Правильная жизнь

      Фэнг Хуан уже более получаса расхаживал по тропинке, ведущей со стадиона. Изначально он хотел побежать в школьный медпункт и купить лекарства, но он побоялся, что Личжи за это время уйдёт.       В то время, как Фэнг Хуан сходил с ума от беспокойства, кое-кто стоял за деревом и мрачно наблюдал за его метаниями. — П-ф-ф, почему этот недоразвитый никак не свалит? — думал сяо Вэнь, — С чего вдруг такое беспокойство о двух малознакомых девчонках?       Ученики проходили мимо Фэнг Хуана, - кто парами, кто по одному. Всякий раз, заслышав шаги, он вытягивал шею, притопывая от нетерпения. Наконец показался знакомый силуэт: — Ли Линвэй, почему ты одна? Где Ли Личжи? Она в порядке? — Фэнг Хуан был разочарован, не увидев Личжи. — Братик Хуан, не переживай, все хорошо, Ли Личжи успокоилась, она хочет сразу пойти домой одна, я предлагала проводить, но она отказалась, — Линвэй очаровательно улыбнулась, — Братик Хуан, давай сегодня пойдём вместе, нам с тобой по пути. — Линвэй, всё-таки я подожду сестренку Личжи, ты иди, не жди меня, — Фэнг Хуан снова начал прислушиваться к шагам, в нетерпении вытягивая шею. — Но братик Хуан, ты ещё плохо знаешь Личжи, сложно найти человека упрямее неё, если она сказала, что пойдет домой одна, ты её не уговоришь. Пойдём, я расскажу тебе кое-что интересное.       И все же, Фэнг Хуану хотелось убедиться, что с Личжи все хорошо, он был уверен, что не сможет успокоиться, пока не увидит её. — Ученица Ли, ты иди, не трать на меня время, мне ещё надо кое-что в школе забрать. — Хм, тогда я пойду, увидимся, - разочарованно протянула Линвэй. — Хорошо, увидимся.        Ставший свидетелем этой сцены Шу Вэнь мрачнел все больше и больше, не слишком ли много чести для Фэнг Хуана? Лучшая в мире девочка предлагает ему пойти вместе, а он нос воротит. Стоя за деревом, он проводил взглядом прошедшую мимо Ли Линвэй и немного погодя последовал за ней.       Стоило им выйти за ворота школы, он быстро нагнал девочку: — Ученица Ли, у тебя такой тяжёлый рюкзак, позволь мне помочь тебе, — внутри Шу Вэня все рушилось от необъяснимого напряжения и смущения, ему стоило немалого усилия над собой – набраться смелости и подойти. — Не стоит, я хочу пойти одна, — Линвэй даже не замедлила шаг и не повернула головы в его сторону.       Неужели в жизни этой девочки совсем нет места для него? Он продолжал идти рядом и не мог оторвать взгляда от гордого профиля и мягких чёрных волос, заплетенных причудливым образом. Сяо Вэнь вдруг схватил девочку за портфель, пытаясь стянуть его с хрупких плечей, от неожиданности Линвэй вскрикнула и остановилась как вкопанная. Девочка медленно развернулась, всем своим видом демонстрируя свирепое раздражение. Мало того, что её подругу донимают, а её планы и мечты по совместной прогулке с Фэнг Хуаном развалились, так ещё и этот несносный идиот преследует её.  — Что ты делаешь?! — тон Линвэй не предвещал ничего хорошего, она шла на Шу Вэня со сварливым видом и он неосознанно делал шаги назад, — Я же сказала тебе не идти за мной! А ты знаешь, что сейчас творит твоя дорогая мамочка?! Она распустила слухи по всей школе, что Ли Личжи – дочь проститутки!       Идущий задним ходом Сяо Вэнь, вдруг упал, споткнувшись обо что-то на дороге, но успел подставить руки, он так и сидел на корточках, смотря на неё сверху вниз. — Сяо Вэнь, ты хочешь дружить со мной? Так вот что я скажу, этому не бывать. НИКОГДА! Я ненавижу всю твою семейку, не смей больше заговаривать со мной! — припечатала Ли Линвэй и развернувшись на пятках, не попрощавшись, ушла.       Шу Вэнь так и продолжал полусидеть, полувисеть на подставленных при падении руках, пока силуэт Линвэй не растворился в вечернем солнце.       Безысходность придавила Сяо Вэня бетонной плитой, и поэтому в его груди медленной и дикой волной поднималась обида и ярость. Что он может сделать? Разве он может изменить характер своей матери? Нет. Или может быть он мог бы прокрутить время вспять и не упоминать сказки Линвэй за ужином? Тоже нет. Разве он может вызвать симпатию ученицы Ли, если её глаза загораются только при взгляде на Фэнг Хуана?!       Зациклив таким образом череду горьких размышлений, Шу Вэнь наконец нашёл козла отпущения. Ну, Фэнг Хуан, тебе не жить!       Тем временем, Гуля всё ещё сидела на скамейке, уставившись в одну точку. Одноклассницы покидали раздевалку одна за другой, а она словно оцепенела. С самого её приезда в Китай, папа Чжан стал самым лучшим другом и опорой Гули. Мама же напротив всегда была холодна с ней, да, она выполняла все обязанности по отношению к девочке, но все действия мамы и выглядели как обязанности: она читала сказки, кормила, одевала, заплетала, брала за руку, когда они ходили гулять, но все это было настолько обездушено, что причиняло боль.       Когда Гуля смотрела фильмы про любовь и видела жаркие страсти с экрана, она всегда недоумевала, что нашёл папа Чжан в этой женщине-роботе? Но в глубине своей души, она неистово желала любви и одобрения мамы. Когда Гуля немного подросла, засыпая, она никогда не выключала свет, потому что мечтала, что в один день мама зайдёт и не просто выключит свет, пожелав ей спокойной ночи, а подойдёт, обнимет и поцелует, нежно подоткнёт одеяло, но этого не происходило.        В основном, после мамы в комнату всегда заходил папа Чжан, он неловко присаживался на краешек кровати и спрашивал мягким голосом: — Сокровище, малышка, ты спишь? — и если Гуля отвечала что нет, он брал её ручку и перебирая пальчики расспрашивал как прошёл её день, гладил при этом по волосам - они могли болтать целый час и ему никогда не надоедало; и только увидев, что она зевает, или услышав окрик мамы, он целовал её в щеку, желал спокойной ночи и выходил, прикрыв дверь. Если же она ничего не отвечала, он мягко гладил её по щеке и волосам и в этом было столько любви и нежности, что не было никакого сомнения в том, что он бесконечно любит Гулю. Но всех его искренних чувств и любви всех остальных членов семьи не хватило бы, чтобы покрыть хоть каплю такой желанной маминой любви.       Выучив свои первые иероглифы, учась на лучшие баллы, виртуозно играя на фортепьяно, она всегда искала в маминых глазах не одобрение, а искру любви и нежности. Те чувства, которые она видела в глазах мам приходящих учеников, почему они были недоступны ей, Гуле?       Вот и сейчас, предстоял разговор с папой Чжаном, но в голове крутились мысли: «Только бы мама не узнала, не стала разговаривать с ней надменным, осуждающим тоном. Папа всегда слушается маму и если даже ему не по душе, то сделает так, как сказала она».       Гуля устало взяла рюкзак за лямки и тут же вскрикнула от боли, она совсем забыла, что ладони разорваны до мяса. Эта боль словно вырвала её из грустного оцепенения. Ох чёрт, должно быть она сидит здесь довольно долго и уже опоздала в библиотеку.       Превозмогая саднящую боль, девочка надела рюкзак и вышла из раздевалки, дорожка вела её к школьным воротам. Вдруг, она услышала отголоски некой сумятицы, сдавленные крики и возню. Голоса показались знакомыми, Гуля ускорила шаг, а потом и вовсе побежала. Едва завидев клубок сплетенных тел, катавшихся по земле, она скинула рюкзак и накинулась на Шу Вэня. Рослой и старшей Гуле не составило труда оттащить сяо Вэня от Фэнг Хуана. Гуля схватила парня за ворот и замахнувшись кулаком, истошно закричала: — Ты что творишь, сейчас как дам со всей дури!       Сяо Вэнь с рассерженным криком кинулся на неё, толкнул двумя руками в грудь так, что она упала, и уже хотел пнуть её прямо в бок, но вдруг некто запрыгнул ему на спину и укусил прямо в шею. — Ах ты ублюдок! — взревел сяо Вэнь, — Прячешься за юбкой? Я в два счета с тобой разделаюсь! Парень схватил Фэнг Хуана за одну из ног, клещами обнимавших его спину, ловко развернулся таким образом, что Фэнг Хуан свалился, в ноге что-то хрустнуло, Хуан взвыл от боли.       Пока он корчился на земле, Гуля схватила сяо Вэня за палец и вывернула его так, что тому на минуту показалось, что его кости расплющили, из глаз брызнули слезы: — А-а-а-а, не надо! Ой! Больно, больно! Не надо! Гуля чуть ослабила: — Будешь ещё лезть к нам? — закричала девочка.       Сяо Вэнь попытался вывернуться, но Гуля, заметив это, снова стала выламывать палец с новой силой.  — Нет, нет, прекрати, не буду! — сяо Вэнь не мог больше выносить эту боль, — Клянусь, больше не буду вас трогать.       Гуля медленно отпустила руку Шу Вэня, её грудь тяжело вздымалась. Боковым зрением она видела, как Фэнг Хуан стоит на одной ноге, растирая другую. Зачинщик драки отступил, из его глаз лились то ли слёзы боли, то ли обиды, оттого что не справился с девчонкой, то ли горечи от необратимости произошедшего. Шу Вэнь смачно плюнул в сторону Гули и закричал всхлипывающим, хриплым голосом: — Ли Личжи, твоя мать проститутка! Фэнг Хуан, ты, - недоразвитый урод! Да пошли вы все! — схватил рюкзак и быстрым шагом ушёл.       Только сейчас Гуля выдохнула, она подошла к Фэнг Хуану и присев на корточки, стала осматривать его ногу: — Так больно, а так? — спрашивала она нажимая на разные точки. — Больно только здесь! Ерунда, доковыляю как-нибудь. У тебя все руки в крови, пойдём вымоем. — Не пойду, — выпрямилась девочка, — на мне все заживает, как на собаке. Похоже, что у тебя сильный ушиб, к счастью, вывиха или перелома нет.       Она достала из рюкзака бутылку, оценила мрачным взглядом плескавшиеся там капли и насколько хватило, обтерла ладони.       Фэнг Хуан сделал шаг и застонал, беспомощно глянув на Гулю, как же ему не хотелось выглядеть жалким в её глазах. — Хуанцзы, запрыгивай на спину, — распорядилась Гуля, перевешивая свой рюкзак на грудь. — Ни за что, ты ранена, тебе тоже досталось, — боль Фэнг Хуана немного притупилась и он прихрамывая заковылял. — Как раз к утру и придёшь, — хохотнула Гуля, она опередила Фэнг Хуана и присела, заботливо подставляя спину.       Они молчали уже несколько минут, Фэнг Хуан думал о том, как уютно и удобно быть на горячей спине девочки. В последнее время он умышленно создавал разные ситуации, прикидывался больным или усталым, чтобы в результате оказаться на её спине. В эти драгоценные минуты он чувствовал себя таким счастливым; это тело и чистый, нежный запах, локоны волос, дыхание девочки, забота и внимание уносили Фэнг Хуана на седьмое небо. Сейчас он мечтал о том, что когда вырастет, то непременно заработает много денег и первым делом подарит Личжи машину, чтобы она никогда не ходила пешком. Гуля, тем делом, думала о том, что не слишком ли часто она носит этого парня на своей спине. После того случая, когда они провожали Фэнг Хуана до дома, прошло много дней, и почти каждый день находился повод, когда ей приходилось его нести. — Что такое ты сделала с учеником Шу, а, Личжи? Я так и не понял, — прервал молчание мальчик. — Это называется болевой приём: когда ты причиняешь такую сильную боль, что малейшее движение приносит ещё большую боль. Меня папа Веник научил.       Ребята снова замолчали. Проходя мимо витрины, Гуля поймала своё отражение и показалась себе похожей на маленького вьючного ослика. — Личжи, когда мы вырастем, я обязательно куплю тебе машину. Не хочу, чтобы ты так много бегала и ходила пешком. — Вырасти сначала, — захохотала Гуля, — мне нравится бегать: я бегаю каждый день, не потому что должна, а потому, что я чувствую себя спокойнее после пробежки. Скажу тебе одну вещь, в этом мире быстрые ноги спасли гораздо больше людей, чем все врачи и полицейские вместе взятые.       Фэнг Хуан нежно смотрел на волосы и щеку Личжи: волосы девочки были темные, но всё-же не такие иссиня-чёрные, как у остальных девочек, которых он знал. Волосы Личжи были гораздо мягче и тоньше, - она часто носила толстую косу, в основном, скрученную баранкой на голове, а возле лица волосы немного вились и выбивались из прически. Ему захотелось поправить выбившуюся прядь, заправив её за ухо, но он не решался, боясь сместить центр тяжести своего тела, доставив девочке неудобство.  — Сестрёнка Ли, почему ты сегодня не надела серьги? — вдруг спросил он.       Гуля резко остановилась, она бережно поставила Фэнг Хуана на ноги и схватилась за ухо, о Боже! Девочка прикрыла руками глаза, выдавая полное отчаяние: — Кажется, в этой потасовке я потеряла сережку! Эти серьги дедушка Ли сделал своими руками, в подарок на моё десятилетие, они дороги мне! Братик Хуан, ты как? Осталось меньше квартала, сможешь сам дойти? Я должна вернуться и найти сережку, пока не стемнело. — Да, конечно, — мальчик не нашёл, что ещё сказать.       Гуля бросилась со всех ног в обратном направлении, - шаг девочки почти сразу перешёл в бег. Фэнг Хуан проводил её взглядом и, превозмогая боль, поторопился домой. Ступать на ногу было не так уж и больно, это была, скорее, ноющая боль. Задрав штанину, он обнаружил фиолетовый синяк на лодыжке. Покрутив ступней в одну сторону, затем в другую, Хуан пришёл к выводу, что ничего не повреждено, похоже и правда сильный ушиб, х-м-м, почему тогда он слышал хруст? Убедившись, что с ним все в порядке, Фэнг Хуан переключил свои мысли на другое – сейчас его съедало беспокойство о Личжи. До школы идти не менее десяти минут, а через полчаса уже стемнеет. На стадионе часто собираются компании старшеклассников, не слишком ли легкомысленно было отпустить девочку одну?       Фэнг Хуан резко встал, немного пошарив в письменном столе, он выудил фонарик, ещё немного подумав, он выкрутил из швабры палку и опираясь на неё, прихрамывая, вышел из дома.       Гуля шла по тропинке, напряжённо всматриваясь под ноги, начинало темнеть, а она никак не могла вспомнить, на каком конкретно участке произошла их с Шу Вэнем потасовка. Она включила телефон, но его тусклого света не хватало, чтоб достать до земли. Девочка с раздражением запихала телефон в карман, если бы она узнала место драки, то без сомнений поползла бы на коленях, но что толку, если не помнишь точное место. Череду грустных размышлений прервал сдавленный всхлип, ей кажется или кто-то плачет совсем рядом? Гуля замедлила шаги и затаила дыхание, а безопасно ли это, выяснять откуда звук, может быть там взрослый мужчина? Не лучше ли незаметно уйти?       Всхлип раздался снова и развернувшаяся было, чтобы уйти, Гуля, в нерешительности остановилась, а что, если кому-то плохо или больно? Богатое воображение девочки нарисовало несколько грустных картин, да и плач не похож на мужской, это определённо детский плач. Гуля медленно, крадучись пошла в направлении звука, казалось, он исходил от трибун, за которыми бежала дорожка. Она медленно обошла трибуну вдоль торца: уже окончательно стемнело и лунный свет мягко освещал одинокую сгорбившуюся фигурку. Мальчик сидел прямо на земле, прислонившись спиной к нижней ступеньке трибуны. Его силуэт и поза показались Гуле знакомыми. Видимо, увидев боковым зрением тень девочки, Шу Вэнь мгновенно напружиненно вскочил. — Блядь, ты что кот, подкрадываешься так внезапно! — закричал мальчик, — Если ты, блять, кот, то привяжи себе колокольчик на шею, чтобы не пугать людей!       Гуля села на примятое мальчиком место и устало сгорбилась. — Почему ты плакал? — не поворачивая головы, спросила она. — Да кто тут плакал?! — пробормотал Сяо Вэнь и Гуля услышала, как он вытирает ладонями лицо.       Он вдруг сел рядом с ней: — Зачем ты вернулась? — Потеряла сережку, ты случайно не запомнил, где мы дрались? — Запомнил, возле того дерева, — мальчик махнул рукой в направлении дорожки, – пойдём, я помогу искать. — Бесполезно, уже стемнело, завтра покажешь… Как же я устала... — Гуля уронила голову на согнутые колени. — Ученица Ли, тебя сильно накажут за серьги? Давай в темноте поищем! — Никто и не заметит сразу, - завтра приду пораньше, давай просто посидим здесь несколько минут.       Они замолчали, каждого из них одолевали грустные мысли. — Ли Личжи, тебя когда-нибудь били дома? — вдруг спросил Шу Вэнь. — Никогда! Да не переживай, никто не будет меня бить из-за серёжек. — Дело не в серёжках, что бы ты сделала, если бы тебя поколотили? — Не знаю, наверное сбежала бы из дома, так ты поэтому тут сидишь? - вдруг осенило Гулю. — Не хочу идти домой, — мотнул головой сяо Вэнь, — С ней все время как на пороховой бочке, никогда не знаешь, что она сделает в следующий момент. — Сяо Вэнь, ты никогда не задумывался, почему она такая? — Постоянно! Тысячу раз я думал об этом, я пытался себя вести и так и сяк, но, даже когда она меня за что-то похвалит, то в следующий раз может за это же побить. — Сяо Вэнь, ты должен понять одну вещь – здесь дело точно не в тебе. Может быть, твою маму тоже били в детстве, поэтому она не знает, как ещё можно выразить своё недовольство, её просто не научили по другому, не показали других вариантов.       Они оба замолчали. — Сяо Вэнь, это правда, что ты мучаешь кошек? — Нет, вовсе нет! Я приютил кошку, но мама даже кошку побила, потом соседка увидела, как я нёс её мертвую в овраг!       Голос мальчика изменился и Гуля почувствовала, что он хоть и сдерживает себя, но снова начинает плакать. Она старалась не смотреть на него, чтоб не ставить в неловкое положение. Все переживания и усталость сегодняшнего дня подкатили к горлу, делая её необыкновенно чувствительной. Гуля вдруг почувствовала непреодолимое желание высказаться, увидев в Шу Вэне товарища по несчастью. У него тоже были проблемы с мамой, как и у неё, а она, так же как и он, не могла набраться смелости обсудить их, даже с Ли Линвэй! Гуля никогда не верила, что горячо любимая своей мамой дочка, сможет понять отвергнутую её. — Иногда мне кажется, лучше бы мама меня била, но хоть раз поцеловала! — с обидой сказала Гуля. — Как это? — удивленно посмотрел на неё Шу Вэнь. — Тогда я хотя бы поняла, что ей не все равно на меня. Вот скажи, сяо Вэнь, твоя мама целует тебя на ночь? — Ну да, когда не злая, если в настроении, то целует и обнимает, а когда нет, то может и побить. Говорю же тебе, с ней как на пороховой бочке, я даже не хочу, чтоб она обнимала меня. После того как побьёт, долго не хочу видеть её, — горячим и злым тоном рассуждал сяо Вэнь. — Знаешь?! — Гуля глубоко вздохнула, подбирая слова, — Когда я была маленькой, то не знала, какими должны быть мамы! Когда мне впервые разрешили остаться на ночь у Линвэй, её мама легла с нами, мы болтали, шутили, а потом она долго не хотела уходить, она все обнимала ВэйВэй, гладила по лицу, подтыкала одеяло, а потом поцеловала. Я тогда отвернулась к стенке и притворилась, что сплю, но я плакала всю ночь. Я так завидовала Линвэй, что даже не хотела с ней больше дружить! Ты знаешь, моя мама как робот: она всегда улыбается, всё делает хорошо и выглядит красиво, она разговаривает вежливо, но она всегда недовольна мной. Как бы хорошо я не сделала что-то, то меня похвалят все, кроме неё, когда бы я не поссорилась с кем-то, то виновата всегда окажусь я!        Голос Гули перешёл на плач, сяо Вэнь удивленно смотрел, как по щекам девочки заструились блестящие в лунном свете слёзы. За все три года он ни разу не видел слёз Ли Личжи. При упоминании имени девочки, первым, что приходило в голову, - был упрямо вздернутый носик, а потом, пронизывающий насквозь, умный взгляд. — Я всегда оставляю свет включённым, я так сильно хочу, чтобы выключая свет, хоть раз, ну хоть один единственный разочек, она меня поцеловала на ночь, сказав что любит, — голос Гули перешёл на рыдания, она с трудом говорила, постоянно вытирая катящиеся градом слезы, тыльной стороной ладони. — Однажды, я взяла у папы в кабинете краски, которым он рисует эскизы, взяла ткань, я сшила голову, набила тряпками и раскрасила ей лицо. Когда никого нет дома, то я беру манекен из папиного кабинета, приделываю эту голову, надеваю на манекен мамину одежду, душу мамиными духами и кладу рядом с собой. Я представляю, что манекен - это мама, тогда я всегда обнимаю его, а он обнимает меня своими ненастоящими руками и целует своим ненастоящим лицом. Конечно, он не может сказать мне, что любит, но мне всё равно! Даже этот манекен гораздо больше мне мама, чем моя настоящая мать. Манекену я могу рассказать обо всём, я могу пожаловаться на Линвэй, на папу, на бабушку, сказать, как тяжело мне носить кота к ветеринару. Он никогда не будет ругать меня и говорить, что я сама во всем виновата! — Гуля задыхалась, она закрыла лицо руками.       Шу Вэнь молчал, ему вдруг стало несравнимо легче, стыдно признаться, но он радовался тому, что у кого-то тоже есть проблемы в семье, это создавало иллюзию «не одиночества». Они молчали, плач Гули потихоньку затих, их лица были распухшими и красными, оба стеснялись смотреть друг на друга. Сяо Вэнь достал бутылку воды из рюкзака и обмыл своё лицо, он молча протянул бутылку Гуле, она взяла и вскрикнула, совсем забыв про свои изодранные ладони, девочка беспомощно посмотрела на Шу Вэня. — Давай я умою тебя, — неловко предложил сяо Вэнь, Гуля молча сопела, тогда мальчик набрал в ладошку воды и обтер Гулино лицо, затем снова, её кожа была горячей. Он встал и помог встать Гуле. — Сестрёнка Личжи, пойдём, я покажу тебе дерево возле дорожки, запомнишь его, там и поищем твою серёжку завтра. Пойдём быстрее, в восемь часов закроют ворота школы и нам не выйти, хотя нет, я знаю где можно выйти, но там неудобно, — ребята поспешили прочь.       Ребята не знали, что все это время, ещё одна пара глаз наблюдала за ними. Фэнг Хуан слышал рассказ Личжи о её маме, но так и не решился выдать своё присутствие. Заметив, что они собираются уходить, мальчик нырнул в углубление дверного проёма с торца трибун, скрытое плотной тенью и мраком. И сейчас, расстроенный парень брёл за этой парочкой собратьев по несчастью, прихрамывая и опираясь на палку от швабры, он старался соблюдать дистанцию, но ни на минуту не мог выпустить из поля зрения силуэт Личжи. Лицо Фэнг Хуана горело, а сердце просто полыхало огнём жалости и ревности. Жалости к Личжи, впервые он так близко прикоснулся к ее хрупкому внутреннему пристанищу, влюбившись в неё ещё больше. Пока Личжи рыдала, слёзы катились и по его лицу, как так случилось, что она была так сильно ранена в самое сердце? Ревности к Шу Вэню, потому что это именно ему – Фэнг Хуану, она должна была открыть душу, именно он, должен был утирать слёзы с щёк девочки и успокаивать. Когда Фэнг Хуан увидел, как Шу Вэнь умывает Личжи, касаясь её лица, в своём воображении он уже сто раз отрезал эти мерзкие руки, он сжимал кулаки и скрипел зубами: «Ну попадись мне, Шу Вэнь!».

***

      Будильник зазвонил в пять утра, Фэнг Хуан с трудом разлепил, словно свинцом налитые, веки. Какой идиот завёл будильник на такое время? Медленно пришло осознание, что этот идиот — именно он сам. Фэнг Хуан боялся, что ранние пташки из учеников или дворник могут заметить блестящую сережку, к тому же, его нога всё ещё сильно болела, таким ходом ему идти не менее 20 минут. Было понятно, что Личжи сильно дорожит этой вещью и он не мог допустить, чтобы серёжку нашёл кто-то ещё.       Вчера Хуан следил за Личжи и сяо Вэнем до того самого момента, как они сели в машину к папе Ли. Парень хорошо запомнил дерево, указанное Шу Вэнем, и сейчас он внимательно разглядывал дорожку, не забывая сканировать взглядом близлежащий газон.       Гуля вскочила в 6:17. Черт! Проспала! После всех волнений вчерашнего дня и разговора с отцом, она уснула так крепко и сейчас ей приходилось лихорадочно собираться. В спешке проигнорировав завтрак, девочка решила сразу пробежаться до школы.       Когда она оказалась возле школы, было около 7:15. Уроки начинались в восемь и Гуля опасалась, что может опоздать. А что, если кто-то найдёт серёжку раньше неё? Девочка потратила ещё несколько минут, чтобы добежать до стадиона и первое, что она увидела, это Фэнг Хуан, лежащий на траве рядом с дорожкой. Увидев Гулю, мальчик радостно вскочил: — Сестрёнка Личжи! Доброе утро! — он подошёл к Гуле, заботливо подоткнув прядь волос за ухо и вдел серёжку, после чего улыбнулся своей самой лучезарной улыбкой.       Гуля пощупала пальчиками мочку, довольная улыбка расплылась на красивом лице девочки:  — Хуанцзы, Хуанцзы, ты лучше всех!