Бесконечное лето: истории

      Лагерь «Альфа»       …       Автобус несется в бесконечную даль, разрезая горячий воздух на своем пути и заставляя листву близстоящих деревьев тянуться вслед. В салоне автобуса душно, и, если бы была моя воля, я бы с удовольствием разделся, однако правила приличия этого не позволяют. Конечно, мне известно, что память обитателей лагеря обновляется каждую смену, однако я не хочу, чтобы их мнение обо мне испортилось хоть на секунду, поэтому приходится развалиться как можно шире и обмахивать себя в надежде, что слабые потоки воздуха хоть как-то остудят меня. Я прислонился к горячему стеклу.       — Боже, как же невыносимо… Поскорей бы заснуть! — пробубнил себе под нос я.       — Что говоришь? — с переднего сиденья ко мне повернулась Ульяна.       — Говорю, что сейчас кто-то получит от вожатой, — хитро улыбнулся я.       — Да что ты говоришь! — девочка начала кривляться, однако неожиданная колдобина на дороге заставила всех пассажиров подскочить на своих местах.       — УЛЬЯНА-А! — послышался крик вожатой с передней части автобуса.       — Ха! Я же говорил! — довольно проговорил я.       — Да поняла я, поняла! — крикнула вожатой в ответ Ульяна и злобно зыркнула на меня, на что я лишь усмехнулся.       Девочка надула щеки и села нормально, я снова остался один. Положил голову на руку, закрыл глаза… Понемногу тарахтение автобуса начало действовать на меня, словно колыбельная, а потряхивания на дороге все больше укачивали меня. «Наконец-то… Скоро… Смогу… Выйти из… Автобуса».       …       «Ох, как же душно… Сейчас бы искупаться!» — я аж подпрыгнул от такой мысли и решил поскорее претворить ее в жизнь. Я пробежался по всему лагерю, махая всем пионерам и пионеркам, встречающимся у меня на пути. Солнце нещадно жарило весь лагерь, поэтому я еще при подходе на пристань начал раздеваться, по пути скидывая с себя одежду. Пальто, свитер, майка, ботинки, штаны — все это чем-то напоминает след, который описывается в неких дешевых любовных романах. Уже будучи лишь в трусах, я с замиранием сердца прыгнул в реку. Вода встретила меня прохладой, которая от перепада температур показалась настоящим жидким азотом. Сердце будто остановилось, впрочем, как и весь остальной мир.       — Уф, как классно! — с наслаждением на выдохе произнес я, попутно убирая назад челку, закрывающую мне глаза.       Вдоволь насладившись прохладной водой, я вылез на берег.«Нужно бы показаться Оле, а то поднимет шум…» Я наспех стал вытираться колючим свитером (о чем тут же пожалел!), так же быстро напялил джинсы и ботинки, закинул пальто на плечо и пошел к вожатой.       — Ах-ха-ха-ха! — услышал я смех позади себя, когда проходил мимо домиков. — Обмочился? Бедненький!       «М-да… Я же только что из воды…» — мысленно я дал себе оплеуху, однако еще больше разочаровался я в Ульяне, раз ее смешит такое.       — Ну, бывает, что же теперь, повеситься мне? — развел руками я и обернулся. Напротив меня стояла (а точнее, пыталась стоять) Ульяна и держалась за живот, стараясь отдышаться. — Неужели, это так смешно? — повел бровью я, на что девочка немного успокоилась.       — Да просто редко такое увидишь, вот и разнесло меня, — девочка наконец отдышалась и смогла говорить серьезно. — Ты к вожатой идешь?       — Да, хочу форму свою получить.       — А, понимаю, — улыбнулась девчонка и еще раз взглянула на мои мокрые штаны, я не стал обращать внимания на этот жест.       — Позже увидимся, — я махнул рукой и быстрее зашагал к вожатой, ибо слушать подколы мелкой мне сейчас невмоготу.       Дойдя до зеленого домика, утопающего в сирени, я прижал пальто к животу, чтобы то закрыло след мокрый след на штанах. Дополнительные вопросы от вожатой мне сейчас не нужны.       — Здравствуйте, Ольга Дмитриевна! — сказал я, открыв дверь.       — О, здравствуй, Семен. А мы тебя тут уже давно ждем. Я за тобой уже Славю отправила, ты видел ее?       — Мы… Разминулись, видимо. Я у ребят спросил, они и показали.       — Ладно уж, твоя форма в шкафу. Сегодня можешь быть свободен, осмотри пока лагерь.       — Хорошо, этим и займусь.       — Ладно, мне нужно идти. Увидимся на обеде, — молвила девушка и выпорхнула из домика.       Я провел ее глазами, закрыл дверь и переоделся. Мокрые вещи кое-как развесил на спинке своей кровати, нижнее белье пришлось заменить на плавки, подходящих альтернатив все равно не было.       «Ладно, пора бы и на улицу! Меня ждет еще одна неделя потрясающего лета!»       Я взял со стола второй комплект ключей и, выйдя, закрыл за собой дверь. Так, и куда теперь пойти? Кажется, я давно не был в музыкальном клубе. Свернув за домики и отыскав там тропинку, ведущую к музыкальному клубу, я браво зашагал, напевая себе какую-то незамысловатую мелодию.       — Так, Мику, жди меня! — отсалютовал я, заходя на веранду.       Я уже собирался постучать, как дверь внезапно открылась, а передо мной оказалась миленькая японочка.       — Ой! — вскрикнула она, стукнувшись о меня носом.       — Привет.       — Привет, — девушка подняла голову и немного нахмурилась, — мы знакомы?       — Нет, но я спешу это исправить. Меня зовут Семен.       — А меня Мику. Нет, честно-честно…       «Ух, а я и забыл, что с ней порой так тяжело общаться…» — подумал я, пока девушка тараторила. Подождав, пока девушка выговорится, я спросил:       — Слушай, Мику, ты же заведуешь музыкальным клубом? Можно мне сыграть на пианино?       — А ты умеешь? — удивившись, спросила японка.       — Ну, не на уровне мастера, конечно, но что-нибудь сыграть могу.       — А давай! Покажи! — девушка игриво подмигнула и открыла дверь, приглашая меня войти.       Я подошел к инструменту, подстроил высоту табуретки под себя, сел. Девушка слегка облокотилась на пианино и теперь с интересом наблюдала за мной. «Хочется сыграть что-то веселое, прямо под настроение… О! «Коробейники»!» — я положил руки на клавиши, морально подготовился, вспоминая мелодию, и начал…       Красивая заводная мелодия наполнила помещение своим звучанием. Японка сначала от удивления даже рот приоткрыла, а к середине песни уже вовсю плясала в такт мелодии.       — Где же ты так научился играть? — спросила девушка, когда я убрал руки от клавиш.       — Ну-у… Я раньше ходил в музыкальную школу, — ответил я, почесав затылок. Не скажешь ведь японке, что это именно она научила меня играть практически на любом инструменте, какой находился здесь, в клубе.       — Ты очень классно играешь! — захлопала в ладоши Мику. — Не хочешь вступить ко мне в клуб?       «Ну да, этого следовало ожидать, когда я пошел сюда».       — Я еще не видел другие клубы, да и не всегда есть настроение заниматься музыкой. Так что прости, — честно, не хотелось ее огорчать, но еще больше не хотелось постоянно находиться в музыкальном кружке. Как бы хорошо я не относился к обитателям лагеря и к Мику в частности, проводить много времени с ней мне практически всегда в тяжесть.       — Жаль… — погрустнела девушка. — Но ты все равно заходи, буду ждать тебя.       — Хорошо, — кивнул я и вышел из клуба.       «Фух, сейчас уже должен прогудеть сигнал на обед», — подумал я и пошел к столовой. И действительно, вскоре прозвучал сигнал из динамиков. Я уже был у крыльца столовой и ждал, пока откроют двери.       Я зашел вместе с мелкими, однако мне ничего не сказали, и только лишь повариха недовольно хмыкнула, подавая мне тарелку с супом. Сейчас свободных мест полно, нужно успеть сесть куда-нибудь, желательно, подальше, чтобы рыжая девчонка меня не нашла (не хочется пробовать китайскую кухню). Я сел рядом с ребятами из второго отряда, которые младше нас на год. Они улыбнулись мне, однако никто заводить беседу не стал, тем и лучше — быстрее выйду из душного помещения.       Быстро разделавшись со своей едой, я поставил поднос с грязной посудой в уже пустое окно раздачи и уже собирался выходить из столовой, как мимо меня прошел кто-то в черной зимней одежде. Я протер глаза, посмотрел в сторону, где предположительно должен быть незнакомец, но никого не увидел. «Странно… Вроде не перегревался, так почему же ловлю галлюцинации?» — потирая виски, я вышел на улицу.       — Что-то мне это не нравится… Нужно отлежаться в тени, — причитал я, пока спускался с крыльца.       — О, чудик, вот ты где! Уже успел переодеться? — Алиса в своей надменной манере поприветствовала меня.       — Успел, конечно, я же почти сразу к вожатой пошел.       — Эм? — кажется, девушка чего-то не поняла, однако сейчас у меня настроения разговаривать не было.       — Ладно, я пойду. Увидимся! — я помахал рукой и быстро ретировался.       …       «Ух, как хорошо!» — подумал я, облокачиваясь на ствол одинокого дерева, стоящего у берега реки. Шум воды, шелест травы и листвы, доносящийся с пляжа гомон детей, весело играющих у воды, — все это так убаюкивало, что я просто не в силах был сопротивляться. Сон пришел быстро и неизбежно.       …       — Так вот ты где… Пионер, — послышался голос медсестры сквозь дрему.       Я поднялся и открыл глаза. Уже был вечер, из-за чего закатное солнце ненадолго ослепило меня.       — Здравствуйте… — растерянно сказал я. «Зачем она меня ищет?»       — Чего же ты убежал? Сам изъявил желание мне помогать, а потом ушел.       — Эм… Что? — я был в недоумении. Что произошло, пока я спал?       — Неужели память отбило, а ну-ка пойдем ко мне в медпункт, осмотрим тебя.       Виола взяла меня за руку и повела в медпункт, а я особо и не сопротивлялся, так как был ошарашен происходящим.       …       — Виола? — послышался голос позади нас, когда медсестра уже открыла дверь в медпункт.       Я оглянулся и увидел, что на дорожке стоит… Мой двойник? Парень был одет в зимнюю одежду, разве что свитер снял. Медсестра тоже повернулась на голос, и ее брови поднялись в удивлении. Виола посмотрела на меня, потом на двойника, потом снова на меня, затем опять на двойника.       — Что здесь происходит? — спросил я у этого парня.       — Я бы тоже не отказалась узнать, — поддержала меня медсестра.       — Так-с, отойдем, — парень взял меня за руку и уже собирался было пойти, как нас остановила медсестра:       — И куда это вы? Не соизволите объяснить?       — Мы сейчас, произошел небольшой казус! — твердо сказал двойник и отвел меня подальше.       — Так, ну и кто ты? — возмущенно спросил я, когда мы отошли на достаточное расстояние.       — Самому бы знать… Судя по всему, я — гость в твоем лагере.       — И как ты это понял? — я скрестил руки на груди.       — Потом все объясню, сейчас времени мало, нужно что-то сказать медсестре.       — Ладно… — нехотя согласился я. — И что ей скажем?       — Пусть… Мы будем братьями-близнецами. А удивились так при встрече, потому что думали, что едет только один из нас. Хорошо?       — Как-то тупо. Не находишь?       — А есть идеи получше? Думаю, и эта сработает.       — Ладно… — нехотя согласился я.       Мы кивнули друг другу и вернулись к Виоле.       — Так, мы немного прояснили ситуацию, — начал мой двойник, кладя мне руку на плечо.       — Да-а… — продолжил я. — Так получилось, что каждый из нас думал, что едет один. Так что мы удивлены не меньше вашего.       — То есть, дома вы совсем не общаетесь? — скептично посмотрела на нас медсестра.       — У нас разный круг общения, дома мы видимся только вечером, и по приходу домой ни у кого уже нет сил чем-то делиться, — выкрутился мой двойник.       …       Таким образом мы сформировали нашу легенду. Не знаю, сколько придется здесь прожить моему двойнику, однако пока я даже… Рад? Ведь теперь есть новый человек, который, судя по всему, не забывает прошлые смены.       Сейчас уже была ночь, и Ольга Дмитриевна обязательно пропесочит меня, когда я приду в домик, однако сейчас это не особо важно. Мы с моим двойником сидели на пляже, смотря на темную водную гладь.       — Так, а где ты спать будешь? — спросил я, вспомнив про вожатую. — Мест же нет больше.       — Поживу в изоляторе у Виолы, думаю, смогу ее уговорить. Тем более, как я помню, никому за смену так и не приходилось там лежать.       — Ладно, как скажешь, — согласился я.       — Поделим сферы влияния? — неожиданно спросил мой двойник. Этот вопрос был дерзким, но необходимым, и мы это оба понимали.       — Давай.       — Ты как? В смысле, как проживаешь циклы? Может, гоняешься за кем-то, а, может, вообще убегаешь из лагеря?       — Ну-у… — этот вопрос застал меня врасплох, ведь я действительно не знал, чем конкретно я занимаюсь. — Я просто отдыхаю. Раз на раз не приходится.       — Ладно, — почесал затылок мой двойник, — тогда я расскажу, что собираюсь делать.       — Ну, валяй.       — Я буду в медпункте, стану вторым врачом, так сказать. Пионерки меня не интересуют, так что конкурента у тебя не будет. Я вообще не люблю шум, так что в людных местах, кроме столовой, ты меня навряд ли увидишь.       — Лечить будешь? — я удивился его желанию и решил переспросить.       — Да. И прооперировать могу при необходимости, — с гордостью в голосе ответил второй я.       — Где же ты всему научился? Неужели Виола помогала?       — Нет, мне никто не помогал… — сказал парень, опустив голову. Однако он быстро поднял глаза и улыбчиво посмотрел на меня. — Но у меня была куча времени, так что знаю я не меньше Виолы, поверь.       — Ладно, — протянул я. — Как-то все складывается слишком хорошо… В чем подвох?       — Не знаю, — двойник развел руками, — я не специально попал в твой мир. Так что, наверное, единственный подвох — это дальнейшая неизвестность. Ну что, Семен, — двойник протянул мне руку, — разрешаешь мне остаться здесь?       «Будто бы у меня есть выбор» — подумал я. Все это очень странно, я считаю, что вся его приветливость — напускная. Однако выбора у меня действительно нет, так что буду решать проблемы по мере их поступления.       — Да, — сомнением произнес я. — И как же тебя звать?       — Меня? — парень призадумался. — Зови меня Гамма.       …       Прошла неделя, и вот мы все снова сидим в автобусе, однако теперь абсолютно все места были заняты — с нами едет Гамма. Я сижу рядом с ним и смотрю в окно, парень оказался совершенно неразговорчивым. Он не болтал лишнего, говорил всегда по делу. После того вечернего разговора мы с ним практически не пересекались. Не знаю, что сделало его таким, но это «что-то» наверняка было очень суровым. Хорошо все обдумав, я понял, что этот парень не несет никакой прямой опасности для меня, ведь он сам меня опасается. Кажется, он ожидает что-то ужасное, однако спросить его об этом я так и не решался, до сегодняшнего дня. Теперь он сидит передо мной, и я могу его спросить об этом. «Ничего же не случится, если я всего лишь спрошу, верно?»       — Слушай, Гамма…       — Семен, — Гамма быстро поправил меня. — В этой смене я еще Семен, — парень повернулся ко мне и теперь смотрел выжидающе. — Ты чего-то хотел?       — Я… — вот теперь я сбился. — Я хотел спросить… Что тебя гложет? Ты будто ждешь чего-то плохого.       — Это длинная и неинтересная история, — отмахнулся парень, но я продолжил настаивать:       — Ну ничего, времени у нас полно — впереди бесконечная дорога, ведь пока мы не уснем, смена не кончится.       — Ха! Под мою историю ты заснешь очень быстро, — все пытался отгородиться Гамма.       — Я не засну! Мне действительно интересно, что с тобой такое, как ты появился, почему ты такой уставший…       — Ладно, — парень опустил ненадолго голову, а его взгляд погрустнел — кажется, я заставил его рассказывать то, от чего он пытался убежать. И я уже думал его остановить, как вдруг он поднял на меня взгляд, улыбнулся и начал свой рассказ…       …       Повествование от лица Гаммы.       Кажется, прошла уже целая вечность с того момента, когда их не стало. Я давно уже перестал считать года, месяца, дни, часы, минуты… Зачем? Это не имеет никакого смысла. Достаточно просто слова «века», а сколько таких веков… Может, десятки, может, сотни или даже тысячи (хотя нет, я бы уже давно сошел с ума).       Мои слова о мечте, сказанные Славе, не были ложью. Или, по крайней мере, на данный момент ею не являются. Я настолько часто прокручивал у себя в голове тот злополучный день, что уже сам поверил, что хочу стать врачом. Так что кучу времени я посвятил самообучению медицине. Кажется, обучение на медицинском факультете в вузе составляет примерно 6 лет (и зачем мне вообще эта информация?), однако у меня это заняло намного больше времени, ведь информацию приходилось находить самому, никто не мог мне подсказать в трудный момент, поэтому пару раз я даже забрасывал это занятие на месяц-другой. Однако в итоге из меня получился достаточно толковый медик (ну, по моему мнению, конечно), я даже научился проводить простые операции. Практиковаться приходилось на самом себе.       Да, и вот мы подобрались к самой «темной» странице моей истории, когда в один момент мне снесло крышу. В погоне за хоть какими-то новыми ощущениями я делал множество поистине безумных вещей. Я разбивал стекла, поджигал и взрывал здания, ломал на части мебель — все это было сделано в погоне за адреналином, которого мне так не хватало. Но потом и этого стало мало, поэтому я начал причинять себе боль: бил стекла уже голыми руками, резал себя, прыгал с высоких деревьев и уступов, топился и многое другое. Большинство из этих занятий меня не убивало, но делало калекой на всю оставшуюся смену, конечно, я бы мог просто убивать себя и возрождаться целым (однако ненадолго), и я так и делал! Однако скоро надоело и это, поэтому теперь я всякий раз, когда травмировался (уже не умышленно), старался себя снова поставить на ноги. Конечно, в кишках своих я не ковырялся, но и как-то брезговать тем, чтобы при необходимости прооперировать себе, например, ногу, я не позволял.       Вскоре я вновь занялся самообразованием. Математика и физика стали моими друзьями на многие десятилетия. Однако и это в конце концов надоело. И тогда я занялся изучением лагеря. Провел огромное количество экспериментов, выдвинул неописуемое количество теорий. И все равно этого не хватало, нужен был хотя бы еще один лагерь, чтобы я мог сравнивать.       Важным этапом в моей истории стала возможность путешествовать по другим лагерям. Пусть и в образе духа, не способного взаимодействовать с обитателями и окружающей средой, я ходил и изучал другие лагеря, подтверждая многие свои теории, но еще большее количество опровергая. Мои путешествия по лагерям убили сразу двух зайцев: у меня появилась неограниченная база для исследований и одновременно с тем я наконец нашел, чем себя можно занять на действительно продолжительное время.       Я смог построить общую схему мира лагеря «Совенок», настолько общую, что сотни, тысячи лагерей мне пришлось выкинуть. Если говорить совсем кратко, то есть четыре основных ветки. Каждая из них достаточно сильно отличается как во времени появления, так и в событиях.       «Альфа» — самая «стандартная» ветка. В ней Семен всегда ведет достаточно активную пионерскую жизнь, он точно помнит свои прошлые витки, однако все равно из раза в раз старается быть «порядочным пионером». Я думаю, это самая «молодая» из веток.       К слову, о возрасте лагерей и моей теории, которая, по большей части, только подтверждалась. Я предположил, что в лагере сначала не происходит никаких изменений, эдакая стадия «разморозки». И пока Семен не начнет вспоминать свои прошлые витки, ничего нового появляться не будет, не знаю, с чем это связано. Но, предположительно, для лагеря это самое «благоприятное» время, и поэтому ничего не меняется. Потом происходит стадия активных изменений, это происходит примерно спустя сто-двести лет с момента возвращения памяти. Изменения происходят все чаще, и, в конце концов, достигают своей точки экстремума. В этой наивысшей точке лагерь очень сильно разнится от стандартного. Потом происходит стадия «спада». Многие изменения исчезают, снова превращая лагерь в то, что было от него сначала, после чего идет финальная стадия. На этом моменте лагерь уже исчерпал все свои силы, и поэтому происходит полное уничтожение всех персонажей, кроме Семена. Я видел несколько таких лагерей, да и что говорить, я сам являюсь жителем такого лагеря. Бесконечна ли эта стадия? Не знаю, да и не могу знать.       И все же, вернемся к основным веткам. «Бета» — самая жестокая из веток. Семены отсюда максимально агрессивны, а их лагеря больше напоминают поля сражений. Эта ветка находится на стадии активных изменений, и я не могу предсказать, какова дальнейшая судьба тех Семенов, ведь лагерь будто бы обладает чувством справедливости и всем воздает по заслугам.       «Гамма» — самая старая из веток. Она имеет меньше всего лагерей, может ли это быть связано с тем, что некоторые лагеря просто уничтожились? Не знаю, а проверить не представляется возможным. Это моя родная ветка. Ничего определенного сказать о ней не могу, ибо большинство лагерей из нее представляют собой опустевшие места.       «Дельта» — самая странная из веток. Думаю, именно в лагерях этой ветки сейчас «золотой век». Лагери этой ветки достаточно сильно разнятся между собой, так что можно сказать, что я отнес к этой ветке все то, что просто не смог отнести к трем другим веткам.       …       Вечерело. Я сидел на статуе Генды и смотрел на серое пасмурное небо. На горизонте виднелись грозовые тучи, они зловещей тьмой плелись в мою сторону, окутывая леса своей черной тенью. Промелькнула длинная извилистая молния. «Раз… Два… Три… — бабах! Гром раздался над моей головой. — Хм, где-то километр». Скоро будет гроза, значит, сегодня лягу спать пораньше, все равно уже вечер.       — Как-то сегодня слишком серо… Даже для моего лагеря, — посетовал я и, кряхтя, встал в полный рост.       Взяв в правую руку деревянную трость и сосредоточившись, я оттолкнулся и спрыгнул вниз. Аккуратно приземлившись, я потрогал другой рукой трость. «Ух, тепленькая!» Все дело в том, что я научился преобразовывать свою кинетическую энергию в теплоту, этому трюку я научился недавно и вот теперь стараюсь почаще использовать, чтобы этот прием был доведен до автоматизма.       Размахивая тростью, я пошел к лодочной станции. Мне нравилось проводить там дождливые вечера, потому что шум реки и звук разбивающихся капель дождя были для меня той незаменимой музыкой, показывающей, что лагерь еще не до конца мертв. Дверь ожидаемо была заперта, поэтому пришлось немного повозиться, но вскоре простенький замок был взломан, а я зашел в место моего сегодняшнего ночлега. Включил свет, убрал всякий хлам в угол, встряхнул пыльное покрывало и наконец прилег на койку. Рядом со мной стояла дряхлая тумбочка, на которой была неработающая лампа и небольшая стопка книг, которые когда-то читал сторож.       «Все о рыбалке», «Технические новинки. Пособие для чайников», «Капитал», безымянная газета — все это я уже не раз видел. Разве что работу Маркса я так и не прочитал, может, этим и заняться? Я взял книгу и чуть приподнялся, чтобы было удобней читать. Пошел дождь, он становился все сильнее и сильнее, пока резкий порыв ветра не ударил в стекло, а из-за ливня было сложно что-либо увидеть на расстоянии более трех метров. Книга оказалась очень скучной, поэтому я отложил ее и снова лег. «Надеюсь, завтра погода будет получше» — с этой мыслью я отвернулся к стене и закрыл глаза.       …       Что-то заставило меня проснуться. Я открыл глаза и встал с койки, огляделся. В комнате по-прежнему горела лампочка, освещая помещение тусклым желтым светом, на улице все так же шел дождь, правда, ветер немного утих. Уже была глубокая ночь, а за окном ничего не было видно. Я подошел ближе к стеклу и удивился, когда смог различить едва заметные белые маленькие огоньки, кружащиеся и поднимающиеся в небо. Я выключил свет, но все никак не мог понять, что это за огоньки. «Может, светлячки? Но какие светлячки в такую погоду?» Ответом на мой вопрос стала молния, яркая вспышка которой на мгновение озарила весь лагерь. Но и этого мгновения было достаточно, чтобы я смог разглядеть то, чего я опасался больше всего — лагерь начал разрушаться: острова, река, лес, даже пляж исчезали, превращаясь в белые светящиеся хлопья и оставляя после себя лишь всепоглощающую тьму. Я схватил трость и выбежал из сторожки.       Все бежал и бежал, а тьма никак не отставала, даже наоборот — все приближалась ко мне. Увидев перед собой утес, я прыгнул, не раздумывая. И только потом понял, что это было очень глупо. Трость очень быстро стала горячей и вспыхнула, а я инстинктивно отбросил ее. Теперь у меня нет и шанса нормально приземлиться.       Тогда я предпринял самое отчаянное действие, на которое только у меня хватило мозгов. Я перенесся в один из случайных миров, при переходе часть моей энергии ушло между измерениями, однако весомая часть все же осталась. Я приземлился на асфальт и сломал себе все что можно. Но самым забавным было то, что я попал аккурат под колеса автобуса. Впервые я попал в чужой лагерь не в спектральной форме, видимо, это как-то связано с тем, что мой родной лагерь уничтожился.       Ну, а дальше… Я проснулся в «Икарусе». Сначала я подумал, что попал в новый лагерь, ведь все было, как и раньше: Славя встретила меня, Лена была на крыльце кружков, вскоре к ней подбежала Ульяна. Даже Алиса незаметно подкралась и одарила меня шлепком по спине, но увидев мой взгляд и услышав мою речь, она назвала меня «чудиком» и как ни в чем не бывало убежала по своим делам. Ну, а дальше… Некоторые вели себя странно, будто бы уже видели меня, и от этого я насторожился. Потом я попытался отсидеться в медпункте, но сначала нужно было заполнить какие-то бумаги (узнал о существовании таковых только сейчас, даже несмотря на мои познания), а позже я не смог пересечься с медсестрой. А спустя еще полчаса я нашел Виолу возле медпункта, но уже не одну, а с моим двойником.       Смена прошла без особых приключений: я отсиживался в медпункте, время от времени помогая пионерам и каждый раз удивляя Виолу своими познаниями в медицине. Семен проживал смену «по-обычному». Мы с ним практически не пересекались, однако решили сесть в автобусе вместе, а сейчас я рассказываю ему свою историю. В салоне было невыносимо душно, остальные уже спали, да и я был не прочь к ним присоединиться. В конце концов я закончил и закинул голову на спинку сиденья, мысленно выдохнув — давно я так много не говорил, от этого даже в горле пересохло. Семен положил мне руку на плечо и сказал:       — Я и не знал, что тебе было так тяжело… Будь у меня как дома!       — Ха, — я устало усмехнулся и повернул к нему голову, — да уж, теперь тебе придется потесниться со мной. Спасибо за гостеприимство.       Семен вновь сел нормально на свое кресло и прикрыл глаза.       — Кстати, думаешь, ты останешься и на следующую смену?       — Не знаю… Со мной такое впервые, я бы очень хотел здесь остаться, если честно. Однако от меня уже ничего не зависит.       — Надеюсь тебя увидеть в следующей смене, — Семен сладко зевнул и окончательно закрыл глаза.       — Вот и я надеюсь… — зевнув, сказал я и тоже закрыл глаза.       «Надеюсь, я своим внезапным «переселением» не навлек беду на этот лагерь… Мне нужно быть настороже!»       Сон пришел очень скоро, даже несмотря на мои мрачные мысли.       …       Духота и палящее солнце, непривычные для меня, стали моим будильником. Я встал с сиденья и размял спину, покрутившись вправо-влево. Чуть ближе к выходу спал Семен, однако я почувствовал и даже услышал еще кого-то. Я обернулся. В самом конце автобуса, облокотившись на закрытое занавеской окно и укутавшись в свой большой серый капюшон, из которого выпала прядь темно-синих волос, был человек, которого до этого я никогда не видел. На заднем сидении автобуса спала девушка, по всей видимости, новый человек в «Совенке».