Звон утреннего будильника будит всегда безжалостно и настолько беспощадно, насколько возможно. Звук обрушивается ударами, заставляя голову трещать по швам, а в такие моменты особенно сложно взять под контроль хоть какую-то часть тела и выключить это портящее жизнь существо. Даже когда ты со свистом бросаешь звенящее зло в стену, оно не перестаёт издавать слабые звуки, раздражающие ещё больше. В такие моменты и приходиться вставать.
Возможно, наивно было полагаться, что после произошедшего жизнь изменится довольно серьёзно. Но тем не менее, это было бы вполне логичным, ведь последняя ситуация просто вывела все из равновесия. К сожалению, все те ненавистные вещи оставались и останутся на своих местах. Утренний подъем на работу вполне можно было бы сравнить с подъемом в школу. На экзамен, который ты не сможешь пропустить, как бы тебе не хотелось. К сожалению, пропускать работу в последние дни было совершенно невозможным. А было ли это возможным хоть когда-либо? При одной малейшей мысли об отгуле в голове всплывала лишь электронная панель, чей красный свет свидетельствовал о недовольствии хозяина. Взять отгул у начальника было всё равно, что кинуть окурок ему под ноги, вернее, колесико...
О каком чёртовом колесике может идти речь, когда недавно все наше существование было под угрозой, а мой начальник был убит человеческим ребёнком? К сожалению, утренние мысли никогда не отличались особой продуктивностью или логичностью. Вспоминать о произошедшем не хотелось ни капли, потому чёрный, искусственный кофе был лучшим отрезвителем, хотя и он уже давно перестал приносить какую-то пользу, а мог лишь заполнить пустоту в желудке заместо завтрака. В холодильник заглядывать тоже особо не было желания, ведь печальная картина мозолила глаза уже как пятый день.
В желудке свело, а живот предательски издал утробный звук. Даже несмотря на диету из никотина и кофе, организм не настолько глуп, в отличии от меня. Приняв решение перекусить в каком-то ещё ресторанчике, помимо отельного, мне предстояло вновь пройти путь через душный автобус, полный таких же уставших монстров. Возможно, если присмотреться к каждому из них, то можно и увидеть их отчаяние и желание перерезать каждого, кто придвинется хоть на миллиметр. И я вполне разделял их желания.
Первым, что нарушило мою утреннюю рутину, было резкое, колющее и неприятное чувство, растёкшееся по телу в тот момент, когда резко тормозящий автобус заставил часть пассажиров двинуться вперёд, зажимая друг друга. Прищемлённый хвост легонько дёргался, приводя лишь в большее бешенство. Этот придурок даже не удосужился взглянуть на меня, что уж говорить об извинениях. Утро никогда не было ещё настолько противным, чем сейчас. Мозги постепенно начинали закипать то ли от жары, то ли от раздражения и мне ничего не оставалось, кроме как выйти на ближайшей остановке, яростно цепляясь за указательный знак. Мне повезло, что эта остановка находилась недалёко от той, на которую мне изначально нужно. Пройти оставалось относительно недолго, да и это вполне помогло бы усмирить пыл и попробовать успокоиться.
Второе наступило позже. Серое и привычное рабочее место ни капли не изменилось, разве что количество народу поубавилось в некой доле. Сигарета за сигаретой заставляла желудок вновь жалобно стонать, а поскольку рядом не было того, кто мог запретить мне это, она становилась, как ни странно, куда более противной.
Может, признать это было и трудно, но рутинная и скучная работа всегда могла прерваться очередным выкидоном со стороны начальника. Каким бы шумным и громким он не был, а часто и вовсе невыносимым, он никогда не повторялся в своих «извращениях». Возможно, это и было тем, что делало день каждый раз хоть на малую долю отличающимся от предыдущих. От чувства и осознания того, что мне его не хватает, хотелось вывернуться наизнанку в ту же секунду.
Работа, казалось бы, не могла стать ещё более скучнее, но единственное, что заставило меня окончательно убедиться в том, что этот день точно отличается от предыдущих, так это высокий силуэт, нависший прямо перед стойкой. В привычной манере, поднимая голову и начиная шевелить губами, произнося привычную заученную как на пластинке фразу, я никогда не смог бы ожидать, что увижу совершенно новое лицо. И чертовски знакомое.
Юноша, по росту превосходящий меня на голову, устремлял взгляд прямо на меня. И если бы мне кто-то сказал, что говорящий ящик может выглядеть как звезда шоубизнеса, я бы лишь насмешливо вздохнул. Сердце вновь ощутимо забилось в непонимании, ведь глаза никогда не обманывали меня, а то, что я видел, не могло быть плодом сонного и истощённого разума. Да и смог ли бы я выдумать нечто подобное?
Внешний вид Меттатона заметно отличался от того оружия массового поражения, что мне доводилось видеть в тот день: чёрная копна аккуратно уложенных волос закрывала искусственный глаз; розовый костюм, с крупными наплечниками, выглядел менее угрожающе, а каблуки того же цвета и вовсе вводили в заблуждение. Однако даже намёка на то самое яркое сердце я не увидел. Лишь просто металлический отсек. Хотя, в чем-то я даже и не был удивлён, ведь мои подозрения по поводу "истинного лица" были и похуже. Но главное, что никак не могло дать мне покоя, помимо того, что Меттатон был вообще жив, так это его взгляд. Холодным взором робот обводил меня, заставляя чувствовать холодок, пробегающий по шерсти. Возможно, это было самым некомфортным, что случалось со мной за эти несколько дней. Весьма мерзкое чувство, смешанное с недопониманием и волнением.
— Бургерпентс, — холодный и отчётливый голос робота вывел меня из состояния аффекта, заставив поднять глаза на него. — Вы опоздали на одиннадцать минут. Прежде всего, Вы курите сигарету в неположенном месте. — аккуратные пальцы в перчатках в момент потушили горящий кончик сигареты, а затем и вовсе вынули её из моего приоткрытого от шока рта. "Вы"? Какого чёрта?
— Я бы посоветовал как можно скорее начать работу, пока Вы не получили второе замечание. В середине рабочего дня я навещу Вас вновь, чтобы проверить качество выполненной работы. — Меттатон развернулся, размеренным и чётким шагом направившись к лифту, но в один момент остановился, повернув голову в мою сторону. — И да, НИКАКИХ сигарет на рабочем месте.
Произнеся последние слова, он окончательно скрылся в дверях, оставив за собой лишь слабый запах какого-то парфюма. Какого чёрта? Каким образом мне вообще реагировать на это? То, что мне довелось увидеть, никоим образом не походило на реальность. Я бы даже не удивился, если бы проснулся сейчас в своей мятой кровати, в шоке от своего бредового сновидения, но никак не счёл бы это реальностью. Человек слишком сильно ударил его по голове во время боя? Или его микросхемы или что там у него, полностью дали сбой? Если это было его новой шуткой и образом, то это было самым отвратительным, который мне довелось увидеть. После такой манеры речи и поведения, ничто уже не казалось адекватным или настолько бредовым. Возможно мне могло почудиться, но окружающие монстры тоже не были рады. Массовая галлюцинация?..
***
Хотелось выпить. С самого утра отвратное чувство и беспокойство не отпускали мысли, превращая остатки хоть каких-то здоровых, в те, что были о этом роботе. Он вновь приходил, уже днём, все так же буравя меня взглядом. Лишь сделал небольшое замечание о пыльных полках, а затем просто молча удалился. Никаких упрёков или колких, но милых фраз. Не то что бы мне хотелось вернуть прежнего Меттатона, скорее просто разобраться в происходящем. Может, теперь так будет и лучше. Но желание разобраться было сильнее.
Кафе находилось совсем неподалёку от холла, но ни одного монстра там я не знал. Даже несмотря на то, что я работаю здесь уже неопределенное количество времени, мне не довелось познакомиться с большинством персонала и окружающими, да и не хотелось. Никогда не мог подумать, что мне придётся заглянуть к этим доставучим девчонкам, чёрт бы их побрал. Как не прискорбно, но идти мне больше не к кому. Это будет последний раз.
Две девушки встретили меня с удивлением и радостными, в их привычной манере, возгласами. Они ни капли не изменились, так и заканчивают предложения друг за другом, как и раньше. Сначала они уставились на меня так, будто увидели призрака, а затем их удивление переросло в оглушительное причитание о том, как давно мы не виделись, о старом знакомом и прочей лабуде, но выслушивать это никоим образом не хотелось.
— Прежде чем я начну нормальный разговор, у вас есть что-то выпить? Хотя спрашивать у таких как вы глупо. — в ответ на мои слова Кэтти лишь краем глаза посмотрела на свою подругу, пожав плечами, а та в свою очередь полезла под самодельную стойку, достав какую-то бутыль. Сил удивляться у меня уже не осталось, да и спрашивать, что там и откуда, не имело смысла. — А теперь давайте поговорим. Вы за происходящим следите?
— Конечно! — девушки ответили синхронно.
— Тогда можете объяснить мне, что творится с моим начальником? Я говорю о Меттатоне, если не поняли — содержимое первого, немного замызганного, стакана пошло в рот. Редкостная бурда, но неплохо дающая тепло по телу. Девушки вновь задумчиво переглянулись, а затем начали говорить, перебивая друг друга, но понять было можно.
— Так ты ещё не знаешь? Офигеть.
— Ага...
— Короче, тут такое дело. Помнишь же человека, да? Типа, когда он пришёл сюда, то мы все попрятались, потому что боялись. Он был такой страшный!
— Типа, очень
— Ну, в итоге оказалось, что когда он вроде как убил нашего Меттатона, — на этих словах меня передёрнуло. — он типа смог выжить и доктор Альфис забрала его к себе в лабораторию.
— А ещё мы все думали, что он мёртв, я даже ему, типа, памятный уголок сделала...
— Кэтти, погоди. Так вот, а потом он вновь пришёл! Представляешь, вот так просто взял и пришёл невредимым. Странный весь какой-то, говорит как робот, да ещё и всеми руководит.
— Эй, Бретти. Но он ведь и так робот! — на этих словах девушки резко замолчали, а затем синхронно рассмеялись. Настолько более глупой причины для смеха я еще не видел. Мне пришлось поторопить их жестом, пытаясь услышать ответ на свой первоначальный вопрос. — Ну короче, короче. Оказалось, что доктор Альфис решила, пока будет чинить его, поставить сюда, типа, запрограммированное первоначальное тело. Ну, что-то вроде копии какой-то, просто офигеть можно. Вот он и ходит теперь, следит за всем, а мы волнуемся. Чел, ну это же совсем не прежний Меттатон!
— Согласна! Это вообще непонятно что. Вот наш Меттатон... — следующие слова я решил полностью пропустить мимо ушей, дабы не скривиться ещё больше, чем от этой бурды, которой в меня не влезло больше стакана. Картина стала проявляться намного больше, но легче от этого не особо становилось. Он жив? И надолго ли все это? Не думаю, что это имеет значение. Сейчас жить станет намного проще, непонятные выходки и действия исчезнут вместе с тянущимся голосом. Сейчас это лишь машина, пусть даже с его внешностью, выполненная профессионально. Но хоть хорошо, что он жив. Когда ты ненавидишь своего начальника, то в самый последний момент ожидаешь того, что твои желания о его уходе осуществляются, а его заменяют дешёвой копией, пусть один в один схожей. Даже при всей моей ненависти, я бы не желал ему такой участи, которая могла его постигнуть.
То, откуда они это узнали, мне не особо волновало, а вот вновь ноющий желудок был куда более резкой причиной уйти. Кинув что-то вроде прощального жеста, я вышел из этой ненавистной подворотни. Оставаться там не хотелось, хотелось лишь вернуться к себе в объятия постели, ведь рабочий день закончился уже как полчаса назад. Раньше я в ту же секунду, как только звучало оповещение о завершении, мчался на вечерний автобус, чтобы как можно скорее доехать до дома. Однако сейчас мысли как назло были заняты совершенно иным. Копия?
Дорога пролетела слишком незаметно, хотя такое случалось и раньше, когда я уставал настолько сильно, что не мог соображать ни о чем. Брать новую сигарету после жалкого ужина было противно, она бы все равно не полезла в рот. Прохладная постель облегчала боль, постепенно заставляя закрывать глаза. Я ведь даже не успел нормально переодеться, а уже валюсь с ног. От осознания того, что завтра все будет совершенно иначе, было даже немного паршиво.
Изменилось многое, но возможно это и правда к лучшему. Теперь я смогу приходить на работу как нормальный гражданин, смогу нормально работать, не выслушивая насмешливые песни о себе и упрёки. Теперь все будет как у обычных монстров, я смогу получить нормальное отношение к себе. Ну, вернее, нейтральное. Но это всяко будет лучше, чем вечеринки, пафосные шоу и искренние, но добрые угрозы об ночных сменах. Звучит бредово. Сейчас абсолютно всё кажется уже совершенно странным и неадекватным, как и мои мысли. И я не знаю, правильной ли дорогой они идут, в правильном ли направлении. Но на душе становится так гадко, когда я вспоминаю лишь одно слово, которое портит всю картину. Возможно, именно оно так сильно раздражает меня и в чем-то даже расстраивает, ведь если бы его не было, все казалось бы лучше. А может и нет.
Находясь в полуобморочном состоянии, я не уверен уже практически в каждой мысли, возникающей в моей уставшей, налитой свинцом, голове. Я не знаю, будет завтра хуже или лучше, но знаю точно, что как раньше уже не будет никогда. Останется лишь только думать, как всё пойдёт дальше. Только вот, возможно мне и не хотелось бы, чтобы каждый раз, глядя на него, мне в голову всплывало то самое слово.
Копия.
