Life is worth living

Хочу скрасить ваш карантин, ребята, так как мой просто ужасно скучный. Всем нам стоит развеяться и отдохнуть от этой тупой дистанционки. Представляю вашему вниманию Филли главу. Очень много всего. Приятного прочтения ------------------------------------------------------------       Милли глубоко вздохнула, пытаясь расслабиться и дробно постучала в коричневую деревянную дверь. Несколько секунд ничего не происходило, она оглянулась по сторонам, наклонилась, заглядывая в маленькие окошки со стеклянными вставками. Русоволосая уже громче постучала по двери костяшками правой руки. Серебряный браслет зазвенел на запястье.       Она очень волновалась, стоя на пороге его дома, но ещё больше беспокоилась за Вулфарда. Браун хотела его увидеть и убедиться, что всё нормально и он просто псих.       Случившееся не слабо её напугало. Кареглазая была в прострации, когда смотрела на напуганного парня, что носился по кабинету с расстёгнутым портфелем и вываливающимися из него принадлежностями. Казалось, сердце трещало по швам из-за каждого резкого движения парня.       И тогда, сидя в кабинете на первой парте третьего ряда, она чувствовала, как к горлу подступает паника, в которой Вулфард погряз по шею.       Девушка приехала к нему домой сразу же как только их выпустили из школы. Сбежать с уроков не получилось из-за приставучего охранника, так что Браун сидела как на иголках ещё два часа после урока литературы.       Глупый Вулфард не отвечал на телефонные звонки, игнорировал все сообщения её и Калеба, заставляя их переживать ещё сильнее.       Сам МакЛафлин, когда Милли подбежала к нему на перемене, был в шоке и запинаясь рассказал, как Финн не церемонясь забежал в класс математики и потребовал ключи от машины.       Хоть миссис Райдер и была возмущена выходкой парня, она не могла не заметить панику и срочность дела. Так что просто проглотила случившееся и продолжила вести урок, не обращая внимания на шум среди учеников.       Милли могла быть уверена, последнее что его тогда интересовало — это школа и учителя. И сейчас, стоило ей представить что могло довести Финна до такого состояния, желудок начинало неприятно тянуть. У неё была отличная фантазия, так что в голову лезли самые ужасные догадки, начиная с ограбления и заканчивая разрушительным пожаром в доме.       Но, очевидно, никакого пожара не было.       Сердце ныло, когда она вспоминала всё это, так что девушка тряхнула головой и уже занесла руку за голову, чтобы в очередной раз попытаться докричаться до хозяев дома. Дверь со скрипом приоткрылась, словно вторя ситуации и нагнетая её ещё сильнее, и Милли увидела перед собой невысокую женщину, черты лица которой были удивительно схожи с чертами Финна.       Такие же шоколадные глаза взглянули на девушку с неким удивлением и дверь распахнулась до конца.       — Здравствуйте, миссис Вулфард, меня зовут Милли… А Финн дома? — с запинкой спросила русоволосая, переминаясь на пороге с ноги на ногу.       — Да, он в своей комнате, но я не думаю, что он хочет сейчас кого-нибудь принимать… — Женщина сожалеюще улыбнулась.       — Я не надолго, честно, — попросила Милли. Мэри замялась. — Что-то случилось и… — девушка прикусила губу, словно собираясь с духом, — мне нужно его увидеть. Пожалуйста.       Миссис Вулфард кивнула и отошла в сторону, пропуская девушку в дом.       — Спасибо… — тихо поблагодарила её Браун и прошла внутрь.       В нос сразу же ударил запах домашней выпечки, который, казалось, не выветрился с прошлого её визита. Сразу же вспомнился тот глупый фильм, который они смотрели, развалившись на диване, забавные передразнивания Финна, их разговор и то, как она волновалась, когда парень опустил свою ладонь на её щиколотку. Аккуратно нарезанные фрукты, его разноцветные носки и уютная полосатая футболка.       В груди разлилось тепло, когда она бросила мимолётный взгляд в сторону фоторамок с фотографиями маленького мальчика с чёрными кудрявыми волосами.       Всё-таки она очень любила этот маленький, но очень тёплый и уютный дом.       — Его комната прямо по коридору, вторая дверь справа, — Милли кивнула и медленно направилась в указанном направлении.       Она ехала сюда на первом попавшемся такси и детально планировала их разговор, но стоило дверце автомобиля захлопнуться за её спиной — все мысли сразу же вылетели из головы. Так что теперь Браун шла медленно, давая себе время обдумать свои дальнейшие слова и действия. Времени было очень мало.       Девушка стояла перед белой дверью и не решалась постучать. Тело покрылось мурашками, а вечно холодные руки нерешительно сжались в кулаки. В другой ситуации она подумала бы, что у неё озноб.       Не давая себе времени струсить, Милли тихо постучала в закрытую дверь.       Она слышала каждый шорох несмотря на своё громко стучащее сердце. Она продолжала стоять перед запертой дверью, прикусив губу. Казалось, Финн не собирается пускать в свою комнату кого бы то ни было. Волнение переросло в неловкость. Действительно, с чего она вообще взяла, что ей стоит приезжать, что Вулфард примет её, ответит на её вопросы, раскроется. Парень не раз давал ей понять, что не согласен с её правилами жизни, так почему он должен впускать её в свою?       За дверью послышались тяжёлые шаги, щёлкнул замок, и дверь приоткрылась.       Финн смотрел на неё удивлённо и как-то измотано, словно всю ночь вкалывал в глубинах шахт, добывая в них уголь, а не спал у себя дома в тёплой постели.       Милли же морально подготавливала себя к этому моменту, но так и не смогла скрыть своего волнения перед ним.       — Привет, — тихо протянула Милли, глядя на него снизу вверх.       — Привет… — ещё тише поздоровался кудрявый. Они оба замолчали, не зная, что делать дальше и чего ожидать друг от друга.       Финн махнул рукой себе за спину и скрылся во мраке комнаты, приглашая её войти в свою обитель. Браун сделала шаг вперёд и закрыла за собой дверь. Если бы всё это происходило при других обстоятельствах, она позволила бы себе оглядеться по сторонам, чтобы посмотреть, как живёт парень, что его окружает, но сейчас все её мысли были заняты только Финном и случившимся.       В комнате было темно, плотные шторы надвинуты на окно, свет нигде не горел.Тем не менее, ей удалось разглядеть рабочий стол, заваленный учебниками и тетрадями. Темно-оранжевый рюкзак лежал почти в середине комнаты, а все принадлежности из него вывалились на светлый ковролин.       Из-за отсутствия света она даже не могла понять, как себя чувствует. С одной стороны было спокойно, но с другой — темнота нагнетала и давила изнутри.       Вулфард сел на край кровати, упёрся локтями в колени и спрятал лицо в крупных ладонях. Сердце Милли неприятно дёрнулось при виде этой картины. Обычно эмоциональный и жизнерадостный парень сейчас выглядел опустошенным и до безумия измотанным. Его волосы были ужасно спутаны, даже сильнее чем обычно, а левая нога слегка заметно подрагивала.       — Финн, — тихо позвала его девушка, но тот не поднял на неё глаз, — что стряслось?       Она встала прямо напротив него, возвышаясь над сидящим парнем на голову.       — Хей… — она облизнула пересохшие губы и всё-таки решившись, опустила ладонь на его макушку, — поговори со мной, Финн.       Её пальцы скользнули в кудри, путаясь в них. По секрету, Милли всегда хотелось прикоснуться к его волосам, которые на удивление оказались очень мягкими и приятными на ощупь.       Он продолжал молчать, а её рука скользнула к его затылку, мягко массируя кожу головы.       Вулфард чувствовал, как от её приятных прикосновений по спине пробежал табун мурашек, а потом ещё один по его рукам и шее. Сердце пустилось бы в пляс, но сейчас оно болело.       Браун продолжала свои незамысловатые действия, а в голове уже развернулись боевые действия. Может не стоило приходить? Он продолжал молчать и буквально игнорировать её присутствие. Он не хотел ей рассказывать, что его волнует, так зачем тогда принял её? Милли почти что усмехнулась. Как она могла забыть, он же джентльмен. Скорее всего, просто не хотел быть грубым и все эти его выкрутасы… Но он выглядел таким подавленным, что она не могла сейчас уйти и оставить его одного.       Уходить не пришлось. Сердце совершило кульбит, когда парень зашевелился и она почувствовала слабое кольцо рук на своей талии. Она позволила кареглазому обнять себя и уткнуться носом себе в солнечное сплетение. Русоволосая обняла парня за шею, чуть сильнее прижимая к себе. Сейчас это был единственный способ выразить свою поддержку. Просто быть рядом.       Так продолжалось какое-то время. В тишине комнаты, которая больше не казалась угнетающей, она стояла между его раздвинутых ног и перебирала пальцами в золотых колечках чёрные пряди волос на его загривке. Девушка чувствовала, как внутри что-то приятно сжимается, когда Финн чуть сильнее сжимал её талию в объятиях. Браун решила не давить на Финна, не торопить его с объяснениями. Будет лучше, если Вулфард раскроется тогда, когда сам посчитает нужным.       Не исключено, что Вулфард и вовсе ничего ей не расскажет о событиях, которые заставили его сорваться с места и сбежать из школы, игнорирую возгласы учителей. Всё-таки в последнее время их общение было очень напряжённым, практически любой их разговор заканчивался либо ссорой, либо высокомерными фразами и взглядами. А последние полторы недели они и вовсе не общались и старались избегать присутствия друг друга.       Милли посмотрела на парня, когда почувствовала, как он завозился. Кареглазая нахмурилась, когда Финн ослабил свою хватку, а потом его руки и вовсе пропали с её талии. Тело Браун словно обдуло холодным ветром, когда парень отстранился, лишая её тепла своего тепла.       — Карен в больнице, — его голос был хриплым после долгого молчания, а глаза выражали вселенскую боль. Сердце девушки остановилось.       — Что? — ошарашенно переспросила Браун и села рядом с кудрявым.       — В последнее время она чувствовала себя хуже, но значения этому не придавала. Она мне даже не рассказывала об этом!       Между его бровей залегла глубокая складка, он выглядел как обиженный ребёнок. Захотелось снова обнять его, пригреть, успокоить.       — Да, она мучилась от бессонницы последние две недели, но оказалось, что всё намного хуже… — Он вновь спрятал лицо в ладонях. — Я такой идиот, Милли!       — Почему ты винишь себя? — не поняла Браун, — ты совершенно…       — Я проводил всё своё свободное время чёрт знает где! — вспылил Вулфард, — вместо того, чтобы быть с ней! Она звонила мне вечерами, а я был с Калебом или ещё где! Иногда просто не находил в себе сил подняться с кровати и навестить Карен!       — Этого нельзя было предугадать, Финн.       Она опустила ладонь на его плечо, не зная, как успокоить парня. Ему не нужно было продолжать, чтобы она поняла, как сильно Вулфард зол на себя. Словно, если бы он был рядом, всё бы обошлось?       — Послушай, Финн… — Милли подсела ближе к нему и одной рукой обняла за плечи, — сейчас заниматься самобичеванием бессмысленно и поздно. Тебе точно не станет от этого лучше… Не нужно винить себя в случившемся или в том, что ты проводил с ней недостаточно свободного времени. Ты не можешь быть со всеми одновременно. Это нормально, и я уверена, что миссис Уиллер не таит на тебя обиды. Ты почти всегда занят, но всё что ты делаешь — делаешь для своей семьи и близких тебе людей. Она тобой безумно гордится. — Улыбнулась Милли. — Карен не уставала повторять это, когда ты куда-то отлучался. Мы обсуждаем школу и студию, она всегда желает нам удачи и успехов. Она тебя не винит, так и ты не делай этого.       Русоволосая зажмурилась. Разговоры никогда не были её сильной стороной. Она совершенно не имела понятия что ещё стоит сказать. Да, Милли писала сценарии с длинными и вихристыми диалогами, снимала фильм. Девушка неплохо разбиралась в людях и психологии в целом. Но только за счёт того, что наблюдала за окружающими, слушала их. А теперь ей нужно было говорить. Самой, а не через своих персонажей.       — Сейчас нужно молиться за выздоровление Карен, а не ругать себя за несуществующие промахи, Финн, — Браун хотела спросить, что с женщиной, какой диагноз поставили врачи, но не решалась. Очевидно, кареглазому сейчас не хотелось и вовсе продолжать эту тему. Он выглядел задумчивым и печальным, словно и вовсе не верил в хороший исход этой истории.       — У неё был инсульт утром, — словно прочитав её мысли прохрипел Вулфард, — парализована вся левая часть.       Кареглазая ничего не ответила, лишь погладила его по плечу в попытке поддержать. Сердце обливалось кровью, когда она представляла бледную Карен на больничной койке. Всё-таки жизнь была такой несправедливой штукой, что хотелось просто плакать. Но слезами горю не поможешь. Слезами вообще никому и ничему не поможешь, так что Браун всегда выбирала быть сильной и стойкой, ради себя и своей семьи.       — Всё будет хорошо, — криво улыбнулась девушка, а кудрявый лишь усмехнулся.       — Самой не противно от этой лживой фразы?       Она промолчала. Не хотелось говорить, что она уже давно лишилась веры в лучшее.       

***

             — Нет, не жди меня, я останусь у Сэди… Да, пока… — Финн сидел в водительском кресле и не мог оторвать глаз от Милли. Девушка убрала телефон в карман серых брюк и задумчиво пожевала губу в своём излюбленном жесте.       — Родители? — невзначай поинтересовался он.       — Мама, — кивнула Браун.       Она осталась. Вскоре после их криво склеенного разговора, всех нелепых попыток кареглазой успокоить Финна… У неё получилось. Парень собрался с духом, серьёзно посмотрел в её глаза и кивнул. Словно дал ей обещание быть сильным.       Милли хотела поехать в больницу и проведать Карен, но оказалось, что время приёмов закончилось несколько часов назад. И теперь они сидели в машине Калеба на парковке центральной больницы Лос-Анджелеса, города ангелов. Города бездомных, разбитых мечт, судеб и надежд. Она любила называть вещи своими именами.       Финн мог завести её домой, но, судя по всему, Браун не планировала отправляться туда в ближайшее время.       В машине была уютная тишина, но каждый из них всё равно чувствовал себя неловко. За последние три недели между ними произошло слишком много, чтобы спокойно смотреть друг другу в глаза. Подростки понимали, что когда-нибудь им придётся поговорить и выяснить их отношения раз и навсегда, но всё равно пытались оттянуть момент истины как можно дальше.       Сердце Вулфарда трепетало. Забылись все обиды, из головы вылетела та идиотская записка и глупый спор о Гэтсби. Он продолжал разглядывать её прекрасное лицо, освещаемое лишь тёплым светом уличных фонарей. Глаза её блестели, а брови то и дело хмурились.       Он не был падок на любовь. Ему так казалось. После невзаимной влюблённости в Айрис, Вулфард встречался с девушками только ради удовлетворения своих физических потребностей, животного удовольствия. Тело просило — он давал. Финн даже не зарился на чужое сердце. Но теперь, когда он был знаком с Браун, казалось, все его органы чувств обостряются, когда она просто находится где-то поблизости. Всё внутри смешивается во что-то непонятное, но до безумия приятное. Кудрявый чувствовал себя героем какой-то сопливой мелодрамы, когда так называемые «бабочки» начинали порхать в его животе, стоило Милли просто улыбнуться.       — Отвезти тебя к Сэди?       Браун повернулась к парню и пожала плечами. Она не хотела уезжать, выходить из машины. Наконец, оказавшись с Финном, не хотелось вновь уходить самой. Тем более, когда она поняла, как называется это странное чувство в душе.       — Я планировала поехать к ней позже… — Прошептала она. — Необязательно меня подвозить, можешь высадить меня где-нибудь или я выйду здесь и прогуляюсь немного…       — Одна? — удивился кудрявый, брови его скептично подскочили вверх.       — Ну да. Езжай домой, а я пешком до неё дойду, как раз воздухом свежим подышу.       — Звучит здорово, но неубедительно, — покачала головой парень, — не собираюсь оставлять тебя одну в это время в городе, тем более ты слишком легко одета, а на улице ветер.       — Ты ведёшь себя как мамочка, — вскинула бровь кареглазая. На лице мелькнуло подобие улыбки.       — Пока ты со мной, я тебе и мамочка и папочка, — подмигнул Вулфард, блокируя двери автомобиля. Милли задохнулась от его слов и интонации, с которой он говорил. Ей показалось, что в глазах его блеснуло что-то опасное и невиданное ею до сих пор. Хоть она и была рада, что ему стало легче, чем днём, но слишком уж быстро он перешёл на игривый тон.       Она скучала по его игривому тону. Скучала по его голосу. И по улыбке широкой скучала, блестящим глазам. На душе вдруг стало легче, словно она увидела кого-то очень родного после длительной разлуки. Девушка отвернулась к своему окну, когда кровь прилила к её щекам.       Она скучала по Финну.       — Мы могли бы съездить на пляж, если ты хочешь подышать свежим воздухом и ты никуда не торопишься… — предложил Финн, а потом быстро добавил, — или я могу высадить тебя где-нибудь, если хочешь…       Он вдруг опомнился, а уверенности поубавилось, когда девушка отвернулась от него. Очевидно, она хотела побыть одной или поскорее избавиться от его компании, раз была готова выйти из машины прямо здесь. Просто очередной раз он повёл себя слишком навязчиво, рискуя нарушить и так хрупкое подобие дружбы между ними.       — Прости, иногда я бываю таким… — затараторил парень, неловко почесав затылок. Он завёл мотор автомобиля и противный свист раздался в салоне. Черноволосый быстро отключил и включил фары, свист пропал.       — О чём ты? — она повернулась к парню и нахмурилась, ожидая ответа.       — Я бываю навязчивым, чрезмерная опека и все дела. Просто я рано вырос, — объяснял Вулфард, а сердце девушки забилось чаще, — когда отец, можно сказать, бросил нас, я взял на себя все мужские обязанности по дому. Пытался помогать маме всем, чем мог. У меня были только Карен и мама, а я считал своим долгом решать все их проблемы, проблемы всех близких мне людей…       — Тебе не за что извиняться, Финн, — прервала его Милли, с восхищением в глазах глядя на парня, что вёл машину и смотрел прямо перед собой, — это не чрезмерная опека, а забота, — она ощущала как расплывается лужицей на сиденье лишь от одного этого слова. Неужели всё это время он считал её кем-то важным, волновался за неё…       — Это не отменяет факта, что это нередко раздражает.       — Искренняя и бескорыстная забота раздражает только идиота, — уверенно заявила девушка, и уголок её губ дёрнулся вверх, когда парень бросил на неё внимательный взгляд, — я была бы рада оказаться сейчас на берегу океана…       Финн почувствовал как внутри разливается тепло от её шёпота. Парень улыбнулся и кивнул. Этот намёк был слишком прозрачным, чтобы он его не понял.       Вулфарда не нужно было просить дважды, тем более, если делала это Милли.              — Какое-то время у меня не было телефона. Я расстроился и выбросил его в океан, — Финн рассказывал историю трёхлетней давности.       — Я же говорила тебе выбрасывать мусор в корзину! — пожурила его девушка и они оба негромко рассмеялись.       Подростки ехали медленно, неторопливо. В машине было тепло и спокойно. Тихо играющее радио разбавляло особо длительные паузы в их диалогах. Ребята не много разговаривали и были довольны тем, что им приятно помолчать рядом друг с другом. И вот в очередной раз между ними повисла уютная тишина. Финн провёл ладонью по кожаному рулю и сказал:       — Спасибо тебе, — девушка перевела на него мягкий взгляд, — за то что пришла и поддержала.       — Ты меня напугал.       — Прости. Я всех напугал, — покачал он головой, — просто в тот момент я не мог ни о чём думать. Только осознание того, что произошло что-то плохое, сводило меня с ума.       Она продолжала внимательно разглядывать его профиль. Не для того, чтобы найти ответы на свои вопросы, как она делала это раньше, а потому что хотела смотреть на него. Она хотела разглядывать и запоминать каждую линию его лица, каждую родинку и пятнышко, чтобы воссоздать его образ, когда они снова расстанутся.       В очередной раз она дивилась его внимательности и доброму сердцу. Не верилось, что такие люди и вовсе существуют в наше время, а то что один из них сидит прямо перед ней. И он ей не безразличен…       — Ты хороший человек, — просто сказала она, глядя на ровную дорогу, которой не было конца.       Казалось, что они давно сбились с пути, но это никого не волновало. Сначала машина с подростками петляла широкими вечерними улицами, освещаемыми многочисленными фонарями, а потом выехала на совершенно пустую трассу.       — Помнится, ты уже это говорила, — нахально улыбнулся парень.       — Прекрати вести себя так, колбасное изделие, — фыркнула Милли и отвернулась от него. Она не смогла не улыбнуться, когда Вулфард заразительно рассмеялся.       — Так меня ещё никто не называл.       Она не знала, зачем они продолжают свой путь, если о лобовое стекло автомобиля уже пять минут разбивались крупные капли дождя. Сидеть на пляже под ливнем — явно не лучшая идея из всех, но ребята продолжали довольствоваться компанией друг друга, совершенно не обращая внимания на погоду за окном. На небе уже давно появились ртутного цвета тучи. Такие тяжёлые и грозные, словно они сейчас свалятся на крышу чёрного джипа. Уже во время сильного ветра было понятно — приближается гроза. На улице резко похолодало, но в салоне было всё так же тепло. Капли дождя нещадно поливали землю.       — Отличная погода, правда? — усмехнулся парень.       — Согласна, — в тон ему ответила Браун.       Они почти доехали до взбушевавшегося океана, который виднелся на горизонте. Кареглазая опустила холодную ладонь на острую коленку и бросила на кудрявого быстрый взгляд. Парень разворачивал автомобиль обратно, в сторону города.       Милли любила шум приближающегося ливня. Ей нравилось вслушиваться в стук тысяч капель, барабанящих по окнам и крыше, теплее укрываясь пледом или допивая очередную чашку крепкого чёрного чая. Время от времени в поле зрения сверкали молнии. Электрические разряды разрезали тёмное небо за тучами, с задержкой гремел гром. Месяц назад она и подумать не могла, что окажется в такой ситуации и разделит любование красотой природных явлений с Финном.       — Жаль, что не вышло прогуляться по пляжу, — поджал губы парень.       — Согласна, — повисла неловкая тишина, — думаю, ещё будет возможность выбраться к океану.       — Верно, надеемся на лучшее, — спокойно сказал Вулфард, но внутри всё трепетало стоило ему подумать, что Браун не против его компании.       — Я не привыкла надеяться… — Вырвалось у неё, привлекая внимание Финна, — во всяком случае, я бы предпочла надеяться на худшее, чтобы в итоге случившееся казалось вознаграждением.       — Хочешь сказать, лучше надеяться на «удовлетворительно» и радоваться «отлично», чем рассчитывать на хорошую оценку и расстраиваться, когда получаешь плохую?       — Это один из самых примитивных примеров, — кивнула девушка.       — Ну… В этом есть логика, спорить не буду. Да здравствует счастье вытекающее из надежды на худшее.       — Не верю в счастье, — ещё тише сказала Милли, словно сама жалела о сказанном или боялась, что парень может её поругать.       — Что? — удивился парень, — как можно не верить в счастье. Подростки максималистичны.       — Не знаю, я просто не верю в счастливые концы.       Сердце Вулфарда словно облили кипятком. Парень быстро сообразил, почему она может быть такого мнения. От волнения, ладони сжимающие руль, вспотели, а пальцы крепче вцепились в искусственную кожу руля. Он ещё никогда не был так близок к разгадке тайны Джейн Хоппер. А все ответы на его вопросы сидели прямо здесь, рядышком, на соседнем сиденье. Финн сосредоточился, собираясь, наконец, разобраться со всей этой историей.       — Это из-за Пейдж, верно? — рискнул спросить он. От его взгляда не укрылось как резко Милли повернулась на знакомое имя.       — Откуда ты…       — Однажды ты оговорилась, назвав так Джейн. Джейн на самом деле зовут Пейдж. — Он был абсолютно уверен в этом.       В машине вновь повисла тишина. В этот раз напряжённая и долгая. Браун смотрела на парня, а её сердце ходило ходуном. Хотя ей давно стоило рассказать черноволосому обо всём. Они стали достаточно близки, Финн делал всё, чтобы угодить ей и команде, с чем удачно справлялся. В итоге ему удалось стать настоящей частью Голливуда, так что он был достоин знать историю их короткометражного фильма. Она была готова поделиться с ним.       — Ты прав, — просто сказала девушка, подбирая правильные слова.       Неожиданно что-то громко хлопнуло. Раздался трескающийся звук, машина словно подпрыгнула, а потом и вовсе покатилась в сторону обочины. Понимая, что машина просто застрянет в взмокшей земле, Финн выкрутил руль налево и со всей силы надавил на педаль тормоза. С громким свистом шин машина остановилась так резко, что ребят не слабо тряхнуло.       — Чёрт! Ты в порядке? — Ошарашенный Вулфард повернулся к Милли, заглядывая в её широко распахнутые глаза, а его забегали по лицу девушки в поисках повреждений.       — Нормально, — сипло выдавила Браун, так же внимательно оглядывая черноволосого. К счастью, они были пристёгнуты ремнями безопасности, — твой подбородок… — девушка протянула дрожащую руку к его лицу и коснулась пальчиком небольшой ссадины.       — Об руль содрал, ничего страшного… — отмахнулся он, завороженный нежными прикосновениями холодных пальцев к своему лицу.       — Что это было? — На этот вопрос парень пожал плечами и отстегнул ремень безопасности. Он вышел из автомобиля и бросился открывать капот. Пышная копна волос тяжелела от дождевой воды, пока он пытался разглядеть причину поломки в темноте.       — Блять! — выругался кареглазый, захлопывая капот, — машина не поедет. Без вариантов, — скороговоркой заявил Финн, усаживаясь на своё прежнее место, — порвался ремень, это только в мастерскую… Говорил я Калебу, что в один день он просто порвётся, а он всё тянул и тянул! — продолжал ругаться Финн.       — Я же говорю… Счастливых концов не бывает, мы словно в какой-то дешёвой постановке. — Фыркнула Браун. — Эй!       Она вскрикнула, когда парень начал трясти головой и с чёрных кудрей в неё полетели мелкие холодные капли.       — Вы совсем дурак, сударь?       — Ладно, не будь такой занудой. Здесь хотя бы есть связь, так что позвоню и вызову эвакуатор, не переживай.       Его тоже не радовала перспектива застрять на пустой трассе во время жуткого ливня. Вода уже не успевала впитываться в землю, образуя огромные лужи. Вместо музыки по радио были слышны лишь помехи, так что не долго думая, они его отключили.       Милли поджала губы. Руки против воли сжались на коленях. Осознание сложившейся ситуации выбило из неё весь воздух. Подростки не знали, сколько времени придётся ждать помощь, а до этого они совершенно одни. Наедине. Было бы легче, если бы бабочки в животе не изводили своими крылышками. Единственное, что её теперь беспокоило — безвыходность ситуации и то, как красиво блестела кожа его лица от влаги. Она внимательно наблюдала за Финном, пока он снимал с себя промокшую толстовку, оставаясь в одной черной футболке. Ему шёл чёрный. Взгляд её карамельных глаз скользнул по подтянутым рукам вверх, пробежался по длинной шее.       — Да, а сколько ждать? — всё это время он пытался договориться с знакомым водителем эвакуатора, — серьёзно? Ладно, я жду… — Он отложил телефон на приборную панель и запустил пятерню в волосы, — сказали, что ждать не меньше часа. В городе много аварий, и к тому же видимость на дорогах очень плохая.       — Ладно… — они неловко переглянулись.       Финну хотелось услышать продолжение той истории, напомнить девушке, о чём они говорили, но он не хотел давить на неё, смущать или ещё как-нибудь доставлять дискомфорт. Милли же поразмыслив, приняла это ЧП за хорошую возможность раскрыться перед парнем.       — Иногда мне даже кажется, что в мире и справедливости не существует, — тихо начала она, а парень весь напрягся. Натянулся, как струна, — я привыкла делать выводы на основе фактов. Холодно и рассудительно, — Вулфард не мог не согласиться с ней, но промолчал, предпочитая не перебивать, — как я могу верить в счастье, когда я несчастна?       Он замер, когда Браун подняла на него свои огромные глаза, в которых плескались воспоминания и боль. Он вдруг запаниковал. Стоит ли ему что-то сказать или лучше промолчать.       — Если ты не чувствуешь себя счастливой сейчас, не значит, что ты не познаешь этого. Я думаю, по-настоящему счастливых людей очень мало. Мы ведь сами до конца не понимаем, что это за чувство такое…       — Я была счастливой однажды, но не думаю, что когда-нибудь почувствую себя так же.       Ребята грустно переглянулись. И в глазах их было уважение и поддержка.       — Ты прав. Наш фильм про Пейдж, — она задумалась, а потом добавила, — Пейдж Браун, моей старшей сестры.       Сердце Финна забилось в два раза быстрее. Он понимал, что главная героиня в реальной жизни кто-то очень важный для всех, в особенности для Милли. Но ему и в голову не приходило, что речь идёт о настолько близком человеке. Родном. Он никогда не интересовался семьёй русоволосой, только знал, что она единственный ребёнок в семье доктора наук и весьма успешного бизнесмена.       Вдруг сердце его остановилось и он опустил свой ошалевший взгляд на живот девушки. Наконец он нашёл недостающий пазл. Всё встало на свои места.       — Боже, Милли… — тихо протянул он, глядя в её глаза.       А Милли захотелось отвернуться. Вот почему она не любила распространяться об этом. Ей не нравилась жалость, с которой на неё смотрели каждый раз. Особенно, если это были глаза близких ей людей. Ей бы кричали в спину, что фильм добился успеха только из жалости судей к режиссёру.       Сочувствовать должны персонажам, а не сценаристам.       — Пять лет назад у неё диагностировали системную красную волчанку, — Милли решила начать с самого начала, — мне было почти тринадцать и я не до конца осознавала, на сколько всё серьёзно. Мы с Пейдж всегда были разными. Она радостная и дружелюбная, а я серьёзная и избирательная. Знаешь, она была… — Милли замолчала, не зная что сказать, и почувствовала чужую ладонь на своей. Финн тепло улыбнулся ей, пытаясь подбодрить и словно пытался отговорить её, но девушка чётко решила. Она всё расскажет и даже не посмеет себе расплакаться, — она была как те супер назойливые добрые девчонки, которые хотели помогать всем и сразу. Она была чрезмерно доброй и внимательной, заботливой и… — Кареглазая посмотрела на их с Вулфардом ладони, — как ты. Вы похожи. Уверена, вы бы поладили и вместе ходили бы раздавать бесплатное печенье по выходным, — фыркнула Милли, а кудрявый не смог сдержать напряжённого смешка.       — Уверен, она была прекрасной.       — Она была восхитительной… — мечтательно и так печально согласилась кареглазая. — Хоть мы и были разными, иногда мы чувствовали себя сиамскими близнецами, нас было не отлепить друг от друга… Но у жизни получилось, — грустно усмехнулась она, свободной рукой потирая напряжённые глаза, — волчанка развивалась слишком стремительно. На фоне болезни у неё постоянно возникали панические атаки, и в итоге развилась серьёзная депрессия. У неё были совершенно абсурдные мысли: ей казалось, что она не достаточно хороша для людей, которые её любят. Она почти перестала улыбаться, а если уголки её губ и поднимались, то только ради того, чтобы успокоить меня и родителей. Я не отходила от неё, было очень странно, ведь с детства я видела её крутой радостной сестрой, которая заботилась обо мне, как бабушки заботятся о своих цветах. Но пришло время, когда я должна была успокаивать её по ночам. Иногда Пейдж говорила, что не хочет жить, и это было хуже любого оскорбления. Мне хотелось умереть за неё…       Финн молча наблюдал за ней и до сих пор не мог поверить, что всё это произошло непосредственно с ней. Он приблизительно знал всё по сценарию, но очевидно, очень многого Милли туда просто не включила. Она глубоко вздохнула, стараясь привести себя в более устойчивое состояние. Он сжал её ладонь в своей, и девушка благодарно улыбнулась ему.       — Пейдж проходила тяжелую реабилитационную терапию. Курс реабилитации включал в себя и групповые терапии. Она боролась за жизнь вместе с шестью девушками, и, по ее воспоминаниям, эти совместные терапии оказали на нее сильное впечатление и поменяли ее взгляды. Помню, как она рассказывала мне о тех девушках, какие они сильные и красивые. После 90-дневного лечения, включающего химиотерапию, она наконец-то пошла на поправку, — Милли поджала губы, — но потом что-то случилось и произошло это, — свободную руку она опустила на свой левый бок. Вулфард нахмурился. Было больно знать: — Ей стало хуже, намного хуже. Потребовалась госпитализация. Мы просидели у дверей врача семь часов, прежде чем он сказал нам. Эта чёртова болезнь убивала её тело! — повысила тон девушка, но Финн и не шелохнулся, — клетки её собственного организма атаковали друг друга, причиняя колоссальный урон… Единственным способом спасти её жизнь оказалась трансплантация почки.       Вулфард сжал её ладонь двумя руками, а внутри словно всё коркой льда покрылось от этой истории. От боли в её голосе.       — Мы встали в очередь на донорство, но очередь Пейдж дошла бы до неё почти через десять лет, представляешь? — Это был риторический вопрос, — Врачи сказали, либо мы ищем донора самостоятельно, либо… Выбора не было. Все мы сдавали анализы, и в итоге моя почка подошла. Они назвали это чудом. Чудо, что донор Пейдж жил с ней под одной крышей… Признаюсь, это было для меня сильным ударом, потрясением. Называй как хочешь. Добровольно лечь на хирургический стол и лишиться частички себя очень тяжело, но я не задумываясь согласилась. Для меня никогда не было ничего важнее старшей сестры.       Милли сделала паузу. Финн понимал, что она переходит к самой тяжёлой и болезненной части истории, поэтому просто аккуратно поглаживал костяшки её пальцев, пока она собиралась с мыслями. Девушка задумчиво разглядывала его длинные пальцы, которые были приятно тёплыми. Противоположности.       — Какое-то время перед операцией я посещала психолога. Врачам и мне самой нужно было убедиться, что со мной всё хорошо. Каждый день меня посещали ужасные мысли, а по ночам преследовали кошмары. Мне правда нужна была профессиональная помощь и поддержка. А дальше всё произошло, — между её бровей залегла глубокая складка, — в подробностях ничего рассказать не могу, потому что я спала. Помню только как на меня надевали маску, а потом ничего…       На фоне ещё были слышны грохочущие раскаты грома, лица их изредка освещали вспышки голубоватого света от бьющих в округе молний. Единственное, что не позволяло ей заплакать — шум дождя и тёплые ладони Финна. Она не понимала, что из этого успокаивает её сильнее.       — Моё восстановление проходило очень тяжело, ведь донорам всегда сложнее. Мы теряем часть себя, которую больше никогда не получим обратно. Кто бы знал, что моя душа не сможет восстановиться до сих пор? — на её глазах всё-таки блеснули слёзы, — а прошло уже почти три года. И снова не обошлось без психологов. Думаю, если бы не они, я бы просто сошла с ума.       Вулфарду было больно слушать, больно смотреть на неё, такую отчаявшуюся и подавленную. Но он не мог быть слабее её. Хоть сильнее точно не был.       — Я не верю в хеппиэнды, — усмехнулась Милли, от непрошеных слёз не осталось и следа. Пейдж просила ни в коем случае не плакать из-за неё, — мы ведь не в диснеевских сказках живём, верно? Поцелуй принца не разбудит, а злая мачеха не выпустит. Мы живём в жестоком мире, где каждый день люди умирают и голодают, кто-то несправедливо засажен в тюрьму, а кого-то сверстники или убогие родители довели до суицида. Тут нет места счастью.       — Операция прошла успешно… — хрипло произнёс Финн.       — Да. Операция прошла успешно и мы с ней уже лежали в палате. Ты и представить не можешь, что творилось у нас внутри. Я до сих пор забыть не могу, как сильно мы сжимали руки друг друга, с какой любовью и нежностью смотрели в глаза друг друга. В тот момент мы чувствовали себя непобедимыми и плевать, что наша жизнь буквально зависела от обычных розеток. В тот день мы победили смерть.       Вулфард чувствовал, как его словно старый клубок распутали, а потом вновь начали вязать непонятные узлы. Что-то было не так, и он понимал это по её кривой улыбке.       — Всем известно, что эту суку невозможно победить, — в её голосе отчётливо слышалась вселенская боль и обида, — всё было хорошо до тех пор, как… После пересадки почки, когда Пейдж не совсем удачно повернулась на кровати, одна из её артерий оторвалась. Это было невыносимо больно, было ясно по её крикам. Врачи сразу же отвезли её в хирургию и стали извлекать артерию из её ноги и соединять с почечной, чтобы сохранить пересаженную почку в нужном положении. Пейдж была на волоске от смерти… Волосок — не самый прочный материал.       Воспоминания Милли рассыпались, словно обрывки старой киноплёнки, таяли как след дыхания на холодном стекле.       В салоне повисла тяжёлая тишина. Было душно, воздух казался раскалённым и спёртым. Неужели всё? Неужели она перенесла тяжелейшую операцию, а потом из-за одной артерии…       Жизнь никогда не была справедливой. Каждую секунду по всему миру умирает два человека. Представьте, что по вашему щелчку и хлопку, кто-то навсегда закрывает глаза. Ужасно, правда? Это может быть тяжело больной человек или абсолютно здоровый, которому просто не посчастливилось оказаться ни в то время, ни в том месте. Это может быть ребёнок, совсем маленький, новорождённый, или третьеклассник. Единственное, что их всех связывает — нежелание умирать.       Даже самоубийцы не хотят умирать. Это лишь временное помутнение разума, и не важно сколько оно длится — минуту, дни или годы. Никто не хочет умирать. Самоубийца, которому всё-таки удалось выжить, скажет «нет». «Когда ты падаешь вниз, то понимаешь, что на самом деле все твои проблемы решаемы. Кроме одной — ты уже летишь вниз». А потом они либо плачут от счастья — «О, Господи, спасибо тебе! Я жив!», или плачут от горя — «Я прикован к инвалидной коляске и никогда не буду прежним!»       А кто-то со всем своим стремлением жить и развиваться в итоге уходит раньше всех. Кто-то не доживает до окончания школы, своей первой влюблённости и первого поцелуя. Уходит, не познав столько замечательных чувств. И проливает он столько слёз, что самостоятельно может утопиться.       А кто-то прожигает свою жизнь впустую. «Завтра сделаю. Успею ещё!» — любимая фраза бесполой фигуры с остро заточенной косой.       Не успеешь.       — Мне так жаль, Милли… — Единственное что смог из себя выдавить Финн.       В голове было пусто, а на душе всё перемешалось. Хотелось взвыть, заплакать, обнять Браун, позвонить родным и близким или просто выйти на улице и постоять под холодными струями воды.       -Это ужасно, Миллс, и мне очень и очень жаль, что тебе пришлось пережить всё это. Ты очень сильная, но тебе стоит прекратить. Хочешь быть счастливой — не ройся в памяти. Я и представить не могу, как тебе тяжело и тем более в то время… Но за свою жизнь я понял, что не нужно жалеть умерших. Жалей живых. В особенности тех, кто живёт без любви, — прошептал он, слабо улыбаясь.       Вулфард смотрел на её уставшее, но такое прекрасное лицо и не мог налюбоваться. Сложно поверить, что такая хрупкая девушка может быть такой сильной. Она и весила, наверное, как пакет молока. Милли не боялась никого и ничего. Умная, сдержанная, храбрая, отважная, преданная, любящая… Она говорила о тех проблемах, о которых другие предпочитали умалчивать, помогала тем, кто в этом нуждался, хотя и сама нуждалась в любви не меньше…       Парень не думал, что можно влюбиться в кого-то второй раз. Хотелось вернуться в прошлое и надрать себе зад за всё плохое, что он когда-то сказал ей или сделал. Парень чувствовал, как его сердце наливается уважением и гордостью за Браун.       — Ты прав, я знаю. Просто… — согласилась она, задумчиво разглядывая вены на его руках. Несколько секунд она молчала. Браун подняла глаза и встретилась с взглядом глубоких чёрных глаз, что, казалось, смотрели прямо ей в душу. Мурашки пробирали до самых костей от его пристального взгляда, — что? — тихо спросила Милли.       — А ты не в курсе? — Вкрадчиво проговорил кудрявый, глядя прямо на девушку. Она медленно покачала головой. Несколько секунд он смотрел на неё, а потом шепотом протянул: — мы в гляделки играем.       — Ты шутишь? — так же тихо ответила девушка, даже не пытаясь сообразить, что происходит. Внутри всё ещё бушевал ураган от недавних воспоминаний, а он решил свои шутки шутить? У Вулфарда всегда получалось всего парой фраз поднять ей настроение, хотя, как правило, он его и портил. Его непринуждённость, детская непосредственность приводила её в такой восторг, что злиться на него всё равно не получалось. Но сейчас она не чувствовала ничего кроме растерянности.       — Нет.       — Ладно. Я азартная. — Хмыкнула Браун, заглядывая прямо в его карие глаза. Её взгляд был не читаем. Она прикусила нижнюю губу в своём излюбленном жесте и не двигалась. Вулфард держался из последних сил, но всё равно приковал всё своё внимание к пухлым девичьим губам. Сердце Милли вдруг затрепетало с бешеной силой.       — Твои губы, — прохрипел кудрявый.       — Раздражает? — неловко спросила Браун, на автомате облизывая губы.       — Ужасно…       Последней каплей для него стал слабый блеск на её губах, который блеснул в свете очередной молнии. Он больше не думал, не взвешивал своё решение, как был вынужден делать всегда, если это относилось к русоволосой.       Во время эмоционального монолога девушки они незаметно для самих себя пододвинулись ближе, ведь нуждались в тепле друг друга. Теперь же дело было за малым. Черноволосый подался вперёд, сокращая оставшееся между ними расстояние, и прижался своими губами к её. В эту секунду сердце стучало в ушах, по другому он не мог объяснить звенящий шум вокруг. Сердце его забилось о грудную клетку так сильно, что стало больно. Хотелось раскрыть эту клетку и выпустить его на волю.       Поцелуй был медленным и односторонним. Он целовал её медленно и осторожно, словно изучая, а она, застигнутая врасплох, не могла заставить себя закрыть глаза, как это делают в кино, вместо этого позволила себе рассматривать Финна, который продолжал сминать её губы. Его губы были мягкими и тёплыми. До безумия приятными.       Милли вся затрепетала, когда его ладонь, которая всё это время покоилась на её, переместилась на её пылающую щеку. Она больше не могла терпеть и сдалась в плен его губам. Веки Браун опустились и она с той же нежностью ответила на поцелуй, хватая его губы своими. Её тонкие пальцы вцепились в его руку, повисшую в воздухе.       Сердце Милли колотилось как обезумевшее, но Вулфард не собирался её отпускать. Ему нравилось целовать её мягкие, податливые губы, нравилось вдыхать лёгкий аромат её духов. Почувствовав, что ей не хватает воздуха, Финн напоследок совсем нежно обхватил её нижнюю губу, чуть оттягивая, заставляя девушку трепетать всем телом.       Парень медленно отстранился, облизывая свои губы, сохранившие вкус вишнёвого блеска, и взглянул на Браун. Он погладил большим пальцем её по щеке и глаза её медленно распахнулись. Черноволосый замер. В её потрясающих медовых глазах горело что-то дикое. «Она давно этого хотела», — осознал он, чувствуя, как сердце делает двойное сальто.       Должно быть это отразилось и на его лице, так как румянец на щеках девушки стал гуще, а зрачки расширились ещё сильнее.       — Мне кажется, ты проиграл, — неуверенно улыбнулась Милли, не зная что стоит делать.       — Я даже не расстроен, — прошептал Финн, глядя на её такие желанные губы, которые хотелось продолжать целовать так долго, как он только мог.       Казалось, Милли услышала его немую просьбу и в этот раз сама наклонилась к кудрявому, сталкиваясь с его губами. Через несколько секунд её рука скользнула в его влажные кудри, мягко массируя кожу головы. Не верилось, что всё это происходит. Лишь тихие вздохи, срывающиеся с её покрасневших губ в промежутках между прикосновениями, заставляли прийти в себя.