Под сенью лихолесских туманов

Его шаги легкие, неслышные, как если бы Леголас вовсе не касался босыми ступнями звонкого мрамора. Во тьме, бескрылой тенью падающей на исполинский замок Лесного короля, затеряться средь коридоров проще простого. Особенно, если ты мал и тих, а дыхание твое принадлежит ветру. Юный принц замирает, слушая, как громко и весело подпрыгивает нетерпеливое сердце в груди. Белые крохотные бутоны оплетают камень, которого дотрагивается спина, и в их шелесте чудится, будто известна им его маленькая ночная тайна. Стража дремлет, не ведая, как проскальзывает он в крохотную щелку меж дверью и коридором, ведущим в отцовские покои. Восковым теплом и негой веет из опочивальни. Прозябший в своей шелковой тончайшей рубашке, Леголас, словно мотылек, тянется на огонь. Затаив дыхание, приотворяет он эфемерную, струящуюся меж пальцев занавесь. Одной бледноокой луне ведомо, чем грешит ночная бархатная темень, и, видно, печалит ее то неизбывно. Но глядит она, и глядит маленький эльф, как переплетаются телами прекрасный король и Галатил, родич великого Келеборна, на алых, как кровь, простынях. Белое золото волос ореолом окружает голову Трандуила. Глаза в сени темных ресниц, распахнувшись, сверкают драгоценными изумрудами, пронизанными солнечным светом. До вздоха, сошедшего с красных губ, хочется и кажется возможным дотронуться, сжимать его в ладони до тех пор, пока не потечет густым сладким соком… Золотистая смуглость сильной спины сверху, а ниже ее — лунный свет, распнутый на кровавом ложе. Пальцы отца, унизанные перстнями, просачиваются сквозь серебряные волосы эльфа, словно погруженные в прозрачную родниковую воду. Свечи капают раскаленным мягким воском, и в груди горячо-горячо. Помнится, за сегодняшним обедом тот не был выше простого посла, но, должно быть, он очень хорош, коль сам Трандуил им не брезгует. Леголас подавляет стон наслаждения и разочарования за горестно искривленными губами. «Зачем тебе приходить сюда, глупый мальчик, если ты не достоин быть выбранным им хоть однажды?» — шепчет луна, одинокая в беззвездном небе, как и маленький принц, затаившийся в отцовских покоях. Щеки пылают огненным цветом, а внизу туго сворачивается то странное, новое чувство, природа которого еще не понята им до конца. Скользнув под одеяло, принц долго ворочается без сна, одолеваемый мыслями, окрашенными в белое золото и кровавый багрянец. На ночной рубашке вязкое мокрое пятно. Теплая рука осторожно поднимает край покрывала и дотрагивается его холодной стопы. Леголас дремлет, но дрожь все равно расползается по телу колючими мурашками. Дурманяще пахнет топленым воском и цветущей сиренью. — Снова гуляешь ночами, Леголас?.. Отец опускает ему на подушку крошечный белый цветок.