"Чистота - залог здоровья!" (с)

Слэш
NC-17
Завершён
29
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
29 Нравится 3 Отзывы 1 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В ушах все ещё стояли гул и глухое потрескивание запускаемых салютов, перед глазами, стоило сомкнуть веки, тут же вновь начинали взрываться яркие звездочки блёсток. Сжимая в руках новенький омамори, купленный у храма совсем недалеко от библиотеки, Токуда забрался под тёплое одеяло и с облегчением выдохнул. Весь день библиотека была полна народа, писатели суетились, бегали в город за покупками, украшали обиталище, а к вечеру дружно запускали фейерверки и пили кто сколько горазд. Шусей виртуозно отказался выпить с Куникидой (который, впрочем, не растерялся и побежал угощать сливовой водкой остальных) и, сославшись на усталость, потихоньку уполз в комнату, которую делил с Кёкой по наставлению учителя. Озаки, кажется, пытался всеми силами подружить учеников, но Шусей не винил его в том, что попытки пока были бесплодными: стоило лишь подумать о том, что сейчас он раскладывал постель на почти что расчерченной мелом половинке комнаты, и становилось ясно, что до «дружбы» им еще очень и очень далеко. Но когда тихо открылась седзи, и в проеме чётко вырисовался силуэт Кёки, почему-то Шусею стало веселее. Самую малость. — Ещё не спишь? — тихо позвали его, и, повернувшись лицом к двери, Токуда поморщился от тусклого, но все же света, бьющего по привыкшим к темноте глазами из-за спины Изуми. — Только лёг. Учитель еще празднует? — Вроде он и Кода-сан собирались уже заканчивать. Правильно. Они пьяны. — Праздник ведь… Шусей замолчал: седзи закрылась, как только Кёка вошёл, и в комнате наконец вновь стало темно. Слышался только тихий, умиротворяющий шорох ткани, пока Изуми раздевался в полной темноте. Иногда Шусею казалось, что в его глаза встроен какой-то таинственный прибор ночного видения, а сам Кёка на самом деле уборочный дрон — никак иначе объяснить его мизофобию и способность перемещаться по темной комнате без угрозы сломать ногу не получалось. Притащивший из городской библиотеки научную фантастику Эдогава почти смог убедить Шусея в том, что Кёка ночами не спит, а заряжается от розетки. Правда, в тот раз, когда очень уж хотелось проверить это, Изуми зашипел, разбуженный включившимся в комнате светом, назвал Шусея придурком и перевернулся на другой бок. Теория Ранпо была безбожно опровергнута. Спать все равно не тянуло, да ещё и в комнате тихо шуршал Кёка — ну точно настоящий кролик! Как-то пролистывая энциклопедии от скуки, Шусей наткнулся на содержание милых зайчиков в домашних условиях, и по всем признакам Кёка вполне подходил под определение: — мило хрустит овощами; — тихо шуршит ночами, не давая спать; — прядки волос похожи на висящие ушки. В общем, Шусей вполне уверенно мог сказать, что Изуми напоминал ему кролика, которого иногда хотелось приласкать. Но чаще Кёку тянуло придушить. Особенно когда он упрямо, не слушая возмущения, уносил футон Шусея в стирку через день, до скрипа натирал тряпкой вазу с икебаной в токономе, тихо, но чертовски показательно вздыхал, замечая своими киборг-окулярами мельчайшие соринки. Токуда никогда не считал себя неряхой, и ему казалось, что беспрестанное натирание-намывание-наподметание всего вокруг может лишь окончательно свести с ума. Кёка при всём этом выглядел вполне адекватным во всём остальном. Задумавшись и позволив мыслям отправиться в свободное плавание, Шусей не сразу обратил внимание на то, что шуршание прекратилось — похоже, Кёка наконец улёгся и наверняка ещё накрылся с головой. Почему-то Шусей ни разу не обращал внимания на то, спит ли он в перчатках или все же без них, как нормальный человек. В комнате повисла какая-то неуютная тишина, и отстранённо слушающий звуки постепенно утихающего праздника Шусей ощутил себя малость одиноко. Совсем чуть-чуть. Это было для него обычным состоянием, и даже когда ребята, которых он вполне мог назвать друзьями, приглашали вместе прогуляться, сходить в кафе или городскую библиотеку, лицо Шусея было спокойно-равнодушным. Иногда смущённым, если Катай настойчиво предлагал познакомиться с официанткой. Или если Кёка переставал забавно хмурить брови, оказываясь рядом, и позволял себе немного расслабиться. Однажды под конец очередного фестиваля он даже умудрился задремать на плече Шусея, и, слушая, как тихо Кёка сопит не от злости, он невольно краснел и мысленно сравнивал его с зайчиком. — Эй… — Чего тебе? — раздался тихий голос в темнота. Шусей смотрел куда-то во мрак. — Ничего. Хотел узнать, спишь ли. — Нет. Вполне очевидно и ожидаемо, что разговор не клеился: Шусей и не надеялся завязать дружескую беседу. Кёка бы и вовсе сказал, что они не друзья, а соперники! Даже несмотря на то, что учитель явно хотел бы подружить нерадивых учеников, а не наблюдать изо дня в день, как они угрюмо сверлят друг друга взглядами и пытаются по-детски настойчиво доказать, что Коё любит кого-то из них больше. Седзи в соседней комнате громко хлопнула, отворившись, послышался пьяный смех вперемешку с громким, хриплым шёпотом. Токуда услышал, как рядом тихо зашевелился Кёка, но никто из них не произнёс ни слова: оба ждали, даже зная, что подслушивать нехорошо. Сейчас, честно говоря, было трудно насильно заставить себя прекратить слушать: и Рохан, и Коё были исключительно громкими и не пытались скрыться. Похоже, количество алкоголя заставило их позабыть о том, что ученики спят (должны спать) в соседней комнате. Шусей и не думал винить их, пускай развлекаются, да и это был не самый плохой исход. Особенно принимая во внимание то, что однажды Рохан по пьяни предложил Ибусэ рыболовное соревнование, и они вдвоём выудили из пруда несчастного каппадила, дремавшего на камнях под водой. Сейчас же наставники просто выпили лишнего, в этом не было ничего страшного… … пока до Шусея не дошло, что смех и перешёптывания неуловимо превратились в сдавленные вздохи и тихие стоны. Он весь замер, кажется, даже постарался не дышать какое-то время, и невольно вслушался в вязкую тишину их комнаты. Ему точно не показалось: буквально по соседству наставники… Щеки Шусея ярко зарделись, и он натянул одеяло до самого лба, словно это могло помочь. С каждой минутой и Коё, и Рохан все увереннее забывали о том, что они не одни во всей библиотеке. Невольно Токуда начал предполагать, как это… у них, у взрослых. Сам он уже давно не ребёнок, однако девственно-чист, словно жемчужинка. То, что эти двое нравятся друг другу не только как собеседники, не догадался бы только слепой идиот, но Шусей никогда не думал, что его учитель может вот так… … открыто стонать. Похоже, именно Коё был нижним — его стоны звучали громче, более отчетливо, и они были… возбуждающими. Никакое чтение эротической литературы (да и то благодаря навязчивым советам некоторых коллег) не шло в сравнение с тем, что Шусей слышал сейчас. Меняющаяся тональность, хрипотца в обоих голосах, низкие и тихие порыкивания Рохана и более протяжные, сладкие стоны Коё… — Куда ты лезешь? — послышалось шипение Кёки, когда вознамерившийся подвинуться ближе к седзи Шусей наткнулся на него в темноте. — Посмотреть хочу, отодвинься. — Рехнулся? Почти добравшийся до дверей Шусей рухнул на пол лицом вниз, больно приложившись подбородком: его схватили за лодыжку и с силой потянули обратно вглубь комнаты. Кёка, очевидно. «А перчатки так и не снял», отстранённо подумал Токуда, и одной тайной стало меньше. В голову пришла другая идиотская мысль — а вдруг Изуми спит, обмотавшись пищевой пленкой? Так точно микробы не заберутся… В бок больно ткнулся кулак, и Шусей тихо фыркнул, мстительно и по-детски попытался лягнуть Кёку ногой, но, кажется, промахнулся. Его подмяли и грубо прижали к одеялу носом. — Ты им помешаешь! — послышался тихий хрип Кёки совсем рядом, Шусей даже ощутил его горячее дыхание где-то возле шеи и невольно покраснел. — То есть тебе нормально спится вот так? — зашипел он в ответ и умолк. Черт. Наставники разошлись не на шутку. Неужели это настолько приятно, что хочется забыть даже о том, что кроме вас в библиотеке живет ещё множество людей? Кёка тоже замолчал. Наверняка прислушивался к тому, с каким пылом стонал его любимый учитель, отдавая всего себя жаркому сексу после веселого алкогольного праздника. Коё действительно даже не пытался сдерживаться, и Шусей почему-то очень живо представил, как ногти учителя скребут по широкой, мускулистой спине Рохана, оставляя царапины, как тяжело они оба дышат, мокрые от пота… … даже, возможно, нежно целуют друг друга в самый интимный момент, в самый важный пик слияния, когда голова идёт кругом от обилия ощущений, от чувства единения с дорогим человеком… Все это Шусей лишь тайком читал, спрятавшись в темных углах библиотеки, да краем уха слышал от коллег, не стеснявшихся в своих работах описывать чувственность интимных отношений. Сам он, однако, такого не испытывал, хотя представить мог вполне ярко. — Кёка? — Чего тебе? — Как думаешь, они… Замолчав, Шусей стыдливо засопел и вновь прислушался. Стоны практически совсем стихли. Неужели?.. — Ну так что? — Они… любят друг друга? Вновь повисла тишина, и Кёка, судя по звуку, завозился, а Шусея вдруг накрыли одеялом с головой, и моментально стало душно. — Ты слепой. Конечно, любят. Он что, предлагал посплетничать под одеялом? К черту, они же не девочки-подружки! Шусей смущённо протянул руку, наугад тыкаясь куда-то, но запаниковал в такой близости к тому, кто вообще-то пару раз в неделю желал ему поскорее сдохнуть. В свою защиту Шусей мог сказать лишь то, что сам он желал Кёке смерти гораздо реже, да и то в сердцах. Потому что тот был объективно слишком милым. Удивительно, как в нем, порой удивительно женственном и нежном, помещалось столько злости. — Что ты делаешь? На этот раз голос Кёки звучал тише, немного приглушенно, и Токуда вдруг ощутил его горячее дыхание на своей шее. Прижался ближе, что ли? Да, точно, теперь они лежали практически вплотную, судя по всему, и рука Шусея, выходит… где-то на бедре Кёки, который все ещё не пригрозил скорой смертью? — Я… я случайно… — Тссс. Закрой рот. Послушно замолчавший Шусей наконец тоже услышал возобновившиеся стоны учителя. Отдыхали они там, что ли? Его пронзила ужасающая мысль: а вдруг они на самом деле давно уже трезвы? Вдруг сознательно дразнят несчастных учеников? — Какой ты нерешительный идиот… Не успел Шусей огрызнуться, как его рот зажали рукой (да, всё-таки в перчатке), а так по-хозяйски лежащую на чужом бедре руку просунули куда-то… в тепло. Между ног Кёки, как оказалось. Краска тут же залила лицо, и Шусей сдавленно замычал. — Тихо. Тебе ведь тоже неловко слушать их? — Изуми шептал почти в самое ухо, пока направлял его руку прямо под белье. Токуда подумал, что очень удивлён такой решимостью великого мизофоба — неужто даже не попросит руки вымыть сначала? Или же Кёку просто заводит риск, на который он сознательно сейчас идет? Но стоило ему сообразить, что пальцы наткнулись совсем не на член в чужом белье, как Шусей изумленно замолк, а простое любопытство подтолкнуло его пошевелить рукой из интереса. Пальцы скользнули поглубже между половых губ, Кёка сдавленно ахнул и свёл ноги вместе. Да быть не может. В голове роилась куча вопросов, но задать их мешала рука, которая крепко закрывала рот. А к стонам в соседней комнате добавились и стоны прямо здесь, под ухом. — Давай же, черт бы тебя… Подчинившись, Шусей неуверенно погладил пальцами, инстинктивно прислушиваясь к звукам, которые издавал Кёка, и ориентируясь по ним. Когда подушечка пальца коснулась клитора и мягко надавила, он вздрогнул и тихо ахнул, и Шусей повторил, но уже чуть более уверенно. Он понятия не имел, что за чертовщина творилась, однако Кёка был… другим. Непохожим на себя. Почему бы не воспользоваться этим с учетом того, что стоны Коё невольно и его возбуждали? Было влажно и до одури горячо внутри. Шусей не знал, что именно надо делать, однако его пальцы безошибочно находили нужные точки: ласкали между половых губ, собирая обильную смазку, и массировали клитор круговыми движениями, заставляя Кёку несдержанно постанывать прямо в такт. И, о боги, как же мил он был сейчас, наверняка весь красный от смущения, зажавший между бёдер руку Шусея и, кажется, даже двигающий ими самостоятельно — лишь бы получить ещё больше ласки от чужих пальцев. Конечно, Токуда не знал, какие мысли крутились в голове Кёки, но они явно были не про скорое убийство. Он инстинктивно чувствовал, как наслаждается сладко стонущий и нашептывающий хриплое «ещё, быстрее» Изуми, и чувствовал, как собственное постыдное возбуждения завязывается внутри, вызывая ассоциацию с цветком, готовящимся распуститься бутоном. Шусей невольно подвинулся почти вплотную и второй рукой обнял Кёку, который не особо возражал, прижал к себе и сдавленно застонал ему на ухо. — Т-ты… тебе… нравится такое? — сгорая от стыда, все же поинтересовался он, воспользовавшись тем, что рука в перчатке перестала перекрывать дыхание, и не переставая медленно и ласково поглаживать Кёку между ног. — Закрой… рот, ах… черт… — раздалось в ответ, и это было… потрясающе. Сам он был потрясающим, сводящим с ума именно сейчас, когда говорил тихим дрожащим шёпотом. Мягко коснувшись лба Кёки губами в робком поцелуе, Шусей медленно подвинул руку дальше, чуть глубже, и его палец аккуратно проник внутрь, заставив Кёку ахнуть и задрожать. Палец погрузился в мягкую, влажную и до умопомрачения горячую плоть, и внутри Шусея, кажется, что-то сгорело за те секунды, что он привыкал к ощущениям. Первой мыслью было постыдное «хочу ещё раз». Второй — «это непередаваемо». И когда Кёка прижался максимально тесно, стискивая ткань кимоно дрожащими руками, когда его несдержанный стон оказался неожиданно громким в тишине, наступившей уже достаточно давно, Шусей даже не стеснялся того, что наставники наверняка их слышали. В его руках Кёка плавился, напоминая тягучую нежную карамель, и когда он, уставший и вспотевший, даже не полез ломать руки в отместку за их нестерильность, Шусей не стал уходить и остался рядом, задумчиво гладя его по голове и слушая прерывистое тяжелое дыхание. Совместный завтрак прошёл в коллективном неловком молчании. Пытаясь совладать с раскалывающейся после попойки головой, Коё прятал следы на шее за высоким воротом кимоно, а Кёка смущённо смотрел в свою чашку и ни разу не поднял голову. Стыдно было всем, и Шусей с горечью думал о том, что подобное вряд ли повторится. Потому, когда Кёка выловил его в коридоре библиотеки и, затащив за угол, угрожающим шепотом предложил повторить как-нибудь, если Шусей предварительно нормально вымоет руки, он почему-то согласно покивал. Ради того, чтобы наконец полюбоваться ярко-красными щеками Кёки, он был готов хоть трижды в день дезинфицироваться.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.