Zеркало

Первое, что видит Гаспар, открыв глаза – это доктора Лектера, сидящего напротив. Вторым приходит понимание того, что сам Гаспар, полностью обнаженный, прикрытый лишь легким покрывалом, лежит на кровати, а между ним и простыней – пленка. Руки его прикованы. А комната, где они находятся – эталон минимализма. Кроме кровати, стула, на котором сидит Лектер, и стола, в ней нет ничего. Даже окон. - Вы почти не дали ему шанса, Гаспар. - Почему же. Дал. И его шанс – это ты. Я считаю, я могу перейти на «ты», коль нахожусь в таком неоднозначном положении. – Гаспар красноречиво окинул себя взглядом. – Мне кажется, мы стали чуточку ближе, - он улыбается, будто лежит на пляже, а не прикован к кровати наручниками. - Вам кажется. Антидота не было? Гаспар вздыхает. Ганнибал продолжает: - По вашему плану, хитроумному, как вы думаете, я должен был вколоть Уиллу очередную дозу той смеси, которую вы ему давали, другими словами, смертельную, в его положении. - Да, был такой план. На случай, если бы ты захотел его спасти. - Трусливо. Почему бы вам самому не убить его, пока была возможность? Гаспар пожимает плечами, но на Лектера не смотрит, а смотрит на пальцы собственных ног. - Ты же сам говорил, что я не убийца, - говорит он тихо. Лектер смотрит на него долгим взглядом. Гаспар почти не видит его в темноте, но взгляд этот чувствует. От него кружится голова, он наваливается истомой, и Гаспару хочется, чтобы это никогда не заканчивалась. Язык начинает заплетаться. Гаспар откидывает голову и закрывает глаза. - Когда я увидел тебя тогда, в туалете… Моя жизнь перевернулась, как ни банально это звучит. Ты был... средоточием уверенности и спокойствия, ты был совершенством. Я сидел в луже воды и мочи, униженный и близкий к суициду, но пришел ты. Будто кто-то послал тебя мне в помощь. Я видел тебя чуть меньше минуты… Но за это время мой мир успел вывернуться наизнанку. Я искал тебя потом. Нашел. И странно до сих пор, что ты меня ни разу не заметил. Я был твоей тенью. А ты как Бог. Они ничего не видят, что творится у них под ногами. И когда я узнал твои экзотические пристрастия, я уже был настолько необратимо поглощен тобой, что это твое… хобби… показалось мне не ужаснее, чем коллекционирование марок. А потом… появился он. Я сначала даже не понял, что… почему… как это произошло, я был в шоке. Но он появился в твоей… в нашей... жизни, и там остался. Ты почему-то не хотел его отпускать. А когда я понял, что ты его отпускать и не собираешься, было уже поздно. Я решился действовать, но было… уже… слишком поздно… - голос Гаспара дрожит, и он перестает говорить. - Вы не сказали ему, - голос Лектера в темноте звучит спокойно и мягко. В нем нет ни облегчения, ни вопроса. В нем лишь с грустным оттенком констатация факта. Брови Гаспара страдальчески изгибаются. Этого не видно в сумраке комнаты. Но он думает, что его боль осязаема настолько, что ее пульсация должна отражаться от стен красным. - Он и без моей помощи предаст тебя, - говорит Гаспар. Помолчав немного, он продолжает: - Тебе никогда не хотелось иметь друга? Быть им. Быть частью чьей-то жизни. У тебя ведь никогда не будет семьи, у тебя... слишком специфичная жизнь для этого. Ты – наблюдатель с полномочиями Бога. Ты не взаимодействуешь. В принципе. Ты делаешь то, что желаешь. И тебе нет дела до того, что хотят другие. Но всегда, всегда есть Но. Оно появляется рано или поздно. Когда ты устаешь от всевластия и осознания того, что никто вокруг тебе не ровня. Ты начинаешь искать. Ты начинаешь искать того, о ком можно заботиться, кому покровительствовать, и настолько тебе это нужно, что ты готов делать это, ставя на кон все. Риск доставляет тебе мазохистское наслаждение, потому что он тобой же и оправдывается – «Я делаю это для него». Потом тебе начинает казаться, что без тебя уже не могут. Но ты идешь до конца, склонив голову и меланхолично покорно улыбаясь, глядя на того, кто ведет тебя на плаху, как на любимого сына, которому по умолчанию и навсегда прощено все. Ты можешь все изменить, но ты не будешь. Потому что и в твоей жизни, кем бы ты сам себя ни считал, должно быть место светлому пятну. Чему-то святому. Этот святой для тебя – Уилл. А я… мне всего лишь нужно было появиться раньше. Святым бы для тебя я, разумеется, не стал. Но… я бы отдал за тебя все свои девять жизней. Взял на себя все твои грехи и с радостью принимал бы вместо тебя наказания. Потому что я – твое зеркало. Одно из двух. Но не то что напротив, а то, что позади. В котором ты отражаешься в бесконечности. Многократно. Я не жалею ни о чем ни секунды. Да, твой святой Уилл мог (и может, если уже не) из-за меня умереть. Но я бы сделал это еще раз. Называй меня фанатиком, но я считаю, что лучше меня ты не найдешь никогда, – Гаспар замолкает, но потом добавляет горько: - А он… он тебя погубит… Они молчат какое-то время. Гаспар делает три неторопливых вдоха, три трепетных выдоха и продолжает: - Ты сам вложил в его руки оружие, когда спас его. А я всего лишь человек, мне тоже бывает больно. Меня гложет ревность, знаешь? Меня разрывает на части тот факт, что я не могу почувствовать даже малейшей капли того, что ты чувствуешь к Уиллу. А он... он не в состоянии этого оценить. Никогда не оценит. Он тебя предаст. Он слишком правильный. И он, к сожалению, не в курсе твоих о нем представлений. Он даже не знает, какую роль играет в твоем… великолепном… существовании. Ты можешь выпотрошить меня живьем. Я буду счастлив от того, что твои руки хотя бы так ко мне прикоснутся. Но хочу попросить тебя только об одном. Не отдавай меня его собакам, - Гаспар усмехается, - не выбрасывай, как мусор, оставь себе. Съешь... меня. И это максимум на что я могу надеяться. Потому что никто тогда не сможет быть к тебе ближе, чем я. *** Ганнибал Лектер сидит у больничной койки Уилла Грэма и режет ножом большое зеленое яблоко. - Уилл, это всего лишь яблоко, - говорит он, продолжая их с Уиллом бессмысленные вялые препирания. Он двумя пальцами протягивает Грэму тонкую ароматную дольку. Уилл смотрит на нее слегка удивленно, но брать не торопится: - Я думаю все-таки, что не хочу… - Не думайте, Уилл, просто ешьте… - Ганнибал подносит дольку к его губам и довольно улыбается, когда тот от безысходности берет ее в рот. - Еще? - Нет! – поспешно отвечает Уилл. - Вы уверены? Грэм красноречиво смотрит на Лектера, и тот покорно откладывает в сторону и яблоко, и нож. - Уилл, я рад, что с вами все хорошо, - говорит он, и голос его меняется. Его тон больше не шутливый, и Грэм понимает, что сказать такую легкую фразу доктору не так просто. - Да, я тоже… - рассеянно отвечает он. Ганнибал внимательно разглядывает его лицо. - Что случилось, Уилл? Что вам не дает покоя? - Я… - Уилл неуверенно пытается вытащить из себя нужные слова, - Скорее всего, это из-за снотворного, но мне кажется, что в какой-то момент там, со мной, были вы, доктор Лектер. – Уилл поднимает на Ганнибала взгляд. Секунду они смотрят друг на друга, пока Лектер не отвечает: - Вполне возможно, ваше сознание в такой стрессовой обстановке просто стремилось к вашему источнику ясности и спокойствия. То есть ко мне. И ваша память, обращаясь к нашим с вами беседам, извлекла на поверхность определенные ассоциации, фразы… - Нет, - прерывает его Грэм. – Нет, - он продолжает смотреть на доктора в упор. – Вы там были. Вы там были всюду, даже когда я не спал. Доктор Лектер молчит. Он долго смотрит на Грэма, до тех пор, пока тот не отводит глаза. - Давайте сюда ваше яблоко, Ганнибал… - тихо говорит Уилл. *** - Хочу поднять этот бокал за благополучное возвращение Уилла, - с маленькой ноткой торжественности произносит Ганнибал, в руке он держит бокал с вином цвета черного винограда. Он чуть склоняется в сторону Грэма, тот неуверенно улыбается доктору и делает глоток из своего бокала. Крофорд с довольной улыбкой оглядывает сидящих за столом. Это тесный круг – их всего четверо, но все, без сомнения и колебания, рады возвращению Грэма. Кроме, разве что, самого Грэма. Он, как всегда, рассеян и задумчив, но глаза его потускнели, а губы все реже улыбаются. Алана улыбается шире всех. Она взволнована до сих пор, но еще больше озабочена состоянием Уилла. Теперь она будет оберегать Грэма сильнее, чем кошка котят. Уиллу это наверняка не очень понравится. Крофорд смотрит на доктора Лектера. Вот эталон вселенского спокойствия и мудрости. Джек наблюдает, как человек-загадка изящно разрезает стейк, а потом достает из нагрудного кармана пиджака крошечный стеклянный цилиндр, поддевает крышечку ногтем и, одним легким ударом указательного пальца по емкости посыпает стейк порошком-пудрой. - Какая-то особая приправа, доктор Лектер? – спрашивает Крофорд. - Прошу прощения, Джек. Не могу предложить вам, - вежливо улыбаясь, доктор Лектер убирает вещицу обратно в карман. - Понимаю. Лекарство? Доктор Ганнибал Лектер улыбается ему легкой задумчивой улыбкой: - Своего рода…