***
Шигараки неуклюже вывалился из воронки, образовавшейся посреди небольшого пустого бара. Ударившись о пол, он замер, но все его тело била крупная дрожь. Курогири, приняв свою человекообразную форму, начал поспешно шарить по шкафчикам в поисках аптечки. Шигараки был серьезно ранен: его ноги и руки оказались простреленными в нескольких местах. Просто чудо, что ни одна из пуль не задела жизненно важных органов. — Че-е-ерт! — проскулил Шигараки, уткнувшись лицом в окровавленные доски. — Нас тупо размазали! Даже Ному не справился. И еще эти чертовы детишки. Какого хрена они такие сильные? И Всемогущий вовсе не ослаб! Ты ошибся, Учитель! — Ничего подобного, — в помещении раздался приглушенный мужской голос, однако больше никого, кроме Курогири и Шигараки, в баре не было. — Хотя, признаю, мы немного недооценили противника и не учли то, что дети тоже вступят в бой. Шигараки с трудом приподнял голову и устремил свой взгляд на закрепленный над барной стойкой монитор, который в данный момент транслировал белый шум. Судя по всему, голос доносился оттуда. — Тем не менее потрепать героев вам удалось, — продолжал тот же голос, в котором, несмотря на искажение, были прекрасно слышны властные нотки. — Кстати, вы захватили с собой тело Ному? — После удара Всемогущего Ному отправило в полет, и место приземления мне не известно, — произнес Курогири. — Боюсь, мы потеряли его. Я не могу телепортироваться за ним без знания точного местоположения. — Эх, жаль, — голос тяжело вздохнул. — Я вложил в него столько усилий, чтобы он смог противостоять Всемогущему. — У нас почти получилось, — злобно зашипел Шигараки. — Если бы один из молокососов не вмешался, мы бы успели добить Всемогущего. Ненавижу! — Успокойся, Томура Шигараки, мальчишка уже поплатился и мертв, — напомнил ему Курогири. — Курогири прав, — произнес голос. — Некогда причитать. Победа была рядом, но мы не могли предвидеть такой поворот событий. Нам пора сменить стратегию, и первым делом стоит решить вопрос информации. Когда соберем новую группу, придется действовать более скрытно. Мы больше не будем торопиться и подготовимся для нашей следующей миссии тщательнее. И вот тогда, Томура Шигараки, ты покажешь миру истинный ужас твоего существования!***
В «Магнолии», небольшом кафе, расположенном в крупном торговом центре, всегда был большой наплыв посетителей. И сегодняшний пятничный вечер не был исключением. Благодаря вполне лояльным ценам обед в «Магнолии» мог себе позволить даже средненький менеджер. При всем этом кухня была весьма неплохой. Также, из-за близости к некоторым геройским агентствам, частыми посетителями были профессиональные герои, и многие люди приходили сюда поесть ради того, чтобы встретиться со своими кумирами. Официанты сновали между столиками, разнося заказы и просто чудом не сталкиваясь друг с другом. Куи, молодой парень с коротко остриженными тёмными волосами, поправил бабочку, мысленно матеря свой глупый вид, и уверенным шагом вышел в зал. Ему срочно нужны были деньги, и лишь поэтому Куи был готов на любую работу, однако устроиться оказалось не так-то просто. Куи пришлось обойти не одно место, получая от ворот поворот, пока его знакомый, работающий в «Магнолии» официантом, не замолвил за него словечко перед управляющим. Тот согласился посмотреть на нового работника, правда, выбрав для стажировки самый насыщенный день, но Куи для новичка пока довольно неплохо справлялся. Подойдя к одному из столиков, Куи уже отрепетированно поинтересовался: — Здравствуйте, вы готовы сделать заказ? Крупный мужчина лет сорока пяти в сине-фиолетовом геройском костюме с длинным золотистым плащом даже не повел ухом, что-то бурно рассказывая своей спутнице — молодой девушке лет двадцати, которая слушала его, хлопая длинными ресницами и восторженно охая в каждой паузе. — На самом деле, обладать причудой — это не привилегия, а тяжкий крест, — увлечённо говорил он, упиваясь вниманием благодарной слушательницы. — Порой я так завидую беспричудным. Ни тебе злодеев, ни конкуренции с другими героями… Знаешь, как сложно выгрызть себе место под солнцем? Я в рейтинге даже не вхожу в первую сотню. До таких героев, как Всемогущий, Старатель или Бест Джинс, мне не дотянуться никогда. Но разве это значит, что я хуже? Или та же Увабами? Да она больше в рекламе шампуня снимается, чем людей спасает! То ли дело обычные люди… Вот! — герой, наконец, обратил внимание на стоящего рядом Куи и бесцеремонно ткнул в него пальцем. — Видишь? Никаких забот. Носит себе еду. Такой же, как все тут. Им не нужно конкурировать между собой, соревнуясь в причудах или внешности. Все очень просто — больше работаешь, больше получаешь денег. — Извините! — перебил героя Куи, уставший от его болтовни, которой не было видно конца. — Что вы будете заказывать? — Два латте, — недовольно бросил герой, вынужденный прервать монолог. — Что-нибудь еще? — записав кофе, поинтересовался Куи. — Может, желаете наш фирменный пирог? По пятницам у нас… — Заткнись и неси кофе, — грубо оборвал его герой и снова завел свою шарманку про несправедливость геройской жизни. «Старый козел», — подумал про себя Куи и направился к стойке. Сунув листик бариста, он облокотился спиной на полированную столешницу и нашел взглядом своего клиента. Тот все так же не затыкался ни на секунду, а его достаточно громкий голос был слышен даже тут. Его спутница, неестественно скаля зубы, кивала скорее на автомате, но уходить почему-то не торопилась. Куи брезгливо скривился. — Куки, сделай лицо попроще, клиентов распугаешь, — шепнул ему на ухо бариста. — Меня зовут Куи, — холодно отозвался тот, поворачиваясь к нему лицом. — Два латте. — На бейдже написано Куки, — пожал плечами бариста и отвернулся, чтобы включить кофе-машину. — Там ошибка, — хмуро произнес Куи. — Мне по барабану, — произнес бариста и запустил блендер, взбивая молоко. — Я хочу, чтобы меня называли по имени! — Куи раздраженно хлопнул по стойке. — Еще не факт, что ты тут задержишься, — бариста поставил перед собой два стеклянных бокала с длинными ложками и аккуратно налил в каждый из них взбитое молоко. — Если хорошо себя проявишь, управляющий выдаст тебе правильный бейдж. — Вообще-то, это он и ошибся, — ответил Куи. — Разумеется, он. А ты думал, у нас тут отдельная должность для выписки бейджей? — бариста хохотнул, чуть не расплескав по столешнице кофе. — Что же ты сразу не указал на ошибку? — Я сказал, но управляющий велел мне замолчать и идти работать, — поджав губы, произнес Куи. — Привыкай, малыш, или вали, — снисходительно произнес бариста и поставил перед Куи два готовых латте. — Кстати, если хочешь плюнуть, я могу тебя прикрыть. — Спасибо, не надо, — отказался Куи, ставя бокалы на поднос. — Отнеси еще за десятый столик чашечку эспрессо, — бариста поспешно выудил откуда-то снизу дымящийся напиток. Куи молча кивнул и, поставив кофе рядышком с латте, направился вначале к столику героя. — …каждый день рискуем жизнями… — по мере приближения слова героя становились отчетливее. — …вот ради таких никчемных, вроде того наглого официантика… Ты видела его морду? Да будь у такого причуда, он точно стал бы злодеем!.. Хорошо, что природа не дает силу всяким убогим бесполезным ничтожествам… Куи сам не понял, как его рука подхватила с подноса чашку и вылила горячий кофе прямо на голову герою. Тот, взревев больше от неожиданности, чем от боли, подскочил и тут же рухнул на пол, поскользнувшись на лужице. Его спутница, воровато осмотревшись по сторонам, выскользнула из-за стола и юркнула на выход. На крики выбежал управляющий и, растолкав столпившихся людей, бегло осмотрел пострадавшего. Кипятком ошпарило не только кожу головы — досталось и лицу с плечами. Кое-как усадив здоровенного героя на стул, управляющий велел бариста подать лед и вызвать такси до ближайшего травмпункта. Машина приехала довольно быстро. С трудом удерживая отборно матерящегося в адрес Куи героя, управляющий с бариста вывели его из кафе. — Ты уволен, — прошипел вернувшийся управляющий, подойдя к Куи. — И я гарантирую, что ты не найдешь работу в этом городе. — Какая трагедия, — презрительно хмыкнул Куи. — Много чести обслуживать этих животных. — Проваливай, — отрезал управляющий и, развернувшись, направился к перепуганным клиентам, чтобы успокоить их и принести извинения. Куи же направился к служебному помещению. — Вот лучше бы ты плюнул, Куки, — проговорил бариста. Куи, не сбавляя шага, врезал ему кулаком в нос и скрылся за дверями. Домой Куи добрался лишь к полуночи. Свои последние деньги он потратил еще с утра на поезд, поэтому обратно ему пришлось идти пешком несколько часов. Свернув с освещённой улицы в узкий темный переулок, Куи достал фонарик. Тот предательски поморгал и выключился. Чертыхнувшись про себя, Куи спрятал бесполезный фонарик в рюкзак и осторожно пошел вперед. Переулок был настолько узкий, что можно было без труда коснуться стоящих друг напротив друга домов. В некоторых окнах, несмотря на поздний час, еще горел свет, слабо освещая поросшую травой каменную тропинку. Споткнувшись о велосипедное колесо, Куи почти упал и выругался уже в голос. Он пинком отшвырнул злополучный велосипед куда-то в сторону и, прихрамывая, продолжил свой путь, пока не уткнулся в потрескавшуюся каменную лестницу, ведущую куда-то наверх. Куи предусмотрительно ухватился за деревянный расшатанный поручень и, внимательно нащупывая ногой каждую ступеньку, начал подъем. Наверху узкая тропинка продолжалась. Единственный на всю округу фонарь освещал тусклым желтым светом ближайшие дома, обшитые ржавыми обшарпанными листами металла и кусками прогнившего дерева. У входа во многие жилища творилась самая настоящая свалка: какие-то горшочки, мешки, тряпки, сломанные игрушки, смятые коробки… Почти все дома были двухэтажные, однако в большинстве случаев было ощущение, словно на один сарай поставили сверху еще один — настолько порой отличался верхний этаж от нижнего. Миновав все эти результаты неудачных архитектурных экспериментов, Куи остановился возле невзрачного прямоугольного дома. Он был шире прочих и также имел второй этаж, который, в отличие от соседних строений, выглядел так же, как и первый. Всего в доме было четыре входа: по два на каждом этаже, что указывало на арендный тип жилья. К верхним квартирам позволяла подняться узкая металлическая лестница. Стараясь не шуметь, Куи поднялся по истертым ржавым ступенькам и подошел к двери слева, к которой был прилеплен какой-то листок, но из-за темноты разобрать написанное было сложно. Сорвав бумажку, Куи сунул её в карман, затем отпер хлипкую дверь и зашел. Внутри царила кромешная тьма. Свет фонаря был не в силах пробиться сквозь маленькие грязные окна. Куи на ощупь пошарил вдоль стены и, ухватившись за какую-то цепочку, дернул её вниз. Комната тут же озарилась мягким светом от стоящего сбоку торшера. Сбросив туфли на пол прямо у входа, Куи прошел вперед. Обстановка внутри была более чем аскетическая. У стены под окнами стояла кривоногая табуретка с грязной плиткой, на которой стоял замызганный чайник, не видевший щетки со времен сотворения мира. Рядом из стены торчала грязная раковина. Под ней расположилась ветхая двустворчатая тумбочка, одну из ножек которой заменяла стопка книг. В углу валялось скомканное одеяло, а чуть поодаль лежал ноутбук. Единственное, что выглядело опрятно, это большое зеркало на подставке и аккуратно развешанная на металлической стойке одежда. Каждому предмету гардероба даже была выделена отдельная вешалка. Сняв куртку, Куи бережно повесил её на стойку. Выпавший из кармана смятый листок мягко спланировал на пол. «УВЕДОМЛЕНИЕ О ВЫСЕЛЕНИИ…» — различил Куи крупные буквы в самом верху. Этого стоило ожидать: он задолжал своему ленд-лорду уже за четыре месяца. Видимо, у того лопнуло терпение. Куи поднял уведомление и подошел с ним к окну. Не без труда отодвинув дряхлую раму, он скомкал бумажку и запустил её в небо. Тишину нарушил громкий утробный звук, словно зов кита. Куи поморщился: желудок знатно подсасывало, потому что он не ел уже пару дней. Организм настойчиво требовал еды. Куи отошел от окна и, склонившись над раковиной, открыл кран. Подождав, пока стечет мутная жижа, он засунул голову в раковину и начал жадно хлебать воду прямо из-под крана, чтобы хоть немного заглушить чувство голода. Вода была мерзкой, воняла химией, а на зубах заскрипел песок, но выбирать не приходилось. Закрутив кран, Куи растянулся на полу и прикрыл глаза. Ему просто необходимо где-то срочно раздобыть денег, иначе он окажется на улице. А там либо сдохнуть, либо перебраться в трущобы Санья, что, в принципе, не исключало вероятности пункта номер один. Где-то глубоко внутри медленно закипала злость от собственной беспомощности. С самого детства его жизнь не задалась. Проявившаяся в детском саду причуда оказалась абсолютно бестолковой — Куи мог отращивать сопла на любом участке тела. Пользы в этом было никакой, одно лишь уродство. Отчасти Куи даже завидовал беспричудным: те хотя бы не обрастали непонятно чем. К моменту перехода в среднюю школу Куи уже научился контролировать способность, но издевательства не прекратились. Более способные одноклассники не давали ему прохода. Им доставляло истинное удовольствие издеваться над замкнутым и необщительным подростком, который оказался одним из немногих беспричудных в школе. И когда разозленный Куи продемонстрировал свою причуду, стало лишь хуже. Травля не только не прекратилась — она стала еще агрессивнее. Почти каждый день Куи возвращался домой в грязной одежде и в синяках. Родители, занятые работой, словно не замечали, что происходит с их сыном. «Меня тоже в детстве били, — ответил как-то за ужином отец на просьбу Куи перевести его в другую школу. — Будь мужчиной и умей постоять за себя». Осознав, что поддержки от родителей не предвидится, Куи просто начал отсчитывать дни до выпуска из средней школы. Закончив её с горем пополам, он попал не в самую лучшую старшую школу. Однако тут его уже никто не трогал. Складывалось впечатление, что тем, кто там учился, было вообще на все плевать. Куи это очень устраивало. Ощутив себя немного свободнее и увереннее, он даже записался в театральный кружок, чтобы занять себя хоть чем-то. За три года Куи настолько погрузился в новый для себя мир, что к моменту окончания школы решил, что нашел свое призвание. Ему нравилось перевоплощаться на какое-то время в совершенно разных людей, жить их эмоциями, словно добирая то, чего ему никогда не ощутить в своей обычной серой жизни, и это действительно помогало чувствовать себя счастливым. Куи твёрдо вознамерился стать актером. Родителям подобное заявление оказалось не по нраву. Отказавшись платить за университет искусств, они упорно настаивали на более приземленной специальности вроде менеджера, повара или рабочего. В итоге отец вышел из себя и велел Куи убираться, раз он витает в облаках и не ценит труд обычных работяг. Так и началась самостоятельная жизнь Куи. Без специального образования он мог лишь перебиваться съемками в глупой рекламе. Этого едва хватало на аренду комнаты и на скудное питание. В перерывах Куи ходил на различные кастинги в надежде получить хотя бы эпизодическую роль в настоящем кино. По вечерам он часами стоял перед зеркалом и репетировал сцены из различных пьес. Но время шло, кастинги по-прежнему проходили неудачно, а рекламщики все чаще стали привлекать для съемок профессиональных героев, которые из-за нехватки работы по борьбе со злодеями были согласны сниматься в рекламе всякой ерунды. Решив, что пора перестать воротить нос от работы в сфере обслуживания, иначе он помрет с голоду, Куи пошел искать постоянную работу. Оказалось, что там тоже есть конкуренция, да и ничего толком не умеющий Куи подолгу нигде не задерживался. Он успел поработать и промоутером, и курьером, и официантом, и продавцом, и уборщиком, но все заканчивалось одним и тем же — скоропостижным увольнением. Причины были разные: где-то Куи не справлялся с обязанностями, где-то постоянно опаздывал из-за совпавших по времени съемок, а где-то и вовсе показывал свой дурной характер и вылетал, как пробка, за хамство. Например, как сегодня. Нужно признать очевидное: ему уже двадцать лет, и он — полный неудачник, застрявший на месте. В погоне за мечтой он пожертвовал возможностью получить образование и постоянную работу. А теперь у него нет никаких перспектив, а мечта так и осталась мечтой. Сморгнув выступившие слезы, Куи похлопал себя по карманам джинсов. Вытащив телефон, он быстро набрал номер. После непродолжительного ожидания в динамике щелкнуло, и оттуда раздался мужской голос: — Передумал? — Мне нужны деньги, — отрезал Куи без особого восторга. — Куда мне подъехать? — Я пришлю за тобой машину, жди на выходе из своей помойки, — произнес его собеседник и повесил трубку. Куи простоял на улице почти час, прежде чем рядом остановился темно-синий автомобиль. Опасливо открыв заднюю дверцу, Куи обратился к водителю: — Вы?.. — Садись, я от Ловкача, — хмуро оборвал его водитель, и Куи послушно залез на заднее сиденье, громко хлопнув дверцей. — Холодильником дома будешь хлопать! — раздраженно буркнул водитель и слишком резко тронулся с места, из-за чего Куи ткнулся лбом в переднее сиденье. В нос ударил сильный табачный запах, от которого скрутило живот и нестерпимо захотелось курить. — У меня нет холодильника, — отозвался Куи и откинулся назад, с трудом подавив желание стрельнуть сигарету. — Поговори мне там — вообще в багажнике поедешь, щегол, — бросил водитель и злобно зыркнул в зеркало заднего вида. — Тяжелый день? — поинтересовался Куи, встретившись с ним взглядом. — О себе переживай, — в глазах водителя блеснул недобрый огонек. — А еще лучше — заткнись. — Как грубо… — пробормотал Куи и отвернулся к окну. Остаток пути они провели в молчании. Дорога оказалась не такой близкой, как Куи предполагал. Мысленно он уже был рад, что Ловкач прислал за ним машину. Они ехали по меньшей мере минут сорок на приличной скорости, а пешком Куи добирался бы бог знает сколько. Свернув с ярко освещённой улицы, машина сбавила скорость и покатилась вдоль неширокой улочки. Проехав пару кварталов, она свернула налево и остановилась перед высоким зданием. Ушей Куи коснулись приглушенные биты хауса. Свет от многочисленных разноцветных вывесок выхватывал из темноты топтавшуюся у здания толпу нетрезвой молодежи. Чуть поодаль от них стояли группы людей поменьше: по два-три человека. У многих в темноте вспыхивали едва заметные огоньки, и Куи казалось, что он чувствует табачный дым даже через толстое тонированное стекло автомобиля. — Карета прибыла на место, принцесса, можете проваливать, — произнёс водитель, оборачиваясь назад. Куи, показав ему средний палец, вышел из машины и снова громко хлопнул дверью. Направившись к зданию, он притормозил у одной из курящих парочек и попросил сигарету. От первой же затяжки у Куи закружилась голова и заметно поднялось настроение. Кивнув в знак благодарности, он отошел в сторону и, облокотившись на кирпичный забор, примыкающий к зданию, неторопливо затянулся снова. Однако докурить Куи так и не успел: к нему подошел крепко сложенный высокий парень и произнес: — Тебя вообще-то Ловкач ждет. — Подождет, — затягиваясь, проговорил Куи и медленно выпустил дым перед собой. Дальше все произошло довольно быстро: забор вдруг врезался ему в лицо, а в глазах подозрительно потемнело. Куи почувствовал, что его куда-то поволокли, и решил не сопротивляться. Нос начинал побаливать, и Куи очень надеялся, что он не сломан. Они спустились по крутым ступенькам вниз и, пройдя через небольшой коридор, очутились на заполненном до отказа танцполе. Музыка с непривычки оглушающе била по ушам, прыгающие вокруг люди постоянно врезались в Куи, а от стробоскопа хотелось упасть плашмя на пол и не вставать. Странная волна накатила на тело, сделав его одновременно невесомым и тяжёлым, а голова, казалось, вообще отделилась от туловища и устремилась куда-то вверх. «Видимо, это был не табак», — вспотев, догадался Куи, и его впихнули в какое-то темное помещение. Двери закрылись, мгновенно оборвав шум танцпола. — Садись, — сидящий за столом Ловкач указал на кожаный диванчик перед собой. Куи послушно сел и осмотрелся. Комната была тесноватой, из-за чего стол занимал половину пространства. Слева стоял большой, на всю стену, аквариум. Исходящий от него холодный слабый свет дрожал неровными волнами, выхватив из темноты стоящий за спиной Ловкача силуэт. На Куи, не мигая, уставились два желтых глаза-уголька. — Вытри лицо, — Ловкач бросил ему на колени носовой платок. Куи, оторвавшись гипнотизирующего взгляда, кое-как промокнул онемевшими пальцами слегка подсохшую кровь под разбитым носом и протянул платок обратно. — Оставь себе, — произнёс Ловкач. — Давай о деле. Сегодня поедешь вместе с Мангустом… — Сегодня? — держась за диван, перебил его Куи: он уже начинал «отъезжать», и сохранять адекватность становилось сложнее. — Я сегодня никак… — Ты как с боссом разговариваешь?! — парень, что приволок Куи, рванул его за ворот куртки. — Все нормально, — одернул того Ловкач и что-то коротко сказал желтоглазому человеку. Тот вышел из тени и приблизился к Куи, который с ужасом вжался в спинку дивана. Не обращая внимания на конвульсии Куи, желтоглазый положил ему на лицо свою ладонь. В голове словно что-то взорвалось, и, подавившись коротким вскриком, Куи почувствовал, как его отпустило. Желтоглазый убрал ладонь и отошел в сторону. — Знакомься, это Мангуст, — произнёс Ловкач, указывая на желтоглазого. — Он может нейтрализовать действие любого препарата. Весьма удобно, когда постоянно имеешь дело с наркоманами. — Я не наркоман, — утирая вспотевший лоб, отозвался Куи. — Мне до этого нет дела, — Ловкач бросил на стол черный сверток. — Теперь, когда ты пришел в себя, слушай внимательно. Препарат в этом пакете может кратковременно усиливать способности. Для беспричудных типов, вроде тебя, эффект будет нулевой. На первый раз Мангуст съездит с тобой и все объяснит. Твоя задача простая: распродаешь партию — возвращаешься сюда — получаешь деньги. Надумаешь кинуть меня — разберу на органы. Все понятно? — Да, — Куи поднялся с дивана и, забрав со стола сверток, спрятал его во внутреннем кармане. Мангуст коротко поклонился Ловкачу и направился к двери. Куи слегка шатающейся походкой последовал за ним. Музыка снова ударила по ушам, но в этот раз сознание было ясным, поэтому грохот не вызывал чувства дискомфорта. Ловко лавируя между потными пьяными телами, Куи не сводил глаз со спины Мангуста. На выходе в него на полном ходу врезалась рыжая девушка в розовом платье и упала на пол. Куи остановился и подал ей руку, чтобы помочь подняться. Смущённо улыбнувшись, девушка обхватила его ладонь, и Куи рывком поднял её на ноги. — Спасибо, — едва слышно пролепетала она и заложила за ухо выбившуюся прядь. Куи невольно обратил внимание на большое, почти на всю левую щеку, пятно странной формы, отдаленно напоминающей цветок. Он так и не понял, рисунок это, татуировка или родимое пятно, которое неумело пытались замаскировать тональным кремом. Заметив, что на её щёку пялятся, девушка поспешно отстранилась и скрылась в толпе. Куи машинально попробовал отыскать её взглядом, но это было бесполезно. «Эта девушка выглядит довольно мило и невинно для такого клуба, — задумался Куи. — Такие ходят в книжные клубы, смотрят дорамы по вечерам и ложатся спать в девять…» — Эй, — прервал его размышления просунувшийся в двери Мангуст. — Скоро утро, а у нас еще полно работы. Шевелись. Куи отстраненно кивнул, и они покинули клуб.***
Вздрогнув, Изуку инстинктивно сжался и попытался нащупать пальцами опору. Цепляясь за что-то рыхлое, он сопротивлялся силе, которая потащила его в непонятном направлении. Ушей коснулись приглушенные звуки, сливающиеся в один неразборчивый гул. Тусклый свет, пробившись из темноты, проник через сомкнутые веки и отозвался слабой болью в переносице. Странная тяжесть навалилась сверху и прижала Изуку к горизонтальной поверхности. От этого сбило дыхание, но зато бесконечное движение, наконец, прекратилось. Гул становился громче, и сквозь него начали пробиваться отголоски посторонних звуков… Шаги. Голоса. Мерный писк. Ноздри уловили слабый медицинский запах. «Я в больнице», — понял Изуку, и, словно только и ожидая этого момента, все шумы моментально обрели четкость, окунув его в реальный мир. Он машинально открыл глаза, как при пробуждении, но из-за резко ударившего света в уголках моментально скопились слезы. Рефлекторно сморгнув их, Изуку прищурился, пытаясь привыкнуть к освещению через маленькие щелочки. Он повторил попытку открыть глаза, только в этот раз намного медленнее. Боль от переносицы распространилась на лоб и поползла к вискам, но Изуку все же разлепил веки. Из-за слез картинка расплывалась, хотя общие очертания больничной палаты угадывались без труда. Изуку попытался поднять руку, чтобы вытереть лицо. У него получилось лишь слегка шевельнуть пальцами. Что-то сухое и теплое коснулось ладони. — Мидория, — тихий низкий голос звучал знакомым. Оставив попытки управлять непослушными конечностями, Изуку повернул голову на звук. Силуэт человека, сидящего у его кровати, казался огромным темным пятном. Изуку несколько раз моргнул, чтобы смахнуть мутную пелену перед глазами. — Всемо… — попытался произнести Изуку, но горло издало лишь невнятный хрип. — Не разговаривай пока, — мягко произнес Всемогущий. Белый больничный халат, с трудом натянутый на одно плечо, сильно выделялся на фоне темно-синего костюма. Видимо, размера Всемогущего в больничной гардеробной не оказалось. Изуку послушно кивнул и перевел взгляд на утыканные капельницами перебинтованные руки, безжизненно лежащие вдоль туловища. Вся эта борьба была лишь в его воображении. Сейчас он даже с трудом мог пошевелить пальцами. Изуку вдруг обожгла жуткая догадка. А что, если?.. — Это временная слабость. На восстановление уйдет несколько дней, но ты, несомненно, скоро будешь на ногах, — поспешно произнёс Всемогущий, и Изуку ощутил невероятное облегчение. Всемогущий замолк, однако, по его напряженному виду было заметно, что он еще не все сказал. Изуку почувствовал пробежавший по его коже холодок: Всемогущий убрал свою ладонь и, сжав руки в кулаки, перевел взгляд куда-то в пол, а его привычная улыбка стала больше походить на вымученный оскал. — Мидория, мальчик мой… — наконец, выдавил Всемогущий, не поднимая головы. — Как твой учитель, я дико зол на тебя за то, что произошло в «Ю-Эс-Джей». Это был героический, но до безумия безрассудный поступок. Вы еще не герои, вы ученики. И в тот день наша задача, как учителей, была в том, чтобы спасти вас. Я же велел тебе не подходить. У тебя нет причуды, о чем ты вообще думал? Хоть Всемогущий говорил вполголоса, Изуку показалось, что его оглушило. И ведь правда, его выходку нельзя было как-то внятно объяснить. Да, он хотел спасти Всемогущего, но разве стоило для этого так рисковать? Он лишь привлек внимание злодеев, которые прихлопнули его, как муху, отвлекшись на каких-то пару секунд. Неужели он настолько жалок? — Твое сердце не билось, — дрогнувшим голосом добавил Всемогущий и сжал кулаки еще сильнее, отчего казалось, что кожа на острых костяшках сейчас лопнет. — Тебя чудом вытащили с того света. Твои действия чуть не стоили тебе жизни, а «Юэй» — репутации. А самое ужасное, что я, Символ Мира, позволил этому произойти. Не суметь спасти собственного ученика — величайший позор, — он, наконец, вскинул голову и устремил свой взгляд на Изуку, от которого тот зажмурился и сжался, однако голос Всемогущего прозвучал с неожиданной теплотой: — Но в то же время я действительно благодарен тебе… Изуку, распахнув глаза, озадаченно посмотрел на Всемогущего, смена настроения которого сбила его с толку. Тот, заметив смятение на лице Изуку, окончательно смягчился и произнес: — Те несколько секунд спасли мне жизнь. Герои успели атаковать злодеев прежде, чем кто-либо из них коснулся меня. Не знаю, как вообще ты понял, что мне нужна помощь: Исцеляющая Девочка заверяла меня, что воспоминания исчезнут… — Ч-ч-что? — хрипло выдохнул Изуку. — Что? — переспросил Всемогущий, мгновенно поняв, что ляпнул что-то не то, и поспешил сменить тему: — В любом случае, я не имею права поощрять тебя за твой поступок, так как, объективно говоря, ты пошел на неоправданный риск. Но, как человек, я хочу сказать тебе спасибо. Ты точно заслуженно попал в… академию… Запнувшись, Всемогущий отвернулся, но Изуку заметил, что его лицо слегка помрачнело. — Что-то я заболтался, — натянув фальшивую улыбку, Всемогущий встал со стула. — Надо же сказать врачам, что ты пришел в себя. Поправляйся, юный Мидория. Кстати, твои одноклассники уже приходили тебя проведать, — он указал пальцем куда-то чуть левее Изуку. Тот послушно повернул голову и наткнулся взглядом на невысокую тумбочку, стоявшую между койкой и окном. На ней стояла плетеная корзинка с крышкой. Изуку повернулся обратно, но Всемогущего в палате уже не было. В течение последующих нескольких часов Изуку практически не оставался наедине сам с собой: приходили и уходили врачи, медсестры проводили различные процедуры и брали анализы. Приходила даже Исцеляющая Девочка. Пожурив Изуку скорее для проформы, она одарила его своим фирменным поцелуем и порекомендовала после выписки еще недельку поберечь себя. Едва она скрылась за дверью, как в палату влетела запыхавшаяся Очако. — Деку! — вскрикнула она и рухнула на стул возле койки, пытаясь перевести дух. Чуть погодя дверь снова открылась, и в помещение зашел Иида. Чинно и неторопливо он прошествовал вдоль стены, взял себе стоящий в углу стул и вместе с ним подошел к Очако. — Незачем было так лететь, Урарака, — отчитал её Иида и, сев рядом, обратился к Изуку: — Как ты себя чувствуешь? — Вроде нормально, — ответил тот. Ему наконец разрешили попить воды, и говорить стало намного легче, чем с пересохшим горлом. — Ты всех напугал, Мидория! — рука Ииды взметнулась вверх, и Изуку отшатнулся, испугавшись, что тот ему сейчас врежет, несмотря на его состояние. Но Иида лишь гневно поправил очки и скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя недовольство. — Иида прав, — произнесла Очако, нервно теребя краешек юбки. — Никто не успел толком ничего понять, такая неразбериха была, а затем выяснилось, что ты сильно пострадал. А знал бы ты, что творилось все эти дни в новостях… — Урарака! — одернул её Иида. — Да он все равно узнает, когда его выпишут, — заявила Очако, и тот насупился, но промолчал. — Конечно, в открытую на школу никто не наезжал, но многие новостные издания ехидно подмечали, что знаменитая геройская академия с их хваленой системой безопасности подверглась атаке злодеев, да еще и в учебное время. — Наверное, Айзаве-сенсею все же стоило тогда позвать Всемогущего для интервью, — слабо улыбнулся Изуку. — Тебе… — Очако покосилась на Ииду: тот едва заметно пожал плечами. Очако вздохнула и продолжила: — Тебе там тоже досталось. — Мне? — удивился Изуку. — А мне-то за что? — Они как-то узнали, что среди пострадавших есть беспричудный ученик, и многие возмущены тем, что академия подвергла твою жизнь опасности. В том плане, что не стоило принимать ученика без способностей на геройский факультет. Также есть те, кто ровно противоположного мнения, так как запрещать людям без способностей обучаться на героя — это снобизм и угнетение прав беспричудных… У Изуку зашумело в ушах, и остаток слов Очако он попросту прослушал. Меньше всего ему хотелось оказаться втянутым в скандал. Страшно было подумать, что ожидало его по возвращении в академию. Изуку был бы рад убедить себя в том, что он ни при чем и журналисты просто уцепились за отличную возможность раздуть сенсацию, подмочив репутацию «Юэй», но понимал, что это не так. И теперь вся ответственность за его действия легла на плечи учителей. Откинувшись назад, Изуку потер переносицу — моторика уже практически восстановилась, но вместе с этим появилась и ноющая боль во всем теле. — Я предупреждал тебя, чтобы ты молчала, — буркнул Иида, наблюдая за побледневшим Изуку, прикрывшим веки. — Нет, все в порядке, — разлепив правый глаз, Изуку показал большой палец свободной рукой. — Кстати, как остальные ребята? Как Айзава-сенсей? — Кроме тебя, больше никто из учеников не пострадал, — отозвалась Очако. — Айзава-сенсей получил сильные травмы, однако он уже приступил к работе, хотя из-за бинтов он больше похож на мумию, чем на человека. Еще у Тринадцатой были повреждены спинные мышцы, но и её быстро залатали. — Хорошо, что у нас есть Исцеляющая Девочка, — заметил Иида. — И хорошие врачи, — добавила Очако. — Именно благодаря их слаженной работе все выжили. Ах да… — Очако стащила с плеч рюкзак и начала рьяно копаться внутри, пока не выудила небольшой кусочек картона. — Возьми, это Джиро передала. — Что это? — спросил Изуку, послушно протягивая руку. — Билет. В воскресенье у группы Джиро концерт в одном из клубов в центре. Она раздала некоторым ребятам пригласительные, и я попросила один для тебя. Ты же пойдешь? — Я не знаю, если меня выпишут, — растерянно ответил Изуку, положив билет на тумбочку. — Исцеляющая Девочка сказала, что ты быстро идешь на поправку. Она предположила, что к выходным тебя отпустят домой, — произнесла Очако и, слегка замявшись, добавила: — Я тоже иду. Было бы классно сходить вместе. Дверь в палату приоткрылась, и в образовавшийся проем просунулась голова пожилой женщины. — Приёмные часы окончены, покиньте палату, — неприятным скрипучим голосом прокаркала она. — Извините, сейчас мы уйдем! — подскочивший Иида низко поклонился женщине и, ухватив Очако за шиворот, стащил её со стула. Повернувшись к Изуку, Иида снова поклонился и отчеканил: — До встречи в академии, Мидория! Выздоравливай! — Поправляйся! — кое-как извернувшись, Очако помахала Изуку рукой, после чего Иида вытолкал её из палаты. Снова стало тихо. За широким окном мягко шелестели деревья, царапая ветками о стекло. Солнце почти село, и небо окрасилось в оранжево-лиловые оттенки. Немного хотелось спать, чему Изуку весьма удивился, учитывая, сколько он проспал до этого. Его взгляд снова упал на плетеную корзинку, и любопытство взяло над сонливостью верх. Сев на кровати, Изуку положил корзинку себе на колени. Голова слегка кружилась, но в целом чувствовал он себя гораздо лучше, чем после пробуждения. Сняв крышку, Изуку заглянул в корзинку. Внутри, среди вороха открыток, лежали самые разнообразные сладости. К одной из стенок корзинки был прилеплен скотчем листок бумаги, на котором было аккуратно выведено: «Поправляйся и поскорее возвращайся в академию». Ниже была приписка более угловатым почерком: «Не ешь сладости без разрешения врача!» Изуку усмехнулся, сразу представив себе Ииду. Скорее всего, это он и написал. Перебирая открытки одну за другой и читая ободряющие слова одноклассников, Изуку чувствовал, как внутри все теплеет. Он с первого дня так боялся не вписаться в геройском классе, что даже не заметил, насколько отношение к нему этих учеников отличается от средней школы. «Ты это заслужил, тупой задрот!» — почерк Кацуки Изуку узнал сразу, но даже без этого можно было догадаться, кто автор. «Как это они заставили Каччана тоже подписать открытку?» — задумался Изуку, закрывая корзинку, чтобы поставить её обратно на тумбочку. Его внимание привлёк лежащий на столешнице телефон. Очевидно, Изуку не заметил его сразу, так как того не было видно за корзинкой. Вначале Изуку решил, что это его телефон, но присмотревшись поближе, понял, что это не так. Взяв его в руки и задумчиво покрутив, Изуку все же нажал на кнопку питания. Почти сразу после включения телефон завибрировал, возвестив о новом сообщении: «Изуку, это мама. Твой телефон разбился, и я принесла тебе другой. Позвони мне, когда очнешься. Люблю тебя». Точно. Мама. Вот кому точно было хуже всех эти дни. Изуку захотелось себя треснуть, но вместо этого он просто ткнул в мамин номер и нажал на вызов.***
Кьёка Джиро, скрестив ноги, сидела на диване в гостиной и ковыряла свою бас-гитару. Справа у стены стоял высокий басовый стек, из которого тянулся толстый шнур, подключённый в лежащий на полу педалборд . Если прислушаться, можно было услышать, как работают нагретые лампы. Среди ворсинок пушистого коврика, разостланного перед диваном, застряло несколько коротких обрезков струн, несмотря на то, что Кьёка пыталась орудовать кусачками аккуратно. Монотонное бормотание стоящего напротив телевизора периодически нарушала мамина возня на кухне. Кьёка натянула последнюю, самую толстую струну и, поднеся кусачки к торчащему из колка хвостику, опасливо отвернулась. — Кьёка! — от внезапно прозвучавшего строгого папиного голоса та подпрыгнула на месте и обернулась. Кусачки машинально сомкнулись, отсекая остаток струны, который тут же прилетел Кьёке прямо в глаз. — Ай! Черт, — прошипела она, принявшись его остервенело тереть. — Сколько раз я повторял — гостиная тебе не мастерская! — папа грозно навис над Кьёкой. — Живо убери весь этот мусор! — Хорошо, сейчас уберу, — без особого энтузиазма отозвалась Кьёка, пытаясь открыть покрасневший глаз. Сквозь узкую щелочку между опухшими веками нещадно текли слезы, чем вызывали нестерпимый зуд. Отложив бас в сторону, Кьёка скатилась с дивана и запустила пальцы в длинный ворс, один за другим выуживая металлические обрезки. Четыре кусочка уже были зажаты в её кулаке, но пятый упорно не хотел находиться. — Правее посмотри, — подсказал папа, опустившись на диван. Кьёка послушно пошарила рукой справа и, получив ощутимый укол в ладонь, подхватила последний обрезок. Вытряхнув свои трофеи в карман широких домашних шорт, Кьёка вновь забралась на диван и ухватила в руки бас. Папа тем временем взгромоздил ноги на низкий пуфик перед собой и пошарил рукой под подушками, пока не вытащил на свет божий затёртый пульт от телевизора. Полностью игнорируя возмущённый взгляд Кьёки, которая намеревалась отстроить гитару, папа добавил громкость и расслабленно откинулся на спинку дивана. — …вости в геройском сообществе после рекламы, — донесся из телевизора уверенный голос ведущей, который оборвала громкая заставка. Кьёка выхватила пульт из ослабевшей папиной руки и выключила звук. — Я же смотрю! — запоздало отозвался папа. — Сейчас реклама, я быстро! — Кьёка выкрутила громкость на басу и, топнув ногой по одной из педалей, дёрнула верхнюю струну. От низкого раскатистого звука жалобно задребезжали стекла и посуда, однако мама, привыкшая, что в их семье музыкантов постоянно кто-то чем-то гремит, даже не вздрогнула и продолжила как ни в чем не бывало готовить ужин. — Это разве си? — поморщился папа. — Ля диез, — не оборачиваясь, буркнула Кьёка и пробежалась пальцами по грифу. Включив тюнер, она еще раз последовательно проверила каждую струну. Подкрутив третий колок, Кьёка обыграла незамысловатую гамму, после чего одобрительно крякнула. — Ты решила удариться в метал? — поинтересовался папа. — Низковато звучит, тебе не кажется? — Это всего лишь полтона, что за стереотипы, — Кьёка пару раз хлестко ударила слэпом. Новые струны отозвались приглушенным звоном, разлетевшимся по гостиной. — Кётоку, что ты прицепился к ней… — вмешалась мама и, вытерев руки о передник, подошла к педалборду. — Правда, мне кажется, что низкая середина задрана. — Вот ты всегда так, Мика, — пробубнил Кётоку. — О каком воспитании правильного музыкального вкуса может идти речь, если ты ей потакаешь? Мика сделала вид, что не услышала, и, слегка подкрутив регулятор на одной из педалей, жестом велела Кьёке сыграть. Та кивнула и послушно начала импровизировать. Мика, прислушиваясь к звуку, покрутила еще соседние регуляторы. Правда, толком насладиться результатом им не удалось: реклама закончилась, и Кётоку бесцеремонно включил звук. — …специальный выпуск посвящен недавней атаке Лиги Злодеев на академию «Юэй»… — при упоминании своей школы Кьёка не удержалась и цыкнула. За последние пару дней ей порядком надоело перемывание этой темы во всех новостях. Вдобавок к этому, вчера утром на одном из интернет-порталов появилась информация, что помимо учителей одним из пострадавших был беспричудный. И поутихший было ажиотаж вспыхнул с новой силой. Уже к вечеру об этом не говорил только ленивый. Основная масса неприкрыто критиковала академию за неоправданный рискованный эксперимент, чуть не стоивший жизни ученику. Одновременно откуда-то возникли ярые борцы за равные права людей без способностей. Их было значительно меньше, но их митингующие активисты оккупировали крупнейшие геройские агентства и многие школы, требуя дать шанс стать профессионалами и беспричудным. Их позиция заключалась в том, что героями должны становиться те, кто готов защищать людей, и отсутствие способности не должно быть тому помехой. На некоторых транспарантах красовались схематичные изображения ксеноморфов в красных кругах, перечёркнутых полосками. Ниже на каждом из таких плакатов была кривая надпись маркером: «Долой лжегероев». Когда-то давно, на заре появления причуд, подобные демонстрации проводились повально по всей Японии. Только тогда требования протестующих были намного прямолинейнее: они просто не желали видеть возле себя монстров и открыто об этом заявляли. Но сейчас, когда большинство населения обладало причудами, подобные высказывания смотрелись бы, как минимум, неуместно. Поэтому оставшимся ненавистникам современного мира супергероев и суперзлодеев приходилось довольствоваться лишь акциями в защиту прав беспричудных, пряча под их лозунгами свои истинные мысли. Несмотря на разные убеждения, все стороны одинаково давили на академию с целью получить хоть какую-то реакцию на произошедшее. Однако администрация «Юэй» отмалчивалась и не давала никаких комментариев, что лишь подогревало интерес вездесущих репортёров и злило общественность. И все же, раз по телевизору разродились целым спецвыпуском, значит, репортёры что-то накопали. — Пап, ты серьёзно собрался это смотреть? — недовольно скривилась Кьёка, нервно дергая верхнюю струну. Звука не было, так как Мика успела выключить стек, но приятные вибрации проходили от грифа к телу и немного успокаивали. — Я должен знать все об академии, где учится моя дочь, а теперь тихо, — отрезал Кётоку и уткнулся в экран. Мика вернулась на кухню, однако Кьёка ловила её заинтересованные взгляды, устремленные к телевизору. — Мы сейчас находимся неподалеку от «Кецубуцу», еще одной школы, которая готовит юных героев, — щуплый корреспондент, на вид которому было около тридцати лет, топтался на месте, поеживаясь от холода в тонкой рубашке и легких брюках, прилипших к телу из-за дождя. Позади корреспондента стояла большая толпа людей, растянувшаяся вдоль высокого металлического забора, ограждающего академию. — Тебе недостаточно того, что рассказываю я? — поморщилась Кьёка, но Кётоку громко шикнул и демонстративно добавил громкость на телевизоре. — Позади меня группа людей, которые убеждены: обладание причудой не является поводом ставить себя в обществе на ступеньку выше обычных людей, — бодрый голос корреспондента резко контрастировал с его дрожащим и посиневшим от холода телом. — Они требуют от руководства академии «Кецубуцу» последовать примеру «Юэй» и дать возможность беспричудным поступить на геройский факультет. Мы решили поговорить с демонстрантами, чтобы узнать из их уст, почему они уверены, что люди без способностей смогут противостоять суперзлодеям наравне с профессиональными героями. Кадр сменился: корреспондент уже стоял в гуще толпы, которая скандировала: «Мы все равны!» Рядом топтался высокий мужчина в годах. Седина затронула большую часть его редеющих волос, на лбу и у глаз пролегли глубокие морщины. Демонстрант утер краем транспаранта мокрое лицо и, покосившись на камеру, выжидающе уставился на корреспондента. — Как вы считаете, способен ли обычный человек пройти специальную подготовку в геройской академии и стать настоящим профессионалом? — едва прозвучал вопрос, камера взяла крупным планом демонстранта и оставила в кадре лишь руку корреспондента с микрофоном. — Конечно, нет! — воскликнул Кётоку, заглушая телевизор. — Вот поэтому настоящими профи и становятся единицы! — С нынешним развитием технологий это не является проблемой, — демонстрант был совершенно противоположного мнения. — При должной физической подготовке и хорошей экипировке можно сражаться не хуже, чем с причудой. В конечном счете, есть вступительные испытания и экзамены внутри каждой геройской школы, при помощи которых можно отсеять слабых. Но лишать беспричудных даже шанса поступить — дискриминация! Вместо того, чтобы обвинять «Юэй» в том, что они подвергли жизнь беспричудного подростка опасности, следует пересмотреть свои устаревшие взгляды на мир профессиональных героев и открыть набор для всех… — Вы уверены, что абитуриент без способностей сможет пройти вступительные испытания? — вклинился корреспондент, ловко направляя разговор в нужное русло. — Я слышал, что они весьма сложные. — Ну один же смог пройти, — пожал плечами демонстрант. — Так что, возможно, даже не потребуется особого пересмотра порядка проведения экзаменов. — Однако в результате атаки на «Юэй» пострадал именно тот ученик, который единственный из всех не обладал способностями. Что вы скажете на это? — микрофон снова изящно порхнул между собеседниками. — Нужно ждать официального заявления «Юэй», — неохотно произнес демонстрант. По его лицу стало заметно, что он был не рад этому вопросу. — Я же придерживаюсь мнения, что это совпадение. На самом деле, вообще чудо, что все ученики остались живы. Масса злодеев выступила против двух преподавателей и горстки первогодок. Вам не кажется, что пресса привлекает внимание немного не к тому аспекту произошедшего? — Я лишь говорю то, что в умах большинства, — произнес корреспондент. — Сложно с этим спорить, но будь у этого ученика причуда, возможно, он тоже бы не пострадал. — Переливают из пустого в порожнее… Сколько можно мусолить одно и то же? — подала голос Кьёка. — На его месте мог оказаться любой из нас, тут дело вообще не в причуде. — Любой из вас смог бы смягчить падение с высоты, так что дело очень даже в причуде, — произнес Кётоку. — Как ни крути, но академия зря приняла такого студента. Я понимаю, что они хотели как лучше, но этот парень обуза и не в состоянии спасти даже себя. Оптимальным выходом будет перевести его в обычную школу. К тому же геройствовать можно не только в плаще и трико. Городу нужны обычные полицейские, врачи и пожарные. Людям угрожают не только суперзлодеи… — Папа прав, — вздохнула Мика. — Но больше похоже на то, что случившееся с твоим одноклассником — лишь повод раздуть скандал вокруг «Юэй». Какое бы решение не принял директор, его раскритикуют. Не сказать, что это сильно повредит репутации академии, однако к «Юэй» приковано и так чересчур много внимания. — И вы туда же, — поджала губы Кьёка. — Вы судите по тому, что говорят по телевизору, а всю правду знают лишь те, кто там был. Да, сейчас «быть беспричудным» чуть ли не приравнивается к «быть бесполезным». Они относятся к таким людям, словно к неизлечимо больным. Но они тоже часть общества. Среди них, как и среди людей со способностями, есть умные и глупые, сильные и слабые, смелые и трусливые. Отбор должен производиться по личным качествам, а не по наличию причуды. Сегодня мы устанавливаем для них отдельные правила, а завтра загоним в резервации. Просто потому, что они не такие, как большинство. — Кьёка, ты, конечно, все красиво говоришь, но в жизни не всё так просто, — Кётоку потер подбородок большим пальцем. — Как ты думаешь, почему на каждой работе есть требования? Кьёка раздраженно цокнула и закатила глаза, но Кётоку настойчиво сверлил её взглядом в ожидании ответа. — Чтобы отсеять менее подходящих без лишних затрат времени, — устав играть в «гляделки», неохотно отозвалась Кьёка. — Вот именно, — подтвердил Кётоку. — Вот возьмём, к примеру, работу фитнес-тренера. Это должен быть, как минимум, подтянутый и физически здоровый человек. На собеседование, скорее всего, придут именно спортивные ребята. — Но это не значит, что нельзя прийти устраиваться толстым людям, я поняла к чему ты клонишь, — перебила его Кьёка. — Это не то же самое, пап. Толстого не возьмут в любом случае, потому что он будет антирекламой этого клуба, да и выносливости ему вряд ли хватит на весь день. Однако толстый человек может похудеть и получить работу, а мы говорим о людях без причуды. Они не могут измениться… — Ты немного не ту суть уловила, — пробормотал Кётоку. — Я хотел сказать, что к любой профессии есть какие-то общие требования. И я считаю, что в работе современного героя невозможно обойтись без способностей. Это то же самое, что взять тем же тренером безногого. Он может взять костыли или приделать себе протезы, но инвалид никогда не сравнится со здоровым человеком. — Вот, — помрачнела Кьёка. — Вот кем считает общество таких людей. Инвалидами. А что делать с теми, у кого бесполезные причуды? Или для них у вас отдельная классификация?! Родители опасливо переглянулись: Кьёка никогда до этого времени не проявляла каких-то особых чувств к беспричудным. Такая реакция казалась довольно странной. Можно было, конечно, списать это на переходный возраст, но они все же хотели докопаться до истины. — Кьёка, милая, почему… — начал было Кётоку, но та его грубо оборвала: — Это я хочу знать, почему вы так узко мыслите? Я отказываюсь верить в то, что вы судите стереотипами! Ты, пап, — Кьёка ткнула в него пальцем. — Ты дал мне силы поверить в то, что девушки могут быть рок-музыкантами! А ты, мама, — Кьёка посмотрела на Мику, и её взгляд немного смягчился. — Ты всегда поддерживала меня. Благодаря тебе я справилась со страхом из-за неудачных попыток и, наконец, попала в настоящую группу, где ко мне относятся, как к равной. И вы оба сейчас говорите мне, что мой одноклассник — обуза? — Кьёка, ты сравниваешь немного разные вещи, — произнесла Мика. — Ты талантлива от природы, ты много занимаешься и развиваешь свои навыки. Разумеется, то, что ты попала в группу, было лишь вопросом времени. А тот мальчик… к сожалению, у него нет того, что можно развить. — Невероятно, — теперь и Мику прожёг яростный злой взгляд. — Вы вообще меня не слышите. Смотрите свой тупой телек и дальше! Поднявшись с дивана, Кьёка гневно крутанулась на пятках и быстрым шагом покинула гостиную. Через несколько секунд где-то наверху громко хлопнула дверь, и почти сразу раздались приглушенные звуки от беспорядочных ударов по барабанам. — Что-то она совсем разозлилась, — произнес Кётоку. — Что же там такое произошло? — Чтобы ни случилось, когда-нибудь она сама расскажет, — отозвалась Мика. — Просто дай ей время. Кьёка и её одноклассники попали в ситуацию, с которой не каждый взрослый справился бы. Она пока не готова снова это вспоминать. — …У ворот «Юэй» негде мухе пролететь, — повисшую после слов Мики паузу нарушил голос корреспондента. Не сговариваясь, родители уставились в экран. В кадре заметно распогодилось, и корреспондент выглядел более сухим и веселым. Возле школы действительно было не протолкнуться: толпа, раз в пять больше той, что дежурила у ворот в день атаки, обступила академию плотным широким полукругом. Хоть барьер отсутствовал, никто не делал попытки проникнуть на территорию «Юэй». Причина крылась, скорее всего, в страхе перед неизвестностью: пошли слухи, что после атаки Лиги Злодеев академия внесла в свою систему безопасности некие коррективы, и испытывать их на себе никто особо желанием не горел. — К счастью, у меня есть пропуск, — помахав перед камерой кусочком пластика, корреспондент довольно ухмыльнулся. — О встрече с директором договориться не вышло, но я уверен, что внутри мы всё равно найдём ответы на некоторые вопросы. Оператор снял то, как корреспондент активировал ключ-карту и под завистливые взгляды прошел через ворота. Кадр дернулся и сменился: корреспондент стоял в широком коридоре академии, по которому туда-сюда сновали ученики в одинаковой серо-зеленой форме. Топот ног сливался воедино с их неразборчивой болтовней. — За моей спиной располагается учительская, — корреспондент начал пятиться назад, не обращая внимания на ощутимые тычки от врезающихся в него учеников. — Сейчас большая перемена, и это отличный шанс застать преподавателей до того, как они спустятся на обед. Поманив оператора за собой, он дёрнул высокую дверь в сторону. Внутри располагалось просторное светлое помещение, заставленное небольшими столами и шкафами, которые были забиты разноцветными папками и книгами. Гул, образованный множеством голосов, шелестом страниц, скрипом стульев и другими офисными звуками, почти мгновенно умолк. Преподаватели озадаченно уставились на незваных гостей. — Здравствуйте, — широко улыбнулся корреспондент и перешагнул порог. — Я Сатоши Аиба, четвёртый канал. Пару слов… — Как вы сюда попали? — перебил его вышедший вперёд преподаватель с тёмными длинными волосами, которые рассыпались по плечам неряшливыми прядями. Его голос звучал довольно глухо из-за плотных бинтов, полностью скрывавших лицо. — Абсолютно легально, — Сатоши выудил из кармана рубашки карточку. — Ответьте на несколько вопросов, и я уйду. — Откуда у вас пропуск? — судя по голосу, преподаватель в бинтах не скрывал своего раздражения. — Директор дал ясно понять: никаких интервью до пресс-конференции. — Это неважно, — отмахнулся Сатоши. — Наши зрители желают узнать, что произошло. Они устали ждать, пока вы придумаете официальную версию, оправдывающую вашу некомпетентность. Как так вышло, что одна из лучших геройских академий была атакована, и даже есть серьезно пострадавшие? Микрофон нацелился на преподавателя в бинтах. — Не ваше дело, — отрезал тот. — Уберите камеру и проваливайте. — Ваше хамство переходит все границы! — Сатоши перешел в наступление. Камера хищно последовала за ним. — Вы в курсе, что все это увидят сегодня вечером наши зрители? — Это вы уже переходите всякие границы, — видимо, терпение преподавателя лопнуло. Край слегка распустившегося бинта вдруг вытянулся вперед и хлестнул Сатоши по груди. Тот инстинктивно сжался, прикрывшись микрофоном. — Все вопросы — на пресс-конференции, — преподаватель помахал перед собой пропуском, который каким-то образом перекочевал от Сатоши к нему, и холодно отрезал: — Интервью закончено. Камера, резко клюнув вниз, погасла. Начался короткий рекламный блок. — Представляю, как их достали журналисты, — преисполнившись сочувствием к «Юэй», произнесла Мика. — Сами виноваты, — пожал плечами Кётоку. — Своим молчанием «Юэй» вынуждают всех думать, что они что-то скрывают. Видимо, не все так гладко. — Ну они не совсем молчат, — Мика явно не разделяла его подозрений. — О нападении злодеев они же сообщили. Возможно, прежде, чем делать какие-то громкие заявления, они хотят сами разобраться. — Ты их адвокат, что ли? — прищурился Кётоку. Мика ответить не успела: реклама закончилась, а возникшее почти на весь экран лицо Сатоши, несмотря на напускную бодрость, заметно помрачнело. Коридоры «Юэй» сменились на зелёные деревья, а сама академия оказалась далеко позади и выглядела крошечной. — Еще раз здравствуйте, мои дорогие зрители, — произнес Сатоши, натянуто улыбнувшись. — Как вы видите, в академии по-прежнему не желают с нами разговаривать. А я напомню, что почти все герои из десятки лучших закончили «Юэй». О безопасности этой академии ходят легенды, программу подготовки может выдержать далеко не каждый, не говоря уже о сложности поступления. И тем не менее несколько дней назад «Юэй» была атакована злодеями средь бела дня, прямо на занятии. Пострадали находившиеся на тот момент в комплексе учителя и ученик, не обладающий причудой. Почему это произошло и как академия допустила такое, нам узнать из первых уст не удалось. Вы сами были очевидцами хамского отношения при попытке взять интервью. Однако нам удалось провести собственное расследование и получить эксклюзивный материал, немного приоткрывающий завесу на произошедшее… Камера мягко отъехала назад, меняя крупный план на общий. Рядом с Сатоши переминался с ноги на ногу невысокий паренек ростом едва ли больше полутора метров и нервно озирался по сторонам. Его голова была скрыта крупными квадратами, поэтому рассмотреть лицо не представлялось возможным. Одежда на парне сидела мешком и была явно не по размеру. Рукава смешно болтались ниже колен, а брюки сложились к низу складками и волочились по земле. — Можно уже говорить? — коротышка робко дернулся к микрофону. Несмотря на то, что его голос был сильно изменён и звучал неестественно низко, все равно в нем слышались нотки неуверенности и страха. — Разумеется, — кивнул Сатоши и придвинул микрофон поближе. — Я так понимаю, вы — родственник одного из учеников «Юэй»? А это значит, что вы в курсе некоторых подробностей произошедшей атаки, верно? — Д-д-да, — выдохнул коротышка. — Моя… моя д-д-двоюродная сестра уч-ч-чится… в «Юэй». — Дышите глубже, не волнуйтесь, — подбодрил его Сатоши и похлопал по плечу, отчего тот чуть не сложился пополам. — П-п-простите… я просто впервые в телеке, — смутился коротышка и, сделав глубокий вдох, продолжил, уже не так сильно заикаясь: — Она об-б-бщается с некоторыми ребятами с геройского курса. Они говорили, что злодеи пришли в тот день не просто так. Они искали В-в-всемогущего. — Всемогущего?! — встрепенулся Сатоши и в порыве стукнул микрофоном в зубы информатору. Раздался характерный глухой звук и тихое шипение от боли. — Да… Флодеи хофели застать ефо врасфлох, — шепеляво отозвался коротышка и, проверив языком целостность зубного ряда, добавил уже с нормальным произношением: — Учителя и ученики вступили в бой. Коротышка явно продолжал говорить дальше, но его фигура и Сатоши как-то странно дёрнулись, словно было вырезано несколько кадров. — То есть, академия вынудила первокурсников сражаться? — уточнил Сатоши. — Да… — растерялся коротышка и шумно вдохнул, чтобы добавить что-то еще, но тот бесцеремонно его перебил: — Неудивительно, что есть пострадавшие. Это чудо, что их не больше! — Всемогущий не допустил бы этого! Он пришел и всех спас! — воскликнул коротышка. — Тем не менее, двое учителей и ученик госпитализированы в критическом состоянии, — напомнил Сатоши и обратился уже к зрителям: — Это наглядный пример, как может погубить излишняя самоуверенность, невзирая на толстые стены и статус лучших среди героев. То, что «Юэй» теряет хватку, стало очевидно с того самого момента, когда они позволили пройти экзамен беспричудным. Кто-то со мной не согласится и обвинит в ущемлении прав простых граждан. Но вы бы доверили свою жизнь человеку, возможности которого столь ограничены? — Дело говорит, — одобрительно кивнул Кётоку. — Кричать с плакатами каждый может, а вот по-настоящему довериться. — Весь инцидент в «Юэй» лишь подтверждает неумолимую суровую реальность: из двадцати учеников пострадал лишь один и именно тот, у кого нет способности, — тем временем продолжал Сатоши. — Администрация «Юэй» обязана объясниться перед всеми нами за свои действия. Вначале они меняют правила поступления на геройский факультет, затем приглашают на должность преподавателя героя, за головой которого охотятся опасные злодеи. И, как итог, пострадали дети. Вместо того, чтобы взять на себя ответственность, академия отмалчивается, но рано или поздно им придётся признать свои ошибки и предстать перед обществом. — Я не думаю, что виновата академия, — встрял коротышка. — И кто же виноват? — снисходительно поинтересовался Сатоши. Кадр опять странно прыгнул, как в очередной монтажной склейке — Мидория привлек внимание злодеев на себя, хотя у него не было причуды, — картинка дёрнулась, пропуская несколько кадров. — Всемогущий не успел бы их остановить. — Еще одна причина, по которой героями должны становиться те, кто в состоянии нести такую ношу, — сделал вывод Сатоши. — Мало геройского духа, нужны еще и умения. Этот парень Мидория может быть трижды смелым и самоотверженным, но это не отменяет того факта, что он не смог защитить даже себя. Еще и добавил груз вины на плечи нашего любимого Всемогущего из-за своей безрассудной выходки. Коротышка отчаянно тянулся к микрофону, но Сатоши как бы ненароком выпихнул его из кадра. Оператор сообразил, что это сигнал, и укрупнил план. — Мы очень надеемся, что «Юэй», наконец, соизволит дать комментарии, — смотря прямо в камеру, произнес Сатоши. — Злодеи атаковали академию в попытке устранить Всемогущего, которого наняли на работу, не оценив возможные последствия. Первокурсники были вынуждены сражаться с настоящими злодеями, а беспричудный ученик сам влез в разборки, которые оказались ему не по зубам, и никто не смог его остановить. Сейчас мы можем лишь предполагать об истинных причинах произошедшего, пока «Юэй» не даст пресс-конференцию, но кое-какие выводы можно сделать уже сейчас. С вами был Сатоши Аиба, специальный репортаж для четвёртого канала. Спасибо за внимание. Сатоши поклонился, и пошла новостная заставка. На экране появилась миловидная девушка, сидящая за столом в студии. — Спасибо Сатоши Аиба за очень интересный репортаж, — прощебетала она, стеклянным взглядом уставившись в камеру. — После небольшой рекламы нашу студию посетит специальный гость — глава движения за права беспричудных. Не переключайтесь… Начался очередной рекламный блок. Кётоку громко зевнул и с хрустом потянулся. — Не так уж много нового они накопали, — произнес он. — И так понятно, что в академии творится какой-то хаос. С организацией там явно совсем туго. Может, нам забрать… — Пойду позову Кьёку ужинать, — вытерев руки о передник, перебила его Мика и направилась к лестнице. Наверху к этому времени стало тихо. Видимо, Кьёке надоело выколачивать пыль из барабанов. Мика осторожно постучала и, не услышав возражений, медленно приоткрыла дверь. Кьёка лежала на кровати лицом в подушку. Покрывало сбилось и частично сползло на пол, но Мика решила не делать замечание по этому поводу. Вместо этого она присела на краешек кровати и, мягко коснувшись спины Кьёки, произнесла: — Ужин готов. — У меня аппетита нет, — глухо пробубнила Кьёка. — Кьёка, — Мика старалась, чтобы её слова не звучали, как нотации. — Ты же знаешь папу. Он весьма ревностно относится ко всему, что касается тебя. Когда мы узнали о случившемся, он чуть голову не потерял. Папа любит тебя и сильно переживает… — Я понимаю, — голос Кьёки стал разборчивее: она повернула лицо к матери. — Но он слишком категоричен. Папа раньше никогда не вешал ярлыки на других. Он совсем не знает, что произошло. — Та передача действительно глупая, — Мика откинула с лица Кьёки упавшую ей на глаза прядь волос. — Этот журналист откопал какого-то человека, который рассказал, что злодеи пришли за Всемогущим, а твой беспомощный одноклассник полез в гущу боя, за что поплатился. В итоге виновата академия, так как переоценила свои возможности и напортачила с безопасностью. Папа теперь уверен, что там полный бардак. — Еще бы! — фыркнула Кьёка. — Только именно благодаря учителям мы все выжили. Злодеи появились из воздуха, у одного из них способность что-то вроде телепорта. Я бы посмотрела на того, кто бы смог возвести защиту против врага, который может проникнуть куда угодно. Мика приложила руки ко рту, побледнев от ужаса, но не проронила ни звука, боясь, что Кьёка прекратит рассказ. — Они действительно пришли за Всемогущим. Нас разбросало по всему парку. Они хотели убить всех поодиночке, однако каждый смог выстоять и одолеть врагов, которых было гораздо больше, чем нас. Даже Мидория не струсил. Он и ребята, которых забросило с ним, выбрались из ловушки победителями. Потом пришел Всемогущий, злодеи почти прикончили его, пока Мидория не отвлек их на себя. При этом со мной в команде был парень с сильной электрической причудой, которого буквально пришлось заставить идти в атаку. И там было еще много учеников с разными способностями, но только у беспричудного хватило смелости нарушить приказ учителя и совершить свой дурацкий рывок! А какие-то уроды в ящике после всего этого назвали его бесполезным, — Кьёка сжала кулаки. Злость и обида переполняли её, она с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Хоть Кьёка говорила о своем однокласснике, мысленно она перенеслась на несколько лет назад. В то время она сама неоднократно испытывала на себе, что такое получать отказ лишь потому, что люди судили о ней поверхностно и не давали даже шанс показать свои возможности. Глубоко вдохнув, Кьёка отогнала подальше неприятные воспоминания и, подняв на Мику абсолютно сухие глаза, произнесла: — Нельзя жить стереотипами. Мы должны верить в других, даже если кажется, что они не вписываются.