Монстр в клетке

      Совок пролежал в больничном крыле несколько дней, проходя лечение. Его состояние улучшалось с каждым днём, что не могло не радовать, но руки ещё будут перебинтованы, много движений ими не сделаешь, рёбра будут болеть какое-то время, на них ещё остались трещины, горло перебинтовано, след от цепей продержится какое-то время. Странно, как мужчина вообще отделался так легко от той «мясорубки», в которой ему пришлось побывать. Видимо, жизнь его просто так не отпустит.       Но вот и день, когда Краснов возвращается на работу, чему он рад, было очень скучно проходить всю эту реабилитацию и лечение. Но, так или иначе, наконец-таки он может снова приняться за дела. Странно, но Совок чувствовал во время лечения какое-то волнение и…одиночество? Он часто спрашивал о своих пациентах, особенно о Рейхаусе. Врачи были в шоке от этого, даже предлагали своему коллеге пройти курс психиатра, вдруг это последствие той психической травмы или у него развился синдром, напоминающий Стокгольмский*. Но Совок вежливо им отказывал, хотя принял их предложение во внимание. Ему самому было не по себе от всех этих чувств, даже прокрадывалась мысль о подобии Стокгольмского синдрома, но мужчина это всё списал на психический удар от того дня, который скоро пройдёт. Да и характер у Краснова был такой, что он чрезмерно заботится о своих пациентах.       Совок стоял на балконе своей квартиры. Ну как «его квартиры», это было одно из общежитий недалеко от психбольницы, в котором проживал весь персонал. Таких зданий было несколько, у каждого работника лечебницы была в нём своя квартира со всеми удобствами, спокойные соседи, что не могло не радовать, и оплата квартиры была очень дешевой. Если честно, то это было удобно, место не так далеко от города и близко к работе, этот микрорайон был под постоянной охраной, тебя отвозили к работе и привозили. Краснов раньше считал, что это похоже на какую-то клетку, но быстро привык, так как всё это лучше, чем ехать в душном транспорте каждый день из города на работу и обратно, а иногда приходилось бы идти пешком, ведь бывают дни, когда сидишь допоздна за документами больных. Вообще, эта лечебница всегда была не такой простой, как кажется, в ней проходило нестандартное лечение больных, все здания для медперсонала были под её «опекой» — психиатрические больницы, больницы для пострадавших, дома, столовые и т.д. Даже кладбища были для умерших пациентов, которых не забрали. Таких «комплектов» было несколько в разных городах, но организация продолжала плести свою «сеть». Выглядит жутко, но «старики» этой больницы уже не обращали на это никакого внимания, а вот молодым врачам немного не по себе. Все в этом месте знали одно правило –не выносить НИКАКИХ секретов за пределы стен лечебниц. Хотя, никто не думал, что станет с провинившимся. В психбольнице чаще всего работали одинокие люди, у которых не было родных и близких, но есть и семьи которые сформировались в стенах организации, они жили в городе, но продолжали «верно служить науке».       Мужчина усмехнулся, он снова задумался о своей странной работе, ведь она кажется обычной психбольницей, но это только кажется. Это место чем-то напоминало организации из фильмов ужасов или страшных игр. Краснов привык к этому месту, уже не боялся его и был относительно спокоен тут. Ведь ты жив, пока так хочет начальство. Оно не даст тебе умереть, если ты им ещё нужен.       Совок достал сигарету из пачки, которая лежала у него в кармане, и закурил её. Этот вечерний «ритуал» всегда успокаивал врача, отбрасывал плохие мысли и заставлял задуматься о чём-то другом. Ему было запрещено курить во время лечения, да он и не сильно к этому рвался, иначе пришлось бы дольше просидеть в белой палате. Доктор наблюдал за дымом, что медленно поднимался вверх куда-то к звёздам. Снова затяжка и на выдохе снова он видит этот дым, который уносит долгие годы в его жизни быстрее куда-то в небеса. Да, такая спокойная обстановка определенно нравилась мужчине. Вот бы было так всегда, вот бы он мог хоть когда-нибудь поговорить спокойно со своими пациентами, вот бы таким был и Рейхаус. И снова в мыслях появился он. Краснов посмотрел на тлеющий пепел. Почему Штаггер так волнует его? Этот гад пытался убить его много раз, но каждый раз Совок оставался жив. А ведь немец может убить его, но почему-то этого не делает. Краснов даже знает, почему в этот раз он не умер. Рейхаус ослабил цепи и дал доступ к кислороду. Но почему? Ему мало «веселья»? Все эти вопросы крутились в голове у бедного врача, который никогда не сможет понять этих больных людей, но этого и не надо, иначе он сам сойдёт с ума.       Мужчина тяжело вздохнул и, потушив сигарету, выкинул её в пепельницу. С него хватит этих ночных бредней, он слишком устал от этого странного «недуга». Быстро сделав все нужные дела, Совок лёг спать. Может быть, хотя бы этой ночью получится нормально поспать, ведь ему завтра рано вставать. Как говорится, утро вечера мудренее. Сон настиг Краснова быстро, но он то и дело прерывался по непонятным причинам, хотя врач уже привык к такому. Видимо, он никогда не сможет поспать спокойно. Этой ночью казалось, будто кто-то всё время думает о нём.       Но где-то в стенах былой палаты… Зло не дремлет, пугающе смотря в объектив камеры… Прямо в душу людей по ту сторону экрана… *Стокгольмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — это термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения, применения или угрозы применения насилия. Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и, в конечном счете, отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Исследователи полагают, что стокгольмский синдром является не психологическим парадоксом, не расстройством или синдромом, а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие. Так, стокгольмский синдром не включён ни в одну международную систему классификации психиатрических заболеваний.