Монстр в клетке

      Совок стоял у двери в комнату для общения с больными. Всё было как обычно: железная дверь, два охранника, блокнот и ручка в руках, в комнате сидит больной. Вроде бы ничего необычного, но Краснову не хотелось входить. Может быть это страх повторения того дня? Возможно, всё возможно. Но доктор пересилил себя и дал себе команду открыть дверь.       Мужчина попал в просторную белую комнату, стены которой обиты мягким материалом - привычная обстановка для заведений с психически больными пациентами. Комната выделяется «богатствами» в интерьере: посередине помещения стоял широкий железный стол, крепко прикреплённый к полу, два стула. Многого для этого места и не надо, ведь в этой комнате не держат больных, не проводят особых мер по сдерживанию, не ставят опытов, вовсе нет, сюда просто приводят пациента и общаются с ним. Как раз один такой больной сидел на стуле напротив двери. Его «трон» был приделан к полу и чем-то напоминал электрический стул, но естественно не был так убийственен. Или был…       — Saluto, док, — раздался фальшиво добрый голос со стороны пациента. Итальянец приторно улыбался своему лечащему врачу, ведь за маской улыбки можно скрыть свои мотивы, помыслы, планы и настроение.       -Здравствуй, Винчензо Форелли, — спокойно ответил Совок. Он не был удивлён, что итальянец приветствует его с порога, хотя некоторые пациенты начинают разговор только тогда, когда он сядет за стол.       Мужчина спокойно прошел к своему месту и сел, не отводя взгляд от мафии, тот тоже не сводил глаз с доктора. Но вот дело в том, что один это делал ради личной безопасности, а на счёт планов второго было сложнее сказать, у него свои тараканы в голове. Краснов уже давно заметил странную привычку у этих «трёх друзей» — поздороваться, наблюдать и молчать. Как-то раз он провел маленький эксперимент на время, уж очень хотелось узнать, как долго эта «традиция» может длиться. Выяснилось, что так может продолжаться более 15-ти минут, на 18-й минуте не выдержал уже сам Совок.       — Как твоё самочувствие? Всё ли в порядке? — спросил доктор, приготовившись записывать состояние своего пациента. Невольно он вспомнил врачей из больничного крыла, в котором он лежал, ведь они спрашивали каждый день одно и то же, также как и Совок, но возможно с другой интонацией, более холодно и безразлично. Итальянец всё также улыбался, но не отвечал сразу, продолжая странно глядеть на собеседника.       — Oh, Che carino (О, как мило), что вы спросили! Я в порядке, в полном. А вы как себя чувствуете, док? Ничего уже не болит? — спустя минуту или две с насмешкой спросил Винчензо, но пытаясь сохранить всё тот, же миролюбивый тон. Он глянул на бинты на шее и руках Совка, что были плохо прикрыты одеждой.       Краснов немного опешил, ему никто не рассказывал о том, что всё сообщили его пациентам, но быстро пришел в себя. Он ещё раз отметил актёрский талант итальянца, ведь его голос звучал довольно-таки правдоподобно, возможно, он даже бы поверил этому лжецу, если бы хорошо его не знал. Но с этим типом всё не так просто, так что, сегодня можно попытаться подыграть ему, хотя бы немного.       — Самочувствие у меня нормальное, почти ничего не болит, спасибо, что поинтересовался. Что ты можешь рассказать? Что было за время моего отсутствия? — более-менее добродушно и наивно улыбнулся Совок. Он понимал, что итальянец не поверит ему, но оценит то, что тот старается, а, значит, станет хоть чуть-чуть сговорчивее. И он был прав.       Винчензо прищурил глаза, так же натянуто улыбаясь, но стал рассказывать. Краснов смог выяснить, что про его состояние итальянцу сообщали заменяющие врачи, от каждого он узнавал что-то новое. Почему именно во множественном числе? Да потому что не все могли выдержать характер Форелли. Врачи могли ему наскучить, а он найдёт способ, как встать с железного стула и убить человека. Он и Совка пытался убить раньше, но теперь более спокоен рядом с ним. Может быть, этот врач стал интересен мафии? А может быть его попросил Рейхаус не трогать Краснова? Кто знает, кто знает…       Мужчина записывал все слова Винчензо, даже если он начинал вдруг нести какой-то бред. Совок уже давно заметил у себя это «хобби» — записывать все слова своих пациентов. Он попутно задавал больному стандартные и личные вопросы, пытаясь больше вытянуть информации, может быть даже узнать о каких-то жертвах мафиозника.       В целом разговор прошел гладко, без происшествий, хотя были странные моменты. Например, Форелли иногда спрашивал у доктора, что он думает о Рейхаусе, как он к нему относится, считает ли он его милым и т.д. Краснов пытался либо игнорировать данные вопросы, либо отвечать на какие-то нейтрально: да; нет; наверное. Но почему-то, волей неволей, Совок сам стал думать над некоторыми вопросами, пытаться понять, как он относится к Пациенту 1941. А ведь Рейхаус и вправду… Так, не об этом надо думать на работе. Мужчина отогнал все эти мысли, но они предательскими отголосками остались на заднем плане. Итальянец замечал периодический ступор своего доктора, но ничего не говорил, продолжая улыбаться.       Закончив разговорный сеанс, Совок покинул палату и направился в курилку. Сейчас как никогда ему требовался маленький перерыв на перекур. Лишние мысли на работе только мешали доктору.