Штормовое предупреждение

Мерный шум морских волн напоминает ей о сне, который она не может вспомнить, как бы сильно ни пыталась. Чувство дежавю обволакивает Клэри с ног до головы, размывая границы реальности, возвращаться в которую совсем нет желания. Больше нет. Ноги, обутые в высокие ботинки, такие, что она выбирает для особых боевых заданий, утопают во влажном песке, изнуряя и раздражая где-то на периферии сознания. Поддерживающий под локоть Джейс плотно прижимает ее к себе, думая, что ей станет от этого легче. Станет теплее от жара, исходящего от его тела. И, быть может, в другой ситуации все было бы именно так, и она сама ласково прижималась бы к нему, не взирая на их проклятую родственную связь. Но не сейчас. Впереди, метрах в четырех от них так же медленно, оттягивая момент расставания, движутся Лайтвуды. На самом деле Алек практически волочит едва передвигающую ноги Изабель за собой, потому что та все еще слишком слаба после передозировки инь фэнем, чтобы добраться даже до собственной ванной. Не говоря уже о том, через что им предстоит пройти. Подобравшись к морю почти вплотную, вся четверка замирает. Изабель, слабо улыбаясь, тихо шепчет брату, что с ней все будет хорошо, но тот остается невозмутим. И крайне зол. На себя, на сестру, на Джейса, на чертов Совет, который сослал их сюда. На Клэри он почти не злится — он даже смотреть на нее толком не может, а каждая мысль, связанная с ней, в буквальном смысле разрушает его изнутри. Соцветия эмоций, оплетающие пары, давят на них самих так же сильно, как и удручающе серое небо — ровное и пропитанное безнадежностью, которая вот-вот прольется на землю дождем. Грядет шторм, от которого не скрыться. — А неплохая из нас вышла команда, да? — с блеклой усмешкой забавляется Джейс, прекрасно понимая, что совершенно не попадает в общий настрой. Как понимает и то, что никто кроме него, похоронную атмосферу разряжать не собирается. — Ага. Команда неудачников, — Алек смеряет друга мрачным взглядом, не сулящим ничего хорошего. — Перестань, Алек, — Изабель успокаивающе гладит брата по напряженной руке. — Всего неделя ведь. Мы расставались и на больший срок. — Но тогда ты не была при смерти! — Я и сейчас в порядке. Больше никакого яда в крови, эта неделя отдыха пойдет мне только на пользу, — брюнетка переводит взгляд на второго брата, настойчиво требуя от него поддержки. — Джейс присмотрит за мной, правда ведь? — Но не так, как я! — Алек до противного скрипа сжимает зубы, и Клэри кажется, что он перетирает между ними острые песчинки. — Ну, считай, что я почти оскорблен, — беззлобно фыркая, Джейс самодовольно закатывает глаза и протягивает руки вперед, словно собирается принять младенца. — Давай, Иззи, иди уже ко мне. По собственной воле он тебя никогда не отпустит. Алек лишь еще больше хмурится, даже не собираясь ослаблять хватку вокруг сестры, а Клэри внезапно — наконец — ощущает сильный ветер, от которого не спасает тонкая кожаная куртка. На мгновение она прикрывает глаза от резкой головной боли — начинающейся мигрени из-за кусачего холода, и тут же ловит на себе три внимательных взгляда. Даже Алек обращает на нее свое внимание, наплевав на рвущее изнутри безумие, потому что безопасность близких превыше всяких правил. И уж точно превыше собственных мыслей, сжирающих его живьем. — Все хорошо? — Джейс заботливо оглаживает ее плечи, мгновенно потеряв всякий интерес к своенравным Лайтвудам, но к нему присоединяется Изабель, обнимая подругу с другой стороны и честно считая это удачным поводом, чтобы выбраться из мертвой хватки брата. — Да-да, просто слишком непривычный климат, — успокаивает друзей Клэри, поспешно нацепляя на лицо не слишком убедительную улыбку, которая, впрочем, почти всех устраивает. Только Алек все еще продолжает пялиться на нее так, будто она только что появилась на этом месте из ниоткуда, и она неуютно передергивает плечами, пытаясь скинуть с себя этот тяжелый взгляд. — Ну раз так, то мы пойдем, да, Из? Джейс привлекает к себе брюнетку и осторожно обнимает ее за талию, попутно успевая легко поцеловать в макушку. После чего внезапно расплывается в широкой ухмылке, такой неподходящей всей ситуации, но все еще украшающей самого Джейса. — Наконец-то мы хоть спокойно отдохнем без нравоучений твоего братца. Если повезет, я даже успею научить тебя сносно готовить, — он задорно подмигивает слабо улыбающейся Изабель и бросает извиняющийся взгляд на свою родную сестру. — Прости, Клэри, но в этот раз вся тяжесть этого бренного мира ляжет на твои плечи. — Как и всегда, мне не привыкать, — на этот раз она даже не старается улыбнуться, а только слегка взволнованно косится в сторону Алека, нутром ощущая его мощную энергетику, направленную против нее. Права была та ведьма, когда говорила, что парень может сбить любой настрой. — Если с ней что-нибудь случится, я не посмотрю, на то, что ты — мой парабатай, — с непроницаемым видом заявляет Алек, резко делая пару шагов в сторону Клэри и как-то неловко хватаясь за ее предплечье. Опускает взгляд вниз, на собственную руку, слегка ослабляет захват, однако выглядит так, словно по-прежнему не знает, что ему делать дальше. Поэтому снова, уже чуть более мягко смотрит на друга. — Я серьезно. Береги ее, Джейс. — Аналогично, брат. Даже не вздумай обижать Клэри. Если Джейс и обращает внимание на странное поведение своего парабатая, то делает вид, что не замечает. Привычно дарит ослепительную подбадривающую улыбку Клэри и, поудобнее перехватив Изабель в своих объятьях, направляет ее вдоль берега и дальше от них. Неспешным шагом они проходят около трехста метров, а затем исчезают за слегка искрящимся магическим полем, которое принимает их и гаснет. Больше эту черту в течение недели никто не сможет переступить. Как бы ни пытался. После того, как Джейс с Иззи покидают их, Клэри начинает бить мелкая дрожь, и она не знает, от чего именно — от ветра, который теперь оглаживает ледяными ладонями ее тело под одеждой, или от стоящего рядом с ней Алека, который так не сказал ей и слова. — Что же, думаю, теперь наша очередь, — безрадостно констатирует она, словно завороженная следя за накатывающими на берег волнами. Смотря куда угодно, только не на охотника перед собой. Со стороны она кажется отвлеченной и глубоко погруженной в себя, но когда Алек внезапно движется на нее, Клэри без промедления инстинктивно шарахается от него на добрых три шага назад, при этом зачем-то выставляя перед собой руки — и даже не в боевой стойке. Она хорошо знает, что в честном бою ей против Алека не выстоять. Как знает и то, что он никогда не причинит ей вреда. Знает и все же во все глаза следит за ним напряженным взглядом. Между ними никогда все не было просто, но теперь отметка «неправильно» зашкаливала просто до немыслимых высот. В ответ на ее нервную реакцию Алек лишь сильнее сжимает челюсть, преодолевает наконец разделяющее их пространство, сбрасывает с себя куртку и накрывает ею плечи Клэри. Впервые не зная, что и сказать, она просто неприкрыто таращится на парня, запоздало ощущая тяжесть и теплоту, возвращающуюся к ней. В голову зачем-то лезут воспоминания последних дней, и горячие слезы сами собираются вокруг глаз. — Только не вздумай плакать. Мы переживем это, ладно? Будешь рисовать целыми днями… Даже и не заметишь, что я рядом. Голос Алека неожиданно хриплый и мягкий. Почти такой же, как тогда, когда он пришел в ее комнату с извинениями. Но если в тот раз она не была настроена их принимать, потому что в ее груди все еще теплилась надежда спасти мать, то теперь, оставленная наедине со своими демонами, она хватается за любую возможность получить успокоение. Получить средство, которое будет способно заживить ее душевные раны. Не ожидая вообще ничего из этого, Клэри согласно кивает, как китайская безделушка, и сама не замечает, как слезы начинают ручьем течь из глаз. Перед мысленным взором всплывает Джослин — мертвая, живая и снова мертвая. А потом все заполняется слепящим белым светом, так что она не различает уже ничего. Только слышит над ухом обреченный вздох, после чего оказывается так близко к Алеку Лайтвуду, как никогда прежде. Не в силах безразлично наблюдать за ее рыданиями и видеть собственные страхи в ее глазах, он порывисто притягивает Клэри к себе, крепко прижимает к широкой груди, оправдывая это тем, что так он хотя бы не видит ее слез. Зато отлично чувствует их, когда они пропитывают его футболку. Ветер не утихает, завывает лишь сильнее, словно бы подыгрывая Клэри в ее незапланированной истерике, но Алек этому даже рад. Насквозь продуваемый ветром он хотя бы не отвлекается на то, как рыжая доверчиво жмется к нему, в то время как она, глупая, должна обвинять его в смерти собственной матери и не впускать в дом, приготовленный для них двоих. Ей стоило бы оставить его здесь, на пустынном пляже Ирландии на всю неделю, чтобы показать ему, где на самом деле его место. Чтобы заставить ощутить хоть толику той боли, что испытывает она сама. Ей стоило бы поступить именно так. Но Алек знает, что она никогда этого не сделает. И он благодарен ей за это лишь потому, что не может позволить себе оставить ее одну без присмотра. Ни теперь, ни когда-либо еще. Он чувствует себя обязанным ей до самого гроба. И впервые не ощущает гнетущей тяжести своего долга. Когда всхлипы почти прекращаются, Алек слегка отстраняет от себя девушку, пытаясь поймать ее взгляд, и ему удается. Заплаканная, раскрасневшаяся, Клэри открыто смотрит на него, все еще вздрагивая и сбиваясь в дыхании. Она неосознанно сжимает во влажных от слез ладонях края его футболки, и Алек благодарит Разиэля за то, что они защищены сейчас границей невидимости от соседнего дома. Вряд ли бы Джейс обрадовался, увидев такую картину. Хотя, не исключено, что ему было бы все равно. После возвращения из плена Валентина Джейс вел себя иначе. Все это ощущали, но не все говорили об этом вслух. Алек хочет надеяться, что за эту неделю Иззи вправит ему мозги, но не сильно рассчитывает на это. Скорее, переживает, чтобы парабатай не заразил своими неопределенными взглядами и его сестру тоже. Клэри шевелится в его руках, возвращая в реальность, и слегка тянет парня на себя. — Спасибо, — она находится далеко, на приличном расстоянии, но ее ломкий шепот обжигает его лицо. — Спасибо, Алек. Мне…нужно было это, — ее слегка безумные глаза сочатся благодарностью, заставляя его шумно сглотнуть и смущенно кивнуть. — Нам…нам уже пора идти. У нас вообще-то есть дом, — пугаясь того, насколько дико все это звучит, Алек нервно улыбается, но по-прежнему не двигается с места, попросту не зная, как отпустить Клэри и переключиться на другую задачу. — Алек. Он возвращает к ней свой блуждающий взгляд по первому ее зову. И тут же теряется в невысказанных словах, плещущихся в зеленых глазах. В этот раз он сам останавливает ее. По крайней мере, пытается. — Не надо. Не сейчас. Тебе нужно в тепло. Обычно он использует все, что угодно, чтобы скрыть заботу, но сейчас ему приходится прикрываться заботой, чтобы скрыть что-то куда более пугающее. Клэри берет его за руку, прося остановиться. И он подыгрывает, решая, что хуже уже точно не будет. — Я просто хотела сказать, что рада, — она делает паузу, и он ощущает, как все внутри переворачивается в томном, выстраданном ожидании. — Я рада, что это ты, Алек. Здесь и сейчас. Долгие секунды он молчит, не в силах поверить в то, что она действительно так считает. Что хочет видеть его рядом с собой, несмотря на все, что он совершил. А потом, устав сопротивляться очевидному, сдается ей, буднично пожимая плечом. — Я тоже, Фрэй. Тоже рад, что это ты. Видя, как Клэри улыбается ему так, как прежде улыбалась лишь Джейсу и Иззи, Алек понимает, что сделал все правильно. И что в данный момент она — единственное идеальное звено в цепочке его поврежденных и ржавых звеньев.