Проданная

— Вставай, за тобой приехали, — блондин немного грубо поднимает Юзи за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Живо. Но она, не желая показаться слабой, просто отшвырнула его ладонь своим лицом. Это прикосновение противно. Противно, как и все вокруг, в этом холодном сарае, за четыре дня перебивания в котором, он осточертел. — Не прикасайся ко мне, мразь — ядовито выплюнула она. Резкий удар по щеке заставляет кожу вспыхнуть, а слезы непрошенными каплями брызнуть на пыльный, сырой пол. За волосы её приподняла та же рука, что и ударила. — Ещё раз такое услышу — завтра тебя скормят собакам, — и девушке, вновь растерявшей всю смелость, не остается ничего, кроме как глотать слезы и кусать губы от боли. За что все это? За что? Разве она виновата, что её собственный брат, единственный человек, который был в её бедной жизни, расплатился за свои карточные долги душой и телом младшей сестры? Разве так можно поступить с единственной младшей сестренкой? С тем человеком, который обрабатывал ему ссадины и раны после драк? С тем, кто всегда мог поддержать словом или делом? Но нет, он растоптал её сестринскую, некогда наивную по-детски любовь в пух и прах, он сжёг её, оставив только пепелище, на том месте, где только где распускался красивый молодой цветок. Он заставил почувствовать только боль, страдания и страх, продав каким-то бандитам, кажется, ни на минуту не почувствовав укола совести. — Феликс, заканчивай. Крис приехал за хорошенькими, — в барак вдруг протиснулся парень с черными как смоль волосами, и совсем похолодевшим бесстрастным взглядом. — Тебе повезло, — блондин отпустил наконец-то волосы, заставляя девушку упасть на пол, сдирая колени в который раз. Ноги были покрыты синяками, а юбка изодрана. Голень опять начала кровить. Неудачная была попытка сбежать. И после этого Юзи поняла, что их собак стоит действительно бояться. Но кроме того, как уколоть ей что-то в ногу рядом с укусом, и оттащить за волосы назад в сарай, никакой помощи от её «сторожей» не последовало. И сколько ещё ждать чего-то непонятного она не знала. Казалось, время вокруг остановилось. Дверь распахнулась шире, пропуская чей-то силуэт в хлипкую деревянную постройку. Сквозь застилающую пелену глаза Ким увидела носки черных дорогих туфлей. — Ну я же предупреждал не бить её, Феликс, блять. — Да кому она нужна, я сразу говорил, что её на органы нужно пустить, — фыркнул блондин своим грубоватым голосом. Она вся вздрагивает, как только до сознания доходит это. Она в руках каких-то бандитов, и, кажется, отсюда выхода не будет. А что же с ней делать –логично. Она им не нужна, а вот органы можно продать. — Она не страшила какая-нибудь, — и подбородка коснулась рука, опять приподнимая. За слезами ничего не видно, но постепенно она начинает различать очертания лица ещё одного парня. Сразу среди этого серого и грязного барака он у девушки ассоциируется с каким-то одуванчиком, совершенно не похожим на бандита. Светлые кудри торчат во все стороны. Но вот смотрит он серьёзно, совершенно не по-доброму. Во взгляде скользит холодная сталь. — У тебя отстойный вкус, — хмыкнул Ли. Парень предпочёл проигнорировать блондина, и присел рядом, беспардонно задирая разорванную юбку, от чего Юзи судорожно поджала побитые ноги. Горячая и немного шершавая рука ложится на бедро рядом с посиневшим укусом, оставленным овчаркой. От такой откровенности хочется просто сквозь землю провалиться, но даже пискнуть Ким не смеет. Парень какое-то время рассматривает повреждение. — Поднимайся, — парень заглянул в глаза, но руки не убирая. Ели чувствуя свое ослаблое тело, она только и может, что со страхом подняться, хватаясь тонкими, ослабевшими пальцами за деревянные стены. Спорить совсем не хотелось. Хотелось жить. Хотелось не прямо здесь из-за укуса бешенной овчарки умереть. Шаг от стены дается слишком трудно, перед тем, как голова начинает кружиться, а колени подкашиваться.