"У меня космическое сознание, а не мозги отмороженные"

Шестьдесят шестая записка: Когда Калерия залезла на крышу, то она увидела лежащего анорексичного. «Он что, притворяется? – подумал недоуменный парень, заключенный в тело этой девушки. – Или вправду сдох?!» Девушка не могла в это поверить. Она подскочила к лежащему телу и принялась выискивать на нем пульс. Она примерно знала, где, в каком месте лучше всего его искать. На шее, ровно под левым ухом и под углом нижней челюсти есть специальное углубление. Короче говоря, для того, чтоб очень быстро нащупать пульс, нужно схватить за горло. За «позвоночник», на котором кадык. Итак, место она нащупала. То есть, схватила за горло анорексичного. Но, сколько она ни выискивала, пульса, как не было, так и нет. - Так, - залопотала Калерия, - пока эти уроды сюда не поднялись, надо успеть глаза ему повыдавливать. Потому что потом будет уже слишком поздно. «Ты что, думаешь, что с выдранными глазами я не смогу работать?!» - раздался в голове Калерии точно такой же голос, как она однажды услышала. В то время, когда Большова узнала о смерти своего брата. Только за небольшой разницей, что Славик про это ничего не знает. Девушка аж встрепенулась от неожиданности. Она отдернула руку от горла этой мрази, подскочила, посмотрев на него сверху. А он всё так же и лежит, словно продолжает не подавать никаких признаков жизни. - Ну, как это так! – неожиданно завозмущался анорексичный (так, словно он всё это время лежал и придумывал какую-нибудь реплику, как вдруг она сразу же пришла ему в голову), резко подскочивший на ноги, - глаза повыдавливать! Купите себе зубную пасту и выдавливайте всю друг на друга... Детки, на фиг! - Мы ж не договорили, - сказала Калерия, а космический пират в это время схватился за голову, с таким видом: «о, боги, когда кончится это занудство!» - Ты зря пополз тогда на крышу. Или что, думаешь, пошлешь меня и всё? А я тебя не достану. Пират так держал возле головы руки, словно обхватывал свой нимб или проверял, всё ли с ним в порядке. Это такой невидимый шар от космического скафандра вокруг головы. - Между прочим, - продолжала тараторить Большова (да так, что у «космического» аж в ушах звенело), - я так не смогу жить. У Калерии мать такая - слабоумная. А я не смогу работать на ее работе... - Да ты вообще, в принципе, не сможешь работать! – не выдержал «космический». – Тебе надо, чтоб тебя содержали. - Не, а чё?! – не уставала «Большова» возмущаться, - это единственная твоя цель - довести меня до суицида?! То есть, чтоб мне прям сейчас спрыгнуть с этой высотки! - Слушай, ты, вместо того, чтоб нюни распускать, попробовал бы хоть раз поработать! Например, проституткой... - Что ты вообще несешь?! Ты хоть сам соображаешь, на фиг?! Космический опять принялся ощупывать свой невидимый космический скафандр. Он, словно беззвучно орал: «когда-нибудь прекратится это занудство?!» - Ты что, специально меня в нее превратил, да?! Для того, чтоб мне отомстить! Мол, не фиг всяких мажоров... - Да никого ни во что не превращал! – простонал космический. – Это вообще не я! Это не моя работа. - А чем докажешь?! Ты вообще знаешь, что завидовать некрасиво?! Сейчас же верни прежний мой облик! - Ты чё, глухой?! Я ж тебе черным по белому говорю: не я, не я это сделал! - А кто-о-о? - Да почем мне знать! - Но, тогда, убеди их! - Кого «их»?! - Моих предков... Ты ж колдун! Наколдуй так, чтоб они мне поверили в то, что нас поменяли телами! - Да чё я, на фиг, нанялся?! - А зачем ты тогда вообще нужен?! Шестьдесят седьмая записка: Но в это время на крышу залез папаша Вячеслава. У него через плечо был ремешок перевешан и ружье зачехленное. То есть, поскольку хлестал сильный ливень, то, чтоб вода не попала на оружие. - А, вот она ты где, проститутка?! – веселенько так пролаял отец. – Нашла себе уже какого-то старпера?! Извините, молодой человек, что я прерву ваш флирт... - Какой я тебе молодой, уродец? – так ответил отцу космический. - Какой я вам уродец? - А я тебе какой молодой? Тот принялся лопотать, как дурак распинаться, что это такое обращение к незамужним, у которых флирт. То есть, независимо от возраста, к парочке такого рода принято обращаться «молодые люди». Но космический, всё это время, пока болван перед ним распинается, полушепотом читал какое-то заклинание. И, когда он дочитал и, когда Павел закончил свое лопотание, то космический посмотрел на Калерию. - Ну вот, - сказал он ей, - теперь твой отец более понятлив. Давай, говори ему всё, что ты хотел сказать. Но Калерия молчала и не говорила. - Короче, уродец, - сказал тогда космический Павлу, - вот эта девка - твой сын. Ее поменяли телами с твоим сыном. - Серьезно, что ли?! Ой, сынок! – запричитал вдруг Павел. – Прости старого дурака! Я ж, дурак, сразу-то не подумал, что вас просто телами поменяли! Тебя и твою... хорошенькую... Она между прочим хорошенькая... Ты не по-дурацки, блин, сделал выбор! Да я бы, на твоем месте... Э-эх... Калерия в это время смотрит-смотрит на свекра, но всё никак понять не может. - Павел Владимирович... – наконец-то заговорила девушка. – С вами всё в порядке? - В каком смысле? – отозвался отец Вячеслава. - Ну, вы что-то такое... Какое-то непонятное мне наговорили... - Сынок, а чего это мы на «вы»?! - Я не сынок, - произнесла Калерия, - я девушка. - Серьезно, что ли? - Блин, ты глаза разуй! – не выдержал на этот раз и космический. – Ты что, не видишь, что она девка?! - Нет, - ответил Павел, - представь себе, что я не идиот! Прекрасно разбираюсь в... - Дак, а в чем же тогда дело?! - Но ты ж сам только сейчас сказал, что ее и его телами поменяли! - Да, действительно... сказал... Но я же пошутил. - А где ж тогда мой сын?! Его что, подменили? - Старик, чего не знаю, того не знаю. - Да ладно, всё ты знаешь! – схватился Павел за винтовку. То есть, принялся ее расчехлять... - Ты чего, уродец? – ухмыльнулся космический, - будешь оружием что ли мне угрожать?! - Куда делся мой сын! Отвечай! Космический не собирался ничего отвечать этому старперу и старпер бы уже выстрелил. Он только собрался спустить курок, как на крыше «материализовались» полицейские. - Оружие на землю! – тут же скомандовал кто-то из них. - Это же я вас вызвал! – вел дядь-Паша себя так, словно он забыл, что, даже, если он их и вызвал, то всё равно не имеет право наставлять дуло на человека. То есть, Калерия смотрела на всю эту суету, похожую на кошачью возню, с легкой снисходительностью. Ей уже давно было неинтересно всё это «мелкое», похожее на тех глупых человечков, которые, если их попросить о какой-то помощи (ведь они «волшебнички»), то, судя по их крошечным мозгам, они так сильно всё перепутают, что до конца жизни потом не успокоишься из-за злости на них. Калерия проваливалась в сон. Если бы вместо нее был ее парень, то он бы так не смог, потому что у него нет опыта быстрого пересечения огромных расстояний (например, спрыгнуть с высотки и не разбиться) в спящем виде. - Э! Стой! – заорали менты, увидевшие девушку, все-таки взобравшуюся на парапет и... оттолкнувшуюся от края пропасти. Они-то настраивались на то, что девица будет их шантажировать. У них есть опыт работы с «клиентом» такого рода. Дядь-Паша бросал ружье в это время и успел исчезнуть, так сказать, не замеченный ментами. Они все до единого отвлеклись на спрыгнувшую вниз девушку. Никто не додумался продолжать следить взглядом за поведением этого громилы с ружьем наперевес. - Ты куда? – кудахтала жена пробегавшему мимо «громиле», - на полотенце! Ты же весь мокрый... А где ружье?! - Мальчик наш с крыши сбросился! – провыл тот «убитым горем голосом». - Дак он что, на крыше был?! Но тут вдруг до нее с запозданием дошла фраза «сбросился с крыши» и она, в чем была, понеслась следом. Шестьдесят восьмая записка: Поскольку мать Вячеслава была босиком, ей удалось обогнать мужа, когда они вдвоем выскочили из подъезда здания и им нужно было оное обежать. Бездельники из «скорой помощи», торчавшие в это время на улице, даже знать не знали, что только что было совершено самоубийство. Но ни матери, ни отцу некогда было болтать с ними (наверняка, пришлось бы слишком долго объяснять, как престарелым, у которых проблемы со слухом), потому что они вдвоем так неслись, словно торопятся наперегонки. Мол, кто быстрее подбежит к месту падения. Ведь их скорее всего обдурили (обоих) и в конце выяснится так, что самоубийца еще не сбросился. Так, что они могут даже успеть его поймать. Главное то, что отец бежал за матерью Вячеслава так, словно это не он знал, с какой стороны здания быстрее всего доскакать до места трагедии, а она находилась в то время на крыше, когда спрыгнула самоубийца. А ведь она не могла знать таких подробностей, поскольку окна ее квартиры смотрят со стороны подъезда. А возле подъезда топчутся курильщики-санитары, глупо переминаясь с ноги на ногу. Суицидник сбросился с обратной стороны здания. Когда отец только забежал за угол торца здания, то жена была уже там - возле суицидника. И, если судить по ее поведению, то она не была почти ничем удивлена. - Дак это мужик какой-то! – кричала она мужу издали. – С чего ты решил, старый идиот, что это наш сын?! Когда отец наконец-то добежал, то он увидел, что голова вообще всмятку. Очевидно, самоубийца падал вниз головой, либо при падении ударился обо что-то, поэтому кувыркнулся. И как же она определила, что это мужик? Если головы «не существует», с таким же успехом можно сказать, что это женщина. То есть, по наличию головы на туловище действительно можно идентифицировать пол - по наличию, либо отсутствию кадыка. Но отец узнал, кто это. Это был тот тип, который обзывал его уродцем. Там, на крыше. Он так сидел, словно вокруг его тела была палатка, которую обливает ливень. Либо вокруг его головы - шар невидимого космического скафандра. Но, если таковой был на нем на самом деле, то голова бы не разлетелась, как арбуз, на маленькие красненькие осколочки. - Почему?! – ничего не понял подбежавший Дядь-Паша. У него было такое лицо, словно он только что проснулся. – Я ж видел, что спрыгнул наш мальчик! Наш славный Славонька! - А что он на крыше делал?! В смысле, я хотела спросить: он всё это время там сидел? - Ты глупая женщина, - заквохтал Дядь-Паш, - и ничего не понимаешь. Их телами поменяли! Там сидела его эта... сожительница, но их... - Постой-постой! Ты меня совсем запутал! Сожительница же в Славочкиной спальне была! Что за глупость ты сморозил?! - Ну, я ж сразу сказал, что ты ничего не понимаешь. - Дак, если это сущая глупость! – возмущалась та. – Зачем ты эту беготню устроил?! Совсем что ли выжил уже из ума?! - А чё ты на меня разоралась, дура?! – провопил Дядь-Паша, когда повторно глянул на то, что осталось от самоубийцы, спрыгнувшего с высотки. - Я?! Я дура?! - Ты посмотри на «мужика» своего лучше! - А чего ради я должна на всяких мужиков засматриваться? – завелась та. - Да то, что его здесь НЕТ! - Это как это «нет»?! – уставилась она на мужа вместо того, чтоб перевести свои глупые (или наглые?) зенки в ту сторону, о которой просит ее Дядь-Паш. - Не знаю, как, - пожал он плечами. - А кто?! Кто должен знать?! - Ты посмотри лучше! – принялся он ее, чуть ли не носом тыкать, как напакостившего щенка. - Убери от меня свои грабли, дебил! Но ему все-таки удалось заставить ее глянуть на то, что тело самоубийцы напрочь отсутствует. Может, пока они гавкались, это тело потихоньку умыкнули? Маленькие человечки, там, или чудовища из сновидений. То есть, точно так же, как «исчезло» тело парня Калерии (вернее говоря, его нога, которую засосала щупальца инопланетянина из снов; того самого инопланетянина, про которого Вячеслав потом рассказывал своим родителям, после того, как вернулся целым и невредимым), точно так же могло исчезнуть тело самоубийцы. Но, дело в том, что всё было не совсем так. Потому что после того, как исчезло тело разбившегося «космического пирата», сознание обоих (отца с матерью парня Калерии) резко переключилось. Они теперь стояли на этом месте падения и смотрели вверх. По идее, с крыши должен был спрыгнуть самоубийца. Но, а иначе, зачем они еще сюда прибежали? Шестьдесят девятая записка: В то время, когда тело спящей Большовой оттолкнулось от парапета и Калерия во сне наблюдала за всей этой копированной явью, то она не могла увидеть, что происходило во время полета с ее летящим туловищем. В то время, как самоубийца разбилась, находящаяся во сне Калерия могла быть, либо наверху (продолжать оставаться на крыше), либо внизу. Потому что она даже понятие не имела, почему так получилось: с крыши спрыгивает тело девушки, находящейся в отключке, а в асфальт врезается тело космического пирата. Мол, что за дурилка картонная? Опять этот гад там что ли нахимичил?! Большовой очень сильно не понравился такой результат. То есть, то, что у Космического вся башка всмятку и не поймешь, кто это такой. Ведь, если тело разбившегося самоубийцы одето в шмотки космического пирата, то это ничего еще не значит. Ведь на месте отбитой и укатившейся в черную дыру башки может быть что угодно! А что если там (в черной дыре) находится голова Славика? Любимого Калерии. То есть, Большова решила перемотать назад «пленку». Вернуть действие увиденного ею сна в то время, когда она еще только заснула и ее тело стояло на парапете. Ножки (босые ножки, так как тапочки она по дороге потеряла; пока ползла по скобам, они улетели вниз) девушки уже изготовились в прыжке... Сейчас она опять полетит... Но не совсем всё поменялось местами, потому что мать и отец ее парня в это время продолжали стоять и ждать, что самоубийца сейчас спрыгнет с крыши, падет прямо к их ногам... То есть, отец даже успеет увидеть его лицо, перед тем как асфальт его уничтожит всё в хлам. То есть, поскольку Калерия отмотала назад время, то родители должны находиться не под высоткой, а на оной. Отец должен сжимать ружье и целиться в Космического, а заползшие на крышу менты должны командовать свое «оружие на пол». Но получилось именно так, как получилось. Почему? Она даже сама представление не имела! И вот, еще как получилось: поскольку самоубийца долго не прыгала, а отец там внизу стоял порожняком, то он даже прикрикнул: «Давай прыгай, ты, ублюдок!» То есть, он готовился к тому, что возле него свалится всё тот же самоубийца. И, когда тело наконец уже понеслось вниз, навстречу асфальту, у отца чуть глаза на лоб не полезли. Потому что прямо на него «мчится» тело его сынульки-Славика. Дядь-Паш даже отлетел с перепугу. Чуть не кувыркнулся на спину. И в этот раз голова Славика не отлетела - в кровавое месиво не превратилась, так же, как в прошлый. Осталась целая и невредимая. То есть, затем, чтоб и мать и отец могли в точности убедиться, что, так сказать, всё пучком. То есть, как сказал Дядь-Паш, с крыши упал «мужик», а не баба, как предположила его жена. Семидесятая записка: В это время полицейские остолбенели. Когда они смотрели на сидящего и поливаемого своеобразным «душем» космического пирата, то видели, как у них на глазах изменяется его внешность. Космический начинает превращаться в Калерию Большову. Семьдесят первая записка: Дело в том, что она не сразу проснулась, а, перед тем, как «высвободиться» из мира сновидений, производила несколько попыток. То есть, она каждый раз просыпалась и видела, что находится в одном и том же месте. Не в том, где ей хотелось бы находиться. Впрочем, ей было всё равно, где, только не возле этой окаянной высотки. И так она повторяла и повторяла попытки «правильного» пробуждения. И наконец ей повезло: она действительно не там проснулась, где просыпалась до этого! Впрочем, Калерия могла бы повторить свою попытку еще один разок. То есть, для особой точности. Но она не была уверена в том, что ей удастся. В том, что она опять не начнет просыпаться, как всё время до этого, то там, то сям, но впритык к злополучной высотке. Ее, ведь, тогда бесить начнет, а это ничем хорошим для нее не закончится. Дело в том, что Калерия понять не могла, что на нее нашло: почему, когда она во сне увидела себя, прыгающую с крыши, а в виде разбившегося об асфальт - космического пирата «без головы», то она захотела «отмотать» назад время в этой копированной яви, которая ей снится. Понятное дело, что она испугалась за то, что космический мог себя со Славиком не просто телами поменять, но и одеждами. То есть, если до этого космический менял телами ее и ее парня, то почему бы не поменять ее парня и себя? Либо использовать варианты: поменять ее парня и себя, просто, всего лишь шмотками. И вот Калерию пугали (по-настоящему пугали) именно эти варианты. Но дело в том, что Большова сейчас не могла понять нечто совсем-совсем другое. Ей было непонятно, что на нее нашло: почему она решила спрыгнуть (вернее говоря, сбросить свое спящее тело) с крыши, а, когда она обратила внимание на то, что ей не удалось разбиться (либо наоборот удалось, если представить себе, что на месте изломанного месива, некогда бывшего похожим на человеческое тело, находится ее труп, который космический пират успел поменять с собою одеждой, за то время, пока летел самоубийца), то она решила повторить эту попытку заново. Потом, когда она увидела, что на месте врезавшегося в асфальт самоубийцы, лежит тело ее парня, то ей резко перехотелось повторять подобные попытки. Ведь она не знала, что в действительности происходит с ее парнем. Может быть, этот подонок швырнул откуда-то «из космоса» ее парня мертвого. Почем ей знать, что, до того, как «подонок» его швырнул, парень был еще живой? И вот таких вот «вопросиков», да «непоняток» у Калерии был целый воз и маленькая тележка. И это всё, что касается исключительно случившегося. Так называемого происшествия с суицидом. И вот, когда ей повезло проснуться далеко за пределами «окаянной высотки», то, даже там, она всё равно почувствовала раздражение. Потому что вокруг себя слышала гаденькое хихиканье. То есть, это были, судя по ее предположениям, маленькие человечки. Место, в котором она проснулась, было лужайкой со скошенной травой. Ну и, значит, «человечки» прятались за травинками. Но их выдавал смех. Они старались сдерживаться, не хихикать, наверно рты себе зажимали своими крошечными ладошками... Но, разве так вот просто можно удержаться и не хохотать? Кто-то из них наверно подал команду: «замолкли все, щас Большова здесь нарисуется», но кто-то с кем-то всё равно продолжал болтать и ему было озвучено отдельное предупреждение: «я сказал - заткнулись, затихли все!» И вот тут многие из них и начали давиться смехом. Потому что Калерия всё производит «там» свои попытки проснуться здесь (на этой лужайке), да производит. И у нее всё не получается, да не получается. Если нервы девушки окончательно бы не сдали, то ей бы удалось буквально после первой же попытки... - Так, я не поняла, а чё здесь смешного? – пролаяла она, обращаясь по всей видимости к человечкам, - я что, маленький мальчик, у которого не застегнута ширинка, а вы у нас маленькие девочки, у? В чем прикол, может, объясните и мы все вместе посмеемся?! - Мужики, - вылез из-за травинки один из них, - какая-то она нервная! Ха-ха! - При чём здесь дурацкое «ха-ха»! Вы вроде должны были во всём помогать. Ну, судя по вашим обещаниям! А «помощи» от вас - только «ха-ха! Ну, гениально, я знаю, что я - «ха-ха». Причем, «ха-ха» я всегда! Потому что на меня можно круглосуточно смотреть и ржать! Кататься по полу, держась по-дурацки за животики. - Ну, мы, - принялся оправдываться тот, но Большова его перебила: - Не распинайся! Я прекрасно знаю, что со мной происходило и понимаю, что вы, скорее всего, не могли принимать в этом какого-либо участия. - По перемене пола, что ли? - Не умничать! Значит так, если вы приведете мне сейчас того гаденыша... Ну, вы знаете, про которого я говорю! Если приведете его как можно быстрее, будем считать, что вы можете мне помочь не только тем, что всё это время, пока у меня неприятности, вы где-то там спрятались за травинками, как бессмысленная роса и противно хихикаете. Всё понятно - повторять не надо?! - Никак нет! - Можете быть свободны.