Подчиняющий духов

Если бы современник моего прошлого воплощения спросил меня, каково это обладать сверхъестественными силами, я бы ответил, что это удобно и… ответственно. Насчет удобства и так ясно — задачи требующие инструментов, навыков, занимают много времени и физических сил, для меня всего лишь вопрос траты постоянно восполняемой энергии и концентрации. Не говоря уже о возможностях лечения в случае болезней и ран. Конечно, все это потребовало длительных тренировок, но и обычный человек с рождения не умеет сразу ходить, говорить, читать и писать, всему этому нужно учиться. Более того, при помощи своих способностей я могу создать необходимые мне устройства или инструменты, которые сделать при помощи имеющегося, близкого к каменному веку, уровня развития племенных технологий невозможно. Единственно что привело меня в ступор — невозможность починить карманные часы матери, которые несмотря на полную внутреннюю и внешнюю исправность никак не хотели идти. Я подозреваю, что они мой инструмент полного подчинения, но как-либо запустить его не удавалось — энергию он забирает всю, что даю, как бездонная бочка, а выхлопа нет, я просто не знаю как мне их активировать. А насчёт ответственности — это не бравада или красивая цитата из одного знаменитого фильма, который я смутно и отрывочно помню. Нет. Это суровая необходимость. Сегодня ты не обращаешь внимания на злого духа или пустого, а завтра он съест всё твоё племя и станет таким сильным, что ты ему ничего не сделаешь. Более того, ты и будешь приоритетной целью, как обладающий наибольшими запасами духовной силы. Так что сила эта — палка о двух концах, с одной стороны мощь, превосходящая человеческую, а с другой — ты как маяк, привлекающий всякую мистическую дрянь со всей округи. В общем же, я жил неплохо, даже обязанности шамана, в том числе и по убийству или изгнанию слабеньких пустых, что изредка забредали к нам, я расценивал как тренировки, опыт и познание нового. Тем более что если уж Кулун с ними справлялся, то мне хватало одной-двух заряженных реацу стрел в маску. Однако, даже такая, относительно белая полоса в жизни не может быть вечной, вот только черная оказалась слишком тяжёлой. Это случилось во время зимнего собрания племён. В это время разные кланы и племена собираются вместе ради торговли, заключения союзов, обмена новостями и женщинами. Для меня из прошлой жизни последнее варварство, но в этой я не видел в этом ничего такого ужасного, к женщинам из других племен относятся очень хорошо, никто не заставляет их выбирать себе супруга, или с ними просто никто не будет потом иметь дело, вынуждая или вымереть или пытаться захватить чужое, как пыталось сделать пару лет назад напавшее на нас племя. Всё дело в ограниченности генофонда — чтобы не допускать инцеста и ввели такой обычай по вливанию свежей крови. Именно поэтому, несмотря на страх передо мной, а может, и благодаря ему, многие девушки оказывали мне недвусмысленные знаки внимания, которыми я не пренебрегал. Тем более что в свои 14, я выглядел на пару лет старше и обладал довольно атлетичным жилистым телосложением, благодаря постоянным физическим и духовным тренировкам. Впрочем, светлые волосы матери и голубые глаза, хоть и выдавали во мне чужака, но также и привлекали внимание. Да и в принципе, в племенах, были довольно свободные нравы и не последнюю роль в этом играли шаманы. Одной из наших обязанностей было убивать «неподходящее» семя жизни в чреве женщин своей духовной силой во избежание кровосмешения. В противном случае всё было бы куда печальнее, ведь что отроки, что юные девицы желают познать плотские утехи, а в племени почти все или близкие или чуть более дальние кровные родственники, вот и приходится выкручиваться. Контрацептивов-то ещё не придумали, по крайней мере более эффективных, чем прерывание соития. Я, вместе с учителем и вторым учеником, стоял перед огромной юртой, специально созданной для собрания шаманов, которых было около двух десятков, по числу племён. Изо рта вырывались клубы пара — зима на Алтае суровая и температура в некоторых местах может падать до минус пятидесяти градусов, правда знаю я это по информации из прошлой жизни. А в этой — холод собачий и мы просто сидим в тёплых юртах до весны, выходя только для пополнения запаса дров или охоты, если заканчиваются заготовленные с осени запасы. Если теплеет до минус двадцати, можно и погулять или переселиться на другое место. Или, как сейчас, устроить собрание. С серого от облаков неба падали редкие снежинки, оседающие на моей одежде из шкуры медведя — трофей, которым я гордился больше всего. Всё же, победить медведя с одним костяным кинжалом, пусть и с применением всех моих способностей — дело непростое. Равно как и найти косолапого в горах. А побеждать с костяным ножом пришлось потому, что не стоило тогда идти без лука собирать лечебные травы, вот и поплатился за то, что предпочёл удобство безопасности. Благо, опыт уже был, да и почувствовал я его заранее, так что появление мишки неожиданностью не стало, как и его убийство посредством хорошо зарекомендовавших себя укреплённых земляных кольев. Шкуру я попортил знатно, но за что я люблю свои способности — они универсальны, так что имея подобный опыт, починить её особых проблем не составило. Кроме этого на мне, как и на всех остальных мужчинах было множество ожерелий из зубов добытых зверей. Вообще, одеваться и развешивать свои трофеи — довольно старая традиция, показывающая успешность как охотника или символизируя единение с природой у шамана. А некоторые духовные практики умудряются засунуть душу зверя в его же кость или зуб и использовать в качестве духовного оружия или усилителя. Я таким заниматься не стал, хоть и умею, не слишком-то и сильнее получается оружие. Души обычных зверей слабые, а сильных мне, к сожалению, к счастью ли, но не попадалось. Женщины тоже носят украшения из зубов, но больше как украшение или чтобы показать статус своего мужа, как хорошего охотника. Именно поэтому жены вождей и шаманов самые нарядные, потому как их мужья получают долю добычи всего племени, да и сами охотой не брезгуют. Эти отстраненные мысли помогли мне немного успокоиться перед инициацией. Впрочем, моё волнение не осталось без внимания под оком мудрого наставника. — Успокойся, Койон. Ты воин и шаман, а не сопливый юнец, не видевший крови и злых духов. Эта церемония просто формальность, ты способен превзойти и меня, и большинство присутствующих здесь шаманов, но традиции есть традиции. После этого ты будешь признан взрослым и получишь титул шамана в придачу. Помни, что смелые люди смелы по-своему, тогда как трусы одинаково ничтожны. — Успокаивал меня Кулун, перед входом в большую юрту, где и произойдет всё священнодействие. Сама церемония посвящения находилась вдали от основной стоянки, потому что, бывало, она привлекала злых духов. И это не только пустые, но и мутировавшие духовно звери и души. — И кстати, после твоего посвящения я хочу оставить свой пост тебе. — Дедушка, почему вы хотите сделать шаманом племени чужака, а не меня, своего внука? — вызверился стоящий рядом Айран. — Вот именно поэтому. Ты несдержан, не желаешь разбираться в нашем ремесле и наших практиках! Пока ты развлекался, Койон уже заслужил право на посвящение, тогда как ты — нет! — не выдержал обычно спокойный Кулун, всё же внук для него — больная тема. — Я не виноват, что этот урод получил силу просто так, с рождения! — не отступал мой соперник. — Мало иметь силу, её нужно развивать. Ты также не обделен талантом и только твоя вина в том, что ты его не раскрываешь. Я с твоего босого детства стараюсь обучить твою пустую башку хоть чему-то и всё тщетно. Ты разочаровал меня, внук. А теперь ещё и позоришь перед другими шаманами! Я сказал своё слово! — закончил эту безобразную и постыдную сцену Кулун ударом набалдашника своего посоха, украшенного костями и перьями птиц по лбу своего внука. Я глубоко вдохнул, усилием воли заставил себя успокоиться и отвлечься от только что произошедшей сцены, невольным свидетелем и слушателем которой стал, но легкая нервозность меня так и не оставила. После этого, набравшись решимости, откинул полог из шкуры оленя, который был аналогом двери в обитой такими же шкурами зверей, большой юрте и зашёл внутрь, вдыхая аромат раскуренных трав. Поклонившись всем сидящим по кругу шаманам и духам предков, я получил в руки из рук Кулуна деревянную чашу, наполненную отваром галлюциногенных грибов, из которой отпил небольшой глоток и отдал её следующему кандидату в шаманы, который повторил мои действия. Когда все присутствующие по очереди отпили из чаши, а я сел в центре круга, шаманы племен, в том числе достали бубны и начали камлание, после чего, раскачиваясь в такт бубнов, я стал погружаться в транс. — Серёга, Серый, ну ты чего? Держись, слышишь? Чёрт, хлещет, как из ведра, чем бы перекрыть эту кровищу?! — я находился в чужом, и одновременно, будто моём теле, бесконтрольно наблюдая, как мои руки перевязывают тяжело раненого чуть ниже рёбер молодого парня. Судя по всему, у него огнестрельное ранение уходящее в брюшную полость, да ещё и пуля застряла внутри — выходного отверстия не видно. Парнишка не жилец, но тот, кто управлял моим телом, был с этим не согласен. — Чёрт, чёрт тебя дери! Почему я не пошел учиться на врача? Все что я могу — только бинтом зажать и обезболивающее вколоть. — Сашка, это бесполезно, ты же знаешь. Брось меня здесь и передай матери мои извинения за то, что оставил её одну с сестренкой. Моя заначка знаешь где, передай им, — хрипло и через силу ответил раненый. С каждым словом с его губ срывалась кровавая пена. Совсем хреновы его дела. — Вот сам и передашь, слышишь? Я не хочу передавать им весть о твоей смерти. Серёга? Серёгааа! Чёрт! Чёртова ненужная война, чёртова политика, чёртовы боевики. Сдохните ебучие ублюдки! За Серёгу, за Мишку, за Андрея! — от вида обмякшего тела товарища, моё предыдущее тело, чьи эмоции ярости, грусти и безнадеги я чувствовал, как свои, схватило автомат, оказавшийся АКСУ-74 и понеслось по окопу отстреливая бородатых мужчин. Не знаю, кто это был, это могли быть и афганцы, и чеченцы, а может вообще какая-то иная война. Факт в том, что впав в состояние берсеркера, он расстрелял их не меньше десятка, не чувствуя боли от множества ранений и свалившись только тогда, когда увидел подкрепление из людей, одетых в такую же как у него, русскую форму. После мгновения тьмы, я увидел следующую сцену. — Нет, отец, я всё решил. Войной я сыт уже по горло. Что она мне дала, а? Эту сраную железку? — держа в руках футляр со звездой золотого цвета внутри, на повышенных тонах говорило моё тело с мужчиной в погонах полковника. Находилось оно сейчас в больничной палате, забинтованное почти полностью. Тот, кого моё прошлое воплощение назвало отцом, был воплощением мужества и военной стати, с волевым лицом, испещрённым множеством шрамов и морщин. — Все мои друзья остались там, на этой чертовой безымянной высоте и ради чего? Ради галочки в отчетах жирного генерала, который благодаря этому сможет купить своему сыну новую машину? Раньше я считал, что защищаю страну, делаю правильное и благородное дело. Вот только откуда душманы узнали, где мы находились, а? О нашей операции никто не должен был знать кроме командования. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется взять свой автомат и пойти разбираться кто нас подставил. — Хватит! — рявкнул командирским тоном мужчина. — Не поднимай голос на отца и старшего по званию. Крысу мы выявили, однако случилось это слишком поздно, команда об отмене операции не успела до вас дойти, всё, что я смог сделать, это отправить подкрепление. Прости меня, сын, я облажался. Раз ты хочешь уйти из армии я не буду мешать. Просто мне трудно принять, что наша военная династия вот так закончится. Прадед, дед, я и ты всегда были военными. — Отец… Я думал ты будешь против и до последнего будешь меня убеждать. И ты меня прости за то что, сорвался. Просто это… сложно и больно. Особенно смотреть в глаза родственникам и близких погибших друзей в чьих глазах я будто вижу невысказанный вопрос: Почему не спас их? Почему я вернулся, а они — нет? Тогда, держа на руках умирающих друзей и соратников я и решил стать врачом, чтобы не чувствовать снова эту беспомощность. — на моё плечо легла сухая, мозолистая, но не потерявшая твердости рука. — Сын, я горжусь тобой. Ты не бросил своих друзей и отомстил за них. Я сам терял своих боевых товарищей и понимаю тебя как никто другой. Но помни, если ты решил выбрать другой путь — стань в нём лучшим и никогда не сворачивай с него. Я лишь хочу, чтобы ты не пожалел о сделанном на эмоциях выборе, — обнял своего сына отец, пустив скупую слезу. Что было дальше я увидеть не смог, потому что увидел перед собой взволнованное лицо Кулуна, который тряс меня за плечи. — Койон, просыпайся же, шайтан, — увидев, что я открыл глаза, учитель тут же продолжил. — Ученик, у нас беда! Пришел злой дух, очень сильный, мы с ним не справляемся. Треть шаманов уже погибла, остальные ранены и еле держаться. Айрана я уже отправил предупредить остальных об опасности. Ты тоже беги, негоже умирать молодым и племени нужен шаман, а я его задержу. — Учитель, кажется, бежать слишком поздно, — растерянным голосом сказал я, увидев за спиной старого шамана чудовище. Очень знакомое по виду, но не по форме, чудовище — огромный, около трёх метров ростом, черный как смоль монстр, похожий на змею с длинными когтистыми руками и рыбьим лицом, которое было прикрыто белой как кость маской. Пустой. Чудовищно сильный пустой, который одним только давлением реацу вжимал меня в землю и заставлял задыхаясь, хватать ртом воздух. Бежать было некуда, поэтому нам ничего не оставалось, кроме как принять бой. Мой учитель стал бросаться светящимися шарами духовной силы из посоха, которые от обычных пустых отрывали целые куски, но сейчас просто растекались по коже монстра, не нанося никакого вреда. Преодолевая давление реацу усилием воли я кое-как встал на дрожащие ноги, а ведь Кулуну куда сложнее, а он ещё и сражается. Именно понимание этого послужило мне моральной пощёчиной, после которой я также вступил в бой. Я заставлял вырываться каменные шипы прочнее стали. Я подчинил воздух, чтобы двигаться быстрее и отклонял удары руками и хвостом рычащего монстра воздушными барьерами из сжатого воздуха. Я заставлял землю размякнуть, чтобы он завяз в ней, пытался хоть ненадолго подчинить, но всё было тщетно. Колья и барьеры разбивались, земля взрывалась комьями, разрушая до конца и так поврежденную юрту, а я получал ранение за ранением, пока что лёгкие, будто пустой решил «поиграть» со мной. Впрочем, так оно и оказалось в итоге, потому что, когда он на мгновение открылся и мне все же удалось его поцарапать укрепленным духовной силой кинжалом, он вдруг мгновенно ускорился и полоснул меня по спине своими огромными когтями. Падая я заметил, как верхняя часть тела моего учителя, наставника и человека, заменившего мне отца взрывается фонтаном крови, костей и ошмётков внутренностей. Враг стал настолько быстр, что я даже не заметил его удара, только кошмарные последствия. Я испытывал гнев и отчаяние. Мне уже было безразлично, умру я или нет, только бы забрать эту тварь с собой, и я собрался с силами, задействовав все свои резервы, о некоторых из которых и не подозревал. Но вдруг я словно услышал щелчок, отдавшийся вибрацией духовной энергии по всему телу. Неработающие часы матери, что я всегда носил на шее, вдруг пошли, поглощая мою энергию с каждым щелчком секундной стрелки, которая шла в унисон с биением моего сердца. Вместе с тем, всё вокруг будто попало в тягучую патоку и замедлилось. Чувствуя, что надолго моих сил не хватит, я не стал терять времени и рванул с кинжалом на пустого. Воздух создавал сильное сопротивление, и я подчинил его. Тело не хотело двигаться быстрее, и потому я ускорил его духовной силой до предела, чувствуя как рвутся жилы, мышцы и ломаются кости, не выдерживая такую сверхчеловеческую нагрузку. Всю оставшуюся у меня энергию я вложил в мой костяной кинжал, выточенный из кости убитого мной медведя. Несмотря на то, что я выложился на полную, до предела и даже чуть дальше, у меня не получилось разбить маску пустого своим ударом, только небольшая борозда пересекла её, тогда как клинок моего оружия рассыпался в костяные даже не осколки, а пыль. Пустой взвыл от боли и взмахом своей исполинской руки отбросил моё истощенное во всех смыслах тело, нанеся раны ещё и на груди. И вот я лежу, по моим жилам течет страшнейшая зараза и яд — реацу пустого, занесённая когтями. Все мои силы, воля и концентрация уходят только на борьбу с ней. Будто мне этого мало, раны до сих пор кровоточат, а тело будто прожевал гигант и выплюнул. Но всё это мелочи по сравнению с обезумевшим от ярости злым духом, чьи когти уже летят в меня. Я приготовился к смерти и закрыл глаза, но спасительная тьма так и не пришла. Открыв глаза, я увидел буквально в сантиметре от себя замершие когти и торчащий кончик меча, выходящий из центра маски…