Похищенная
23 апреля 2019 г. в 19:16
Следующий день был для меня очень тяжёлым, в буквальном смысле слова. Почему-то я встала не с той ноги, ещё чувствовала себя неважно. Завтракала одна, от нечего делать смотрела скучные телепередачи по телевизору. Хотя день на улице был просто чудесный. Солнечный, ясный. Особенно после вчерашней пасмурной погоды. Дядя с тётей на неделю уехали отдыхать, оставив дом под моим присмотром.
Скучно, ужасно скучно. Все книги я давно прочитала и сдала обратно в библиотеку. Когда никого нету в доме, становится так тоскливо. Я сидела в гостиной возле окна и смотрела на улицу. Мимо нашего дома проехало два автомобиля и прошло несколько человек.
Приготовив себе обед, я поела, затем, решила пойти в городскую библиотеку. Там книг должно быть побольше, чем в школе. Я оделась, взяла с собой рюкзак, вышла из дома, заперла дверь на замок и пошла к остановке. В городскую библиотеку едет другой троллейбус, который тоже останавливается там, где останавливается тот, что отвозит меня в школу.
Когда я села в этот злосчастный троллейбус, я и знать не знала, что именно в нём меня схватят те самые увальни, пристававшие к нам в кафе. Откуда они могли знать, что сегодня я сяду в этот троллейбус и поеду в библиотеку? Да, правильно говорят, чужая душа — потёмки.
Я спокойно сидела в сиденье и ждала когда придёт моя очередь выходить. Сидела и смотрела, как силуэты домов и зданий проплывают размытыми картинками перед моими глазами.
Троллейбус сделал три остановки по пути в библиотеку. И на четвёртой случилось то, чего я больше всего опасалась. Мой рот внезапно был прикрыт тряпочкой, которую промочили снотворным. Я понюхала тряпочку и за пару секунд моментально уснула.
Я пришла в себя уже в другом месте, совсем не знакомом для меня. Судя по тому, что меня окружало, я поняла, что очутилась в каком-то неизвестном складе. Рот мой был завязан тряпкой, а руки и ноги связаны верёвками. Снаружи за дверью были слышны чьи-то шаги и беззаботный разговор нескольких людей.
Я попыталась позвать хоть кого-то на помощь, но не смогла. Мои попытка была тщетной. И тогда я смирилась и стала ждать встречи с этими уродами, устроившись поудобнее на том месте, где лежала несколько часов, пока не очнулась.
Вляпалась я тогда по-крупному, о чём жалею до сих пор.
Прошло 10 минут, и ко мне в склад заходят те уроды. Только они были не одни, с ними были и другие.
— Что, оклемалась уже? — задал мне вопрос рослый чернокожий скотина. Я гневно взглянула ему в глаза. — Всё-таки попалась, красотка. Сегодня мы с тобой позабавимся. Правда, парни? — спросил он у своих приятелей. Те дружно стали ухмыляться и злорадно хохотать. — Никто не придёт к тебе на помощь и не спасёт тебя, — он приблизился ко мне и взял меня за подбородок. — Какая же ты сейчас беспомощная… Очень скоро ты пожалеешь о том, что твой дружок сделал с нами. Со мной и Бобом.
— Гы-гы-гы! — загоготал тот. — Мне очень-очень жаль. Твой дружок тоже пожалеет об этом, если придёт за тобой.
Я не боялась этих вонючих скотов, я больше боялась за себя и за Рафаэля. Я знала, он по-любому почувствует беду и прилетит спасать меня. Знала также, что эти скоты могут сильно покалечить мою любовь. Я не боялась их, я храбро смотрела им в рожи.
— Наш босс хотел бы познакомиться с тобой, крошка, — сказал мне другой бандюга. — Он был очень недоволен тем, что случилось с нами, и очень зол на тебя и твоего дружка.
Рослый чернокожий скотина убрал тряпку от моего рта, чтобы послушать что я ему отвечу. Когда он убрал тряпку, я ничего не сказала ему. Лишь продолжала гневно сверлить его глазами.
— А ты миленькая, когда так сердишься, — заметил он.
Наконец, моё терпение подошло к концу и я плюнула этому гаду в лицо.
— Ах ты, маленькая мерзавка, — произнёс он, вытерев рукой со своего лица мою слюну. — Да как ты смеешь дерзить мне?! — вскричал он и ударил меня в живот. Я вскрикнула от сильной боли, нанесённой точным ударом. — Сыну хозяина этого дома, самого влиятельного мафиози в Лос-Анджелесе! Парни, давайте проучим эту малявку за её дерзость.
Потом, они стали бить меня и пинать там, где было больнее всего. В бока, в спину, в голову, всюду.
— Ты не имеешь права прикасаться ко мне, — заявила я, всё ещё находясь в сознании, — своими грязными лапами. Меня может трогать только мой парень.
— Что ж, посмотрим, как ты запоёшь, когда мы до смерти изобьём твоего дружочка, — заключил тот. — А после, Рой изнасилует тебя и ты уже не будешь девственницей.
Услышав эти мерзкие и отвратительные слова, прозвучавшие из уст этого бандита, я хотела закричать, но, передумав, сказала, что сообщу полиции о том, что в городе начала свирепствовать банда мафиози. Но эти гады не обратили внимания на мои слова. Позже, они отвели меня к их боссу, когда тот вернулся в свой богатый и роскошный дом, построенный на кровавых деньгах.
Офис этого босса мафии располагался в самом же особняке. Большая и просторная комната с большим прямоугольным окном и богатыми шторами. Этот человек сидел за письменным столом, запрокинув руки за голову и, положив скрещённые ноги на стол, спокойно курил сигару. Когда его люди привели меня к нему, он встал со стола, опустив ноги, и велел своим парням подвести меня к нему поближе. Видимо хотел получше рассмотреть школьницу, чей парень побил его людей.
— Отец, эта малявка виновата в том, что у меня был перелом ребра, — заявил чернокожий.
— Если быть точнее, не она, а её дружок, — поправил чернокожего его тучный приятель.
— Они оба виноваты! — завопил тот.
— Ну-ка цыц вы оба, — потребовал их босс. Он подошёл ко мне и взглянул мне в глаза. — Симпатичная у тебя мордашка, — заметил он и дыхнул на меня гарью. Я закашлялась, вдохнув запах его рта, глаза прослезились. — Жаль будет портить такую красоту… Моя жена была такой же красивой, как ты, — я отвела взгляд от лица, покрытого густой и колючей щетиной. — Как тебя зовут? И почему твой парень избил моего сына с его другом?
— Зачем мне говорить своё имя такому человеку, как Вы? — я ответила вопросом на вопрос. Затем, объяснила. — Я ничего плохого не сделала ни Вашему сыну, ни тем более Вашим людям. Они сами пристали к нам — ко мне и моему другу — с дурацкими вопросами… Вашим людям следовало бы научиться вежливости, — заметила я и добавила, — сэр. У нас не было того, что им было нужно. И мы вежливо сообщили им об этом. Ваш идиот-сын нахамил моему другу и оскорбил меня, — я не хотела говорить ему имя Рафаэля, — поэтому он посчитал проучить его за это. Вот и всё. Мне больше нечего Вам сказать.
— Всё ясно, — немного поразмыслив, произнёс он. — Парни, уведите эту девчонку обратно в склад. Посмотрим, как она заговорит, когда мы побьём её парня.
— Нет! — крикнула я, когда меня уже уводили обратно в тёмный и мрачный сарай. — Нет! Отпустите меня! — потребовала я. — Отпустите, вы, мерзкие, вонючие, уроды!
Я не знала сколько времени прошло с тех пор, как меня поймали и притащили к главарю бандитов. Однако, где-то наверху была открытая форточка, через которую поступал свет от солнца и уличного освещения. И я не теряла надежды на то, что за мной кто-то придёт и спасёт меня… Однажды я услышала, как по всему дому туда-сюда стали бегать люди этого босса, чьего имени я не знала и знать не хотела. «Кажется, кто-то поднял тревогу, — догадалась я. На меня с потолка сыпалась пыль и опилки. — Должно быть, несанкционированное вторжение в чужую собственность. Пожалуйста, пусть это будет кто-то другой, — взмолилась я, устремив взгляд к небесам, — но только не Рафаэль. Если он придёт за мной, его могут сильно покалечить и может быть даже убить. Я не переживу смерти моей любви. Господи, пожалуйста, услышь меня». Я закрыла глаза, опустила голову, встала на колени и стала молиться ему о спасении.
Через 15 минут я услышала крики тех, кто был в коридоре. Эти люди сторожили меня и никого, кроме сына босса мафии с его приятелями, не впускали в склад. Снова крики, но не было слышно стрельбы или даже драки. «Что же это может быть? — спросила я саму себя. — Что могло убить или, по крайней мере, побить этих людей?». Я сидела на матрацах неподвижно и надеялась, что это был какой-то добрый самаритянин вместо Рафаэля. Однако, когда моё спасение явилось за мной и ворвалось прямо в склад, я разочаровалась.
Всё-таки это был мой ненаглядный Рафаэль. Он весь светился ослепительно ярким светом, у него за спиной было не два, а четыре огромных белоснежных крыльев. По одной паре крыльев с обеих сторон. А он сам был одет в сияющие серебряные рыцарские доспехи поверх белоснежной туники с короткими рукавами. У Рафаэля не было с собой оружия (ангелам нельзя причинять людям боль, даже самым плохим). Но, что-то могло же причинить моим похитителям какой-то ущерб. Я глядела на то, как Рафаэль шёл ко мне, и не могла понять причину тех криков.
— Софи, — произнёс Рафаэль, опустившись рядом со мной на колени, — ах, моя возлюбленная Софи. Как хорошо, что я смог найти тебя, — он осторожно убрал тряпку, закрывавшую мне рот. Затем, он развязал мои ноги и руки и, обняв меня, нежно прижал к себе. — Прости меня, Соня. Не углядел за тобой, я так виноват перед твоими дядей и тётей. Так виноват.
— Рафаэль, — произнесла я и поругала его. — Дурак, зачем ты пришёл за мной? Тебя могли убить. Я бы не смогла пережить твоей смерти.
— Молчи, любимая, — он приложил палец к моему рту, — ничего не говори. Я глубоко не дурак. Я пришёл спасти тебя, облачившись в своё боевое одеяние. Мои латы ничто не сможет пробить, даже выстрел из самого большого калибра.
В его нежных объятиях я впервые за всё время, проведённое с ним, всхлипнув, горько заплакала. Я ведь всё-таки была ещё несовершеннолетней школьницей. Живот всё ещё болел, сильно болел и урчал от голода. Я не ела и не пила целых два дня.
— Любовь моя, тебя морили голодом? — спросил Рафаэль, всё ещё не держа меня в своих объятиях. Я молча кивнула в ответ. — Тебя сильно обижали? — последовал второй вопрос. Я тоже кивнула и с трудом прикоснулась рукой к больному животу.
— Они избили меня, — хныча, пожаловалась я со слезами на глазах. — От меня почти живого места не осталось. Всё моё тело болит.
— Негодяи, — Рафаэль, нахмурившись, закрыл глаза, — как они смеют обижать дорогого мне человека, — рассердился он. — Как они вообще смеют прикасаться к моей девушке, — затем, приложил свою руку к моему животу. Когда он дотронулся до больного места я почувствовала, как оно нагревается, становится горячим и боль, что ныла целых два дня, постепенно отступала. — Пойдём отсюда, любимая. Скоро эти негодяи придут в себя, — Рафаэль осторожно поднял меня, подхватив снизу. Теперь я лежала у него на руках, обняв его руками за шею. — Бог покарает их за это сполна, — пообещал Рафаэль. — Им это с рук не сойдёт. Даю слово. Жизнь сама накажет их, и они пожалеют о том что сделали с тобой. Жестоко пожалеют.
Когда мы вышли из склада я увидела лежащих без сознания на полу бандитов. Все они лежали как попало. Некоторые лежали ничком с раскинутыми в стороны руками и ногами, другие — на спине с вывихнутыми конечностями. Окна стёкол всего особняка были разбиты в дребезги, на полу под ними лежало очень много мелких и не очень осколков. Шторы были разодранными в клочья, двери повылезали из петель. Всюду лежали пули и пустые гильзы с патронами. Кажется, они так и не достигнув цели, отскакивали от неё прочь, как мяч, брошенный в пол или в стену. Рафаэль держал меня на руках, для него я была лёгкой, как пушинка.
Мы вышли из особняка. Крылья Рафаэля, что были аккуратно сложены за его спиной, распахнулись, и мы взмыли высоко-высоко в небо. Он сказал мне, что мы сейчас полетим к нему домой и что я буду жить с ним до тех пор, пока не вернутся мои дядя с тётей. Мы были уже на уровне облаков, белых, невесомых и пушистых. Они очень медленно плыли куда-то вдаль, подгоняемые лёгким ветром. Наши длинные каштановые и золотистые волосы развевались на ветру. Рафаэль завис в воздухе, делая взмахи своими крыльями. Сверху всё казалось таким крошечным, словно всё живое на земле стало игрушечным. Я невольно хихикнула. Рафаэль поцеловал меня, после этого мы полетели к нему домой.