Ребенок

— Тсу, ты живой? — Занзас встречал его со многих миссий, когда Тсуне стало мало одного Реборна. Отец со временем перестал видеть в нем изменения, которые четко прослеживал Скайрини — слишком любил того Тсунаеши, с которым познакомился год назад, и замечал любое отхождение от «оригинала». — Я — да. Никогда больше не смогу убивать детей, — шатен порывисто выдохнул, падая на кровать. Занзас подгреб его к себе, и Тсунаеши отчаянно вжался в твердую, пропахшую костром и кровью грудь. — Я так тебе благодарен, Зан. Просто скажи честно — ты через Бела выяснил, что следующая миссия у меня по убийству ребенка, которого я не смогу оставить в живых, и приехал, чтобы вытащить меня. Признайся, серьезно. Скайрини негромко фыркнул и зарылся носом в мягкие волосы своего персонального горя — рано повзрослевшего, а потому до самого конца слишком наивного, слишком чистого. Мужчина поцеловал подростка в макушку, слушая отстраненный лепет уставшего за день Савады. Скоро он привычно сожмется в клубочек и заснет… Да… — Вот так… — Занзас удовлетворенно кивнул, услышав, как засопел такой любимый мальчишка. Он привстал, укладывая шатена под одеяло вдоль стенки, быстро снимая с него узкие джинсы и футболку, а затем раздеваясь и сам, укладываясь рядом на небольшой полутораспальнной кровати, прижимая к себе худое тело, гладя широкой ладонью по теплой спине, медленно проводя пальцами по бороздкам редких шрамов. — Как хорошо, что Реборн не заходит к тебе ночью, будто заботливая мамаша.