой предок, я узнаю об этом, — зловеще пообещал Альдо, отходя в другой конец комнаты и разворачивая бумагу. Читал он долго, хмурился еще дольше, а потом посмотрел на меня с презрением и швырнул исписанные листы на ковер. Схватить их у меня бы не вышло. Что делать теперь, ну что дела-а-ать… Лицо раскраснелось от беспокойства, сердце неистово колотилось. Постояв и позлившись минуты две, Величество подобрал письма. — Скажешь кому-нибудь об этом — отправлю на плаху твою сестру, — преспокойно сказал Альдо, пересекая быстрыми шагами комнату. — Узнает Робер или Левий — туда же отправлю и Катарину. Вряд ли Эпинэ это понравится. Ты меня понял? — Понял, — буркнул я зло. Последняя воля Франциска Оллара полетела в горящий камин. Твою мать, приддовский ублюдок, совсем с катушек съехал?! Я рванулся было вперед, готовый вытаскивать драгоценную бумагу голыми руками, но Альдо удержал меня за воротник колета, а затем с силой швырнул на пол. Холтийский ковер смягчил удар от падения, только последовавший за этим удар ногой в бок заставил глухо вскрикнуть. — Ничтожество… — шепнул я чуть слышно. — Какое же ничтожество… — Что ты там бормочешь?! — угрожающе спросил Альдо, нагнувшись и подняв мою голову за волосы. — Я знаю вас! Раньше только Робер смотрел в сторону Алвы, а теперь и ты туда же! Вставай Окделл, не пристало Повелителю Скал валяться в ногах у своего короля. Хоть ты и заслужил! — он с силой потянул за волосы. Пришлось встать и отряхнуться. Хорош я теперь! Ничуть не лучше, чем во время потасовки с Айрис, разве что без царапин на щеках. Серо-голубые глаза Альдо горели неприкрытой яростью. Мои волосы он наконец выпустил, но легче не стало, даже когда он отвернулся. — Рокэ Алва не станет королем! — жестко сказал Альдо. — Если хочешь, чтобы дорогие тебе женщины остались живы! В шкатулке оказалось ожерелье Октавии, которое пожертвовали на бедных. Ясно? — Да… — Молчать — твой долг перед святым Аланом и твоим отцом. О, как круто вывернул! — Конечно, Левий навещает узника в Багерлеее и я не могу ему запретить. Так что и убить Алву не получится, — задумчиво пробормотал Альдо, кинув в огонь шкатулку. — Это сразу объявят убийством. Поэтому у нас будет суд эориев, Ричард Окделл, как при Эрнани Святом. Если тебе дороги жизни женщин и спокойствие Робера, ты просто обязан будешь проголосовать за его казнь! — прошипел белобрысый разряженный петух, схватив меня за подбородок и яростно глядя в глаза. Куда девался тот принц Альдо, которого я встретил в Агарисе?.. — Да, — прохрипел я. — Отпустите. Некоторое время после того, как его шаги стихли в коридоре, я сидел в кресле и мелко дрожал, пытаясь осмыслить случившееся. А потом зашелся в приступе истерического хохота. Цепь, подаренная Альдо, упала золотой змеей на ковер.