"У меня космическое сознание, а не мозги отмороженные"

Двадцать вторая записка: - Ну и чё? - произнесла Калерия, когда подросток открыл ей на звонок. Она произнесла это высокомерно. То есть, чтоб он понял ее намек. Мол, сам откажись. Сделай, как в прошлый раз - притворись лузером, у которого опять что-то сломалось... Но только не показывай то, что ты хочешь показать. Потому что ты слишком часто мелькаешь у меня перед глазами. Я уже скоро отмахиваться буду от тебя, как от мухи. - Вы просто упадете... - едва удерживался подросток оттого, чтоб пуститься в победный пляс. Мол, он круто победил последующее длительное уныние. Может быть, оно всю жизнь у него продлится – почем знала Калерия. Потому что эта девушка последняя (у него это на лбу написано, что последняя; больше он никогда и ни за кем ухлестывать не будет - пострижется в монахи). - Я не понимаю, - промямлила Калерия (она уже примерно представляла то, как глупо сейчас звучат ее слова), - чё у тебя полные штаны радости... - Вот, смотрите! - кудахтал возбужденный, фанатичный подросток, - камера вас показывает! Вы соображаете?! Вааааас! Одновременно со своим кудахтаньем, он направил в их сторону экранчик поворотного дисплея. Так, чтоб и девушка и ее братик видели, что они в кадре. То есть, это не шутки. Ведь Леха вызвал их не для того, чтоб приколоть «порожняковым фокусом». Он хотел показать, что камера реально их снимает (этих двоих); то есть, они не привидения... Вернее говоря, сама камера - она настоящая. И это всё, что он вообще хотел сказать. То, что он отремонтировал видеокамеру, она работает. Ну, просто в телефонном разговоре он проболтался, мол, камера показывала мамочку ее и Пашкину. Но девушке чудовищно хотелось, чтоб это было сном, а не явью. То, что он сказал про их мать. Ну, либо ей хотелось еще, так же, чтоб видеокамера ему подпадлила, и сейчас, когда они вдвоем с Пашкой сюда пришли, чтоб не показывала мать. Ведь тогда она (Калерия) очень легко сможет отделаться от этого назойливого приставалы. А в следующий раз, когда он опять ей позвонит и слезно будет умолять, чтоб приехала, потому что видеокамера перестала вредничать и показывает их мамочку, то она весело скажет ему «досвидос». А сейчас данное веселье подавляет какое-то неуклюжее уныние. Причем, такое сильное, что она просто поделать с ним ничего не может. И как она теперь после всего этого от него (уныния) избавится?.. - А теперь я перевожу объектив в сторону, - заострил Алексей Пашкино внимание. Калерии-то наплевать было. Не на то, что он хочет показть, а конкретно на него. - Смотрите-смотрите! - Блин, мы смотрим! - начал уже и Пашка возмущаться. Мол, чего он так долго томит. Пусть уже показывает. В объективе дверь в комнату их матери была открыта, а не так, как сейчас - закрыта. Леха толкнул ее и видно было, как в окошке видеокамеры дверь эта открылась, хотя, за кадром «окошка» она осталась стоять, запертая на внутренний замок. - Галина Михайловна! - громко позвал Лешка, не решающийся заходить в жилое помещение, поскольку дверь открыта только на видеоизображении, а в реальности она как раз-таки закрыта. И слышно было в том крохотном мирке видеокамеры, что мама на кухне хозяйствует, потому что жутко трещит сковородка. Жарится старая-знакомая яичница - сильно пригорает к сковородке. - Бегу-бегу! - радостно ответствовала мамочка Пашки с Калерией. - Ой, вы мои дорогие! Вы пришли ко мне в гости... Всё это прибежавшая мамочка восклицала, будучи в окошке видеокамеры. То есть, она их приглашала. Она была очень весела и рада, но, если так вдуматься, то непонятно, с кем она разговаривает. С бредовыми видениями, что ли? Калерия пыталась определить, так это или не так. - Мама, вы меня видите?! - как и прежде обращалась она на «вы» к матери. - Дочечка-а... - восклицала та, - как прекрасно, что вы пришли! Пойдемте быстрее на кухню! Я вам жарю такую яичницу, что пальчики оближете! Она уже почти полностью пригорела и срослась со сковородкой в единое целое... Так, что, хоть сковородку выкидывай! Слышите, как вкусно угольками пахнет? Пережаренная яичница - это настоящее фирменное блюдо вашей любимой мамы! Вы должны немедленно ее попробовать. Я чувствую, у вас уже слюнки текут... Она так долго еще тараторила. Калерия должна была ей объяснить то, как она воспринимает объективную реальность: «Мама, я вас не вижу. То есть, я вижу вас только на экранчике видеокамеры». Но ей не нравилось, что ее слова будут звучать по-идиотски. Она себя чувствовала привидением. Ей казалось, что ее мать существует на самом деле, а дочь и сын являются привидениями. Потому что они попали в какой-то «параноидальный мир». Поэтому девушка обратилась ко владельцу камеры. - Леха, а как сделать так, чтоб мы могли на самом деле ее найти? - спросила его Калерия (дело в том, что это был момент истины, потому что спесь с девицы очень резко спала и вновь вернулась человечность; в кои-то веки оная к ней вернулась). - Ведь, я так понимаю, она сейчас не во сне? Это же, на фиг, реальность! - Я тоже думаю, что это реальность, - тоже посерьезнел Леха (с Калерии спала звездная болезнь - с Лехи спал фанатизм). - Просто я еще даже не разобрался, что, да как. Можно, я сам выясню всё это дело?.. - Конечно-конечно! - проговорил Пашка. - Мы ж не сказали, что нам прям щас - вынь да положь. (продолжение истории с Калерией в двенадцатой главе, а истории с Лехой - в девятой главе)