Штормовое предупреждение

Следующий день они проводят порознь. Клэри старается бесшумно передвигаться по дому, стараясь вести себя максимально незаметно и ни в коем случае не попадаться на глаза Алеку. Она видит его пару раз — дом слишком маленький, чтобы играть в прятки. Но они хорошо делают вид, что ничего не происходит, не сговариваясь, возвращаются к прежней модели отношений. Той, что была задолго до смерти ее матери. Тогда, когда Алек действительно ее на дух не выносил. Или только делал вид? Сейчас Клэри уже и не знает наверняка. Если она не заметила такую большую брешь в его эмоциях и желаниях, о чем вообще можно говорить. Алек для нее — наглухо закрытая книга. А она открыла ее без всякой подготовки. И получила то, к чему совершенна не была готова. Она, черт возьми, не знала, и предположить не могла, что Алек может что-то чувствовать к ней…таким образом. Да и кто мог ее винить, когда он не только относился к ней с равнодушным пренебрежением большую часть времени, но и встречался с другим парнем. До сих пор встречается, между прочим. То есть, она так думает. Что же происходит на самом деле ей — опять же — неизвестно. И после всего этого она еще пыталась стать ему другом. Куда там ей быть его опорой и поддержкой, когда она абсолютно ничего о нем не знает. Абсолютное и непроглядное ничего. Вчера, когда он будто с цепи сорвался и пытался неуклюже донести до нее то, что терзает его. Что она сделала? Помогла ему понять, разобраться во всем? Нет. Она едва стояла на ногах, не в силах принять такую реальность, чем сильно обидела Алека. Клэри знает, что виновата. Сильно виновата. И не в том, что не ответила ни на один из его поцелуев, которые ни разу так и не коснулись ее губ. А в том, что не оказала ему поддержку тогда, когда она ему больше всего требовалась. Возможно, впервые в жизни Алеку Лайтвуду понадобилось от нее банальное понимание, а она не смогла дать ему даже этого. И теперь она боится. До жути, до дрожи в трясущихся пальцах, неумело готовящих кофе, до судорог боится вновь увидеть в глазах Алека ненависть. Только теперь уже настоящую. Ей кажется, она на самом деле думает, что не сможет выдержать, если он снова начнет относиться к ней, как к пустому месту — теперь уже заслуженно. И избегать. Что он успешно делает уже сейчас. Клэри понятия не имеет, что делать, что говорить и как все исправить. Она готова на коленях стоять перед ним и вымаливать прощение, прося вернуть все на свои места, прося принять ее дружбу. Но только нужна ли ему ее дружба? Не поэтому ли он ее так долго и упорно избегал? — Твою же мать, — она едва успевает отскочить, когда кружка, до краев полная горячим кофе, выскальзывает у нее из рук и с оглушительным, почти что театральным звоном разлетается по всей кухне. Откидывая голову назад, Клэри до боли закусывает сразу обе губы и закрывает глаза, пытаясь всеми силами сдержать крик и обязательно последующие за ним слезы. Она и так слишком много ревет в последнее время. И Алеку совсем не нужно лицезреть ее в таком виде снова. Полчаса назад из окна она наблюдала за тем, как он носится по пляжу туда-обратно, и думала о том, что ей бы тоже не помешало освежиться. Да так, чтобы выбить всю дурь из головы. Прежде чем начать прибирать весь этот кошмар, она коротко вглядывается в плотный туман за окном, но не может различить ничего конкретного. Просто серая бесформенная масса, в которой невозможно разглядеть Алека. Быть может потому, что он появляется позади нее, негромко хлопнув дверью. Клэри тут же разворачивается, роняя теперь уже не кружку, а свое сердце — оставляя его разлетаться по светлому полу. Рот приоткрывается сам собой, на языке угольками жгутся сотни всевозможных фраз, но на деле не выходит ничего. Только шумный выдох. Алек впервые со вчерашнего вечера смотрит на нее во все глаза, словно не ожидая, не рассчитывая ее здесь увидеть, а потом собирается, возвращает на лицо привычную маску равнодушия и отправляется по своим делам. А она все так же стоит в луже пролитого кофе и нервно оттягивает рукава длинной кофты. Интересно, как она собралась все исправлять, если и слова ему сказать не может?

***

За весь день так и не решившись подойти к нему, Клэри честно решает оставить на сегодня его в покое и уже завтра думать о том, что делать дальше. Как подойти к нему и извиниться так, чтобы не сделать лишь хуже. Но все, разумеется, не может пойти по плану, который так любит Алек. Заскочив на кухню выпить перед сном воды и собираясь уже отправиться в постель, чтобы хотя бы попробовать заснуть, Клэри, проходя мимо этой чертовой гостиной, замечает закинутые на спинку дивана длинные мужские ноги. Первая мысль, которая в ее голове принимает цельный вид — Алеку плохо. Потому Клэри, позабыв обо всем, мчится к нему, уже настроившаяся спасать его жизнь, но на деле ей если и придется его спасать, то лишь от похмелья. Завтра утром. Недовольно поджав губы, ругая себя за надуманное волнение, Клэри в защитном жесте скрещивает руки на груди, окидывая парня неодобрительным взглядом. Он лежит на диване, закинув одну руку за голову, а другой держится за бутылку, опустошенную до половины. Прямо как маленький ребенок за соску, с которой не может расстаться. — Не думала, что ты пьешь, — негромко комментирует происходящее Клэри, чувствуя себя не в своей тарелке. Ей есть чему удивляться. Снова. Никогда прежде она не видела Алека не то что пьяным, даже с чем-то крепче воды не заставала. В то время как Джейс частенько по вечерам распивал пиво с другими охотниками. И это не говоря уже о вылазках на вечеринки в клубы. Алек никогда не пил. И если это она его до такого довела, то ей впору самой напиваться. — А я не думал, что ты со мной разговариваешь, — медленно тянет он, смеряя ее слегка расфокусированным взглядом. Клэри лишь сильнее хмурится. — Это ты меня избегаешь. Я вообще-то целый день пытаюсь с тобой поговорить, — зачем-то оправдывается она, с каждой секундой ощущая себя все более неловко. Стоит ли вести с ним разговоры, если он все равно завтра ничего из этого не вспомнит? — Так говори. Алек с торжественным видом салютует ей бутылкой с плещущейся в ней янтарной жидкостью, а затем прикладывает ее к губам, делая внушительный глоток и тут же морщась. Клэри забавит его вид настолько, что она позволяет себе улыбнуться. — Ты же совсем не умеешь пить. — Так научи меня, — дерзко парирует он и в самом деле протягивает ей бутылку. Клэри с сомнением смотрит на его слегка подрагивающую в воздухе руку, лихорадочно соображая, а стоит ли пить, если она в этом деле ничуть не профессиональнее Алека. Но потом ловит его ждущий взгляд, необычайно внимательный и цепкий для того, кто столько выпил, и, плюнув на все, соглашается. Едва уловимо кивает больше самой себе, перехватывает бутылку из его рук и присаживается на край узкого дивана, тут же ощущая жар, исходящий от тела Алека. Он наблюдает за ней все тем же полным эмоций взглядом, словно сомневается в ее решительности. Поэтому Клэри, доказывая что-то сразу им обоим, делает резкий небольшой глоток и едва не давится обжигающим горло пойлом. Причем, сглотнуть ей мешает далеко не алкоголь, а взгляд Алека, обернувшийся удавкой вокруг ее шеи. — Неплохо, — сдавленно бубнит она, мгновенно чувствуя, как голова становится на несколько тонн легче. — Я тоже так считаю. Алек забирает у нее бутыль и вновь прикладывается к ней, после чего облизывает губы. У него раскрасневшиеся щеки и блестящие глаза, но расслабленностью его поза и не пахнет. Наоборот, он выглядит так, будто вот-вот бросится в бой. Клэри переводит слегка замедлившийся взгляд на его руки и замечает, как мышцы дергаются под ее взглядом. Мысль о том, что он сейчас безумно, греховно горяч, накрывает ее сетью и не дает пошевелиться. Безусловно, она и прежде отмечала то, насколько хорошо он сложен, она все-таки не слепая. Но мало ли в мире горячих мужчин? Ее никогда они особенно не волновали. Она не была одной из тех, кто льет слюни на каждого накачанного парня, вне зависимости от других его качеств. Однако, сейчас была совсем иная ситуация. И все еще переполненная вчерашними воспоминаниями о прикосновениях и голосе Алека, Клэри с ужасом ощущает, как внизу живота происходит толчок, от которого жар растекается по всему ее телу, мгновенно добираясь и до алеющих теперь щек. Если бы она испытала это чуть раньше. Например, вчера. То все могло бы быть иначе. И ей не пришлось бы сейчас старательно уводить взгляд от тела Алека, которое он выставил будто бы напоказ. Хотя и не сделал для этого ровным счетом ничего. Лишь подкрутил вчера немного винтики в ее голове. — Еще? — участливо интересуется Алек, протягивая ей бутылку, и Клэри соглашается. Послушно делает очередной глоток, словно отказаться будет слишком кощунственно. После этого ее ведет еще сильнее и она слегка наклоняется вперед, случайно опираясь ладонью о его грудь в попытке совсем не завалиться вперед. Вскидывает на него ошалевший взгляд и облизывает губы, не заботясь больше о том, как выглядит со стороны. Клэри никогда не была сторонницей решать проблемы с помощью алкоголя, но в данный момент он действительно придавал ей смелости. — Я не должна была вчера этого делать, — тихо, но уверенно произносит Клэри, склоняясь еще ближе к лицу Алека. Тот тяжело дышит и хаотично скользит взглядом от ее глаз к губам и обратно, но помня о прошлом опыте, не касается ее даже пальцем. — Я почти уверен, что это должна была быть моя фраза, — с весельем в голосе, но без улыбки так же тихо произносит он, до боли сжимая пальцами диванную обивку. Почти лежащая на нем Клэри одним щелчком своих тонких пальцев отключает ему мозги и всякое желание сопротивляться ей. Ему нужен лишь крошечный знак, признание того, что она тоже этого хочет, и тогда он позволит себе сорваться. А пока он лишь крепче сжимает челюсть, когда теплая ладонь Клэри касается его щеки, а она сама мягко ему улыбается. Ему кажется, что весь ее вид так и кричит о том, что он может взять ее прямо сейчас. Но он гонит эти мысли прочь. Потому что ему вообще много чего кажется. — Я не должна была тебе отказывать, Алек, — переходя на шепот, заверяет она его, почти касаясь своими губами его плотно сжатого рта. Клэри, как кошка, извивается над ним, неосознанно начиная тереться об него грудью, и если это не приглашение, не признание собственных желаний, тогда он не знает, что это такое. И она не дает ему времени все обдумать, потому что уже в следующее мгновение прижимается к нему поцелуем и забирается на него сверху так, что он оказывается между ее разведенных ног. Они оба стонут в унисон, когда Алек наконец отпускает себя и дает волю своему телу — его язык без препятствий проникает в маленький ротик Клэри, а руки сжимают ее всю, жадно скользя по всем участкам тела, до которых только могут дотянуться. В какой-то момент абсолютно потерявшийся в рыжем пламени волос и губ Клэри Алек меняет их позу, подминает ее под себя и неосознанно толкается бедрами, вызывая у нее череду настолько пошлых стонов, какие ему и не снились. Чувствуя себя одновременно трезвым и опьяненным, он целует ее с такой необходимостью, что сам пугается этого. Нежные поцелуи перетекают в жесткие, затем в тягучие и сладкие, Алек смакует вкус Клэри на своем языке и чувствует себя диким животным, желая вылизать ее всю прямо здесь и сейчас. Занятый изучением рта и шеи Клэри, Алек пропускает тот момент, когда его руки стягивают с нее пижамные штаны и теперь свободно ласкают ноги, большими пальцами поглаживая живот и слегка оттягивая края трусиков. Испугавшись, что зашел слишком далеко, Алек разрывает очередной поцелуй с влажным звуком и всматривается в дико зеленые глаза Клэри, пытаясь отыскать там хоть толику сомнения или неправильности его собственных действий. Но лишь утробно рычит, находя в них свое отражение и штормовое море желания. Пока он лихорадочно и самозабвенно ищет ответы в ее глазах, Клэри обвивает его бедра ногами и теснее прижимает к себе, изгибаясь под ним так, что он едва не кончает прямо в штаны. От одного простого прикосновения. А еще от десятка поцелуев и множественных стонов. Клэри Фрэй была развратом, грехом воплоти, и видеть ее под собой, ощущать в самых немыслимых позах для него было чуть более, чем слишком. Он хотел ее столько раз, так много чертовых раз, что теперь, замерев над ней, такой готовой и разгоряченной лишь для него, он не знает, как воплотить их общие мечты в реальность. Вздрагивая всем телом, Алек на секунду уводит взгляд в сторону, но этого достаточно, чтобы Клэри заподозрила неладное. — Все в порядке? — заботливо спрашивает она совершенно невинным, но сбившимся голосом и поглаживает его по щеке. Так нежно и успокаивающе, будто это не ее ноги вот-вот окажутся на его плечах. Она едва помнит, как они оказались в таком положении, но знает точно, что хочет этого. Тогда почему же он медлит? — Алек? — Нам стоит притормозить, — наконец нехотя отвечает он, избегая смотреть ей в глаза. И тогда ее озаряет. — Потому что это твой первый раз? — спрашивает она осторожно, зарываясь пальцами в темные волосы Алека, открывая ему всю себя и взглядом заверяя, что не сбежит от него, будто он хоть сотню раз невинен. — Потому что мы пьяны, — глухо отрезает он, найдя в себе смелость вернуть свой взгляд к ее глазам, в которых тут же тонет и желает лишь одного. А именно — продолжить на том самом месте, где они остановились. Но они действительно пьяны — Клэри уж точно. И последнее, что он хочет — это увидеть ее разочарование завтра утром. Сейчас, глядя в ее полные безумной похоти и нежности глаза, сложно представить, что она может об этом сожалеть. Но чтобы судить об этом наверняка, им обоим лучше для начала протрезветь. Алек обещал, что будет заботиться о ней. И не станет нарушать свое же обещание из-за того, что ему нестерпимо хочется затащить ее в свою постель и больше никогда оттуда не выпускать. — Ты даже представить себе не можешь, насколько невинность возбуждает, не так ли? — доверчиво сообщает ему Клэри, пытаясь вернуть его прежний настрой, но Алек непоколебим. Кажется. — Уверена, что это не я должен тебе говорить? — вполне серьезно и немного нервно спрашивает он, не зная наверняка, была ли у нее связь хоть с одним мужчиной. Будет весело, если они оба окажутся неопытны. То есть, Алек этому будет бесконечно рад, однако это в значительной степени прибавит волнения. И, пресвятой Разиэль, он оказывается прав. Он все понимает по тому, каким сильным румянцем заливается Клэри, хотя все смущение уже давно должно было остаться позади. Но нет. Она отводит взгляд и несмело закусывает губу, чем вынуждает Алека прижаться к ней с последним на сегодня поцелуем. Прикусив нижнюю губу рыжей, он нежно тянет ее на себя, а затем отстраняется, опираясь на локти и все еще нависая над ней. — Значит, мы оба оказались в интересной ситуации, да, Кларисса? — с улыбкой задает Алек риторический вопрос, собственническим жестом оглаживая голое бедро Клэри. На свое полное имя, слетевшее с его губ, она реагирует широко распахнутыми глазами, после чего несильно бьет его кулаком по плечу. — Зависит от того, как мы эту ситуацию будем решать, — она медленно проводит ступней по его бедру, заставляя его инстинктивно дернуть тазом вперед. От его движения Клэри закатывает глаза и чуть выгибается, соски, до сих пор скрывающиеся под майкой, выделяются сильнее, и Алеку приходится повторно одернуть себя, чтобы не послать все к чертям и не припасть губами к ее груди. — Перестань дразнить меня, Клэри, — строго говорит он, чем вызывает у нее смех. — Мы продолжим, как только ты протрезвеешь. И если сама захочешь этого, — сконфуженно добавляет он, ощущая, как в горле остается неприятный осадок от последней фразы. Он убеждает себя, что ему стоит прекращать сомневаться в мотивах поступков Клэри, пока она действительно не начала вести себя так, как он привык о ней думать. Просто ему до сих пор сложно поверить, что она выбрала его. Что позволила ему прикоснуться не только к своему телу, но и к сердцу. Он не может поверить, что это она сейчас тепло смотрит на него с легким прищуром, такая податливая под его руками. — Это не на один раз, Алек, — серьезно, в тон ему произносит она негромко, тянется к нему и оставляет легкий поцелуй на щеке. Она без проблем читает его сомнения и неверие во взгляде, поэтому добавляет тоном, не терпящим возражений: — И сегодня я буду спать с тобой. Ровным счетом не имея ничего против, Алек лишь согласно кивает и поднимает их обоих с дивана, на который он больше никогда не сможет смотреть отстраненно. Не проигрывая в голове все то, чем они с Клэри на нем занимались. — Опробуем сегодня мою кровать? — несмело предлагает все еще смущенный Алек, не имея в виду ничего из того, что они не завершили внизу. — В смысле, в плане сна, — хмуря брови, добавляет он, чувствуя себя глупо. И почти сразу же осознает, что зря, потому что на губах Клэри переливается улыбка. — Я поняла. Она доверчиво прижимается к нему на протяжении всего пути к его спальне, а у самой двери целует несколько рун на его предплечье, вызывая у Алека новую волну желания. — Этим ты дверь не откроешь, — усмехаясь, он пропускает ее вперед. — Даже если она ведет в твое сердце? — невозмутимо парирует она, застывая посреди комнаты, до сих пор хранящей его запах. Алек на мгновение замирает тоже, глядя на горящий светом силуэт Клэри, окруженный темнотой. А затем, задержав дыхание, ныряет вслед за ней, понимая, насколько сильно она права. И что ее свет всегда будет вести его за собой, как маяк ведет сбившиеся с курса корабли домой.