Сердце Ангела

      Наши отношения можно было бы назвать по-разному. Я совсем не знал, что нас ожидает после, но я не хотел больше оставаться далеко от Сэма. Это было бы мучением. Я видел его глаза, я утопал в них и всё больше видел свою необходимость быть рядом. Я знал, что Сэм думает точно так же. Сэм был одинок. Несмотря на то, что его отец великий демон, сам Сэм очень редко с ним виделся. Сэм держал меня за руку, когда проводил в свою сумрачную комнату. Было темно, я бы сказал приглушённо, но тьма больше не страшила меня. Я осматривался кругом, пытаясь уловить его идею. Оттенки красного и чёрного сочетались друг с другом вовсе не хаотично, был особый порядок. Я провёл рукой по кожаному дивану и сел на мягкую кровать. — И здесь ты живёшь? — я усмехнулся, стараясь не высказать критики. — Ты точно не 50-летний старик? Откуда такая старомодность? — Всё может быть, — Сэм тоже усмехнулся и надвис надо мной, проводя рукой по моим волосам. — Мне бы не помешал новый дизайнерский стиль от ангела. — Серьёзно? Ты бы мне доверил это? Я удивлённо смотрел в глаза Сэма, но он уже притянул меня к себе за руку и целовал. Я отвечал, приобнимая его за шею. Счастье теплилось во мне огромным огненным пожаром, но чем больше я предавался этому чувству, тем больше ощущал последствия, идущие за долгожданным мгновением. Сэм мягко отстранился и улыбался. — Я должен позвонить Деймону, — я старался не задавать вопросов, но и без уточнений понял о ком говорил Сэм. Его голос стал серьёзнее. — Побудь немного здесь, ладно? Я кивнул, но всё моё естество напряглось. Сэм похлопал меня по голове, а я прикрыл глаза, пока не почувствовал, что он ушёл. Я осознавал, что теперь нам не будет места ни среди себе подобных, ни среди магических существ. Мы нарушили вето. Нерушимое вето, которое было создано для того, чтобы держать нас дальше друг от друга. Проводя рукой по алому покрывалу я всё думал и думал как поступить. Стоит посоветоваться с братом, может быть, он сможет помочь нам? Или же мы можем попросить помощи у отца Сэма, ведь он занимает важный пост в городе демонов. Однозначно было то, что делать что-то придётся, пока об этом не узнали все. Сэм вернулся довольно быстро, прерывая мои размышления. Я был напряжён и с интересом пытался уловить его эмоции. Сначала Сэм напряжённо потирал переносицу, а после подхватил меня на руки. — Ты чего? Всё в порядке? — Абсолютно! Я всё обсудил с Деймоном, и мы официально расстались. Преград для наших отношений нет. — такой счастливый Сэм не просто удивил меня, я был ошарашен. — Но мы должны бежать. — Но куда? Быть вечно преступниками? Это не жизнь. — Верь мне, я обязательно придумаю, как нам поступить. Пока же будь здесь как дома. — Нет, Сэм, я должен поговорить с братом. Если я не встречусь с ним, то могу не увидеть после. — я грустно вздохнул. — Сэм, сможем ли мы пройти всё это? — Сможем. Обязательно сможем. Сэм взял мои ладони в свои и строгим взглядом дал мне понять, чтобы я не сомневался в нём. Я и не сомневался. Ни минуты. Мы обнимались, целовались и клялись друг другу в верности. Это было так ново для меня. Я позабыл о прошлых устоях, я позабыл об обещаниях и нравах. Я просто хотел быть с ним. Даже если он шутит, я почему-то уверен, что всё равно пойду следом за ним. Сэм шепнул мне на ухо как можно было покинуть город незаметно, после длительных нравоучений он позволил мне уйти. — Эй, Сэм, ты вроде не ангел, но твоё беспокойство заставляет переживать даже меня. Береги себя. Я чмокнул Сэма в щеку и стремительно побежал. Ноги подкашивались, сердце стучало в бешеном ритме, и голова думала лишь об одном — вернуться назад. Я был уверен, что поступаю правильно, но перед тем, как вернуться в Либерий я пришёл на Землю. Не мог уйти и ничего не сказать Роме, даже при том, что он не видел меня, но для меня он стал настоящим другом. Я пришёл вечером, когда солнце клонилось к закату, и с шумом влетел в окно. — Рома, ты здесь? Рома, важная новость! — я кричал во всё горло, когда Рома вышел из ванной. — Что такое? Ты чего так кричишь? — Ты был прав! Ты был во всём прав! Рома, слушай, мы можем никогда не увидеться или же наоборот встретиться через время, но, знай, ты помог мне найти то, что я искал так долго. Спасибо тебе! — Что?.. — Рома удивлённо похлопал глазами, а после улыбнулся. — Я рад, что вы вместе. — Если тебе понадобится помощь, просто назови моё имя. Я буду вечно благодарен тебе. Ты лучший из людей. Я хотел было обнять его, но прошёл сквозь него. Божественная сущность не даёт нам прикасаться к людям, и я грустно взвыл от досады. Но Рома поклонился в мою сторону, а я последовал его примеру. Всё же он действительно самый замечательный друг из всех. Я взлетал в Либерий совершенно не думая, что меня там ожидает. И напрасно. Как только я ступил на светлый камень, то меня тут же окружили Судьи. Сердце сжалось. От привычной радости меня отделяли километры страха. Я был растерян, напуган, до смерти боялся того, что мне скажут. На мои ноги без разговора надели кандалы. Чёткий звук металла пронзил мою голову. — Покажите его руку. — один из Судей грубо схватил меня за локоть и содрал край рубашки, показывая и так видимый всем символ. — Увести. — Стойте! Вы не понимаете… Я ведь… я ведь только… Но меня всё волокли и волокли, не давая ничего сказать или оправдаться. Уже здесь я понимал, что за мгновение счастья я расплачусь куда большим, чем мог бы иметь. Но страх неожиданно прошёл, может быть, то было смирение или же равнодушие, но я готов был принять всё. Вынести любое наказание, быть отвергнутым Богом, людьми или же самим собой, но я был готов стерпеть всё.

За лёгкое касание мир мой наполнился любовью.

Я не считал минуты. Меня презирали в камерах, даже самые отпетые преступники считали меня изгоем. Я больше не молился Богу. Меня считали отступником, я хотел им быть. В мыслях был лишь один образ — его. Образ Сэма, его улыбка, его глаза. Я уже знал, что меня ожидает. Я знал, что мой час близок. Символ луны на моей руке больше не обжигал. Глядя на ладонь я вспоминал лицо Сэма, я помнил его тепло, я помнил его касания. Луна, на которую я смотрел ночами, была им. Лишь горячие слёзы скатывались по моим щекам временами и только потому, что не было сил терпеть одиночество. Я был словно птица в клетке, и ожидание вердикта сводило меня с ума. Может быть, то был пятый или шестой день, я не мог точно сказать, когда меня за локти и в кандалах подводили на площадь. Я был слаб. Морально я был истощён от тоски, а физически — от одного и того же положения в кандалах. Яркий свет дурманил, слепил меня, я закрывал рукой солнце, видя только, как в небе собрался весь народ Либерия. Я искал взглядом брата. Я боялся увидеть его, но я знал, что он там. Ненавидишь ли ты меня? Презираешь ли? Сожалеешь? Крис, ты не был виноват ни в чём и никогда. Гул голосов начался доноситься сильнее, только из-за общего шума я услышал шелест крыльев Судей. Они поднялись высоко надо мной, что закрывали и солнце. Наверное, я выглядел ужасно, но меня это мало волновало. — Наш великий Бог даровал нам крылья и разум, чтобы мы могли нести мудрость народу. Наш закон составлен великими мудрецами, непреложные клятвы вы давали перед алтарём, да не будут слова мои ложью, если скажу я, что есть предатели, чьи руки посягнули на столь важные истины. Вы, ангелы, лучшие из всех божественных созданий должны знать о том, что несёт за собой тяжёлое предательство. Бог, что даровал нам крылья, в силах забрать их за неповиновение. Да пусть небеса разверзнутся, если я не прав. Судья посмотрел на небо, но оно отозвалось привычным молчанием. Я знал, что будет после, но только теперь, после всего того, что произошло со мной, я впервые содрогнулся. Я знал, что будет. Я знал, что они сделают и всё же, как ни старался я привыкнуть к этому, мне глубоко внутри было точно так же страшно, как мальчику, что всё это время был призраком моих собственных внутренних "демонов". Боги глухи к мольбам, но я с надеждой посмотрел в вышину голубого неба. — Каким бы сложным ни было решение, вынесенное Праведным Судом, да простит Бог нас за душу этого грешника, что посмел нарушить вето, созданное рукой Всевышнего. Рядом со мной становится Судья. Взгляд его надменен, сух, недоброжелателен. Он с отвращением хватает меня за опущенное крыло и с силой сжимает в руке. Я стараюсь сдёрнуть его руку, но так ослаб я, что это даётся мне с трудом. Кинжал заносится над моей головой. Я зажмуриваюсь, стараясь вразумить стоящего передо мной человека. Бесполезно. Уже слишком поздно. Холодное лезвие врезается в мягкую плоть, на глазах проступают слёзы, я издаю душераздирающий крик, на секунду на площади замолкают даже дети. Болью отзывается во мне каждый надрез. Я чувствую, как могущество и сила покидают меня, я становлюсь беспомощен. Кровь скатилась по отрезанному краю крыла, окрашивая ступени и меня алой жидкостью. Одно крыло оказалось в руках Судьи, возносившим его над головой. Я ещё мог управлять им, но совсем недолго, я видел как терял контроль над когда-то дорогим для меня даром. Цепи и кандалы вонзились в кожу сильнее, регенерация больше не работала. — Вы ужасны, — неожиданно для всех я сказал это громко. — Вы не вершите правосудие, Вы убиваете свой народ. И сколько бы лет ни прошло, вы точно так же будете скрываться за маской праведности, вершить свои тёмные дела и убивать, пока каждый из Вас не упадёт в бездну отчаяния. Вы привыкли к своему бремени. Вы не слышите Бога, вы слышите только свой голос, как и все люди вокруг. Вы все лжецы. Все до единого. Сегодня здесь я. Да, я отступник, да я любил демона и нарушил вето. Сегодня это я. Завтра — ваши дети, ваши родные, ваши друзья. И каждый из вас будет молча смотреть на то, как «закон» убьёт кого-то дорогого для вас. Дары Бога, если он есть, были даны нам для того, чтобы мы могли сами решить, что с ними делать, и никто не в силах забрать их у нас. — свободным и единственным крылом я оттолкнул от себя Судью. — Да, я уйду в небытие, но слово моё останется для всех находящихся здесь истиной. Не будьте же глупцами, ангелы, не дайте им у… Договорить я не успел, по голове мне прилетело что-то тяжёлое и я склонил голову к самым коленям. Судья продолжил свой монолог на тему праведности, но я видел, что жители смотрели на меня немного иначе. Хоть немного, но я смог им показать правду, я остался доволен. — Дженсен! Пустите, чёрт вас дери! Дженсен! Он же мой брат! — я услышал голос Криса, стал искать его глазами и увидел, как другие ангелы держали его под руки. — Дженсен! Ты придурок, вот ты кто! Как ты мог так поступить?.. — Крис, — начал было мягко я, но знал, что времени осталось очень мало. - Прости меня, брат. Прости. Второе крыло отрывали быстрее, и я почти свыкся с болью. Я видел испуганные глаза брата, но улыбался. Это был тот момент, то мгновение, которое запомнилось нам обоим. Спина истекала кровью. Я смотрел в глаза брата. Отвернись же. Отвернись. — Крис, это не конец, а лишь начало. — Дженсен, ты не можешь так… Но его уже уводили. Так даже лучше. Он не увидит, что будет дальше. Я посмотрел с уверенностью в глаза Судьи. Тот схватил меня за волосы и дёрнул на себя. — Ты, дерзкий и неразумный мальчишка, твой длинный язык сведёт тебя в могилу. — Судья тихо проговорил это, чтобы другие не слышали. — Дяденька, — я усмехнулся. — Вы не в моём вкусе. Такого нахального поведения он точно стерпеть не мог, после череды слов о том, что я ещё и революционер, Судья вынес новый вердикт. — Как оказалось, этому грешнику не хватило исправления. Он изгоняется из города и наказанием его будет беспамятство. Он станет человеком и проведёт свою земную жизнь вдали от всех, не ведая, что рождён был в этом светлом и безгрешном городе. В мгновение ока он приложил ко мне указательный палец и в глазах стало мутно. На лбу зажёгся роковой знак и последнее, что я видел, как цепи спадали с меня, и я снова падал. Как когда-то, играючи, я падал с Либерия в земной мир, теперь я падал точно так же в неизвестность на Землю, как отступник. Фью! Ветер удушающе врезался в лицо, не давая дышать. Я вытянул руки, тщетно думая, что всё ещё ангел и позади меня опора сильных крыльев, но их больше не было, как не было больше и моих воспоминаний. Слёзы растворялись где-то в воздухе. Я терял образ Криса, Ромы и всех, кого знал, а особенно его образ. Образ Сэма всё ещё оставался где-то смутной картинкой, но я забывал и его лицо, его губы, его касания. Я падал в беспамятство одиночества, в котором больше мне не было места. Мир и все его красоты стали обыденностью. Лишь ветер, лишь падение, лишь мои слёзы. Слёзы, которые теперь не имели ни для кого значения. Таков удел касания, изменившего мою жизнь. Таков удел грешника, посмевшего полюбить. Таков удел моего постоянного одиночества в новом мире.