***
Изуку выскочил из класса и завертел головой по сторонам. Фигура Айзавы виднелась в самом конце коридора у лестницы. Не долго думая, Изуку сорвался с места с громким криком: — Айзава-сенсей! Тот вздрогнул, остановился и лениво обернулся. Изуку, не добежав до него пары метров, притормозил и шумно выдохнул. Айзава, глядя на его дрожащие сжатые кулаки, сузил глаза и нахмурился. — У тебя минута, — с этими словами он скрестил руки на груди. — Я… Вы… — от волнения Изуку начал путаться в словах. Морщинка на переносице Айзавы стала заметнее. Изуку почувствовал, как голову обдало жаром: волосы на висках мгновенно взмокли, а вдоль позвоночника, наоборот, пробежал холодок. Зажмурившись, Изуку что есть силы хлопнул себя ладонями по щекам, низко поклонился и выпалил: — Прошу прощения за причинённые неудобства! Айзава приоткрыл рот и на мгновение потерял дар речи. Его брови непроизвольно взметнулись вверх, а лицо вытянулось от удивления. Однако поклонившийся в этот момент Изуку пропустил несвойственные для лица куратора метаморфозы. Айзава ни на секунду не сомневался, что сейчас польются мольбы не отчислять, поговорить с директором, дать еще шанс и так далее. Простых извинений от Мидории, в принципе ни в чем не виновного, он точно не ожидал. Тем временем Изуку резко выпрямился и, рванув мимо Айзавы к лестнице, умчался прочь. Несмотря на всю ситуацию, уголки губ Айзавы поползли вверх. Парнишка оказался более стойким, чем он думал. Весьма жаль, что на этот раз решение об исключении было общим. Не то чтобы Айзава поверил, что Изуку потянул бы геройский факультет до конца, но он признал, что истинного духа героизма тому точно не занимать. Этим он очень напоминал одного раздражающего типа. Стоило об этом лишь подумать, как позади него раздался громкий низкий голос: — Айзава Шота, я везде тебя искал, а ты здесь! — Да, — Айзава обернулся и увидел поднимающегося по ступенькам Всемогущего. — Мог бы просто позвонить. — Мог бы, да телефон с утра разбил, — жизнерадостно отозвался Всемогущий. — Видел юного Мидорию. Судя по скорости, его физическое здоровье в полном порядке. А еще Кацуки Бакуго только что покинул класс и спустился по лестнице с другой стороны. — Я со своим классом как-нибудь сам разберусь, — огрызнулся Айзава, бросив беглый взгляд на противоположный лестничный пролет, где только что мелькнула и исчезла из виду светлая макушка. — Тебя вызывает директор, кстати, — добавил Всемогущий. — Я и так к нему направляюсь, — кисло произнес Айзава. От широкой улыбки Всемогущего сводило скулы. — У нас через полчаса пресс-конференция, — не замечая мрачнеющего на глазах лица Айзавы, проинформировал тот. — Отлично, я рад, — безрадостно ответил Айзава. — Директор Незу решил, что должен присутствовать еще и ты, как куратор 1«А», и это не обсуждается, — продолжил тем временем Всемогущий. — Ну, значит, мне стоит поторопиться, — с полным безразличием в голосе произнес Айзава и подался к лестнице. — Ты прямо в таком виде… — начал было Всемогущий и осекся под ледяным взглядом из-под бинтов. — Всемогущий, иди… куда-нибудь в другом направлении, — проговорил Айзава и, сунув руки в карманы, торопливо спустился по лестнице вниз. Прозвенел звонок. Из кабинета 1 «А» вывалилась почти половина класса. Завидев застывшего на одном месте Всемогущего, они рванули к нему. — Всемогущий! Учитель! — перебивая друг друга, ребята окружили его со всех сторон. — Что случилось? — заглушив их возмущенные крики своим зычным голосом, поинтересовался Всемогущий. — Айзава-сенсей отчислил Мидорию! — выпалил Иида, взметнув руку вверх. — Мы требуем его восстановить! — воскликнула Ашидо. — Это неправильно! — поддакнул Киришима. — Пойдемте к директору! — запищала Хагакуре. — Учитель, поговорите с Айза… — крикнул Серо. — Помогите, учитель… — вклинился кто-то еще, и дальше начался обычный галдеж: — Вы же тоже не согласны? — Это геройский факультет!.. — Мы берем на себя ответственность! — Дайте шанс! — Несправедливо! — Отчисляйте тогда всех! — Эй, говорите за себя! — заорал высунувшийся в коридор Минеда. — Тихо! — гаркнул Всемогущий и, когда ребята послушно умолкли, продолжил: — По одному, пожалуйста. — Мы хотим, чтобы Айзава-сенсей передумал насчет исключения Мидории, — произнесла Яойорозу. Всемогущий почесал затылок и, вздохнув, ответил: — К сожалению, решение принимал не только Айзава-сенсей. У нас было собрание, и все учителя пришли к выводу, что дальнейшее обучение Мидории приведет к его скоропостижной гибели. В отличие от вас, он обычный человек. — Но ведь можно что-то придумать? Обратиться к курсу поддержки? — спросила Цу. — Если поговорить с директором, он же в силах отменить решение? — Все немного сложнее, чем вам кажется, — произнес Всемогущий. — Возвращайтесь лучше в класс. Я обязательно передам ваши слова директору… — Ребя-а-ат! — заорал Каминари, вжавшись носом в панорамное окно. — Там во дворе Мидория и Бакуго! Ученики мгновенно отхлынули от Всемогущего и прилипли к окнам. Каминари не ошибся: Кацуки преградил дорогу Изуку, направляющемуся к воротам. — Ох, чую неладное… — пробормотала Хагакуре. — Сейчас Бакуго наговорит Мидории всяких гадостей. — Не уверена, что все обойдётся лишь словами, — произнесла Очако. — Они же вообще не ладят. — Я разберусь! — отозвался Иида и рванул к лестнице прежде, чем Всемогущий успел открыть рот. — Идите в класс, — распорядился он. — А я спущусь и все улажу. Ученики отозвались нестройным хором и покорно побрели в кабинет. Снова прозвенел звонок, возвещая об окончании короткого перерыва. Всемогущий глянул на часы, негромко цыкнул и, открыв окно, ступил на подоконник. — Вы же не собрались сейчас прыгать вниз с десятого этажа? — раздался позади него голос директора Незу. — Н-н-нет, — Всемогущий поспешно убрал ногу и обернулся. — Вот и славно, а то у нас в школе сейчас полно прессы, — отозвался директор Незу. — Мы, конечно, заперли их в моем кабинете, но мало ли, кто-то выполз. Пока мы будем готовиться, я попрошу вас побыть с ними. Опыта в общении с журналистами у вас больше, чем у кого-либо из нас. Расскажите им о своих подвигах, попозируйте для календаря. В общем, «Юэй» на вас рассчитывает! Всемогущий понуро кивнул и, прикрыв окно, послушно поплелся за директором.***
Изуку мчался вниз, практически не смотря перед собой. Именно поэтому он не заметил поднимающегося навстречу Всемогущего и, врезавшись в него на полной скорости, отлетел назад. Он уже мысленно смирился, что сейчас нехило приложится о ступеньки, как его ухватили за воротник и удержали от падения. — Мидория… — Всемогущий хотел было сделать замечание за опасную беготню по лестницам, но почувствовал, как его резко пихнули в живот. Разумеется, двухсотпятидесятикилограммовый Всемогущий не сдвинулся даже на сантиметр, однако он сам невольно отступил назад. — Извините! — не поднимая головы, бросил Изуку и, выдернув свой пиджак из его пальцев, помчался дальше. Всемогущий завис на месте, пытаясь осознать, что это только что было. Ему стоило бы догнать ученика и выяснить, что произошло, всё-таки он как-никак преподаватель. Но ему так же было необходимо срочно разыскать Айзаву. Решив, что заодно напомнит тому получше следить за дисциплиной в своем классе, Всемогущий продолжил путь наверх. Изуку достиг раздевалки одновременно со звонком. Тяжело дыша, он уткнулся лбом в шкафчик и попытался на ощупь нашарить свои кроссовки. Те с грохотом вывалились на пол. Плюхнувшись на скамейку, Изуку стянул с себя сменку и швырнул её на полку не глядя. Один ботинок отскочил от перекладины и улетел куда-то в сторону. Стиснув зубы, Изуку кое-как обулся и направился к выходу. Чувство злости, смешанное с презрением к самому себе, распирало его изнутри. Раздражало буквально все. Но больше всего — осознание своей никчемности и беспомощности. — Бесполезный кусок дерьма, — буркнул Изуку сам себе под нос, пихая плечом дверь. После полумрака раздевалки его на мгновение ослепило лучами утреннего солнца, и в глазах защипало. Быстро утерев выступившие слезы рукавом, Изуку сделал шаг вперед и остановился. Он помнил это чувство, когда в день экзамена покидал здание школы. Тогда Изуку казалось, что он видит его в последний раз. Что ж, сегодня это действительно так. Изуку тряхнул головой и решительно зашагал прочь. В голове было полно мыслей, но все они находились в таком хаосе, что он не мог сконцентрироваться ни на одной из них. Хотя о чем тут думать? Он умудрился облажаться в том единственном, о чем мечтал с самого детства. Теперь придется искать себе другую цель в жизни. На что он вообще способен? Если бы за задротство платили деньги, Изуку однозначно был бы в шоколаде, однако действительность такова — он не вписывается в тот мир, к которому так хочет принадлежать. Вся его жизнь уже видна, как на ладони: где-нибудь отучиться, стать менеджером, завести семью и не повеситься прежде, чем дети закончат школу. — Ну ты и дебил, — пробормотал Изуку, смачно залепив себе ладонью в лоб. — Эй! — от резко окликнувшего его голоса он невольно вздрогнул, однако вместо того, чтобы остановиться, лишь ускорил шаг. — ЭЙ!!! Не делай вид, что не слышишь меня, Деку! — совсем близко рявкнул Кацуки, и Изуку перешел на бег. — Стоять, кому сказал! — наплевав на все правила, Кацуки взмыл в воздух при помощи взрывов и приземлился перед самым его носом. Изуку едва успел затормозить, чтобы не столкнуться. — Что тебе надо? — холодно спросил он, отступив на пару шагов назад. — Не распробовал мое унижение как следует? Глаза Кацуки сузились, однако он лишь цыкнул и, сунув руки в карманы, произнес довольно спокойным голосом: — Слишком много ты о себе возомнил. — В таком случае уйди с дороги, — отрезал Изуку и сделал попытку обойти того справа. Кацуки метнулся в сторону и ткнул его кулаком в плечо, чтобы остановить. Изуку грубо отбросил руку Кацуки от себя и в ответ толкнул его прямо в грудь. — Охренел что ли?! — все спокойствие Кацуки мгновенно улетучилось, и он, схватив Изуку за воротник, притянул его к себе. В покрасневших от злости глазах читалось явное желание дать волю кулакам, сдерживаемое из последних сил. Именно поэтому он не сразу понял, как что-то с силой врезалось ему в челюсть. От неожиданности Кацуки разжал пальцы и отступил назад, машинально коснувшись места удара. Во рту появился привкус крови. — Ты? — только и выдохнул Кацуки, после чего пелена ярости полностью затмила ему глаза. Уже не контролируя себя, он выбросил вперед кулак. Изуку едва успел выставить блок, однако Кацуки одновременно пробил коленом ему под дых. Согнувшись пополам и хватая ртом воздух, Изуку почувствовал, как падает. Вцепившись в Кацуки, он сделал ему подсечку и увлек его за собой. Тот, громко матернувшись, неловко взмахнул руками и рухнул на спину, заодно хорошо приложившись затылком о тротуар. Распластавшийся рядом Изуку припал на живот, ободрав при этом локти и колени. Шипя от боли, он приподнялся и посмотрел на Кацуки: тот был в сознании и при виде Изуку сделал попытку подняться следом. — Ты… лучше б ты сдох… — изрек Кацуки, со стоном откидываясь обратно. Перед глазами все кружилось, и чтобы хоть немного остановить это мельтешение, он судорожно вцепился пальцами в плитку, Изуку тем временем поднял свой упавший рюкзак и собрался было уйти, как Кацуки добавил: — Тогда все бы решили, что ты герой, а не то никчемное убожество, которым ты являешься. Изуку замер и непроизвольно бросил на того взгляд. В глазах Кацуки читались нескрываемое презрение и злость. Хоть это не он сейчас лежал на тротуаре, Изуку ощутил себя в очередной раз проигравшим. «Значит, Каччан по-прежнему считает, что от живого меня меньше пользы, чем от мертвого?» — мелькнуло у него в голове. В последнем классе средней школы Кацуки уже предлагал ему спрыгнуть с крыши, чтобы прекратить свое бесполезное существование. Изуку не знал наверняка, насколько эти слова были сказаны всерьез, однако, реши он действительно покончить с собой, то первым, кого бы затаскали везде за подстрекательство, был бы Кацуки. Все его блестящее будущее оказалось бы под угрозой. Мог ли тогда Изуку допустить такое с другом детства, которым всегда безмерно восхищался? Конечно же, нет. Только вот прошло время, они вдвоем поступили в одну престижную академию, пережили атаку настоящих злодеев, а Кацуки до сих пор ни в грош ставит его жизнь. С чего Изуку вообще решил, что у них был хоть какой-то шанс стать друзьями? Неравные никогда не смогут выстроить равные отношения. — Иди ты на хрен, Бакуго, — отстранённо бросил Изуку и, развернувшись, быстрым шагом направился прочь. По-хорошему, стоило помочь ему дойти до медпункта, однако произошедшее уж слишком вывело его из себя. Изуку ощущал, что по-настоящему возненавидел Кацуки. Как такой умный и сильный человек может одновременно быть таким слепым и глухим? Неужели, чтобы завоевать уважение Кацуки, нужно было просто сдохнуть? И ведь даже с этим он не справился. Изуку пнул ногой отколовшийся кусок плитки и остановился перед воротами. Сняв с себя форменный пиджак, он вытащил из рюкзака аккуратно сложенную толстовку. Пятна уже не было, видимо, кто-то в семье Ииды позаботился о нем. Изуку мысленно поблагодарил их всех, натянул толстовку и запихал пиджак в рюкзак. Затем надвинул капюшон почти до самого носа и, переступив ворота «Юэй», направился в сторону станции. В тени раскидистых деревьев, росших вдоль высокого забора вокруг школы, что-то шевельнулось. Небольшая фигурка отделилась от стены и неторопливо последовала за Изуку.***
Кьёка проснулась по первому сигналу будильника. По привычке она рывком села на кровати и спустила ноги вниз. Нашарив тапочки, Кьёка встала и тут же тихо ойкнула от резкой боли в пятке. Рухнув обратно на кровать, она вспомнила, что сегодня у неё освобождение от занятий, однако спать все равно уже не хотелось. Кьёка снова поднялась, только на этот раз осторожно. Прихрамывая на носок и стараясь не ступать на пятку, она неторопливо покинула комнату и вышла к лестнице. Внизу в гостиной приглушенно бормотал телевизор, и тихо переговаривались между собой родители. Кьёка почувствовала запах свежего кофе и тостов. Опираясь почти всем весом на перила, она начала спуск. — Милая, ты чего так рано встала? — заметив Кьёку, обеспокоенно спросила Мика. — Да как-то выспалась, — отозвалась та и поковыляла к столу. Неуклюже взобравшись на стул, Кьёка подтянула к себе тарелку с тостами. Мика поставила перед ней дымящуюся кружку с чаем и тоже села за стол. Кётоку присоединился последним, сжимая в руках две чашки кофе, после чего протянул одну из них Мике. Та кивком поблагодарила его и, пригубив кофе, повернулась к телевизору. В этот момент шла какая-то дурацкая реклама шампуня от блох для животных. Мика изображала на лице неподдельный интерес, хотя на деле, как догадывалась Кьёка, она просто пыталась побороть желание закрыть глаза и вырубиться. Вчера они с отцом легли довольно поздно да и вряд ли смогли сразу уснуть. Кётоку выглядел ненамного бодрее и пытался скрыть сонливость, усиленно хмуря брови. От нечего делать Кьёка тоже уставилась в телевизор. На экране мелькал толстый бородатый мужик в платье, превращаясь на фоне жуткого хромакея в некое подобие Сэйлор Мун, только вместо ленточек его тело начала обвивать длинная волнистая лапша¹. — И кто соглашается сниматься в такой дичи? — пробормотала Кьёка, с хрустом откусив тост. — Не всем актерам сразу сваливаются нормальные роли, — радуясь возможности нарушить молчание, отозвался Кётоку. — И уж лучше в рекламе, чем в порно… — Кётоку! — гневно одернула его Мика. — Не при дочери и не за столом! Тот виновато потупил глаза и отхлебнул кофе. Остаток завтрака прошел так же, как и начался — в молчании — после чего родители кинули чашки в мойку и поспешили на выход. Хлопнула дверь, и Кьёка осталась одна. Она неторопливо допила чай, убрала со стола и помыла посуду. Идти в свою комнату ей не хотелось. Обычно музыкальные инструменты скрашивали ей досуг, однако сейчас одна лишь мысль о них отзывалась в груди неприятным щемящим чувством. Болезненная пульсация, возникшая в районе солнечного сплетения, горячими волнами разошлась по всему телу. Хотелось, пока никто не видит, свернуться калачиком и жалеть себя. Кьёка плюхнулась на диван в гостиной и подтянула ноги к подбородку. В голове мелькали по кругу сцены вчерашнего дня. Полный зал. Восхищенные взгляды одноклассников. Каминари, перебирающий струны и не сводящий с Кьёки взгляда. В груди что-то слабо трепыхнулось, отчего сжимающая сердце боль чуть поутихла. Кьёка прикрыла глаза в надежде сохранить этот момент в памяти подольше, однако в голове всплыла сцена в гримерке, и следом с удвоенной силой накатила новая волна горечи. Сдерживаться смысла больше не было, и Кьёка наконец разрыдалась в голос. Ей было плевать, насколько жалко она сейчас выглядит. Этот момент слабости все равно останется лишь в её памяти. Чем ради никому не нужной крутости держать боль в себе и чувствовать, как она медленно разъедает тело изнутри, лучше дать волю эмоциям. Перед глазами возникали одни и те же фрагменты из воспоминаний: торжествующий гитарист, самодовольное выражение лица новой вокалистки, растерянный взгляд ударника, загоревшиеся глаза менеджера. От осознания своей глупости и наивности к горлу снова подкатил удушающий ком. Кьёка, перевернувшись на спину, вытащила одну из подушек, прижала её к своему лицу и что есть мочи завопила. Её голос утонул в мягкой бархатистой поверхности, превратившись в невнятное мычание. Она кричала практически без остановки, прерываясь лишь на то, чтобы судорожно ухватить немного воздуха. Опухшие веки уже неприятно щипало, в горле саднило, а подушка промокла насквозь. Казалось, слезы никогда не закончатся, однако рыдания постепенно перешли в тихие всхлипывания, и тугой узел внутри немного ослаб. Да, с ней обошлись действительно несправедливо, но музыка — всего лишь хобби. Если невозможно совместить участие в группе и карьеру героя, то выбор очевиден. Ничто не помешает ей играть дальше, даже в одиночку. Кьёка была уверена, что в будущем ей придется приносить жертвы и покрупнее. По крайней мере она пыталась убедить себя в правильности своих мыслей, от которых становилось чуточку легче дышать. Все еще шмыгая носом, Кьёка заставила себя подняться и поплелась в ванную. Всё-таки хорошо, что сейчас её никто не видел: опухшее и покрытое красными пятнами лицо смотрелось ужасно. И как так умудряются красиво плакать остальные девушки? Кьёка открыла кран и плеснула себе в лицо холодной водой. Стало чуточку легче. Капли стекали с намокшей челки и, падая на раздраженную кожу, приятно её холодили. Кьёка снова подставила ладони под струю и тщательно промыла глаза, затем осторожно промокнула лицо полотенцем и вернулась в гостиную. Сев на диван, она пустым взглядом уткнулась в телевизор. По правде говоря, Кьёка совершенно не представляла, чем заняться. Обычно в свободное время она репетировала. Пока это было последнее, что ей хотелось сейчас делать. Домашнее задание Кьёка выполнила еще в пятницу, чтобы не думать об этом после концерта. Выйти прогуляться — тоже не вариант: она с трудом передвигалась по дому. Даже поболтать не с кем — все сейчас были на занятиях. Кьёка скучающе потянулась к пульту и ткнула канал наугад. Лысеющий мужчина в возрасте монотонно рассказывал о разных исторических событиях, произошедших в средневековье. Кьёка несколько минут честно пыталась уловить суть, но, не удержавшись, громко зевнула и переключила на другой канал, где в этот момент шла прямая трансляция выступления какого-то оркестра. Мелодия была мрачной с неприятным рваным ритмом. Скрипки резали по ушам, духовые нагнетали ощущение непонятной тревоги. Чувствуя, как её начинает окутывать тонким липким слоем паника, Кьёка нажала на кнопку. На экране энергично прыгали тетеньки в боди под ритмичную музыку. Кьёка снова ткнула в пульт. Музыкальный канал. Да еще, как назло, шёл видеорепортаж со вчерашнего концерта токийской группы старшеклассниц из того самого клуба, где выступала Кьёка. — Это воистину прорыв этого года! — восторженно вопил репортер, пытаясь перекричать визжащую позади толпу фанатов. — Творится просто нечто невероятное! Вы только послушайте! Завидев камеру, фанаты окончательно съехали с катушек. От их оглушительного рева в динамиках затрещало, благо продлилось это недолго. — Говорят, что сегодня на разогреве была местная группа, — вернув себе микрофон, продолжил репортер. — Судя по отзывам, их вокалистка нереально крута. Кстати, они дают концерт в этот вторник… Кьёка, стиснув зубы, поспешно переключила канал. К счастью, на этот раз это были просто новости. Кто-то с кем-то встретился, кто-то что-то подписал, кому-то что-то сказал — вся эта политическая тема белым шумом пролетела мимо ушей. Но стоило чуткому слуху Кьёки уловить слово «Юэй», как она мгновенно сфокусировалась на том, что доносилось из телевизора. — …после рекламы, — услышала она лишь обрывок фразы ведущего, и начался рекламный блок. — Серьезно? — раздраженно бросила Кьёка, нервно накручивая на указательный палец один из ушных разъемов. — Что, блин, после рекламы? Если ей не показалось, то скорее всего будет очередной скандальный выкидыш от журналистов на тему событий в «Ю-Эс-Джей». Несмотря на то, что прошла уже почти неделя, ажиотаж спадал гораздо медленнее, чем хотелось бы. По правде говоря, иногда казалось, что все это послужило неким катализатором для общественных волнений. Непонятно откуда взялись толпы активистов и массовые несанкционированные марш-протесты против всего существующего. Одни кричали, что герои их задолбали. Мол, «закройте уже, наконец, все эти геройские шараги», другие вопили, что слабые пусть вообще валят из города и работают на фермах, а заодно меньше путаются под ногами у действительно полезных людей. Пока полиция разгоняла самых ярых крикунов, под шумок повылезли феминистки, противники продукции «Apple», гей-активисты и прочие недовольные текущим положением дел, которые, в конечном итоге, тоже разделились на два лагеря. Не сказать, что все это как-то сильно отразилось на геройском сообществе, но у полиции работенки прибавилось ощутимо. К концу недели камеры были забиты до отказа передравшимися демонстрантами. Самых буйных с опасными причудами кое-как сплавили героям, которые по этому поводу особого восторга не выразили, но дебоширов все-таки забрали. Реклама шла довольно долго, еще и телемагазин вставили минут на десять. Кьёка никогда бы не подумала, что будет с таким нетерпением ждать выпуска новостей. Когда наконец пошла новостная заставка, она не удержалась и вздохнула с облегчением. Следом появился общий план со знакомым до боли зданием. У Кьёки невольно засосало под ложечкой. Все-таки ей не показалось. Это будет разнос «Юэй», уже в который раз. — Здравствуйте, я Айамэ Араки, и наша съемочная группа сейчас находится возле лучшей геройской академии в стране — «Юэй», — произнесла низкая пухленькая девушка, стоя перед закрытыми воротами. В одной руке она держала микрофон, в другой было зажато что-то вроде пластиковой карты. — Сейчас начнется официальная пресс-конференция, на которой администрация пояснит, что же все-таки произошло во время обычного занятия. Как вы видите, у меня в руках заветный пропуск. После небольшой проверки вся пресса будет допущена в здание академии, где у нас будет возможность задать накопившиеся за это время вопросы в прямом эфире. Оставайтесь с нами в ближайшие полчаса и не переключайтесь. Экран погас, вверху загорелась красная табличка «Прямое включение», и кадр сменился на просторное помещение. Вдоль стены стоял длинный стол, за которым сидели директор Незу, Айзава, Тринадцатая и Всемогущий. Напротив на составленных ровными рядами складных стульях сидело множество журналистов. Бесконечные вспышки камер всполохами освещали серьезные лица преподавателей. Кьёка невольно сползла с дивана и придвинулась к телевизору вплотную. Такого волнения она давно не испытывала. Пресса все-таки дожала академию, и сейчас все эти акулы, которых пришлось «добровольно» впустить, без жалости вцепятся в глотки учителей, чтобы разорвать их на мелкие кусочки. — Здравствуйте, — поприветствовал журналистов директор Незу своим обычным приветливым голосом. — Прежде, чем мы начнем, огромная просьба ценить чужое время и проявлять уважение к своим коллегам. Также хотим предупредить вас, что мы производим видеозапись сегодняшней встречи. Заранее спасибо за понимание, давайте приступим. Вверх взметнулись сразу несколько рук. При этом журналисты хоть и шевелили губами, но не издавали ни звука. Правда Кьёка готова была поспорить, что к концу пресс-конференция все равно превратится в балаган. Директор тем временем указал жестом на сидящую в третьем ряду журналистку. — «Вечерний обозреватель», Изуми Исихара, — быстро представилась она и, оторвав взгляд от планшета, затараторила: — Каким образом злодеи смогли проникнуть на занятие хорошо охраняемой академии? — Один из них обладал причудой перемещения в пространстве. Он создал портал, через который прошли все остальные, — спокойно ответил директор Незу. — А как они узнали, куда переместиться? — поспешно вставила Исихара, боясь, что инициативу в любой момент перехватит другой журналист. — Мы еще выясняем это, — лаконично произнес Незу и кивком показал, что готов выслушать следующий вопрос. Вверх снова взмыл лес рук. Директор ткнул в тучного мужчину в клетчатой рубашке и с неопрятной растительностью на лице. Исихара сжала кулаки от досады и, сев на место, уткнулась в планшет. — Кен Като, «Санкей», — начал тем временем мужчина. — Злодеи точно знали, что в это время по расписанию практическое занятие у геройского курса, на котором должен присутствовать Всемогущий, и пришли за ним. У вас утечка информации? — Все подробности нашего расследования останутся в пределах академии, — по-прежнему вежливо улыбаясь, ответил директор Незу. — Смею вас уверить, что на данный момент меры безопасности усилены многократно. — Это вы таким образом не хотите признавать, как публично сели в лужу? — саркастично подметил Като. — Мне больше нечего сказать по этому поводу, — на мордочке директора не дрогнул ни один мускул. — Пока мы не закончим расследование, всё, что у нас есть — лишь догадки и домыслы. Мне бы не хотелось ввести людей в заблуждение поспешными выводами. — Надеюсь, что вы двигаетесь в верном направлении, и ваши слова об усилении безопасности также не введут никого в заблуждение, — бросил Като и сел на стул. Тут же снова активизировались остальные. — Сатоши Аиба, четвёртый канал, — поднялся следующий журналист. — У меня вопрос к вам, директор Незу. Вы прекрасно знаете, насколько Всемогущий известная и ненавидимая многими злодеями личность. Когда вы нанимали его на работу в «Юэй», осознавали ли вы в полной мере возможные последствия? — Академия «Юэй» — не институт благородных девиц, — нос директора едва заметно дернулся. — Из её стен вышло огромное количество героев, которые стали лучшими из лучших не просто так. Каждый студент «Юэй» рано или поздно столкнется с настоящими злодеями и катаклизмами. Уже сам факт обучения в стенах нашей академии подвергает учеников большему риску по сравнению с учащимися других школ. И отказываться от преподавателя, который имеет колоссальный опыт и может передать его студентам, как минимум, неосмотрительно. Да, эта атака была спланирована из-за Всемогущего, но каждый, кто решает стать героем, должен в полной мере понимать, на что идет. Ученики геройского курса вынуждены быть ответственнее и взрослее своих сверстников, у них всего три года, чтобы стать настоящими профессионалами. Как преподаватели и наставники, мы обеспечим их всеми необходимыми знаниями, передадим свой опыт и защитим от всех угроз, которые им не по зубам, но сдуванием пылинок в академии «Юэй» никогда не занимались и заниматься не будут. — По-Вашему, атака «Ю-Эс-Джей» была по зубам ученикам 1 «А», раз им пришлось вступить в бой? — хитро прищурился Сатоши. Айзава подался чуть вперед, но директор положил ему лапу на плечо и покачал головой. — По-моему, атаку на тренировочный комплекс нельзя отнести к рядовым случаям, — сдержанно произнес Незу. — Помимо того, что у врагов было огромное численное преимущество, их телепорт разделил класс на группы и разбросал по парку вне досягаемости учителей. Если бы ученики не защищались, а ждали помощи, то, несомненно, многие бы погибли. Напомню еще раз, что наша академия готовит героев: тех самых, что спасают людей и постоянно рискуют. Именно по этой причине на геройский факультет идет тщательный отбор. Обществу в радость ткнуть нас носом в этот инцидент с атакой, однако лишь благодаря нашим ученикам в тот день никто не погиб. Эти ребята уже герои. — Я так понимаю, спрашивать об отношении родителей учеников к этому случаю бесполезно? — пробежав взглядом какие-то пометки в записной книжке, уточнил Сатоши. — Совершенно верно, взаимоотношения между школой и семьями учащихся не предназначены для посторонних ушей, — подтвердил директор. — Я уже понял, что ваши первокурсники невероятно проявили себя в боевой обстановке, — вскинул голову Сатоши и задумчиво постучал ногтем по кожаной обложке. — Никто не пострадал, за исключением одного ученика. Как так вышло, что на геройский курс попал парень без способностей? У вас даже на общеобразовательном все имеют причуды. — Он набрал необходимые баллы, — пожал плечами директор Незу. — Да ладно? — Сатоши, не удержавшись, фыркнул. — То есть заурядный мальчик обошел десятки других претендентов со способностями? — Я бы не назвал его заурядным, — вмешался Всемогущий, сверля того яростным взглядом из-под нахмуренных бровей. Приунывшие было операторы оживились и направили объективы прямо на него. — Как показали последние события, чудес все же не случается, — ядовито ответил Сатоши, с вызовом смотря прямо в глаза Всемогущему. — Мне кажется, вам стоит пересмотреть свой вступительный экзамен. — Как только курс переименуют в «факультет причуд», тогда и пересмотрим! — излишне эмоционально воскликнул Всемогущий. — А пока он называется «геройский», и те, кто обладает истинным духом героя, будут на нем учиться! — Всемогущий, позволь мне… — мягко прервал его директор Незу. — Простите, директор, — виновато пробормотал Всемогущий. — Меня занесло. — Насчет пересмотра вступительного экзамена соглашусь с моим коллегой, — произнес Незу. — Мы не станем менять наш к нему подход. Однако, с сожалением хочу объявить, что с нового учебного года для беспричудных набор на геройский курс будет закрыт… Журналисты загалдели, заглушая последние слова директора. Некоторые, совершенно забыв про его просьбу не шуметь, принялись кричать свои вопросы прямо с места. В результате все их голоса перемешались в один неразборчивый гул. — Тихо! — гаркнул Всемогущий, и все разом умолкли. — Напоминаю, что пресс-конференция будет прекращена досрочно, если вы не будете соблюдать порядок, — спокойно произнес директор Незу и продолжил: — Двери трех остальных факультетов по-прежнему останутся открытыми для всех. — То есть, вы не отрицаете, что ваше решение оказалось ошибочным? — раздался женский голос. — Для вопроса следует поднять руку и дождаться своей очереди, — терпеливо напомнил директор. — Хотя бы встаньте и представьтесь. — Айамэ Араки, «Токио Сегодня», — Кьёка узнала в пухлой девушке репортера из начала передачи. — Вы признаете, что зачисление Изуку Мидории было ошибочным? — Он абсолютно честно поступил на факультет, — ответил директор Незу. — Но так сложилось, что дальнейшее его обучение является невозможным. Несмотря на хорошие результаты на экзамене, отсутствие причуды все же неоспоримый факт. Мидория — замечательный студент, но он не способен осилить программу нашего геройского курса в полной мере. К счастью, учебный год только начался, поэтому он успеет пройти повторную профориентацию и перевестись в другую старшую школу без вступительных экзаменов с нашими рекомендациями. Кьёка зависла на пару секунд, переваривая полученную информацию, а с ней и журналисты. То есть… Мидория исключен? После всего, что произошло, директор сейчас так просто это говорит и мило улыбается? Типа, спасибо, но ты портишь статистику нашей супершколе, поэтому будь добр — свали по-хорошему? Кьёке даже не хотелось думать о том, что будет чувствовать Мидория, когда узнает о решении школы. — Вы же сказали, что беспричудным можно будет учиться на любом из трех оставшихся факультетов, — наконец опомнившись, произнесла Араки. — Разумеется, — кивнул директор Незу. — Но у нас сейчас нет свободных мест. При любых других условиях он бы продолжил обучение в нашей академии. Я хочу принести свои извинения за то, что мы неосмотрительно закрыли глаза на его беспричудность, в результате чего его жизнь подверглась риску. Директор склонил голову. Айзава и Тринадцатая переглянулись и последовали его примеру. Всемогущий стиснул зубы и тоже поклонился. Однако на журналистов это не возымело должного эффекта. — Будет ли с вашей стороны какая-нибудь компенсация семье пострадавшего ученика? — Араки наседала не хуже своих предшественников, хотя с виду казалась такой милой девушкой. — Это информация не для прессы, — коротко ответил директор, поднимая голову. Араки разочарованно цокнула и села на стул. — Муро Минами, «Маиничи». Раз уж мы заговорили про вакантные места, то вы лукавите, директор, — молодой репортер с аккуратно уложенными волосами и пирсингом в левой брови усмехнулся краешком рта. — Через пару недель у вас спортивный фестиваль. А это значит, что вы вполне можете перевести кого угодно на геройский курс, и вуаля — место будет свободно! Зачем же так поспешно отчислять ученика? Вы что-то скрываете? Или чего-то боитесь? — Вы предлагаете нам позволить старшекласснику потерять еще две недели в надежде, что кто-то с трёх других факультетов докажет, что достоин места на геройском курсе? — буркнул Айзава. — Спортивный фестиваль — это в первую очередь показ будущих кадров для геройских агентств. Случаи, когда оказывалось, что кто-то не смог должным образом проявить себя на вступительных и затем прорывался на геройский факультет через фестиваль, весьма редки. На моей памяти это удавалось единицам. Обычно все вылетали на первом этапе. — Складно говорите, но я все равно не поверю, что исключение — это единственный вариант, — пожал плечами Минами. — У вас синдром поиска скрытого смысла, господин Минами, — небрежно бросил Айзава. — Поищите скандалов и интриг для своей колонки где-нибудь в другом месте и дайте задать вопрос настоящим журналистам. У того перекосило лицо от раздражения. Обиженно сев на стул, он принялся что-то яростно строчить в блокноте. Самое ужасное, что в глубине души Кьёка была согласна с журналистом: исключение — слишком радикальное решение. Как же ей сейчас хотелось обсудить эту новость с ЯоМомо, но пока она на занятиях, то вряд ли поднимет трубку. Да и телефон Кьёка благополучно оставила вместе с вещами в клубе, а по памяти она не помнила ни единого номера. — Напишу ей! — осенило Кьёку, и она максимально быстро, насколько ей позволяла травма, поспешила в свою комнату за ноутбуком. Смотреть пресс-конференцию дальше было бессмысленно: там снова начался галдеж, возмущенные журналисты требовали извинений и ответов, на что директор, Айзава, Всемогущий и Тринадцатая молча собрались и вышли из кабинета. Плюхнувшись на кровать, Кьёка открыла ноутбук и зашла в чат. Индикатор возле имени Яойорозу ожидаемо горел красным. Значит, сообщение она прочитает не раньше, чем придет домой. И то первым делом она сделает домашнюю работу и лишь потом позволит себе зайти в интернет. Тем не менее Кьёка быстро напечатала:«Привет, дай мне номер Ииды».
Отправив свое короткое незамысловатое сообщение, Кьёка обратила внимание, что в списке контактов рядом с именем барабанщика её бывшей группы висит единичка. Сообщение, судя по времени, было отправлено еще ночью. Поколебавшись, Кьёка пришла к выводу, что тот всегда относился к ней неплохо, поэтому вряд ли написал бы что-то неприятное, и открыла сообщение:«Предупреди своего кудряша быть осторожным завтра после школы. Бенджиро в ярости и собирает ребят. Он узнал адрес и будет поджидать в засаде. P.S.: Ваши вещи Бенджиро отдал какому-то очкарику».
— Блин! — раздраженно буркнула Кьёка и тут же настрочила ответ:«Я не в школе. Останови его как-нибудь».
Индикатор барабанщика тоже горел красным. Это было неудивительно: барабанщик уже учился в университете, и занятий с утра у него зачастую не было. Да если бы и были, после вчерашнего он вряд ли встанет раньше обеда. Кьёка торопливо отыскала в списке Бенжиро, их гитариста. Вместо окошка для сообщений горела оранжевая надпись: «Вы не можете отправлять сообщения этому пользователю, так как он добавил вас в черный список». Кьёка ругнулась и, отодвинув ноутбук, перевернулась на спину. Значит, звонить ему тоже бесполезно. Вся надежда оставалась на искусство убеждения барабанщика, правда, сильно обольщаться не стоило. Скорее всего, его просто пошлют куда подальше. Второй гитарист мог бы повлиять на Бенджиро, но Кьёка сомневалась, что он согласится помочь. Несмотря на то, что вчера он попал под раздачу, они всё-таки друзья со школы. Кьёка задумалась, нервно грызя ногти. Как предупредить Мидорию без возможности попасть в академию и позвонить хоть кому-то? Вот какого хрена она вчера не догадалась обменяться номерами? Ну или хотя бы продублировать номер Ииды, как старосты, в блокнот? Мягкая трель домашнего телефона, раздавшаяся из гостиной, прервала мысли Кьёки. Из спальни родителей слабым отголоском отозвался параллельный телефон. Точно! Кьёка резко села на кровати. Телефон! Вчера Мидория звонил домой, а значит, в списке исходящих сохранился его домашний номер. Пока Кьёка добралась до спальни родителей, телефон уже замолчал. Открыв журнал вызовов, она сразу проверила второй по счету номер. Звонок на него был совершен вчера в одиннадцатом часу: как раз тогда Мидория разговаривал с матерью. Кьёка, уже не колеблясь, нажала на вызов и поднесла трубку к уху. Пошли длинные гудки. В принципе Кьёка не особо надеялась, что в это время кто-то окажется дома. Все-таки было утро рабочего дня. В трубке щелкнуло, и раздался негромкий женский голос: — Здравствуйте… — Здравствуйте! — обрадованно воскликнула Кьёка. — …Мидория. К сожалению, я не могу сейчас подойти к телефону, — как ни в чем не бывало продолжил голос, и Кьёка поняла, что это автооответчик. — Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала. Раздался писк. Кьёка нажала отбой и задумалась. Дома у Мидории явно никого нет. Если его родители на работе, то придут скорее всего еще позже него. А к этому моменту уже будет поздно: Бенджиро будет поджидать Мидорию на пути из школы, либо у дома. Теплилась еще слабая надежда, что все-таки кто-нибудь окажется дома раньше. В любом случае будет не лишним оставить голосовое сообщение. Если есть хоть мизерный шанс, что его прослушают, она должна это сделать. Кьёка решительно ткнула в кнопку вызова и дождалась автоответчика. — Эм, — сипло начала она и, кашлянув, продолжила: — З-здрасьте… это… меня зовут Кьёка Джиро. Мой отец вчера подвозил вашего сына… э-э-э… он забыл у нас… м-м-м… кое-что. Перезвоните, пожалуйста, как услышите это сообщение. Кьёка повесила трубку и побрела обратно в свою комнату. Забрав ноутбук, она спустилась в гостиную и растянулась на диване. Собственная беспомощность и необходимость просто сидеть и ждать с моря погоды начинали раздражать. Как же все неудачно сложилось! Да одно только наличие мобильного существенно облегчило бы задачу, но угораздило же психануть и бросить все вещи в клубе. Именно из-за неё Мидории теперь грозит расправа. Кьёка каждые секунд десять бросала взгляд на монитор, однако барабанщик и Яойорозу по-прежнему были оффлайн. Ожидание давило, минуты растягивались в бесконечность. Наконец, иконка барабанщика загорелась зеленым, а минутой позже он прислал сообщение. Кьёка встрепенулась и тут же разочарованно вздохнула. Как она и думала, толку от барабанщика оказалось никакого. Он вчера сам пытался вразумить Бенджиро, но лишь получил предупреждение не лезть не в свои дела в виде сломанного носа. Кьёка понимала, что требовать большего она не имела права. Поблагодарив барабанщика за информацию, Кьёка глянула на часы: было почти двенадцать. «Не мешало бы перекусить», — лишь подумала она, как в животе заурчало. Сжимая под мышкой ноутбук, словно боясь с ним расстаться даже на секунду, Кьёка пошла на кухню и заглянула в холодильник в поисках еды. Внутри было заботливо оставлено ничего. Лишь на нижней полке перекатывалась бутылка с молоком, которое, судя по информации на крышке, «умерло» еще в прошлом году. Кьёка закрыла холодильник и тщательно проинспектировала шкафчики. У родителей сейчас было много работы на студии: неудивительно, что они забыли, что их дочь сегодня весь день будет дома. Кьёка вообще морально готовилась к тому, что придется весь день перебиваться чаем. Однако ей удалось отыскать упаковку лапши быстрого приготовления, которую она немедленно прикончила. Чувствуя, как лапша продолжает «расти» уже в желудке, Кьёка вернулась обратно на диван. Из-за сытости веки начали тяжелеть. Возможно, дело было еще и в раннем подъеме. Какое-то время Кьёка с переменным успехом боролась с сонливостью, после чего сама не заметила, как задремала. Ноутбук с негромким стуком упал на пушистый ковер перед диваном. Её разбудил какой-то пронзительный надоедливый звук. Секунд пять Кьёка не могла сообразить, что это, пока в её полусонном мозгу не вспыхнуло: телефон. Рывком поднявшись, она пошарила вокруг. Пальцы нащупали возле колена разрывающуюся от трели трубку, и Кьёка, торопливо нажав кнопку, поднесла телефон к уху: — Кьёка Джиро слушает! — Здравствуй, Джиро-чан, это мама Изуку, — раздался в трубке знакомый женский голос, но на этот раз это уже был не автоответчик. — Только сейчас заметила сообщение от тебя. Кьёка мельком глянула на экран лежавшего на боку ноутбука: было почти пять вечера. Внутри все похолодело. — Н-ничего страшного, — стараясь, чтобы голос звучал более-менее ровно, выдавила Кьёка. — Вы не могли бы позвать Мидорию к телефону? — Я бы с радостью, да он только что ушел, — в голосе Инко прозвучали виноватые нотки. — Может, запишешь номер его мобильного? — Да, конечно! — выпалила Кьёка, чувствуя одновременно и облегчение, и новую волну паники. С одной стороны, Мидория добрался домой без приключений, а с другой — возможно, где-то там в округе все еще шастает Бенджиро с друзьями. Поблагодарив Инко, Кьёка торопливо с ней попрощалась и тут же набрала записанный номер. Пошли длинные гудки. С каждой секундой Кьёка ощущала, как пробуждается утихшая было паника, но она отгоняла её мыслями, что Мидория, возможно, просто не хочет принимать звонок с незнакомого городского номера. — Абонент, которому вы звоните, не отвечает… — раздался безэмоциональный голос в трубке, и Кьёка, сбросив звонок, набрала повторно. Снова длинные гудки, и снова без ответа, но она не сдалась и позвонила в третий раз. — Абонент, которому… — не успел договорить автоответчик, как Кьёка опять быстро перенабрала. Её самые худшие опасения начинали подтверждаться. Неужели она не успела? Стоило Кьёке об этом подумать, как в трубке щелкнуло. — А…алло! — запнувшись, выкрикнула она. — Мидория, это Кьёка! Тебя!.. — Сколько можно названивать? — прозвучавший в трубке голос принадлежал явно не Мидории. Хотя бы потому, что он был женским. — П-позовите Мидорию, пожалуйста! — покраснев, пролепетала Кьёка. — У меня для него срочные… — Он сейчас немного занят, но я передам, что ему звонили, — лениво произнесла собеседница и повесила трубку. «Ну и что это было?» — растерянно сжимая в руках телефон, задумалась Кьёка. Немного неуклюжий и стеснительный Мидория в её воображении никак не представлялся рядом с девушкой. Может быть, это его сестра? Или бывшая одноклассница из средней школы? Возможно, эта девушка посещает с ним одну и ту же секцию… чего-нибудь. А может, она его репетитор, тётя или личный психолог? Кьёка стукнула себя по лбу телефоном. С чего она вообще об этом думает? Какое ей дело до личной жизни Мидории? В любом случае, она ничегошеньки про него не знает, чтобы делать поспешные выводы. И вообще, судя по всему… у него все в порядке?***
Изуку, погруженный в мрачные раздумья, на автомате вышел на нужной станции и поплелся в сторону своего дома, который располагался отсюда примерно в трех километрах. Обычно он проезжал пару остановок на автобусе, но сегодня ему хотелось пройтись. К паршивому состоянию из-за исключения добавилось еще липкое чувство вины и стыда: Изуку уже слегка поостыл и теперь жалел, что оставил Кацуки лежать на тротуаре. Он даже не проверил его самочувствие, а ведь тот сильно приложился затылком. Хорош товарищ, нечего сказать. Правильно его выперли с геройского курса, раз он не в состоянии перебороть свои личные чувства и поступить правильно. В кармане завибрировал телефон. Изуку нехотя потянулся к нему и вытащил наружу. На экране высветился незнакомый номер. Изуку хотел было уже сбросить вызов, как вспомнил, что телефон у него новый и телефонная книга практически пуста: перенести старые контакты все никак руки не доходили. Возможно, это звонок от Каччана с обещаниями устроить все девять кругов ада еще при жизни. Тяжело вздохнув, Изуку поднял трубку. — Мидория? Привет! Ты как? — этот бодрый мужской голос он никак не ожидал услышать. — Кавамура-сенсей? — удивленно произнес Изуку, чуть не выронив телефон. Теперь в общий комплект добавились еще угрызения совести: с момента поступления в «Юэй» произошло столько всего, что Изуку даже ни разу не позвонил Кавамуре-сенсею. Лишь написал, что поступил, и сухо добавил «спасибо» в конце. По крайней мере, сейчас Изуку видел свое сообщение именно так. — Я… это… извините… я не звонил… столько всего было… мне стыдно, — сбивчиво залепетал он, заливаясь краской. — Ой, да ладно, — миролюбиво произнес Кавамура, и Изуку ощутил, как кровь слегка отхлынула от лица. — Я прекрасно понимаю, что тебе было не до разговоров, особенно последнюю неделю. Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — растерянно отозвался Изуку. — Исцеляющая Девочка хорошо меня… — Я не про физическое здоровье, — перебил его Кавамура. — Я только что посмотрел пресс-конференцию вашей академии. Тебя правда исключили? Пресс-конференция? Изуку замер столбом. Разумеется, он не раз слышал по телевизору, что журналисты ждут официального ответа от академии, но это всегда представлялось чем-то неопределенным и далеким. А выходит, всё произошло сегодня. Да еще и про его исключение упомянули. Изуку вовсе не питал ложных надежд на восстановление, просто ему не хотелось, чтобы его позор становился достоянием общественности. Какого хрена они вообще себе позволяют? Изуку сжал кулаки, чувствуя, как все внутри снова закипает от злости. — Эй! Малой! Ты там? — обеспокоенный голос Кавамуры возвратил его в реальный мир. — Д-да, — просипел Изуку. — Я уже испугался, что тебя машина сбила. Ты завис на минуту, не меньше, — взволнованно произнёс Кавамура. — Если тебе неудобно об этом говорить сейчас по телефону, мы могли бы встретиться. — Я не уверен, что я вообще хочу об этом говорить, — сорвалось с языка Изуку прежде, чем он успел подумать. — Я понимаю, — Кавамура тяжело вздохнул. — Однако как твой учитель я не могу остаться в стороне. Давай все же встретимся. Скажем, через час в центральном парке около входа. Разумеется, если ты не захочешь, я не стану тебя донимать вопросами. — Я не могу через час, — ответил Изуку. — Я только иду из школы. К тому же, мама сегодня на временной работе до четырех, а я бы хотел в первую очередь поговорить с ней. — Тогда, может, в пять? — предложил Кавамура. — В пять? — неуверенно переспросил Изуку. — Можем и в шесть, если ты сомневаешься, — стало понятно, что так просто Кавамура не отстанет. — Да нет, давайте встретимся в пять, — слегка отстраненно произнес Изуку. Идти на самом деле не хотелось, но он боялся проявить неуважение своим отказом. В конце концов, лишь благодаря тренировкам Кавамуры он вообще попал в академию. — Вот и славно, — по голосу стало понятно, что Кавамура улыбнулся. — Тогда до встречи. — До свидания, — на автомате ответил Изуку и повесил трубку. Интересно, как много людей посмотрели пресс-конференцию, учитывая, что она была показана с утра в будний день? Конечно, её обязательно прокрутят ещё по нескольким каналам в записи, может и в прайм-тайм, газеты опубликуют заметки, а интернет наверняка уже завален всевозможными статьями. Оставалось лишь надеяться, что новость об исключении беспричудного слабака будет расценена, как неинтересная, и мелькать часто не станет. Если же это разлетится так же, как события «Ю-Эс-Джей», то о нормальной жизни в новой старшей школе можно забыть. Изуку настолько погрузился в невеселые раздумья про свое не самое радужное будущее, что не заметил, как зашел в свой подъезд. Очнулся он только на пороге квартиры, когда пытался всунуть в скважину шариковую ручку. Из-за двери раздалась приглушенная трель домашнего телефона. Ругнувшись про себя, Изуку достал ключи, открыл замок и зашел. Поднять трубку он не успел: сработал автоответчик: — Эм… З-здрасьте… это… меня зовут Кьёка Джиро… — по правде говоря, Изуку весьма удивился, услышав голос Джиро, и хотел было уже ответить. Однако из-за следующих её слов это желание пропало начисто. Изуку точно знал, что он ничего у них дома не забыл. Скорее всего, Джиро тоже посмотрела эту дурацкую передачу и теперь ищет предлог, чтобы с ним поговорить. Изуку сейчас совершенно не был готов к разговору по душам. Несмотря на то, что они пережили вчера, сложно было сказать, а друзья ли они вообще? Зайдя в свою комнату, Изуку скинул рюкзак на пол и упал на кровать лицом вниз. Он чувствовал себя дико уставшим, и еще это отвратительное ощущение забирало последние силы. От осознания, что он сам во всем виноват, становилось хуже вдвойне. На что он только надеялся? Можно было догадаться, что никто в академии не воспринимает его всерьёз. «Куда подевались твои мозги, Деку? Растаяли от счастья, когда тебя зачислили? Иначе ты бы принял то предложение Айзавы-сенсея и спокойно учился дальше, а академию не атаковали бы со всех сторон». Сейчас картина перед глазами была ясной как никогда. Изуку тяжело вздохнул. Ему было тошно от самого себя. Как же, оказывается, сильно может повлиять на многое обычный глупый подросток. Ему бы хотелось злиться на академию, на Айзаву-сенсея, на директора Незу, на Каччана, но виноват на самом деле он сам. Все эти годы он жил лишь мечтами, наблюдая за настоящими героями. И нет ничего удивительного, что он оказался не готов, ведь для достижения цели он никогда по-настоящему ничего и не делал. Жизнь преподала ему в этом весьма наглядный урок. Оставалось надеяться, что вся эта шумиха вскоре уляжется. Изуку перевернулся на спину и уставился в потолок невидящим взглядом. Надо бы решить, в какую школу перевестись. В голове было ноль вариантов. Он весь год стремился к поступлению именно в «Юэй», что даже не рассматривал толком другие школы. Мама вроде оставляла какие-то брошюры, но Изуку тогда так их и не изучил. Даже сейчас ему было совершенно плевать, куда идти. Изуку почувствовал едва заметный укол стыда: такой недальновидный подход к своему будущему и привел его к исключению. Нужно было подняться и включить компьютер. Обычно легкий на подъем Изуку ощутил, что все тело стало вдруг невероятно тяжелым и непослушным. Ещё и эта звенящая тишина в квартире начинала напрягать. Потолок и стены стали словно ближе. Изуку попытался приподняться на локтях, но руки даже не шевельнулись. Ног он тоже не чувствовал. С огромным усилием, до боли в висках, Изуку повернул голову набок, и с его губ сорвался непроизвольный вскрик. Вернее, ему так показалось: голосовые связки напряглись, но звука не было. Рука ниже плеча полностью отсутствовала: рукав толстовки смятой тканью лежал на кровати. Хлопнула входная дверь. — Мама? — крикнул Изуку, с облегчением чувствуя, что способность говорить вернулась. — Привет, милый, — мамин голос приятно успокаивал. — Ты голоден? — Мам!.. — хрипло повторил Изуку и подавился воздухом: Инко уже стояла в пороге, завязывая на себе передник. — Ты звал меня, сынок? — ласково спросила она, шагнув в комнату. — Что случилось? — М-моя рука… она, — запинаясь, начал бормотать Изуку. Инко подошла к кровати и, присев на краешек, уперлась рукой как раз на рукав толстовки. — Что-то не так? — обеспокоенно склонившись над Изуку, спросила она. — Ты разве не видишь? — того бросило в пот. — Моей руки нет! — Ах, ты об этом, — Инко отстранилась назад. — Уже столько времени прошло, а ты все никак не запомнишь. — Что? — Изуку чувствовал себя полностью сбитым с толку. — После «Ю-Эс-Джей» тебе ампутировали обе руки, а ноги парализовало, — словно уже не в первый раз объяснила Инко. — Что? — ошалело переспросил Изуку. — Нет, не может быть. Я сегодня был в академии. Я… — Нет, Изуку, не был, — Инко погладила его по голове и потянулась к прикроватной тумбочке. Подняв перевернутое зеркальце, она поднесла его к лицу Изуку. Из отражения на него смотрела значительно повзрослевшая версия его самого. Спутанные темные волосы беспорядочно торчали в разные стороны, на вытянутом похудевшем лице виднелась жесткая короткая щетина, под глазами и около губ пролегли едва заметные морщинки. — Какого хрена… — Изуку хотел выбить зеркало из рук матери, но лишь беспомощно дернулся на кровати. Мужчина в отражении выглядел лет на тридцать пять. Как такое вообще может быть? — Изуку, уже прошло почти двадцать лет, — голос Инко дрогнул. — Твой мозг частично пострадал, поэтому раз в полгода ты напрочь забываешь, что произошло. Для быстрого восстановления я завела альбом воспоминаний. Хочешь посмотреть? — Нет! Я не хочу ничего смотреть! — крикнул Изуку. — Это все неправда! Это не может происходить на самом деле! — Изуку… — Инко попыталась приобнять его, чтобы успокоить. Изуку заметил, что её лицо выглядит уставшим и испещрено морщинами, а у корней волос проглядывает седина. — Нет! — рявкнул он и дернулся в сторону, чтобы высвободиться. Комната словно стала еще меньше. Изуку чувствовал, что задыхается. Непонятно откуда взявшаяся боль накрыла все тело. Казалось, что сердце вот-вот остановится. Белая вспышка перед глазами вызвала еще более дикую боль, и Изуку завопил. — Изуку! — голос матери был слышен где-то вдалеке. Стены куда-то поехали, комната накренилась, и Изуку почувствовал, что падает. — Изуку! — совсем рядом крикнула Инко, и все вокруг заволокло вязкой чернотой. Тяжело дыша, Изуку рывком поднялся на кровати. Комната была залита лучами садившегося солнца. Судорожно ощупав себя и убедившись, что руки на месте, Изуку опустил ноги на пол. Рубашка под толстовкой неприятно липла к телу. Отбросив с покрытого испариной лба мокрые волосы, Изуку глянул на часы и подскочил как ужаленный: было начало пятого. Нормально он так подремал. С громким топотом выбежав из комнаты, Изуку залетел в ванную. Инко удивленно высунулась из кухни. Она пришла домой совсем недавно и раскладывала купленные в магазине продукты. В квартире было тихо, поэтому Инко даже не сомневалась, что Изуку не дома. Спустя минут пятнадцать вода в душе перестала шуметь, и Изуку, выскочив наружу в халате, поспешил обратно к себе. — Изуку, — позвала его было Инко. — Не сейчас, мама! — крикнул он. — Я опаздываю! — Я собралась готовить ужин, ты надолго? — Инко подошла к приоткрытой двери комнаты Изуку. — Я разогрею, если что! — приглушенно бросил тот: в этот момент он надевал футболку. Поспешно натянув джинсы с носками, Изуку рванул на выход и чуть не сбил Инко с ног. — Прости, мам, я честно постараюсь быстро вернуться! — сбивчиво затараторил он, торопливо шнуруя кроссовки. — Волосы просуши, — с беспокойством заметила Инко. — Простудишься. — У меня времени нет, — замотал головой Изуку. Инко едва слышно цокнула и, потянувшись к антресоли, что было непросто с её маленьким ростом, подцепила оттуда простенькую трикотажную шапку. Игнорируя протесты Изуку, она натянула её ему на голову и удовлетворенно сложила руки на груди. — Спасибо, — почему-то краснея, пробормотал Изуку и потянулся за черной толстовкой, висящей на крючке среди верхней одежды. Она выглядела довольно плотной и должна была окончательно убедить Инко, что переохлаждение её сыну не грозит. Изуку демонстративно застегнул замок почти под самый подбородок и, буркнув дежурное «Пока», скрылся за дверью. Инко немного постояла в коридоре, пока её внимание не привлекла мигающая лампочка на автоответчике. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, Изуку быстро достиг первого этажа и выбежал во двор. Если он поторопится, то успеет на автобус и будет в парке ровно в пять. Погруженный в свои мысли Изуку не сразу заметил возникшего перед ним из ниоткуда парня и едва успел затормозить. — Привет! — парень приветственно взмахнул рукой, словно не его только что чуть не сбили с ног. Его лицо показалось Изуку смутно знакомым. — Извини, конечно, но я спешу, — проговорил Изуку вслух. — Короткая же у тебя память, Изуку! — его имя парень произнес особенно громко, что на них даже обернулись редкие прохожие. — Я тебя… — последнее слово «знаю» застряло в горле. Шрамы на лице и руках хоть не так бросались в глаза, как вчера, но все же были заметны, если присмотреться. Откуда только он здесь взялся? В кармане в этот момент зазвонил телефон. — Ха, вспомнил-таки, — усмехнулся парень. — А я же так и не поблагодарил тебя. Твоя забота меня очень тронула. — Разве тебя не должна была забрать полиция? — непонимающе спросил Изуку. — Ну-у-у, — протянул парень. — Пожалуй, если бы я остался к их приезду, то несомненно. — Рад, что у тебя все хорошо, — Изуку внутренне напрягся. — Но я опаздываю, давай потом поболтаем, окей? — Да без проблем, — кивнул парень и, скользнув взглядом поверх головы того, отошел в сторону. Изуку невольно обернулся, и в этот момент ему на плечо опустилась чужая рука, на пальцах которой в закатных лучах сверкнули микрочешуйки: вчерашний психованный гитарист и еще трое человек плотно его окружили, отрезав все пути отступления. Одновременно ожил умолкший было телефон. — Изуку, а кто это с тобой? — раздался голос милой старушки, живущей по соседству. Она как раз возвращалась с прогулки со своей собачкой. Подозрительная компания, обступившая Изуку, невольно привлекла её внимание. — Ну-ка придай своей роже радостный вид, — прошептал ему на самое ухо Бенджиро. В его руке блеснула бабочка, и Изуку ощутил, как под ребра уткнулось что-то твердое. — Д-да так, друзья, — промямлил он, натянув улыбку. — Не слишком ли взрослые у тебя друзья? — не унималась бабушка. — Это мои сэмпаи, — Изуку старался говорить убедительно. — На тренировку идём. — Молодцы какие, — улыбнулась бабушка. — Маме привет. Едва она скрылась в подъезде, Бенджиро убрал нож и толкнул Изуку вперед. — Пойдём, воздухом подышим, — велел он. Изуку резко шагнул назад и врезал Бенджиро локтем в живот. Накинувшегося на него следом парня он встретил броском через плечо. Оставшиеся двое напали одновременно, но Изуку, увернувшись от одного из них, нанес второму апперкот в подбородок и со всех ног помчался к подъезду. На его пути возник тот парень со шрамами и подставил ему подножку. Изуку не успел среагировать и растянулся на земле. Телефон, выпав из кармана, отлетел на пару метров в сторону. — Что я тебе сделал? — с непониманием прошипел Изуку, потирая ушибленные локти и колени. — Ну вы и лузеры, — самодовольно ухмыльнулся парень со шрамами, игнорируя вопрос и обращаясь к компании. Бенджиро пропустил этот выпад мимо ушей и, подойдя к Изуку, рывком поднял его за шиворот на ноги. Валяющийся на земле телефон опять затрезвонил. Бенджиро хотел уже было его растоптать, но расторопный парень со шрамами успел его выхватить. — Негоже портить чужое имущество, — цокнул он и погрозил Бенджиро пальцем. — Пусть у меня полежит пока. — Да как угодно, — буркнул тот. — Свали только куда-нибудь, чтобы я тебя не видел. — Не стоит благодарности, — язвительно бросил парень. Бенджиро раздражённо зашипел и поволок Изуку за собой. Следом поспешила остальная троица. Парень проводил их взглядом и, развернувшись, направился в другую сторону.***
Куи замер у входа уже опостылевшего ему клуба. Как же он надеялся, что ему больше не придется сюда приходить. Однако очередной кастинг оказался для него снова провальным. Видимо, пора завязывать с самообманом: ему не стать актером. Зато у него явный талант продавца. Тяжело вздохнув, Куи натянул на лицо маску надменного безразличия и вошел внутрь. Дилер уже ждал его с новой порцией ампул. Рядом на столе лежало несколько пакетиков с кокаином и марихуаной и лист с картинками, напоминающими почтовые марки. — Судя по тому, что ты здесь, не выгорело у тебя, — вместо приветствия насмешливо произнес дилер. Куи удивленно вскинул бровь. — Я в курсе твоей попытки пройти кастинг в низкопробный сериальчик, — пояснил дилер. — Тебе пора усвоить, что не все, что мы хотим, мы можем получить. И чем тебе не нравится работа на меня? Разве ты не смог оплатить все свои долги? — Давай мне товар, и я пошел, — отрезал Куи. Дилер положил поверх наркотиков коробочку с ампулами и выдвинул всю эту горку вперед. Куи взял ампулы и развернулся было, чтобы уйти, но наткнулся на невидимый барьер. — Не так быстро, — произнес дилер. — Ловкач сказал, что я неэффективно использую твой талант, поэтому с этого дня параллельно будешь толкать и обычные наркотики. — С чего Ловкач взял, что я согласен? — нахмурился Куи. — С чего ты взял, что это просьба? — с лица дилера сползла улыбка. — Если ты думал, что тут тебе подработка на лето, то ты ошибся, мальчик. Либо ты делаешь, что говорят, и ни в чем не нуждаешься, либо кормишь рыб. Куи почувствовал, как в плечо что-то впилось. Его рука машинально дернулась к источнику боли, но пальцы снова уперлись в невидимую преграду. На светлом рукаве пиджака выступили красные пятна. — Мне ничего не стоит располовинить тебя, как червя, так быстро, что ты даже моргнуть не успеешь, — продолжил дилер. — Поэтому быстро заткнулся, взял эту чертову дурь и пошел работать. А когда ты вернешься, мы обговорим прибавку к твоей зарплате. Куи стиснул зубы и кивнул. Давление в плече исчезло, и он тут же прижал к порезу ладонь. Дилер брезгливо швырнул на стол пластырь. Куи, молча приспустив с плеча пиджак, заклеил ранку, затем сгреб все наркотики и, рассовав их по карманам, покинул помещение. В первый клуб он прибыл около девяти вечера. Народа было немного: сказывались такие факторы, как «детское время» и будний день. Куи уселся в баре и заказал два шота водки. Он понемногу начал осознавать, что в попытке выбраться из одной ямы угодил в другую, которая оказалась гораздо глубже. Теперь ему придется продавать настоящие наркотики. Тот странный препарат, от которого у людей временно усиливались причуды, дилер тоже называл наркотиками. Куи до конца не понял, что это вообще такое. Видимо, препарат аналогично вызывал в некотором роде зависимость только, скорее, психологическую: большинство клиентов Куи не просто так являлись постоянными. В принципе, их можно было понять: ощущение собственной силы опьяняло. Наверное, стоило бы попробовать удрать, но денег у Куи по-прежнему было маловато. Знал бы он про то, что его так возьмут в оборот, то не отдал бы вчера лендлорду последнюю часть оплаты. Правда, вторая проблема заключалась в том, что за ним явно следят. Иначе откуда они узнали, что он ходил на кастинг? Куи опрокинул первый шот. Водка неприятно обожгла рот и горло. Бармен, видя, как скривилось лицо Куи, заботливо предложил чем-нибудь запить или закусить, но тот отрицательно помотал головой. В кармане ожил телефон. Куи, чувствуя, как по телу разливается расслабляющий жар, вытащил мобильный и поднес к уху. — Господин Катта? — прозвучало в трубке прежде, чем Куи успел что-то произнести. — Вы сегодня были у нас на кастинге. Вам еще интересно участие в съемках? — Охренеть, перезвонили, — саркастично заметил Куи, пододвигая к себе второй шот. — Сегодня вечером у нас пробные съемки за городом, — словно не услышав, продолжил собеседник. — Начало в десять. — Я бы с радостью, но я сейчас в центре, а денег на такси у меня нет, — Куи задумчиво покрутил рюмку. — Мы можем прислать за вами машину, — голос стал максимально любезным. — Если вы согласны — диктуйте адрес. «Чем черт не шутит?» — мелькнуло в голове у Куи. Назвав адрес клуба, он махнул вторую порцию водки и отошел от стойки. Машина должна была приехать через минут двадцать, а пока ему стоило бы припрятать наркотики. Не хватало только из-за этого потерять шанс выбраться из этого болота. Куи направился в туалет. Проверив все кабинки, он подпер входную дверь шваброй. Затем забрался на один из унитазов, приподнял потолочную плитку и пошарил там рукой. Около стены был выступ сантиметров десять шириной. Аккуратно вытащив коробочку с ампулами, Куи придвинул её к самой стене. Рядом он положил остальные наркотики и, вернув плитку на место, спрыгнул на пол. В дверь уже кто-то ломился. Куи убрал швабру, и в туалет по инерции влетел пьяный вусмерть парнишка. Он с грохотом приземлился возле одной из кабинок и, обхватив унитаз руками, принялся с надрывом звать ихтиандра. Тем временем Куи покинул туалет и смешался с толпой на танцполе. Кто-то деликатно постучал его по плечу. Куи, молясь, чтобы это только не был один из знакомых покупателей, медленно обернулся: перед ним стояла рыжая девушка в коротком черном платье и очаровательно улыбалась. Её лицо, хоть и было наполовину скрыто за волосами, выглядело неуловимо знакомым. — Потанцуем? — кокетливо предложила девушка. Куи глянул на часы: до приезда машины оставалось совсем немного. — Я бы с радостью, но мне скоро нужно будет уйти, — с искренним сожалением произнес он. — Тогда не будем терять времени, — девушка подошла вплотную и без стеснения обвила его шею руками. — Я — Хасу. — Вот что, — Куи разжал её руки. — Мне сейчас действительно не до танцев. Ты красивая девушка, и я уверен, что ты без труда кого-нибудь тут себе найдешь. — Ты в курсе, что каждый твой шаг отслеживается? — горячий шепот Хасу обжег его ухо. — Что? — Куи отшатнулся назад. — Ты кто? — Я же представилась, — Хасу сжала его ладонь. — Если ты попробуешь свалить отсюда куда-нибудь, кроме следующей точки, у тебя будут крупные проблемы. — Ха, так ты вроде как с добрыми намерениями? — Куи быстро взял себя в руки, и его голосу вернулся саркастичный тон. — Можно и так сказать, — Хасу как бы невзначай убрала прядь волос за ухо, открыв лицо полностью. На щеке темнело знакомое родимое пятно, отдаленно напоминающее цветок. Глаза Куи расширились. В день его знакомства с Ловкачом он уже сталкивался с Хасу. Только тогда она выглядела слегка иначе: ту девушку хотелось защитить. От этой же хотелось убежать. — Я уже боялась, что ты меня не узнаешь, — проговорила Хасу и со вздохом провела ладонью по щеке Куи, отчего тот нервно дернулся. — Ты очень симпатичный, надо было раньше с тобой познакомиться. Пожалуй, я даже приду на твои похороны. — Не до хрена ли ты всего знаешь? Ты что, тоже работаешь на этих уродов? — скрыть разочарование в голосе у Куи не получилось. — Кстати о работе, — резко сменила тему Хасу и понизила голос: — Сахарку для дамы не найдется? Телефон в кармане издал вибрацию. Куи был практически уверен, что это прибыла машина. Нужно было как-то отделаться от Хасу. — Ты не против мужского туалета? — поинтересовался Куи. — Я обычно не продаю прямо в зале, а в женском вечно топчется куча каких-то куриц. — Да без проблем, — легко согласилась Хасу и последовала за ним в сторону уборных. Куи, как истинный джентльмен, пропустил девушку вперед. Туалет, к счастью, был пуст. Плотно закрыв за собой дверь, Куи резко ударил Хасу чуть ниже затылка. Та закатила глаза, и её обмякшее тело распласталось на плитке. Куи на всякий случай проверил пульс и, затащив Хасу в одну из кабинок, поспешил покинуть туалет через окно. Даже если сейчас за ним и следят, пока они сообразят, что произошло, он будет далеко отсюда. На ходу вытащив телефон, Куи быстро пробежал глазами сообщение. Там были номер, цвет и марка прибывшей за ним машины. Куи пригнулся и прокрался на парковку, прячась за кустарником. Осторожно высунув голову, он осмотрелся, пока не отыскал нужный автомобиль. Куи рывком метнулся из своего укрытия и торопливо прыгнул на заднее сиденье. — Добрый вечер, господин Катта, — водитель поприветствовал его прежде, чем он успел открыть рот. — Добрый, — пробормотал Куи, невольно напрягаясь. Такого почтительного отношения к себе он явно не ожидал. Вначале по телефону, теперь аттракцион неслыханной вежливости со стороны водителя. Те придурки из комиссии вели себя довольно высокомерно, что было вполне ожидаемо от такого сорта людей. Противостоять открытой агрессии Куи привык, но вот эта вся учтивость совершенно не внушала ему доверия. Однако машина уже тронулась с места и, выехав на дорогу, стремительно набирала скорость. Менять свое решение было поздно. По крайней мере, выпрыгивать из автомобиля на ходу было слишком экстремально даже для Куи. Вопреки всем ожиданиям они приехали не на заброшенный склад или в лес, а к огромному трехэтажному коттеджу, ярко освещенному прожекторами. Вокруг сновали люди с различным оборудованием и реквизитом. Царила атмосфера такого оживленного хаоса: голоса перебивали друг друга, сливаясь в неразборчивый шум, а на фоне играла музыка, причем совершенно разные мелодии одновременно. Во всю эту какофонию звуков еще периодически вторгались рингтоны мобильных телефонов и усиленные рупором чьи-то выкрики. Похоже, тут действительно полным ходом шел съемочный процесс. Едва Куи вышел из машины, к нему подлетела низкая полная женщина, громко говорящая с кем-то через гарнитуру, и потянула его за собой. Все попытки Куи что-то возразить она пресекла одним лишь движением пальца и продолжила свой диалог. Они зашли в коттедж и поднялись на второй этаж. Женщина пинком открыла одну из дверей, к которой скотчем был приклеен листок бумаги с надписью «Гримерка». Впихнув Куи внутрь, она с грохотом захлопнула дверь, и её высокий пронзительный голос начал отдаляться, пока окончательно не затих. Едва Куи обернулся, как его тут же загребли чужие руки и усадили на высокий стул на ножке. Напротив висело зеркало, обрамленное мягко светящимися лампочками. Весь столик под зеркалом был завален всевозможными флаконами, бутылками, тюбиками и самой разной косметикой. Стилист, темнокожая худая девушка с туго заплетенными косичками, оценивающе посмотрела на Куи и щелкнула пальцами. Рядом материализовалась блондинка с неряшливым карэ и в мешковатой одежде. — Подыщи на него что-нибудь… м-м-м… тройка подойдёт, пожалуй, — распорядилась стилист. — Цвет нужен не сильно броский, желательно темный, в теплых тонах. — Да! Я мигом! — воскликнула блондинка и мгновенно испарилась. Пока выдалась минутка, Куи осмотрелся: освещение в комнате было слабое, и его основным источником являлось зеркало. Чуть дальше с потолка свисала одинокая лампочка без абажура, но света от неё исходило еще меньше, чем от экрана телефона в режиме энергосбережения. Почти вся гримерка была завалена одеждой, париками, обувью и прочим барахлом. Часть висела на стойках, а что-то просто валялось на полу. В дальнем углу стояла небольшая ширма. Напротив была приоткрыта дверь, откуда торчала филейная часть блондинки, которая, судя по всему, была костюмером. Стоя на коленях, она яростно метала себе за спину одежду. Дорогие брендовые вещи и дешёвая синтетика вперемешку падали на пол, который был далеко не кристальной чистоты. — Уиии! — раздался радостный писк костюмера, и она вскочила на ноги, бережно прижимая к себе несколько костюмов. По дороге она закинула на плечо еще парочку рубашек с ближайшей стойки и со всем этим добром подбежала к стилисту, замерев с щенячьим взглядом, словно ожидала вкусняшку за хорошую работу. Ей только виляющего хвоста не хватало для полной картины. Стилист повторно смерила Куи придирчивым взглядом и вытащила костюм с темно-вишневым отливом. Затем секунд пять выбирала между двумя черными рубашками, после чего швырнула одну из них вместе с костюмом в руки Куи. Тот направился было в сторону ширмы, но костюмер преградила ему дорогу. — Боюсь, там все завалено, а я так зашиваюсь, что не успела убрать, — нервно хихикая, затараторила она. — Придется переодеваться так. Куи хотел уже отпустить едкое замечание на этот счет, но осекся, рассмотрев темные круги под глазами костюмера и нездоровый цвет лица. Видимо, та действительно пахала на пределе. — Давай только в темпе, — подала голос стилист. — У нас времени в обрез, а мне еще тебе лицо рисовать. — Меня вполне устраивает мое собственное, — стаскивая с себя пиджак вместе с рубашкой, отозвался Куи и едва заметно поморщился: пластырь оказался не особо эффективен и отвалился, из-за чего одежда прилипла прямо к ране. — Очередной остроумный малолетка, да? — флегматично произнесла стилист и, склонившись над столиком, загремела какими-то баночками. Когда она повернулась обратно, Куи только натягивал брюки. Костюмер стояла рядом и услужливо держала остальную одежду. — Блин, тебя мама что ли по утрам в школу собирает? — раздражённо цыкнула стилист и тоном, не терпящим возражений, велела: — Живо сюда, потом оденешься. — Тут вообще-то не жарко, — недовольно буркнул Куи, однако послушно взгромоздился на стул, успев накинуть рубашку. Едва он потянулся к пуговицам, чтобы застегнуться, стилист хлестко ударила его по рукам и приказала держать голову прямо и не шевелиться. Куи хотел было возмутиться, как получил на этот раз в подбородок. — Шевельнешься — лака в глаза налью, — угрожающе произнесла стилист и полностью переключилась на лицо и волосы Куи. Инструменты сменялись в её ловких пальцах со скоростью света, иногда она даже использовала зубы. Возможно, даже и ноги, но Куи не осмелился даже чуть-чуть наклониться, чтобы проверить. — Готово, — спустя минут сорок изрекла стилист и отошла в сторону. Куи хрустнул затекшей шеей и подался слегка вперед. Косметика была везде: на губах, веках, ресницах, бровях, она также была размазана толстым слоем по всей коже. Он не только это видел, он буквально чувствовал её вес на своем лице. Из зеркала на него смотрел смазливый мальчик с идеально застывшими мелированными волосами. Причем именно застывшими. Куи не сомневался, что эта конструкция на голове выдержит даже тайфун. — Я, конечно, понимаю, что ты в шоке от своей красоты, но может ты наконец оденешься и свалишь? — подала голос стилист. — Да я на пятнадцатилетнего гомика похож! — возмутился Куи. — Я уже поняла, что образ бомжа тебе нравится больше, — хмыкнула стилист. — Хоть пальцем мои труды тронешь — задушу, — Куи невольно покосился на её длинные сильные пальцы. — Площадка на крыше, вверх по лестнице. Думаю, не заблудишься. Куи ничего не ответил, выхватил из рук костюмера свой пиджак и, застегивая на ходу рубашку, покинул гримерку. Выход на крышу он нашел без труда. Стоило ему открыть дверь, как в глаза ударил ослепительно яркий свет прожектора. Искренне надеясь, что из-за выступивших слез потечет тушь и придется умываться, Куи прикрыл лицо рукавом. Перед глазами замерцали блики и темные пятна, которые постепенно начали тускнеть: зрение понемногу возвращалось. Кто-то взял его за локоть, и Куи, спотыкаясь, позволил себя утянуть. — Привет, отлично выглядишь! — голос показался знакомым. Куи кое-как разлепил слезящиеся глаза и посмотрел на расплывчатый силуэт в светлой одежде перед собой. — Спасибо, — пробормотал Куи. Его руку схватили и крепко пожали. В пальцы впились чужие перстни. Куи похлопал ресницами и посмотрел на собеседника уже более ясным взглядом. Его тут же перекосило от отвращения: он узнал того гомиковатого парня из комиссии. На нем была светлая рубашка, расстегнутая на четыре пуговицы и заправленная в узкие черные джинсы. Тот, словно не замечая реакции Куи, достал маленькое зеркальце, подправил что-то в челке, подкрасил блеском губы, после чего велел следовать за ним. Посреди площадки стоял угловой кожаный диван и низкий стеклянный столик. Позади дивана расположился бассейн с рядом шезлонгов вдоль берега. На столике стояла бутылка вина и два бокала. Парень плюхнулся на диван и жестом подозвал Куи к себе. Тот подошел, но присесть так и не решился. — Сейчас многое зависит от того, как ты проявишь себя, — произнёс парень. — В том, что ты будешь отлично смотреться в кадре, я не сомневаюсь. Меня, кстати, зовут Рио, и я буду твоим напарником на пробах. Поздоровайся с нашим режиссером — Хаттори-сан! Куи обернулся: низенькая женщина в дутой жилетке и укороченных джинсах галифе приветственно махнула ему рукой. Он несмело помахал в ответ и, тяжело вздохнув, обратился к Рио: — В чем суть сцены? — Все очень просто, — Рио похлопал по дивану, приглашая Куи присоединиться. Тот повиновался и присел, правда, как можно подальше от Рио, который, впрочем, ничуть не смутился и продолжил: — Мы с тобой два давних друга детства, не виделись почти десять лет. Ты пришел устраиваться в компанию, но не знаешь, что её генеральный директор — я… — Пф! — не удержавшись, фыркнул Куи. Хаттори-сан тут же бросила на него испепеляющий яростный взгляд. — Будь здоров, — сухо произнес Рио. — Спасибо, конечно, но я не чихал, — с трудом сдерживая ухмылку, отозвался Куи. — Попахивает влажными девчачьими фантазиями. Не хватает только страшненькой героини, которая не такая, как все. И еще: если ты в конце не окажешься вампиром — я отказываюсь сниматься. Что-то громко хрустнуло, и обломки рупора Хаттори-сан осыпались возле её ног. Один из операторов кинулся её успокаивать и поглаживать по спине. Рио криво усмехнулся и, наклонившись к Куи, тихо произнес: — Ты можешь закрыть глаза на тупой сценарий и получить возможность стать актёром, а можешь упражняться в остроумии и дальше изображать блох за сдачу в автобусе. Выбирать тебе. — Что это вы такие серьёзные? — примирительно проговорил Куи. — Я пошутил, отличный сюжет. Просто супер! — повторил он и показал Хаттори-сан большой палец. — В общем, — продолжил объяснение Рио. — Я узнал тебя и решил провести собеседование у себя дома. В сцене мы будем пить вино за встречу. Можешь импровизировать и придумывать все, что угодно — главное, чтобы это было похоже на встречу после долгого расставания. — Окей, — кивнул Куи. Рио подал знак Хаттори-сан. Та гаркнула в рупор команду приготовиться. Щуплая девочка щелкнула перед объективом дублем и поспешно скрылась, чуть не запутавшись в широких штанинах. — Ради такого случая просто грех не открыть лучшее вино, — Рио встал с дивана и, откупорив бутылку, наполнил оба бокала. Протянув один из них Куи, он снова сел на диван, невольно сократив расстояние между ними. Куи подавил желание отсесть подальше и лучезарно улыбнулся. — Некисло ты устроился, — окинув взглядом интерьер, произнес он вслух. — Я пришел в эту компанию обычным менеджером, — любуясь игрой света в бокале, начал Рио. — И, в отличие от тебя, у меня не было друга-директора. Смекаешь? — Предлагаешь воспользоваться тем, что босс мой давний друг, и перешагнуть через головы остальных, которые вкалывают ради повышения уже не первый год? — задумчиво спросил Куи и тут же ответил сам: — Разумеется, я согласен. — Рад, что ты сообразительный. Твое здоровье, — улыбнулся Рио и пригубил вино. Куи последовал его примеру. Конечно, после водки он, возможно, об этом пожалеет, однако сейчас он чувствовал себя абсолютно трезвым. — Правда, это не означает, что ты получишь должность совсем просто так, — Рио откинулся назад и наклонился чуть в сторону, оперевшись на локоть. Теперь их разделяло не более пяти сантиметров. Куи залпом осушил бокал и привстал, чтобы поставить его на стол, планируя таким образом как бы невзначай увеличить дистанцию. Импровизация была проста и гениальна, за исключением одного но: он не учел, что он не один тут может импровизировать. Рио ухватил Куи за руку и, подтянув вплотную к себе, впился в его губы. Куи застыл на месте и от удивления открыл рот. Язык Рио, до этого упиравшийся в его зубы, свободно проскользнул внутрь. И вот в этот момент Куи словно очнулся. — Какого хуя?! — резко отпрянув, рявкнул он и врезал Рио кулаком прямо в челюсть. — Я так и знал, что ты пидор! Падла! — Куи нанес еще один удар, на этот раз в нос. Брызнувшая кровь испачкала белоснежную рубашку. Однако, судя по тому, как расширились от ужаса глаза Рио, ему сейчас было не до имиджа. Он сполз на пол и пытался защититься руками от взбешенного Куи, который осыпал его градом беспорядочных ударов, подключив и ноги. Хрустнул сломанный нос, а, может, и челюсть. Куи было всё равно. Он хотел забить этого урода до смерти. Возможно, ему бы это удалось, однако съемочная группа, наконец, пришла в себя. Двое техников и оператор не без труда оттащили брыкающегося и орущего проклятия Куи в сторону. Остальные столпились над полуживым Рио. Бледная Хаттори-сан вызвала скорую. — Свалили нахрен! — немного поостыв, проревел Куи и стряхнул с себя всех троих удерживающих. — Катитесь в задницу со своим пидорским кино, я на такое не подписывался! — Вообще-то, подписывался, — Хаттори-сан подозвала ассистента с толстой папкой. Внутри находились анкеты, и в бланке, лежащем сверху, Куи узнал свой почерк. Хаттори-сан демонстративно ткнула пальцем в пункт, где Куи согласился на участие в съёмках «…порнографического содержания, в том числе и с лицами нетрадиционной сексуальной ориентации». — Нахуй идите, — процедил сквозь зубы Куи и, порвав анкету на клочки, демонстративно покинул крышу. Он плохо помнил, как спустился вниз, и пришел в себя лишь на улице, когда порыв прохладного ночного ветра отрезвляюще ударил в разгоряченное лицо. Рука автоматически зашарила по карманам в поисках сигарет. Вспомнив, что его джинсы остались наверху, Куи чертыхнулся. Помимо сигарет там еще был телефон. Теперь даже такси не вызвать. Возвращаться в гримерку Куи не хотелось, однако выбора у него не оставалось. Иначе ему никак отсюда не уехать. Маловероятно, что после произошедшего эти люди будут так любезны, что подбросят его до центра. Не исключено, что сюда уже едет не только скорая, но и полиция. Ушей Куи коснулся какой-то звук, в котором он распознал гул автомобиля, стремительно приближавшего со стороны города. Сирен слышно не было, поэтому Куи решил, что, скорее всего, какой-то лихач решил на ночь глядя погонять за городом. И действительно, какой-то фургон без опознавательных знаков, едва вписавшись в поворот на огромной скорости, вылетел на газон перед коттеджем, снеся несколько пролетов низкого декоративного забора, окружающего территорию по периметру. Куи чуть успел отпрянуть, чтобы не попасть под колеса. Противно завизжали тормоза, и фургон, оставив на зеленой траве уродливые траншеи, резко качнулся перед самым носом Куи и заглох. Наружу выбежали двое здоровых парней в масках. Завидев оторопевшего Куи, они целенаправленно приблизились к нему, подхватили его под локти и потащили к фургону. Оцепенение спало моментально, и Куи принялся отчаянно брыкаться, пытаясь освободиться, и истошно звать на помощь. Вся съёмочная группа находилась сейчас на крыше, кто-то по-любому мог услышать его вопли внизу. Громилы переглянулись, и один из них отвесил Куи смачную оплеуху, от которой тот сразу же умолк и обмяк. Закинув его безжизненную тушку в фургон, громилы запрыгнули следом и захлопнули дверь. Развернувшись, автомобиль выбросил очередную порцию земли из-под колес и рванул с места прочь. Сознание возвращалось волнами и вместе с пульсирующей болью в затылке. Куи с трудом разлепил глаза: вокруг было темно. В нос ударил запах тростника. Вестибулярный аппарат практически восстановился, благодаря чему Куи смог определить, что лежит на животе, уткнувшись лицом в пол, а на голове у него плотный тканевый мешок. Где-то скрипнула отодвигаемая перегородка, и послышались тихие шаги. Судя по звукам, вошедших было несколько. Куи попробовал привстать. Боль в голове резко усилилась, а к горлу подкатила тошнота, и он с негромким стоном рухнул обратно на пол. Однако его тут же грубо схватили за ворот и дернули вверх. — Сидеть! — рявкнул чей-то голос у самого уха. Куи кое-как согнул непослушные ноги, и его отпустили. Ударившись коленями, он еле удержал равновесие и уперся руками в пол. Голова сильно кружилась, а во рту уже начинал ощущаться привкус желчи, от которого становилось только дурнее. Словно услышав мысли Куи, кто-то сорвал у него с головы мешок. Свет в помещении резко ударил по глазам, желудок скрутило в тугой узел, и позеленевшего Куи стошнило прямо на пол перед собой. Утерев выступившие слезы и остатки рвоты с подбородка рукавом пиджака, он поднял голову и осмотрелся. Место, куда его приволокли, напоминало васицу², однако что-то подсказывало, что в традиционном стиле был весь дом, а не только гостиная. По бокам от Куи стояли те самые громилы, что его похитили, а слева в ряд, чуть склонив головы, сидели семеро мужчин в черных костюмах. — Вы кто? — голос Куи предательски дрогнул, однако никто из мужчин даже бровью не повел. Они сидели молча и совершенно неподвижно, будто манекены. Куи стало жутковато. Снова скрипнула перегородка, и в комнату влетел Ловкач, весь взъерошенный и испуганный. Дорогой костюм выглядел грязным и помятым, галстук сбился куда-то за спину, а всегда идеально зачесанные волосы прилипли к лысеющей голове неряшливыми взмокшими прядями. Таким своего босса Куи видел впервые. Страшно было представить, что его так напугало. Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать: следом вошел высокий молодой парень в зеленой куртке с меховой оторочкой на воротнике и зауженных черных брюках. Он выглядел ровесником Куи, однако с его появлением воздух в комнате резко потяжелел. Парень обвел присутствующих хищным взглядом из-под бровей и остановился на Ловкаче. Тот сдавленно хныкнул и попытался прижаться к стене. Парень достал из кармана пакетик и, надорвав его, натянул на руки медицинские перчатки. Он лишь сделал шаг в сторону Ловкача, как тот заскулил: — Пожалуйста, я не виноват! Позвольте мне исправиться! Я разберусь с этим недоноском! Пощадите! — Я сам разберусь, — голос парня прозвучал низко и властно. Ловкач обреченно сжался, размазывая слезы, пот и сопли по татами. Парень подошел вплотную и брезгливо положил ему на спину свою ладонь. — Пожалуйста-а-а… — провыл Ловкач и вцепился пальцами в его брюки. А дальше раздался странный звук, словно что-то громко чавкнуло. Куи даже не понял, что произошло, но Ловкач вдруг завалился вперед и распластался по полу. В его спине зияла огромная дыра, а под ним, стремительно увеличиваясь в размерах, разрасталось темно-красное пятно. Парень кинул поверх тела грязную перчатку и, мгновенно потеряв к нему интерес, резко повернулся. Куи ощутил, как его прожег насквозь немигающий взгляд желтоватых глаз. «Я следующий», — обреченно подумал он, не в силах даже шевельнуться. Одно прикосновение этого пугающего парня, и Куи перестанет существовать. Стоило бы в такой момент подумать о каких-нибудь важных вещах, но в голове было совершенно пусто. Неужели вот так вот и закончится его бестолковая жизнь? Не было никакого замедления, секунды не растягивались в бесконечность: парень просто приблизился и обхватил его левую руку. — Воровать — плохо, — произнес он, и плечо Куи пронзила адская боль, от которой он на мгновение ослеп. Он даже не слышал свой собственный крик, согнувшись пополам и сжав плечо, из которого фонтаном била кровь. Пальцы судорожно пытались нащупать продолжение руки, однако проходили лишь сквозь пустое пространство. Куи ощутил, как чужая ладонь ухватила правое плечо, и новая волна чудовищной боли захлестнула его тело. Практически не соображая, что происходит, он потерял равновесие и растянулся на полу. Он попытался подняться, однако руки почему-то не послушались. Вокруг все было залито кровью, и её тошнотворный запах витал повсюду. Куи ощущал, как его щека утопает в теплой вязкой жидкости. Тот парень склонился над ним, что-то произнося, однако Куи ничего не понял. От боли, казалось, вот-вот остановится сердце, и когда он почувствовал, что его лба коснулись прохладные пальцы в латексе, он невольно вздохнул с облегчением. — Чуть не опоздал, — сквозь густой туман, окутавший сознание Куи, неожиданно прорезался бодрый голос с заметным акцентом. — Может, отдашь его мне, Кай? Куи ощутил, как пальцы соскользнули с его головы, и с усилием поднял взгляд вверх: рядом с парнем, которого назвали Каем, стояла высокая фигура в белом халате. На это ушли его последние силы, и, чувствуя, как в глазах стремительно меркнет свет из-за большой потери крови, Куи провалился в темноту.***
— Отличное место, чтобы поговорить, — произнес Бенджиро и с силой пихнул Изуку вперед. Тот влетел спиной в старый ржавый холодильник, который от удара заскрипел и, зашатавшись, чуть покосился. Этот участок пляжа действительно подходил как нельзя лучше, чтобы без лишних свидетелей решать всякие неприглядные дела. За многие годы жители города успешно превратили его в огромную мусорную свалку. Горы всякого хлама тщательно скрывали все происходящее в своих глубинах от посторонних глаз. Неудивительно, что Бенджиро привел Изуку именно сюда. Это лишь подтвердило догадки о том, что одними разговорами все не обойдется. Изуку сжал кулаки и обвел своих противников нахмуренным взглядом из-под бровей. Без эффекта неожиданности особого преимущества у него не было, но сдаваться он не собирался. — Хах! — насмешливо фыркнул Бенджиро. — Ты никак драться с нами удумал? — А ты, видимо, хотел просто поговорить? — ответил Изуку. — И ребят случайно встретил по дороге на бейсбол. Приятели Бенджиро переглянулись и в открытую достали бейсбольные биты, которые до этого неумело пытались спрятать под футболками. — Только вам еще пять человек не хватает, — продолжил Изуку, параллельно осматриваясь по сторонам и прикидывая варианты выхода из сложившейся ситуации. — А мы так, чисто взмах отработать, — произнес Бенджиро и, подойдя ближе, сунул Изуку под нос стеклянную ампулу, которую он купил тогда в клубе. — Как ты думаешь, что произойдет, если вколоть это тебе? Изуку промолчал, не сводя взгляда с поблескивающего острия иглы. Он был без понятия, что это за препарат, и видел лишь одно из его свойств — усиливать причуду, однако сомневался, что он абсолютно безвреден. Вполне возможно, что там такой список побочных эффектов, что лучше бы и не знать. Всё-таки этот препарат распространялся подпольно. — Язык проглотил? — Бенджиро поднес ампулу к сонной артерии Изуку. Тот невольно затаил дыхание, чувствуя, как сердцебиение участилось. Завидев такую реакцию, Бенджиро рассмеялся и убрал ампулу в карман. — Неужели ты действительно решил, что я потрачу недешевый препарат на беспричудное ничтожество вроде тебя? — все еще пропуская редкие смешки, спросил он. — Хотя признаю, видеть твой страх стать моей подопытной крысой было бесценно. — Это все, что ты хотел сказать? — выдохнул Изуку. — А ты куда-то спешишь? — Бенджиро без предупреждения врезал кулаком аккурат возле лица Изуку. Холодильник, натужно заскрежетав, с грохотом опрокинулся навзничь. Изуку отпрянул в сторону. Под ногами звякнула выпавшая из раздробленной бетонной плиты арматура. Чья-то тень приблизилась справа, и Изуку, подхватив с земли кусок стали, ударил им наотмашь перед собой. Парень, что пытался его атаковать, выронил биту и дико взвыл, прижимая к себе распухающую на глазах кисть. Двое остальных, не сговариваясь, одновременно ринулись с места, заходя сразу с обеих сторон. Один все же чуть вырвался вперед, и Изуку нанес ему поперечный удар, целясь в живот. Арматура со смачным чавканьем мягко вошла в тело, смяв внутрь футболку, после чего живот словно выплюнул её обратно, заодно придав дополнительный импульс. По инерции Изуку развернуло, и он не успел среагировать на второго противника. Бита угодила ему прямо в правое плечо. Изуку, изо всех сил стараясь игнорировать болезненную вспышку, сделал попытку контратаковать, но его слабый удар онемевшей рукой был легко отражен, и следом бита опустилась уже на ключицу, чудом не задев голову. От удара Изуку повело назад, и он, потеряв равновесие, свалился на одну из гор мусора. В спину что-то болезненно впилось. Изуку, кряхтя, вытащил закопченный помятый тостер, который тут же швырнул в нависшую над ним тень. Тот со звоном впечатался прямо в лоб противника, чье тело, замерев на секунду, рухнуло на землю. Утерев со лба пот, Изуку узнал в нем того самого парня, от которого отпружинила арматура. Видимо, в его причуде были свои ограничения. Толком опомниться Изуку не дали: оставшийся приятель Бенджиро со свистом рассек битой воздух, целясь в голову. Изуку едва успел отбить удар. Ушибленное плечо и ключица отозвались резкой болью, и он едва не выронил свое единственное оружие. Пнув противника в живот, Изуку откатился в сторону и поднялся на ноги. И почти сразу ощутил острую жгучую боль слева под ребрами. Сконцентрировавшись на последнем приятеле Бенджиро, он совершенно забыл про самого Бенджиро. Арматура, вывернувшись из ослабевших пальцев, с лязгом упала на землю. Припав на колено, Изуку зажал бок, в котором торчала металлическая рукоятка бабочки, ладонью и шумно втянул воздух. Между пальцев заструилась кровь, мгновенно впитываясь в толстовку. Боковым зрением Изуку уловил, как приятель Бенджиро поднялся, и успел подставить правый локоть, чтобы защитить от удара голову. Бита с хрустом впечаталась в предплечье, и Изуку взвыл от боли. Рука безжизненно повисла вдоль туловища. Дрожащими пальцами второй руки он попытался ухватить арматуру, но взявшийся из ниоткуда ботинок Бенджиро наступил на нее и пинком отшвырнул в сторону. Следом Изуку почувствовал сильный удар в солнечное сплетение, от которого перехватило дыхание, и упал на спину. Он попробовал перевернуться, однако нога Бенджиро тяжело опустилась ему на грудь и прижала к земле. Какая знакомая ситуация. Только в этот раз он не собирался покорно лежать в надежде, что обидчикам наскучит и они оставят его в покое. Стиснув зубы, Изуку выдернул нож из раны и полоснул им по ноге Бенджиро. Тот заорал и отпрянул назад, как ошпаренный. — Сволочь! — рявкнул Бенджиро и врезал Изуку здоровой ногой по печени. Тот скорчился и перевернулся на бок, уткнувшись лицом в землю. Удар вскользь задел рану, из которой и без этого хлестала кровь. Перед глазами уже запрыгали темные мушки, а голова потяжелела и стала ватной. Бенджиро, продолжая выкрикивать проклятия и ругательства, пинал Изуку без остановки, не обращая внимания на свой собственный достаточно глубокий порез. К Бенджиро присоединился его приятель. Изуку на всякий случай кое-как прикрыл голову сломанной рукой. Несколько ударов битой раздробили ему пальцы, однако на удивление чувство боли заметно притупилось. Крики Бенджиро звучали все глуше и глуше, а удары все больше смешивались со звуками собственного пульса. Парень со сломанной рукой тоже решил внести свой вклад и врезал Изуку ногой в лицо. И тот снова ничего не почувствовал: лишь услышал сухой треск, и рот заполнился кровью. Сознание медленно ускользало куда-то прочь, неся тем самым долгожданное облегчение, однако Изуку все равно из последних сил цеплялся за реальность, из-за чего в голове все смешалось. — … Странно, что тут так мало людей… — женский голос выдернул его из темноты в последний момент. Изуку распахнул глаза и осмотрелся: он на аллее, а вовсе не на пляже. Немного саднила щека, но Джиро обработала порез. Уже было поздно, и следовало бы провести её домой, но глядя на то, с каким восхищением она смотрела на монумент, совсем не хотелось её прерывать… — … Я так нервничаю, а ты? — еще один мучительно знакомый голос раздался за спиной, и Изуку обернулся: перед ним стояла Очако Урарака. От её улыбки на душе стало спокойнее. За спиной Урараки возвышалось здание «Юэй». Через полчаса начнется экзамен. Ведь еще можно все исправить? — … Лучше б ты сдох… — перед Изуку возник Каччан, задвинув собой Урараку. Его глаза горели ненавистью. Он презрительно цыкнул и прошел мимо, не преминув толкнуть Изуку плечом. — Изуку… — мамин голос прозвучал печально, но её самой нигде видно не было. Аллея, ведущая к «Юэй», небо, деревья, раздраженный Каччан — всё померкло и утонуло во тьме, словно кто-то пролил на картинку чернила. — Пора домой, Изуку.***
Мидория задерживался уже на двадцать минут. Кавамура, решив, что это подозрительно даже для пятнадцатилетнего подростка, выудил телефон и нажал на вызов. Когда робот сообщил очевидную вещь, что абонент не отвечает, в голову Кавамуры закралось подозрение, что Мидория мог просто таким образом продинамить их встречу. Паренька можно было отчасти понять, да и согласился он скорее принудительно. Но Мидория бы все равно обязательно перезвонил и предупредил, что передумал и не придет. Молча игнорировать было не в его характере. Видимо, что-то случилось. Кавамура покачал головой и снова позвонил. На этот раз Изуку поднял почти сразу. — Да? — раздался его слегка неуверенный голос. — Мидория, где тебя носит? — с ходу выпалил Кавамура, втайне чувствуя облегчение, что с тем все в порядке. — Я на пляже Дагоба, — Изуку замялся. — Извините. Я забыл про вас. Давайте встретимся в другой раз. В трубке щелкнуло, и связь оборвалась. Кавамура спрятал телефон в карман и задумался. Правильно ли сейчас будет просто поехать домой? Или все-таки стоит попробовать поговорить с Мидорией? Кавамуру не покидало тревожное ощущение, что тот далеко не в порядке, и ноги сами понесли его в сторону пляжа. Пребывая в некотором замешательстве, Кавамура неотрывно смотрел на огромную свалку перед собой. Темный вулканический песок сверкал в последних лучах солнца багровым цветом. Будь это игрой света, это было бы воистину красивое зрелище, однако окрасил песок вовсе не закат. Повсюду были разбросаны бесформенные окровавленные ошметки. Можно было даже подумать, что кто-то раскидал тут шутки ради фарш, однако запах человеческой крови Кавамура бы ни с чем не спутал. Кое-где виднелись обрывки одежды и валялась пара ботинок, причем левых и разного размера. Внимание Кавамуры привлек блеснувший в песке предмет. Он присел на корточки и поднял ножик-бабочку со следами запекшейся крови на лезвии. Рядом в песке торчало что-то черное. Кавамура потянул за край и вытащил обычную трикотажную шапку, от которой пахло смесью шампуня и крови. Где-то вдали завыли сирены, которые довольно быстро приближались. Немного подумав, Кавамура спрятал нож и шапку в карман, после чего надвинул на голову капюшон пальто и торопливо направился прочь.