***
Несколько месяцев назад… Ему никогда не нравились больницы! Они навевали неприятное чувство страха, заставляли вздрагивать от каждого движения и сжиматься в комок при громких звуках, раздающихся из динамиков, вызывающих врачей в ту или иную палату. Вот, как сейчас, когда Кастиэль только-только пришел в сознание, едва начал понимать где он находится, как через плотно закрытую дверь просачивается резкий и неприятный механический голос. — Доктора Олкома просьба немедленно пройти в отделение хирургии, в двести пятую палату! Повторяю… Поморщившись, мужчина возвращается к своему первоначальному занятию — исследованию места, где очнулся. Обычная одноместная палата, коих полно в любой больнице, мало-мальски приличных. Белые стены, окно, дверь, и единственная кровать, на которой и лежит сам пациент. К нему было подведено множество проводков и трубочек, предназначения которых он не знает и не понимает. Какие-то капельницы стоят рядом, наполовину пустые. Дин бы сразу ему объяснил, для чего они нужны… — Дин! — в голове словно что-то щелкает, и перед глазами в мгновение проносятся картинки из прошлого. Как они стоят у окна, как Дин хочет ему что-то сказать, но не успевает. Он замирает на несколько страшных и долгих секунд, а в зеленых мутных глазах застывают лишь ужас и боль. В Дина стреляли! Резко сев в кровати, Кастиэль тут же кричит от острой боли, что пронзает его грудную клетку, и падает обратно на подушку. В голове как будто образовывается туман, уши закладывает плотной ватой, заставляя все звуки с трудом сквозь ее толстый слой просачиваться в сознание. Из глаз брызнули слезы. Крепко стиснув зубы, Кас старается перевести дыхание, которое сбилось из-за острой боли. — Что за чёрт? — хрипит мужчина, делая осторожный и медленный вдох. Это оказалось трудной задачей: грудь сдавило настолько, что было ощущение, будто на него кто-то уселся сверху, причем далеко не малого веса. Приложив руку к своей груди, он почувствовал шершавость какой-то ткани. Бинты. — Кастиэль! Подняв голову, он замечает свою сестру, стоявшую в дверном проеме и с изумлением рассматривавшую пришедшего в себя брата. Темный взгляд вспыхнул, на лице расцвела ослепительная улыбка, в которой сквозило настолько явное облегчение, что можно было бы и рассмеяться. Да только не до смеха сейчас. — Эни, — хрипит Кастиэль, осторожно приподнимаясь на локтях, помня о той боли, что прострелила минуту назад, — Эни, что… — Тише, не двигайся, — она тут же бросается к его кровати и садится рядом, внимательно вглядываясь в бледное лицо, — тебе еще нельзя двигаться. Прошло слишком мало времени, травма была очень серьезная… — Где Дин? Он жив? — все тело вмиг сковало непонятным холодом, затрясло будто в лихорадке, а глаза противно защипало. Он помнит его взгляд — прощальный, помнит последний вздох, помнит кровь, что заливала его рубашку. Много темной и липкой крови… Другая боль, гораздо сильнее физической, проснулась в его сердце. Она, словно черная птица, расправляла сейчас над ним свои крылья и нежно баюкала в своих объятиях, напевая что-то тихим голосом о неизбежности и смерти. — Послушай, Кас, — качает головой Анна, на лице которой появляется неопределенное выражение. Только сейчас мужчина обращает внимание, насколько плохо выглядит его сестра: бледная, уставшая, с темными кругами под глазами, и слишком худая. — Он жив? — повторяет свой вопрос Кастиэль, морщась от легкого укола в груди, когда он попытался принять сидячее положение. — Просто скажи мне — Дин жив? — Да, — кивает Анна, помогая брату, подкладывая подушку под его спину и подавая стакан с водой, — попей, успокойся, ты очень долго был в отключке. — Где я? — сделав несколько глотков, он отдает стакан обратно и теперь более пристально вглядывается в напряженное лицо сестры. — И где Дин? — После того, что произошло, — после непродолжительной паузы произносит девушка, откинувшись на спинку стула, — я перевезла тебя и Винчестера в другой штат, в частную клинику, где проще держать ситуацию под контролем. Тут о вас никто не знает. — Но его будут искать, — задумчиво шепчет Кастиэль, осторожно дотрагиваясь до своей груди, — и его рано или поздно найдут. Нужно… — Насчет этого можешь не волноваться, — хмыкает Анна, и добавляет, заметив вопросительный взгляд брата: — Этот ублюдок, Маклауд, мёртв. Он уже ничего не сможет сделать. — В каком смысле? — хмурится мужчина, еще пристальнее рассматривая свою сестру. — Что с ним случилось? — Пуля с ним случилась, — довольно улыбается девушка. — Ты? — Ага. — Моя девочка! — восхищенно шепчет Кас, протягивая руку и сжимая пальчики сестры. — И все-таки, нужно установить стрелявшего в Дина киллера. Я не оставлю это просто так… На душе тревожно. Несмотря на то, что его заказчик теперь мёртв и уже не наймет очередного убийцу, все внутри клокотало от слепой ярости и жажды мщения. — Само собой, — кивает Анна, — но тебе не стоит напрягаться. Я узнала кого нанял Маклауд. Не поверишь, — Чеширский кот. — Да ладно? — охает мужчина, во все глаза уставившись на сестру. — Этот грёбанный неудачник? Да он даже в свою ногу попасть не сможет, если захочет! — Как видишь, именно этот грёбанный неудачник одним выстрелом убрал Винчестера и, сам того не подозревая, Ангела четверга. Отвернувшись, Анна посмотрела в окно, за которым виднелось ярко-голубое небо и зеленые кроны деревьев. Кастиэль снова вспомнил его глаза. Тупая боль в груди напомнила о том, о чем ему предстояло долгие годы забывать. И не только ему. — Где Дин? — вновь задает волнующий вопрос мужчина. — И что с ним? Ты не отвечаешь. Неужели все так плохо? — волнение с новой силой накрывает, и ему до жути захотелось увидеть Дина, взять его за руку, услышать тихое дыхание, да просто, чёрт возьми, убедиться, что он жив! — То, что он выжил, уже само по себе чудо, — тяжело вздыхает девушка, снова отворачиваясь к окну, — мне стоило больших трудов спрятать вас. Я подкупила всех, кого только смогла, лишь бы перевезти вас двоих в другую больницу, а заодно и состряпать для вас свидетельства о смерти. — Спасибо, — Кастиэль берет руку сестры в свою и сжимает, — спасибо, что сделала это. — Все только ради тебя. — Ты снова не ответила, — мрачно произносит он, уже сходя с ума от беспокойства, — я сейчас взорвусь, если ты не расскажешь мне… — Он пока в искусственной коме, — нехотя отвечает Анна. — Он перенес несколько операций на сердце… — На сердце? — Кастиэль застывает. — Пуля попала прямо в сердце? — К счастью для него, прошла по касательной, — качает головой девушка, шумно выдыхая, — все-таки этот Кот не настолько метко стреляет. — И что говорят врачи? Он… он… — говорить становится все труднее. Грудь опять сдавливает железный обруч, и кислород практически не поступает в его легкие. Он задыхается. — Как же… что… — Пожалуйста, успокойся, — Анна вскакивает со стула и наклоняется к брату, — дыши медленно, давай. Глубокий вдох через рот и выдох носом. Ну же, Кастиэль. Я сейчас вернусь, только за доктором сбегаю. Следуя нехитрым указаниям Анны, Кас старается восстановить ровное дыхание. Внутри разливается огонь, который, казалось, расползается от солнечного сплетения к рукам и ногам. Если он прямо сейчас сдохнет, то это будет просто охеренная ирония!***
— Мой брат мертв! Его убили! — Сэм резко поворачивается к Анне всем корпусом, голос дрожит и прерывается, а в глазах вновь возникают непрошенные слезы. Опять ему приходится переживать весь тот ужас, снова в памяти всплывают картинки черной земли, под которой покоится пустой гроб. — Зачем вы это делаете? Что вам нужно от меня? — А теперь ты заткнешься и будешь очень внимательно слушать меня, не перебивая, — жестким и холодным тоном отчеканила Анна, повернувшись к Сэму. — Я по телефону сказала, что у меня есть очень важная информация по делу твоего брата, и это правда. Но, прежде чем я перейду к главному, ты должен кое-что узнать. — Хорошо, я слушаю. — Сэм с трудом проглотил ком в горле, сосредоточившись на рассказе этой незнакомки. Если она хоть что-то знает об убийце его брата, то он готов даже душу продать, лишь бы узнать всю правду о том, что же тогда произошло. — Начну с самого начала, — глубоко вздохнула Анна, вновь возвращая взгляд на кирпичную стену фабрики. — Меня зовут Анна Милтон, мой брат Кастиэль Милтон… Рассказ занял полчаса. Она старалась не вдаваться в ненужные подробности кочевой жизни с братом, лишь самое необходимое для принятия основы. Информацию о том, что и она, и Кас являлись наемными убийцами, Сэм воспринял достаточно спокойно и даже не убежал в ту же секунду, лишь горько усмехнулся каким-то своим мыслям. Она рассказала про заказ Маклауда, про то, как ее брат не смог его выполнить и про нового киллера. — К сожалению, в тот день я опоздала, — качает головой девушка, возвращаясь воспоминаниями в самый страшный момент своей жизни, — не успела. Я раз сто звонила Кастиэлю на мобильный, но он не отвечал. Тогда я и поняла, что произошло непоправимое. Быстро, как только смогла, я добралась до дома твоего брата. А там… ты должен понять меня, что я испытала, когда увидела тела на полу. — Содрогнувшись, Анна посмотрела на Сэма, тот очень внимательно и с открытым ртом слушал ее. — Они лежали в крови, с пробитыми грудными клетками. Одной пулей… сразу двоих… И столько крови… — Я не хочу… — хрипит мужчина, крепко зажмурившись и спрятав лицо в ладонях. — Я не могу это слушать. — Пришлось действовать очень быстро, — продолжает Анна, не обращая внимания на всхлипывания Сэма, — я позвонила в больницу, и они уже через пять минут были на месте. Я заплатила бешеные деньги за их молчание! За то, чтобы ваши врачи и медсестры держали рты закрытыми о проведенных операциях. — Постой, о чем ты? — мужчина резко поднимает голову и напряженно вглядывается в лицо собеседницы. — Какие операции? — А что тебе вообще сказали твои коллеги, Винчестер? — ехидно поинтересовалась Анна. — Что в доме Дина нашли два тела, что они уже были мертвы на момент приезда, и ничего уже сделать было нельзя? — Именно так, — хмурится мужчина, вспоминая тот страшный день, — а еще, что их сразу отправили на вскрытие, а после кремировали. — И тебе не показалось странным, что без твоего разрешения сожгли тело брата? — скептически приподняв бровь, поинтересовалась Анна. — Показалось, — согласился с ней Сэм, — но в тот момент я просто не мог ни о чем больше думать, кроме как о Дине. Я был слишком раздавлен, — добавляет он уже шепотом. — Это я приказала состряпать эту легенду о смерти и последующей быстрой кремации. Мне надо было увезти Дина и Кастиэля подальше из этого города. Они должны были умереть, и они умерли. — Девушка печально улыбнулась: — Это было очень тяжелое время. Я не знала, смогут ли они выжить после произошедшего. Дину попали в сердце, пуля прошла сквозь его тело и пробила грудную клетку моего брата… — заметив удивленный взгляд, поясняет: — Они стояли рядом, когда наемник выстрелил. — Значит, твой брат и был тем, с кем Дин встречался, — задумчиво произнес Сэм. — Встречался с человеком, который должен был убить его! Просто невероятно! А я ведь догадывался. Я сам ему рассказывал про Ангела, которого разыскивала вся полиция штата. Наверное, он сразу все понял… — Не стоит верить стереотипам, — раздраженно заметила Анна, — не все наемники безжалостные и бессердечные! — Что произошло дальше? — не стал развивать скользкую тему Сэм, который совершенно не был настроен на споры. — Где сейчас мой брат? Он жив? Волнение выросло настолько, что сидеть на месте казалось уже непосильной для него задачей. Если все действительно так, то он сможет увидеть Дина, сможет обнять его, вернуть себе семью, которую, как думал, потерял навсегда. В груди словно пожар вспыхивает, и разгорается теперь все больше и больше. Так невыносимо больно! Хочется и плакать и орать от удушающего приступа паники. Он ведь похоронил его. Он каждую неделю ходил на могилу и разговаривал с мертвым братом… — Да, он жив, — тихо ответила Анна, — и он сейчас здесь, вместе с Кастиэлем.***
Два месяца назад. Кастиэль тихонько открывает дверь палаты и проходит внутрь, тут же окунаясь в мрачный и безнадежный мирок, который с некоторых пор успел возненавидеть. Здесь пахнет смертью, а в воздухе витает отчаяние, которое настолько осязаемо, что, казалось, протяни руку и сможешь его потрогать, прикоснуться к нему пальцами и почувствовать его тяжесть. Пройдя к единственной стоящей тут кровати, он усаживается на стул и делает то, что делал на протяжении последнего месяца — смотрит. А еще он молится. Кас никогда не верил в то, что с небес кто-то присматривает за ними, наблюдает и помогает, если произнести несколько молитв. Однако, сейчас он готов возносить хвалы всем богам этого мира, лишь бы ему вернули любимого человека. Дин по-прежнему не приходил в сознание. Было проведено несколько операций, общее состояние стабилизировалось, но все равно было критическим. Организм боролся, и врачи не оставляли надежды на то, что пациент сможет поправиться. — Хей, приятель, — тихо произносит брюнет, протягивая руку и сжимая ладонь Дина, — сегодня на улице солнце, жара, несмотря на то, что уже наступил сентябрь. Уверен, тебе понравится такая погода. Не хочешь уже проснуться? Я ведь скучаю… Тело затрясло, словно в лихорадке, и Кастиэль прижимает руку к своей груди. Боли появлялись реже, да и бинты сняли, так что, можно сказать, что он почти здоров и готов к выписке. Конечно, подобное ранение не прошло и для него бесследно — иногда появлялась одышка, и в такие моменты начиналась кружиться голова, да так сильно, что приходилось останавливаться и закрывать глаза на несколько минут, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Ему сказали, что последствия бывают разные, и у каждого они проявляются по-своему. Кастиэлю еще повезло… В отличии от Дина. — Так хочется вновь увидеть твои глаза, — шепчет мужчина, печально улыбаясь и проводя пальцами по его руке, — мне не хватает их. Тихое попискивание аппарата искусственного дыхания означает, что израненное сердце еще бьется. Неприятно смотреть на все эти провода и трубки, за счет которых и поддерживается жизнь в теле Дина. Хочется сорвать их, выбросить, а мужчину просто увезти подальше из этого места, где пахнет болью и лекарствами. Бледный, худой, с темными кругами под глазами — он сейчас казался мрачной копией самого себя из прошлого. И сердце разрывается от осознания, что не смог уберечь, не смог спасти любимого человека от холодного дыхания смерти. — Прости меня, — закрыв глаза, прислоняется лбом к его прохладным пальцам, — я не успел. Не успел ничего сделать… Кас тяжело вздыхает и вновь вглядывается в спокойное и умиротворенное лицо Дина. Длинные ресницы слегка подрагивают, словно он просто спит и с минуты на минуту должен проснуться. Если бы это действительно было так. — Так и знала, что ты здесь. В палату входит Анна. Брат даже не поворачивает головы, боясь отвернуться и пропустить тот момент, когда мужчина очнется. — Все будет хорошо, — девушка подходит к нему и кладет свои руки на его плечи, слегка сжимая, подбадривая и успокаивая. — Тебе нужно больше отдыхать. Хватит уже проводить тут целые дни, ты не поможешь ему, если сам свалишься… — Я нужен ему, — твердо произносит Кастиэль, не отрываясь разглядывая дорогое лицо, — он знает, что я здесь и слышит меня. Это поможет быстрее очнуться. — Дом почти готов, — шепчет Анна, обходя брата и становясь прямо перед ним, — через месяц уже можно будет переехать. — Дом? — Я говорила тебе, помнишь? — улыбка вышла печальной и измученной. — В маленьком городке, отсюда двести миль по шоссе. Тихое, уединенное место, где никто нас не найдет. Я его давно присмотрела, но не было возможности о нем рассказать. — Что с Котом? — голос звучит глухо, безжизненно, словно тень от человека, отделившаяся и теперь пытающаяся существовать отдельно от хозяина. — Я напала на его след, — кивает головой Анна, — он вернулся в тот город. — Хорошо. Поезжай, и сделай все как надо. Кастиэль вновь сжимает пальцы Дина, и тут же ощущая слабое движение в ответ. Широко распахнув глаза, брюнет с удивлением наблюдает как вздрагивают ресницы, и в следующее мгновение окунается в бледное и колкое зеленое марево. Это его взгляд. Пустой, безжизненный, но уже испуганный и злой. Однако, ничего прекраснее этого сейчас не существовало для Каса. — Дин! — вскакивает мужчина и наклоняется ближе к пришедшему в сознание пациенту. — Дин! Все будет хорошо, слышишь? Сейчас… — он оборачивается к сестре, которая так же, с волнением, наблюдала за ними. — Позови врача, скорее! Он очнулся!***
Сэм вскакивает со скамейки так резко, что девушка не успевает даже моргнуть. В следующую секунду он уже оказывается возле нее и требовательно смотрит прямо глаза: — Отведи меня к нему! — чуть не кричит он, не в силах удержать в груди взволнованные всхлипы. — Пожалуйста! Я должен его увидеть! — Да, Дин предупреждал, что ты не дослушаешь до конца, — усмехается Анна, тоже поднимаясь и пряча руки в карманы своей куртки. — Прежде чем я отведу тебя к нему, ты должен кое-что знать… — Что? — снова неприятное предчувствие кольнуло, и Сэм, который уже почти отпустил от себя весь ужас последних месяцев, снова почувствовал себя самым несчастным человеком на планете. — С ним… Он… — Здоров, — спешит успокоить его Анна, — почти. Но ты, как врач, должен понимать, что подобные ранения не проходят бесследно. Они оба живут так, словно каждый день их последний. — Я понимаю, — опускает голову мужчина, внутренне содрогаясь. Он слишком хорошо понимает. Ранения сердца и грудной клетки — часто видел их последствия. Процент выживаемости достаточно высок, но отныне таким пациентам нужно было быть крайне осторожными и не подвергать свой организм лишним нагрузкам. Никаких физических работ, никаких волнений и переживаний, ничего, что могло бы заставить сердце работать в усиленном режиме. — Идем, по дороге объясню, — указав рукой в сторону небольшой тропинки, ведущей в лес, Анна продолжила свой рассказ, — полгода они провели в частной клинике на реабилитации. Их лечили лучшие врачи округа, уж я постаралась! — Но как удалось сохранить все в тайне? — по-прежнему удивлялся Сэм, шагая за девушкой по дорожке сквозь лесную чащу. — Деньги творят чудеса, — усмехнулась Анна. — Кастиэлю повезло больше. Пуля раздробила ему несколько ребер, которые частично затронули легкое и сердце. Но его удалось спасти. Операции… — Девушка на минуту останавливается, закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов-выдохов. — Я думала, что он не выживет. — А что с Дином? — Пуля прошла по касательной, но все равно задела сердце, — Анна возобновляет свой путь, уводя Сэма все глубже в чащу леса, — я не знаю ваших терминов и что они означают, но слышала, что все не так радужно. Ему иногда тяжело дышать, и в груди появляются боли… — Ишемия миокарда? — Сэм не хочет в это верить, отказывается, он должен сам осмотреть Дина, почитать историю болезни, и вот тогда сможет точно поставить диагноз. Сам. — Понятия не имею, — морщится Анна, — о чем ты сейчас. Я ведь сказала, что все эти ваши… — Дин достаточно молод, никогда не болел чем-то серьезным, не жаловался на здоровье, — начинает рассуждать вслух Сэм, которому гораздо проще воспринимать реальность, которую он уже знает, и где может хоть чем-то помочь. — Если не было стенокардии и провели тщательную локализацию ран… Тогда это может быть неправильно наложенный шов на рану сердца! Я должен его осмотреть. — Как? Произведешь вскрытие? — ляпнула Анна, только через секунду сообразив, что это было довольно жестоко, учитывая, что Сэм только пять минут назад узнал о том, что его брат жив. — Прости, пожалуйста, я не подумала. У меня есть его карта, и как только мы дойдем до места, то сможешь ее изучить, если это хоть как-то поможет. — Спасибо. Дальше они шли в тишине, прерываемой лишь пением птиц, да шумом ветра в кронах деревьев. Сэм до сих пор не мог прийти в себя от известия, что его брат жив — Дин, которого он успел оплакать, пустой гроб которого похоронил на местном кладбище, чтобы у него была своя могила, и чтобы было место, куда бы он мог приходить и общаться с умершим. Те дни стали для него воплощением черного и белого цветов. Краски пропали, все звуки пропали, казалось, что сама жизнь потеряла всякий смысл. И если бы не поддержка жены, то Сэм наверняка сошел с ума от одиночества и тупого чувства безысходности. Он не знал куда бежать со своей болью, кто поможет найти ответы на многочисленные вопросы, раздирающие измученную потерей душу. Ни врачи, ни полицейские, никто не мог ему в этом помочь. Все лишь разводили руками и качали головой. Мол, концов мы не найдем. Сэм знал, что все это дело рук Маклауда, но до него простому медбрату было не добраться, и от бессилия хотелось выть еще громче. Он постоянно винил себя в смерти Дина. Почему не настоял на том, чтобы он уехал? Почему до последнего надеялся, что все слухи о заказе беспочвенны? Сколько же раз он напивался и шел к пустой могиле, чтобы снова кричать в темноту слова раскаяния и молить о прощении? Сколько же раз ему снилось, как он падает в глубокую яму, проваливаясь под землю и задыхаясь от нехватки кислорода? Сколько раз он просыпался в холодном поту, во сне вновь и вновь выкрикивая имя брата? — Мы пришли. Из печальных воспоминаний его выводит тихий голос Анны. Подняв голову, Сэм в удивлении оглядывается — на небольшой опушке пристроился симпатичный двухэтажный домик. Несколько ступенек вело на крыльцо, где расположились стол, два стула и кресло-качалка. По бокам висели красивые цветы в кашпо, придавая всему виду какой-то особенный шарм. — Дом строили полгода, еще месяц ушел на то, чтобы подвести сюда коммуникации, — пояснила Анна, направляясь по тропинке к крыльцу, — электричества нет, но полно свечей и настольных фонарей. А большой камин заменяет отопление. Сэм почти не слушал, что говорила девушка, вглядываясь в окна и пытаясь уловить за ними хоть какое-то движение. Но дом казался пустым, нежилым и слишком тихим. — Скорее всего они позади дома, — словно прочитав его мысли, с улыбкой произносит Анна, — там небольшой сад. Я специально посадила кучу цветов, чтобы можно было наслаждаться видом круглый год. К тому же, это успокаивает. Сэм по-прежнему молчал, ужасно волнуясь и переживая. Ему до боли хотелось поскорее увидеть Дина и убедиться, что все это не сон. Что он не проснется в очередной раз в своей кровати, опустошенный и вымотанный кошмарами. — Дальше иди один, а я буду в доме вас всех ждать, — Анна сворачивает с дорожки и направляется к крыльцу, оставляя Сэма наедине со своими спутанными мыслями и чувствами. Сердце стучит так сильно и так часто, что его уже можно почувствовать у самого горла. В голове пустота, которую медленно заполняет страх перед неизвестностью. А еще предвкушение встречи с родным человеком. Он так сильно хочет увидеть Дина, что сил на спокойный шаг не остается. Сэм почти бегом устремляется к дому, по протоптанной дорожке огибая его и оказываясь перед маленькой калиткой, что преграждала путь к саду. За ней расположились стройные ряды цветов и кустарников, названия которых Винчестер не помнил. Разные по высоте, по форме, по виду — они были везде, и невозможный аромат, что слышится со всех сторон, кружил голову. В тени дома, у самой стены, стоял удобный плетеный диванчик, на котором… — Дин!***
Сегодня солнце светило уже не так тепло, как в предыдущие дни. Сказывалось влияние осенних ветров, и прошедший ночью дождь. В открытую форточку просачивался легкий прохладный воздух, заставляя мужчину недовольно что-то проворчать и плотнее укрыться одеялом. Ему не хотелось просыпаться, не хотелось вставать из теплой и уютной кровати, возвращаясь к мрачным будням, которые преследовали его с тех самых пор, как он переехал сюда из больницы. Во сне было спокойно. Там был смысл, утерянный из-за болезни. Там была надежда, похороненная вместе с ним под серым фальшивым надгробием. И только одно не давало окончательно провалиться в депрессию… — Дин, вставай! Я же вижу, что ты уже проснулся! Кастиэль. Он чувствует легкое прикосновение к своему плечу, осторожное касание губами его лба, и улыбается. — Только не говори, что снова разбудил меня в семь утра! — бормочет Дин, приоткрывая один глаз и встречаясь с синим взглядом напротив. Тот лишь хитро щурится, наклоняется и мягко целует в чуть приоткрытые губы. — Семь тридцать, всего лишь, — смеется Кас, отстраняясь от мужчины и указывая на окно, — у нас по плану зарядка, потом легкий завтрак, прогулка, и одна запланированная встреча. При этих словах Дин вмиг просыпается, садится в кровати и в упор смотрит на Кастиэля. Точно! Сегодня должен приехать Сэмми! — Я все спросить хотел, — уже более серьезно произносит брюнет, надевая футболку и выискивая по комнате свои штаны, — а твой брат точно приедет? Ну, в том смысле, что он не знает Анну, и ломануться к чёрту на куличики из-за одного звонка… — Точно, — твердо отвечает Дин, откидывая одеяло и свешивая ноги с кровати, — если она скажет, что у нее есть информация о моей смерти, то Сэмми даже вопросов задавать не станет. — Наверное ему тяжело пришлось эти месяцы, — качает головой Кас, поворачиваясь к мужчине, — он ведь похоронил тебя. Винчестер возвращает затуманенный печалью взгляд, и лишь молча кивает. Он столько думал об этом в последнее время, что решение казалось верным и единственно возможным. Нельзя было позволять и дальше брату считать его погибшим. Это слишком жестоко и неправильно. Сейчас, когда все угрозы были устранены, и им ничто не угрожало, можно позволить себе немного расслабиться и вернуть надежду, которой его лишили в тот ужасный день. За грудной клеткой появилась тяжесть, дыхание сбилось с привычного ритма, и Дин приложил ладонь к груди, стараясь успокоить свое израненное сердце. — Дин? Что случилось? — к нему тут же бросается Кастиэль, падая рядом на колени и заглядывая в побледневшее лицо. — Опять? Дать таблетку? — Не переживай, все хорошо, — мягко улыбается ему мужчина, чувствуя, что действительно отпускает, — просто резко поднялся, такое бывает. — Точно? Боли нет? — он продолжает задавать вопросы, волнуясь и не находя себе места каждый раз, когда у Дина случались приступы стенокардии. И сам он словно старел в эти минуты, превращаясь в беспомощного и испуганного старика. — Все нормально. — Винчестер протягивает руку и проводит пальцами по щеке Каса. — Ты ведь рядом, и мне сразу стало легче! — Одевайся пока, а я спущусь вниз и начну готовить завтрак. — Мужчина отходит от кровати и направляется к двери. — А как же зарядка? — съехидничал Дин, беря в руки футболку и рассматривая ее так, словно в первый раз видит. — Да ладно, — отмахивается Кас, улыбаясь, он оборачивается и подмигивает ему, — ты все равно вечно филонишь, так что можно и пропустить разок. Винчестер быстро встает и подходит к нему, обнимает и целует в шею. Ему ужасно хочется продолжения, хочется вновь почувствовать то, что чувствовал в ту ночь, перед его мнимой смертью. Однако, дальше поцелуев дело не доходит. Его каждый раз отталкивают, и он даже злиться на это не имеет право. Но сегодня особенный день, так? Вдруг именно сегодня удастся убедить, что с ним все будет в порядке, и близость не повлияет на работу его сердца. Губы поднимаются чуть выше, слегка покусывая мочку уха, а руки забираются под рубашку, мягко поглаживая спину. — Дин… — он боится, ужасно боится. Только найдя свое счастье, установив некий мир и покой в душе, Кастиэль не может так рисковать, не может поддаться желаниям тела, как бы сильно не хотел этого человека. — Тебе нельзя… — Я врач, — твердым голосом произносит Дин, находя губы Каса и целуя его, вжимаясь всем телом в любимого, — и лучше тебя знаю, что мне можно, а что нельзя. — Отстранившись, он тянет его к постели. — Мое сердце быстрее остановится, если я не получу то, чего хочу. И прямо сейчас! Кастиэль усмехается такому напору, но не торопится идти на поводу у Дина. В конце концов, страх слишком прочно засел у него в голове, и теперь каждое свое слово, каждое движение он тщательно анализировал, боясь спровоцировать болезнь и сделать хуже. Он очень хотел его. Ему каждый раз сносило крышу, стоило только посмотреть на обнаженное тело Винчестера. — Но ты до сих пор не оправился, — качает головой брюнет, замирая на месте. Он опускает голову, проводит пальцами по груди Дина, осторожно касаясь маленького круглого шрама в области сердца. Именно здесь вошла пуля. Точно такой же был и на спине. — Я не могу рисковать тобой. — Я уже говорил тебе, что с медицинской точки зрения секс не может стать катализатором инфаркта. Точнее, в моем случае — не может. — Он улыбается и делает то же самое, что и Кас — дотрагивается до его шрама. — Теперь мы точно отражение друг друга, — тихо и серьезно произносит Дин, — у нас даже раны одинаковые. — Прости меня, — закрыв глаза, Кас обнимает его и делает глубокий вдох, ощущая, как дрожь проходит по всему телу. — Ты не виноват, — в который уже раз повторяет Винчестер, еще крепче прижимая к себе, словно стараясь успокоить и забрать все тревоги любимого человека, — но если действительно так считаешь, то у меня есть отличная идея, как тебе загладить свою вину! — Ты неисправим! — шутливо ворчит Кас, но все равно нехотя отстраняется от него, вглядываясь в зеленые глаза, которые сейчас казались совсем темными. С трудом делает несколько шагов от Дина, призывая на помощь всю свою силу воли: — Скоро проснется Анна, пойду приготовлю завтрак. — Лучше быть здесь, с тобой, — расстроенно смотрит на него Винчестер, — я не хочу, чтобы ты уходил сейчас, Кас. Останься. Внутри Милтона идет борьба с самим собой, опустошающая и выжигающая все на своем пути. Столько противоречий. Столько сомнений. — Мне страшно даже прикасаться к тебе, — с горькой усмешкой произносит брюнет, вглядываясь в любимые глаза напротив, — я каждый раз боюсь, что даже поцелуй причинит тебе боль! Твое сердце забьется быстрее, а потом… потом… — Моя болезнь работает несколько иначе, — снова сократив между ними расстояние до минимума, Дин протягивает руку и крепко сжимает его плечо, — да, стенокардия опасна, и она не лечится, любая стрессовая ситуация или серьезная физическая нагрузка убьют меня, однако… — Он опускает взгляд и смотрит под ноги, тщательно подбирая слова. — Диагноз очень банален, но и его можно исправить. Все можно исправить. — О чем ты? — в синих глазах зажегся слабый огонек надежды. — Значит, это все-таки лечится? — Не совсем, — качает головой Винчестер, — но ты должен понять одно — я не пациент хосписа, и меня больше расстраивает то, что ты бегаешь от меня, как от огня. Кастиэль внимательно смотрит на него, словно пытается понять — а не врет ли он. Да, врачу всегда виднее, но все равно страшно. Как же пересилить себя? Как перестать вспоминать кровь, растекающуюся по рубашке и заливающую пол? Крепко зажмурившись, Милтон подается вперед и обнимает Дина, прижимая к себе. — Я не хочу тебя потерять, — шепчет он, — не хочу. — Не потеряешь, — тихо отвечает ему Дин, — но такой исход возможен, если мне, почти здоровому, крепкому и сильному мужчине не дадут того, чего он так жаждет уже пару недель! Кас облегченно смеется и отстраняется от мужчины, принимаясь расстегивать пуговицы на своей рубашке. Страх не ушел, но слегка притупился под напористым взглядом зеленых глаз. Его собственное сердце готово было выскочить из груди от одного лишь звука родного голоса, и он точно знает, что сделает все возможное и невозможное, чтобы этот человек жил. С ним. Только с ним. В саду было тихо, лишь иногда тишину этого места нарушало пение птиц в лесной чаще. Позади дома, у самой стены, стояла широкая скамейка, на которой сидят двое мужчин. Они молчат, рассматривая открывавшийся им вид: несколько грядок с гартензиями, пионами, пышные кусты роз, сирени и жасмина. До того, как в этом месте появился их дом, здесь был лишь сад, за которым ухаживал местный лесник, жена которого и посадила все эти деревья и кустарники. — Здесь красиво, да? — спрашивает Кастиэль, не отрывая взгляда от едва покачивающихся верхушек деревьев. Так спокойно, так хорошо, словно и не было всех этих безумных месяцев борьбы за жизнь, не было страха и паники, не было ничего, кроме тихого счастья, легким облаком окутывающего с головы до ног. Он мог бы просидеть вот так целую вечность. Просто сидеть, держа за руку Дина, чувствовать его тепло, и ни о чем больше не думать. Всегда рядом. Всегда с ним. Теперь только Кастиэль осознал, что его место не в том мире, где лишь смерть и кровь, а вот здесь, с любимым человеком, на маленькой скамейке за их домом. — Очень, — отвечает Дин, поворачиваясь к сидящему рядом мужчине и улыбаясь ему, — Анна выбрала идеальное место. — Она знает в этом толк, — кивает тот, крепче сжимая руку Винчестера. — Конечно, после того как она убрала Маклауда и Кота нам не нужно прятаться, да и меня в лицо никто никогда не видел… — Он замолкает на несколько секунд, обдумывая то, что хочет сказать. — Но я бы хотел остаться здесь. С тобой. Это будет наш дом, наше место, мы можем спокойно жить здесь сколько захотим. У меня много денег, их хватит на две жизни. — Дело не только в деньгах, — печально вздыхает Дин, разглядывая пышную сирень, которая, казалось, цветет круглогодично. Видимо, сорт какой-то особенный. — Мне, конечно, неприятно жить на твои деньги… — Дин, — недовольно перебивает его Кастиэль, который уже неоднократно слышал об этом. — …но я больше не смогу вернуться к своей работе, — продолжает мужчина, не обратив внимания на недовольное сопение рядом. — Из-за этих приступов, я уже не смогу проводить операции. Возможно, через пару лет, когда я окончательно приду в себя, и слегка подлатаю сердце, то вернусь к практике. Буду просто осматривать пациентов, выписывать им лекарства, да хоть что-то, лишь бы не сидеть на одном месте! — А как ты собираешься подлатать сердце? — цепляется за эту фразу Кас, словно она была спасательным кругом. — Ты утром что-то говорил об этом. — Я много раз перечитывал свою карту, — задумчиво произносит Винчестер, — размышлял над тем, по какой причине у меня появились эти приступы. — Врач, который провел операцию, сказал, что из-за ранения твое сердце уже не сможет работать так, как раньше, — хмурится Милтон, внимательно наблюдая за собеседником. — Он ошибся? — Да, но не в диагнозе, — качает головой Дин, — я пришел к выводу, что мне просто неправильно наложили швы. Такое бывает. — И? — Нужна еще одна операция, — выдает Винчестер, и чувствует, как его руку еще сильнее сжимают. — Не волнуйся, все будет хорошо. Главное, чтобы хирург знал, что делает. — Я немедленно перерою весь интернет! Найду самого лучшего… — Не нужно, — мягко улыбается ему Дин, — это может сделать Сэм. — Твой брат? — Да, у него достаточно опыта, и я ему полностью доверяю. — Но он ведь не доктор! — Он сможет, — Дин облокачивается спиной о стену дома, тянет к себе Каса и обнимает его, словно успокаивая, — у него просто нет диплома, но я знаю, на что он способен. Он часто ассистировал мне на операциях. Их, конечно, было крайне мало в нашем городе, но он ездил на практику в другие. Я ему как-то говорил, чтобы он закончил курсы повышения квалификации. Не переживай, времени у нас много… у меня много, — поправляет себя он, — и только ему я смогу доверить свою жизнь. Только он сделает все правильно. — Хорошо, если ты так хочешь. — Кастиэль не может с ним спорить. Он и сам готов сделать что угодно, лишь бы сердце Дина снова билось ровно. Чуть повернув голову, утыкается носом в изгиб его шеи и глубоко вздыхает. Легкий ветерок взъерошивает волосы, принося с собой осеннюю прохладу и запах цветов. — Помнишь, тогда, в твоей квартире, — начинает Кас, возвращаясь воспоминаниями в самый страшный день своей жизни, — ты хотел мне что-то сказать? Перед тем, как… как в тебя выстрелили. Дин улыбается. — Я хотел сказать, что люблю тебя, — просто отвечает он, ни секунды не думая. Он уже давно все понял и принял для себя. А еще он знает, что его чувства взаимны, и страха не испытывал перед признанием. Больше нет сомнений — они исчезли сразу, как только Дин открыл глаза в больнице и увидел встревоженное лицо Каса. — И я люблю тебя, — тихо произносит Милтон. Они молчат. Им не нужно много слов, чтобы понять друг друга. С некоторых пор они стали ненужными и лишними в их отношениях. Достаточно одного взгляда, прикосновения, жеста, чтобы сразу уловить малейшее изменение в настроении. Это единение приносило покой и тихое счастье, наслаждаться которым они не переставали каждый день. — Как ты себя чувствуешь? — И все равно он не может не переживать за его состояние. Страх всегда будет сильнее, и он останется теперь с ним навсегда. Невозможно не спрашивать. Дин, несмотря на его уверения в собственном порядке, выглядел по-прежнему, точно так же, как и в день выписки из больницы: бледный, с темными кругами под глазами, уставший и похудевший. Это состояние оставалось неизменным сколько бы он не спал, сколько бы не ел. Просто… Просто теперь это с ним навсегда. И Кастиэлю страшно. — Прекрасно, — отвечает мужчина, чуть склонив голову и пальцами приподняв подбородок Каса, заставляя посмотреть в свои глаза, — а если ты почаще будешь делать то, что сегодня утром, я поправлюсь еще быстрее. — Но твое сердце… — он все равно не может не думать о последствиях. Отодвинувшись от него, поворачивается всем корпусом и теперь в упор разглядывает любимое лицо, выискивая хоть малейшие признаки боли, или еще чего пострашнее. — Оно бьется сильнее рядом с тобой, — кивает Дин, — признаю. Но это приятное ощущение, поверь мне. Я просто счастлив быть с тобой. — Наклонившись, он целует Каса, вновь притягивая к себе и не позволяя тому отстраниться. — Возможно, это именно то лекарство, которое мне так необходимо! За углом дома послышались торопливые шаги и чьи-то голоса. Мужчины поворачиваются в ту сторону, ожидая своих гостей. — Воссоединение семьи начинается, — тихо произносит Милтон, — может, я оставлю вас одних? Вам ведь о многом нужно поговорить. — Ты тоже моя семья, — уверенно отвечает Дин, сжимая его руку в своей и не дав тому подняться, — поэтому, останься. — Дин! Подняв голову, встречается взглядом со своим младшим братом. Тот стоит у калитки, тяжело дыша и во все глаза разглядывая «покойника». В груди остро защемила тоска по прошлой жизни, которой у него больше никогда не будет; по дому, который он потерял; по семье, оставшейся так далеко… Но, почувствовав уверенное прикосновение к своему плечу, теплых рук Каса, все тревоги вмиг улетучились. Верно. Все верно. Он больше не один. Кастиэль помог подняться ему со скамейки, и Дин в несколько шагов оказался рядом с братом, заключая того в крепкие объятия. — Господи! Ты жив! — до сих пор Сэм не мог поверить, что такое возможно. Надежда теплилась в его душе, но страх разочарования все равно витал где-то рядом, не позволяя окончательно отпустить от себя. — Ты жив! Но теперь совершенно точно все будет хорошо. Теперь он знает самое главное — его брат в безопасности, под надежной защитой, и он с ним. — Ты должен мне все рассказать! С самого начала! Дин улыбается, оборачивается к Кастиэлю и кивает головой. Тот подходит ближе, встает рядом и берет его за руку. — Нам о многом предстоит поговорить, — Милтон указывает на дом, — но, прежде чем начать знакомство и поведать нашу историю, предлагаю выпить чаю.