***
Искать ключи не пришлось, ведь дверь дома уже была открыта. Милли стояла на небольшом крыльце и держалась за ручку. Глубоко вздохнув, девушка отворила дверь и прошла внутрь, сразу закрываясь на замок изнутри. В доме царила идеальная тишина. Браун нахмурилась встретившей её темноте. На улице ещё светло, но в помещении царил мрак. Кареглазая, не обращая внимание на холод, ударивший в живот, машинально включила свет в коридоре и направилась прямиком в большую гостиную, не снимая обуви и фиолетового рюкзака. Как она и ожидала все окна были зашторены плотными занавесками, что не позволяли солнечному свету проскользнуть в комнату. Лишь один напольный торшер, возвышающийся над диваном был включён, освещая комнату мягким жёлтым светом. Милли ожидала увидеть лучшую подругу плачущей в одну из небольших диванных подушек, но какого было её удивление, когда она заметила рыжеволосую рядом с виниловым проигрывателям в дальнем углу комнаты. Она внимательно рассматривала одну из обложек альбома The Beatles, вчитываясь в названия песен. Милли бесшумно подошла к подруге и остановилась рядом, открывая прозрачную крышку проигрывателя. Синк аккуратно достала чёрную пластинку и поместила её на колесо выбранной стороной. Помещение наполнило тихое звучание гитарных струн, что как тёплое одеяло окутывало их с ног до головы, заставляя обеих девушек прикрыть в наслаждении глаза. Сэди слабо улыбнулась, когда ощутила на своей талии чужую руку. Тонкие пальцы медленно и так нежно скользили по боку голубоглазой, что ей вдруг захотелось вновь заплакать. Только в этот раз не от душераздирающей боли в груди, а от удивительного спокойствия и умиротворённости, обволакивающего её грудь. Она недолго думая, повернулась к подруге и заключила её в крепкие объятия, боясь что это безумно приятное чувство покинет её, оставив наедине с растерянностью и терзаниями. В это же время сердце Браун стучало так громко, что она с трудом могла расслышать строчки играющей рядом песни. Казалось что ей должно стать легче, ведь вот она Сэди, прямо перед ней, спокойная и тёплая. Но подобная атмосфера подозрительной безмятежности вокруг лишь усилила дрожь где-то в животе. Она ощущала себя маленьким зверьком, которого отпустили на свободу, вместо того чтобы скормить змее. Однако удава выпустили на свободу вместе с ней, чувство безопасности испарилось в мгновение. Русоволосая так сильно переживала за подругу, готовила себя к приближающейся буре, что теперь не могла разделить с Сэди этот чудесный момент слияния их душ. — Ты будешь чай? — невозмутимо спросила голубоглазая, отстраняясь от Милли. Это первый раз, когда девушки посмотрели друг на друга за всё это время. — Да, я приготовлю, — улыбнулась Браун, поправляя рыжую прядь девушки напротив. Милли не могла вспомнить какая по счёту играет песня, когда она передала одну чашку с горячим чаем Синк и устроилась рядом. Она решила, что не стоит портить эту атмосферу покоя и даже некоторой романтичности. Вместо этого кареглазая посчитала нужным дать подруге столько времени, сколько ей будет достаточно для того, чтобы самой начать разговор и рассказать обо всём. Браун уже несколько минут завороженно наблюдала за бледными струями пара, исходящими и кружки с чёрным чаем. Это самое элементарное физическое явление сейчас заставляло девушку внимательно изучать каждый изгиб исчезающих в воздухе линий. Она наконец смогла унять ноющее волнение в груди и теперь чувствовала себя действительно в безопасности. Милли не забывала поглядывать краем глаза за затихшей подругой, что хмуро перекладывала чашку из одной руки в другую, словно согревая их по очереди. Даже не знающий Сэди человек понял бы, что сейчас в её голове настоящая лавина мыслей. — Ты была с Финном? — не ожидавшая вопроса, Милли не успела отвернуться и медовые глаза встретились с голубыми. Русоволосая кивнула, — Прости, что испортила вам планы. Не стоило мне звонить тебе вот так вот просто и рыдать в трубку. Ты наверняка испугалась. — Не говори глупостей. Всё хорошо, Сэди, ты поступила правильно, что сразу же позвонила мне, — Браун погладила подругу по плечу, подсаживаясь немного ближе, — ты ведь знаешь, что двери этого дома всегда открыты для тебя. Синк не смогла сдержать трогательной улыбки. Они с Милли всегда были очень близки. Годы проведённые вместе доказали, что они могут доверять друг друг, не беспокоясь и секунды о своих секретах. У рыжеволосой были ключи от дома Браун, которые она получила ещё два года назад от миссис Браун. Родители подруги души не чаяли в ней и всегда были рады визиту девушки, за что Сэди была безмерна благодарна им. У неё даже было своё почётное место за обеденным столом семьи Браун. Девочки пережили вместе сложнейшие этапы жизни. Однажды Милли представляла Сэди своей бабушке из Лондона и сказала, что считает рыжеволосую своей старшей сестрой. В тот день представление голубоглазой о русоволосой в очередной раз перевернулось с ног на голову. Она знала как сложно ей было пережить и смериться с потерей родной старшей сестры, поэтому те её слова Синк выгравировала на своём сердце и поклялась всем на свете быть поддержкой Милли, чтобы не случилось. — Я бросила Калеба. Проигрыватель уже давно отключился, ведь пластинка подошла к концу, и в помещении повисла напряжённая тишина. Милли словно молотком по голове ударили. Сначала ей показалось, что она просто не расслышала слов подруги или ей послышалось, что Сэди сама разорвала отношения с человеком, в которого была безумно влюблена. Нет, не так. Она даже не могла описать чувства рыжеволосой к МакЛафлину словами до тех пор пока сама не влюбилась. А потом поняла, что любовь — это неописуемое чувство, которое ежедневно заставляет тебя меняться и работать над собой усерднее; чувство, которое отключает твою голову, стоит тебе услышать песню, которой вы подпевали, пока ехали неизвестно куда; чувство, что заставляет тебя глупо улыбаться и смеяться, глядя в пустоту, лишь потому что ты вспомнила какую-то глупую шутку, которую не смогла понять сначала, а он, пыхтя, пытался объяснить её так, чтобы самому не запутаться. Сама мысль о том, что всё это может закончиться в один день, приводила её в дикий ужас. Тем более она бы не рискнула сделать это по своей инициативе. Они с Вулфардом были вместе не так долго, но она уже не могла представить жизни без кудрявого. Тогда что она могла сказать про Синк, которая встречалась с Калебом почти год. А учитывая то какая она влюбчивая и сентиментальная, всё это казалось злой шуткой. — Учитель литературы сказала, что влюблённый человек видит своего возлюбленного таким, каким его задумал Бог, потому что для влюблённого человека возлюбленный представлен идеалом. Он не видит никаких пороков и недостатков. И это самые прекрасные слова! — счастливо щебетала Сэди, обнимая довольного Калеба. — Бог задумал тебя засранцем? — невзначай спросила Браун, глядя на возмущённого Финна и вызывая всеобщий смех. — Отношения делятся на два типа, — прыснул Гейтен, доедая своё бургер. — Всё-таки вы, ребята, из тех, кто поженится в двадцать, заведёт золотого лабрадора и троих детей, — рассмеялся Ноа, указывая на смущённых Калеба и Сэди рукой, — каждое лето вы будете ездить на отдых, а на Рождество всей семьёй готовить печенье и раздавать его соседям! Они тогда долго смеялись над идеальной парочкой. И они все верили в слова Шнаппа. Сейчас Браун сидела рядом с Синк и не могла поверить, что всё это вдруг разрушилось. Во что ей тогда верить? Неужели именно так чувствует себя мышь, которая потеряла бдительность и задыхается, сжатая крепкими мышцами удава?***
Мужчина сидел в очереди в ветеринарной клинике, свесив голову и не обращая внимания на окружающих посетителей с их питомцами. Усталость — единственное что он ощущал последние два дня. Ему хотелось впасть в спячку, а проснувшись, зажить своей прошлой жизнью счастливого семьянина: любящего мужа и гордого своим чадом отца. Вот уже двадцать минут высокий мужчина хмуро рассматривает серую плитку небольшого помещения для посетителей, пытается вернуться назад и понять в какой момент всё в их отношениях пошло под откос. Ссоры с сыном доводили его до предынфарктного состояния и никакие успокоительные не помогали справиться со стрессом. Кареглазый всегда был верен своим принципам, традициям и убеждениям. И единственного сына он воспитывал также, как когда-то отец воспитывал его. Дисциплина и саморазвитие — залог успеха. Мужчина всегда гордо рассказывал друзьям и знакомым о том, что сын, несмотря на свою самостоятельность, всегда считается с мнением родителей. Именно безукоризненно следуя советам опытного, познавшего жизнь отца, Калеб имел один из наивысших баллов среди школьной команды, что гарантировало ему легчайшее поступление в любое заведение штата. Именно МакЛафлин старший составил для сына максимально ёмкое расписание, разное на каждое время года, ведь человек, который хочет добиться чего-то в жизни, должен работать всегда. И Калеб слушал отца, ежедневно занимаясь по несколько часов в зале после школы, а потом отправлялся на дополнительные занятия к учителям, которых оплачивал для него Кори. Домой сын приходил уставшим, но никогда не жаловался. Настоящий мужчина, должен знать цену успеха. Всё началось со звонка миссис Перкинс, репетитора по физике. Обеспокоенная пожилая женщина без умолку интересовалась здоровьем Калеба, ведь затянувшаяся на три недели болезнь могла грозить парню серьёзными осложнениями. Мистер МакЛафлин сконфуженно поблагодарил женщину за её заботу и сбросил трубку по пути в комнату сына. Это была их первая сильная ссора на его памяти. В основном ругался на непутёвого сына Кори, отчитывая его за такую глупую и неоправданную ложь. В наказание он на те же три недели забрал автомобиль, подаренный парню на шестнадцатилетние. Наказание должно быть строгим и незамедлительным. В следующий раз поводом для ссоры стало очередное опоздание Калеба домой. Обычно пунктуальный сын, будто бы издеваясь над отцом, ежедневно приходил позже оговоренного времени. И если первое время тёплая ладонь на плече и успокаивающий взгляд жены действовали на Кори, то на пятый день мужчина не выдержал. Мистер МакЛафлин, который всегда ходил в идеально выглаженных брюках и с гордым холодным взглядом, не мог успокоиться, ударяя по рабочему столу в комнате сына, требуя от него чёткой причины подобного поведения. Он не понимал что злило его сильнее: равнодушный взгляд сына или упущенная из-под контроля ситуация. Он не собирался мириться с подобным непослушанием. Он лишил Калеба карманных денег. После того вечера в их доме всегда царила тишина. Вместо привычной спокойной — напряжённая и холодная. Калеб больше не нарушал режим, но так и не признал своей вины в произошедшем. Авторитет отца треснул. Возмутительно. Самым громким скандалом разразился дом МакЛафлинов в казалось бы обыкновенный субботний вечер. Когда Кори узнал, что жена в тайне от него дала немаленькую сумму наказанному сыну. После долгих криков мужчины, с требованиями объяснений от жены Април не выдержала. — «У него появилась девушка! Поэтому ему не хватает на всё времени!», — крикнула женщина, обиженно глядя на мужа. Кори опешил. Это должно быть шутка. Он был уверен, что его сын не станет заводить отношения в такой сложный для них период. На носу экзамены и поступление. Калеб ведь не станет рушить их планы на военное училище? Неужели когда-то ответственный сын превратился в нечто напоминающее хорошиста из-за этой девушки? Куда делся его ответственный мальчик, который не жалея сил работал на своё будущее? Он сразу её невзлюбил. Ещё не успев узнать её имени, познакомиться с ней, Кори уже не одобрял отношений сына. Это приносило слишком большой ущерб Калебу, их плану, его вложениям в будущее сына. Он не мог позволить рухнуть всему в одно мгновенье из-за какой-то девушки. А она отнимала слишком много его внимания и времени. Женщины — это всегда долго и сложно, но не всегда оправданно. Крики не утихали до самой полуночи, а после возвращения Калеба домой лишь набрали обороты. Кори понадобилось немало времени, чтобы побороть свою гордость и всё-таки признаться самому себе в своей чрезмерной строгости. Проведя целый день за городом, на свежем воздухе, он проанализировал случившееся и всё-таки нашёл небольшую трещину в своём восприятии. Несмотря на то что с самого детства мальчишка любил проводить с Кори время, мужчина толком ничего не знал о собственном сыне. Кроме его расписания. Он корил себя за то что слишком поздно задумался о подобном. Через несколько месяцев сыну должно стукнуть девятнадцать лет, а Кори знает только его любимое животное и цвет, которые скорее всего успели измениться десятки раз. Это было неправильно. Ещё несколько часов ему потребовалось, чтобы выбрать верную тактику и извиниться перед сыном за свою грубость и некоторую жестокость по отношению к нему. С ужасным чувством стыда на Кори нахлынуло и воодушевление. Ему вдруг захотелось измениться, когда он вспомнил осуждающий взгляд жены и оскорбленный Калеба. Мужчина чётко поставил перед собой цель извиниться перед сыном и попробовать загладить свою вину, пригласив семью в какой-нибудь ресторан. Всё-таки когда-то давно он тоже был обыкновенным влюблённым подростком, который хотел впечатлить любимую девушку очередным букетом и идеально продуманным свиданием. Повзрослевший мужчина слишком быстро зачерствел и теперь воспоминания о своей молодости дали ему неслабую затрещину. Идиот. Он хотел измениться и заслужить доверие сына. Однако не собирался изменять своим принципам. Мистер МакЛафлин был готов идти на компромисс, желая поддержать Калеба, но ему было важно убедиться, что отношения никак не повлияют на настрой и жизненные цели сына. Несмотря на вселенскую обиду, парень был безумно счастлив, что отношение отца изменилось (пускай после долгих и утомительных ссор) и он всё-таки на его стороне в столь важном вопросе. Он слишком сильно дорожил Сэди, чтобы потерять её. А пережить подобное из-за собственного папы — что может быть ужаснее родителей, которые не поддерживают счастье своего ребёнка? Калеб был приятно удивлён, когда отец пообещал ему освободить один день от внешкольных занятий, чтобы парень мог посвятить его времяпровождению со своей девушкой. Взамен он справедливо потребовал от парня сосредоточенности и честности. Калеб согласился.Равносильный обмен. Калеб расцвёл. Ему наконец удалось наладить отношения дома, они с тиграми выиграли последний матч против барсов, а Сэди всегда была рядышком, под боком, мягко обнимая его за талию. Ему даже начало казаться, что учёба начала даваться ему намного легче, а решение той же физики больше так не затрудняет. «Всё наладилось». Это было его последней мыслью перед тем как он столкнулся с бешеным взглядом отца, едва перешагнув через порог дома. Растерявшись он не сразу смог ответить на вопрос «что это?», когда мужчина пихнул ему телефон прямо в лицо. Через пару секунд МакЛафлину на трясущемся экране всё-таки удалось разглядеть одно из его последних совместных фото с Синк. В тот день всё стало намного хуже, чем было в первый «сезон засух». Фотография сына с рыжеволосой девушкой стала для Кори настоящим шоком. Не так он представлял ту самую Сэди Синк, что украла сердце его единственного сына, ради которой парень был готов на всё. В его голове это была симпатичная невысокая девушка, с такими же как у него кучерявыми волосами и тёмной кожей. МакЛафлин вновь погряз в воспоминаниях, не понимая где упустил такой важный момент. Он всегда много времени уделял этническому воспитанию сына, прививая ему любовь к своим корням и родине. Нередко он показывал мальчику старое древо жизни их семьи, с фотографиями каждого их дальнего родственника. Все они были одной крови и одного места. Калеб был очень умным, даже такие серьёзные темы мальчик воспринимал легко и внимательно, что вселило в Кори уверенность. Уверенность, которая рухнула в одно мгновение. Он устал. Устал не понимать. Он хотел бы понять сына, но не мог. Подобное не укладывалось в его голове. Его уверенность испарилась так же быстро, как старая ваза разлетелась на мелкие осколки, разбившись об кухонную стену. Ваза, которую когда-то Калеб подарил Април. Теперь он швырнул её в стену с безумной силой. Осколки везде. А на лице смесь самых различных эмоций: злость на весь мир, разочарование в себе, боль от расставания, ненависть к отцу, который довёл всё до точки кипения своими истериками и запретами. Сэди его бросила. «Из-за тебя!», — так крикнул Калеб в лицо Кори. В другой ситуации мистер МакЛафлин вздохнул бы с облегчением, но не когда смотрел на такого Калеба, — «потому что она не хочет быть помехой между нами! Не хочет, чтобы мы ссорились из-за неё!», — продолжал кричать парень, зло глядя на мистера МакЛафлина, — «Она знает, как сильно я вас люблю! А ты ведёшь себя как настоящий мудак, который сделает всё, чтобы отравить существование сына!», — Кори задохнулся от возмущения и сделал шаг к разъярённому сыну, но путь преградила Април и её ледяной взгляд, — «Что ты скажешь на это?! Остальные и мизинца её не стоят, твою мать! Но папочка так не думает, потому что она выглядит не так! Плевать я хотел на твою армию и на школу!», — Калеб чувствовал, что начинает задыхаться, но уже не мог остановиться. Он слишком долго позволил сидеть отцу за штурвалом его самолёта и теперь сам заплатил за это. Он хотел кричать без конца, бросаться ядовитыми словами, оскорблять и обвинять, но вместо этого с уст сорвались совершенно чистые и искренние слова: — «Я просто люблю её и не хочу терять!». Это был белый голубь, вестник мира и добра, со сломанным крылом, истекающим алой кровью. Именно так звучали слова парня. Больно. — Сэр, Всё нормально? Вы уронили, — из убивающих воспоминаний Кори вывел тихий женский голос, принадлежащей девушке в медицинской маске и накинутым на голову капюшоном. Она подняла с холодного пола небольшую папку с документами и протянула мужчине. Он не успел поблагодарить её, она будто бы испарилась. Слишком быстро ушла, вероятно очень торопилась. Мужчина оглядел файл с паспортом питомца и только заметил, что дошла его очередь проведать свою собаку. Кори МакЛафлин подошёл к двери и взгляд его упал на дверную табличку, на которую он никогда до этого не обращал внимания.Кабинет 8 Врач ветеринар: Митчелл Синк
Мужчина вдруг резко обернулся в след девушке, которая была уже очень далеко, припоминая её запутанные рыжие волосы, торчащие из капюшона.***
— Сильно скучала? — негромко спросил кудрявый, приближаясь к сонной девушке. — Нет. По улице проехало шестьдесят четыре машины, из них девятнадцать зелёных, [1] — медленно проговорила Браун, не отрывая взгляда от своих белых тапок. Вулфард не смог не улыбнуться открывшейся для него картины. Одетая в какую-то безразмерную кофту серого цвета, она сидела на предпоследней ступеньке крыльца дома и поправляла съехавшие на нос очки. Видимо, только недавно проснулась. Финн почувствовал безумно приятное тепло, что разлилось по плечам, когда Милли так по-детски вытянула перед собой руки, желая обнять парня. Он аккуратно обхватил её ладони, утонувшие в длинных рукавах одежды и помог ей подняться. Девушка обрадовалась тому что они оказались на одном уровне, из-за того что она стояла на ступеньке. Силы и воодушевление резко покинули её тельце и русоволосая обняла его за шею, опуская голову на широкое плечо и глубоко вдыхая приятный запах мужского одеколона. Вулфард лишь закатил глаза и тихо усмехнулся, обнимая девушку за талию. Такая невинная Браун его не только смешила, но и безмерно умиляла. А осознание того, что только он может наблюдать подобную редкую картину, заставляло чувствовать себя королём этого мира. Сонная дымка потихоньку освобождала от своих оков кареглазую, когда они дошли до большой гостиной. — Ты ведь первый раз у меня, да? — непринуждённо спросила девушка, словно это не было очевидно. Она заваривала чай, пока парень внимательно разглядывал интерьер дома. Конечно, он был у неё в гостях впервые и она это отлично знала. Это сейчас она ведёт себя совершенно естественно, словно так выглядит её обычный день, словно несколько часов назад не она бегала по дому, убирая каждый уголок. Она так усердно протирала каждую поверхность, что не заметила как обессиленно рухнула на диван и уснула прямо с жёлтой тряпкой в руках. Всё-таки она отличная актриса. — Да, раньше как-то не доводилось здесь побывать, — улыбается парень, разглядывая коллекцию виниловых пластинок, аккуратно сложенных в деревянные коробки, — у тебя здесь здорово. Он пытался излучать спокойствие и харизму, пока его сердце подшучивало над ним, то замедляя ход, то ускоряя. Вулфард знал, что это будет волнительно, но не думал, что будет так сильно волноваться. Приглашение в дом девушки — важный момент для каждого парня. Это не только признак заинтересованности и доверия со стороны девушки, но и некая победа для самого молодого человека. Зайти так далеко. Он уже подошёл к девушке и примостился напротив неё за круглым белым столом, но всё равно продолжал рассматривать каждую деталь, окружающую его. Он знал, что Милли из состоятельной семьи, но всё равно не ожидал увидеть что-то подобное. Он подумал о том сколько дизайнеров работало над их домом. Вокруг всё было выкрашено в светлые тона, что визуально увеличивало и так огромные помещения. Первое что привлекло внимание парня в гостиной — большой и пушистый белый ковёр, огромное окно, завешанное плотными шторами, и два красивых кресла с ушками, обшитые замшем лазурного цвета. Конечно, они же британцы. На стене висел огромный и супертонкий телевизор, а на полках под ним и расположились пластинки с проигрывателем. Грамотно подобранные элементы декора напоминали, что в этом спокойном и светлом помещении живут не бедные люди. С места где сидел Финн было отлично видно большую светлую кухню, оформленную в тех же тонах. Он мысленно похвалил выбор белого мрамора в качестве кухонной столешницы. Его вдруг посетила мысль, что здесь нужно быть таким же чистоплотным, как хирургу в операционной. Всё должно находиться исключительно на своих местах, иначе и быть не может. — Мне тут не так здорово, как может показаться сначала, — Финн перевёл вопросительный взгляд на девушку, — здесь очень красиво и мне нравится мой дом, но я не люблю проводить здесь много времени. — Здесь как-то одиноко и тихо? — поняв о чём говорит девушка, спросил черноволосый. — Да, именно, — слабо кивнула Браун. — Немного не хватает беспорядка, — тихо рассмеялся парень и Милли улыбнулась. Именно так она и чувствовала. Удивительно как ему удалось подобрать всего одну фразу, чтобы описать последние несколько лет её жизни.***
Прошло всего двадцать минут и вот они уже наводят беспорядок, заваливаясь в комнату Браун. Он отрывается от желанных сладких после чая губ лишь на мгновенье, чтобы затуманенным взглядом найти кровать девушки. Ещё час назад он представлял как войдёт в комнату Милли с умным видом и сможет наконец изучить обстановку, в которой живёт девушка, поймёт о чём она думает, что любит, обсудит с ней книги с полок, станет к ней ещё на шаг ближе. Но сейчас, когда она сжимала его светло-голубую футболку на его спине, от тех мыслей не осталось и следа. У парня не сразу получилось разглядеть в полумраке широкую кровать, поэтому Браун сама шагнула спиной в глубину комнаты, вновь жадно целуя и утягивая Финна за собой. Она остановилась, когда задняя часть её ног столкнулась с кроватью и Вулфард, аккуратно выпустив девушку из своих объятий, несильно толкнул её на мягкую постель. Адское пламя разгорелось в теле баскетболиста с удвоенной силой, когда девичье тело несильно подпрыгнуло на мягкой постели, а растрёпанные шоколадные пряди рассыпались вокруг. Тревожный звоночек зазвенел где-то на задворках воспалённого сознания Милли, когда она ощутила большие мужские ладони на своих плечах, прижимающие её к некогда аккуратно застеленной постели. Она не могла отдаться накрывающей её эйфории, пока ощущала на себе скользящие вниз по рукам прикосновения. Вулфард не сразу заметил, что девушка начала отвечать на его поцелуи как-то заторможено, когда одна его рука начала гладить девушку чуть ниже талии. Этот огромный свитер постоянно путался под его пальцами, что заставило его на секунду нахмуриться. Парень медленно распахнул веки, которые кажется налились тяжёлой медью, и сконфуженно взглянул в огромные глаза напротив, что заглядывали прямо в душу. — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил Финн, опуская ладонь на щеку девушки и поглаживая длинными пальцами нежную кожу. Второй рукой он удерживал себя на весу, чтобы не придавить своим весом девушку. Сердце провалилось куда-то в пятки, ломая все кости по пути, когда Милли отрицательно покачала головой. Он не мог разглядеть в темноте её покрасневшее лицо — Прости, — он не думал, что у него когда-нибудь получится так резко подскочить из лежачего положения. Голос его сорвался и звучал хрипло от переполняющих его эмоций, — я сделал что-то не так? Не ожидавшая такой бурной реакции парня Милли подскочила следом за Финном, хватая его за беспокойные ладони. Браун не хотела так его пугать, но не учла его заботливую натуру. — Прости, я не хотел давить на тебя и… — От волнение Вулфард затараторил, но что кареглазая сразу же его перебила: — Финн… — она позвала его слишком резко, не зная что сказать дальше. Черноволосый замер, услышав своё имя. Милли выглядела сосредоточенной и такой-же взволнованной. Низ живота всё ещё продолжала приятно тянуть: — Прости, Финн. — Я не понимаю, Миллс, — он действительно был сбит с толку. Он сделал небольшой шаг к девушке, крепче перехватывая её ладонь в своей, — Это из-за меня? — Да, — не задумываясь ответила Браун, но потом сообразив, продолжила: — то есть дело во мне. Это глупо, я не знаю как объяснить… Она не пыталась тянуть время или давить на жалость, это было не в её стиле. Девушке просто нужно было время, чтобы правильно объяснить свои чувства. Так, чтобы не навредить Финну. — Всё нормально, Миллс, — успокаивающе кивнул парень, — тебе не нравятся мои прикосновения? Просто я замечал подобное и раньше и я правда хотел, чтобы тебе было со мной комфортно, но у меня не получается? Именно этого она и боялась. Боялась своей неуверенностью навредить Вулфарду. Ведь именно из-за её комплексов парень начинал сомневаться не только в своей привлекательности, но и в её чувствах. У Браун не было сексуального опыта, но она отлично разбиралась в психологии и знала, что уверенность партнёра зависит от уверенности второй половинки. Непонятный страх и отвращение к себе, что сидели в Милли на протяжении последних четырёх лет, не позволяли ей достигнуть полной гармонии. И в итоге её нестабильность непосредственно сказывалась и на её возлюбленном. Они одно целое. — Я бы переживал не так сильно, если подобное случалось именно в таких ситуациях, — сказал кудрявый, отводя взгляд в самый тёмный угол комнаты, — но иногда я чувствую твоё напряжение, когда просто обнимаю тебя. Просто я не совсем понимаю. — Я знаю, и мне искренне жаль, Финн, — она вдохнула поглубже, стараясь стабилизировать дыхание, — мне жаль, что ты сомневаешься из-за меня. Ты мне нравишься, Финн, очень сильно нравишься, — Браун прикусила губу, не веря, что скажет подобное, — мне очень нравятся твои прикосновения, мне нравятся твои руки и губы. Но я не нравлюсь себе. Мне нужно было поговорить с тобой раньше, прости. Вулфард мог на физическом уровне почувствовать переживания девушки хотя бы из-за того, что она неосознанно сжимало его ладонь до слабого жжения кожи. Возбуждение практически спало и он застыл, анализируя слова девушки. Он не знал ни одного человека без комплексов, за исключением Сарториуса. Никто не идеален и все это понимают. Иметь комплексы — нормально. Но с ними также нужно бороться, их нужно обсуждать и побеждать. Тем более когда у тебя есть люди, которые помогут тебе. Кудрявому вдруг захотелось ударить себя и так сильно, чтобы все зубы высыпались. — Это из-за твоего шрама? — шёпотом предположил он, — тебе не нравится, когда я касаюсь твоей талии. — Нужно было раньше рассказать про это, просто я думала, что это наконец пройдёт. Но у меня не получается, Финн, — это звучало так жалобно, что сердце Вулфарда затрещало от боли, — я каждый раз убеждаю себя, что это всего лишь полоса на теле, но у меня не выходит смотреть на неё так просто. Он не нашёл ничего лучше, чем притянуть девушку к себе и аккуратно погладить по плечам. Ему стоило сделать это раньше. На душе стало чуть легче, когда девушка обвила его талию руками, обнимая в ответ. Они очень редко говорили о Пейдж и операции, поэтому сейчас Браун снова могла превратиться в ту уязвимую, раненую девочку, которая предпочитает молчать. — Шрамы привлекают внимание, а я люблю быть за кулисами. Это будто бы напоминания для меня, что я неполноценная, что жизнь на самом деле зависит от одного неловкого движения. Пускай иногда я веду себя так, словно меня не беспокоит подобное, но я хочу быть привлекательной для себя и для тебя… — Прекрати, Миллс, — он оставил смазанный поцелуй на её макушке и немного отстранился, чтобы заглянуть девушке в глаза, — ты думала, что разонравишься мне из-за шрама? — голос его звучал немного саркастично, но он не смог сдержать своего удивления, — Господи, Милли, я в тебя безумно влюблён и я думал, что я оставил о себе мнение адекватного человека. Имею ввиду, первый раз у меня встал на тебя, когда ты переспорила меня в решении той задачи по экономике. — Ты такой идиот, Вулфард! — обессиленно протянула Браун, отворачиваясь и прикрывая лицо от смущения. Вулфард не смог сдержать смеха. Он был рад почувствовать, что атмосфера больше не такая накалённая, а плечи девушки подрагивают в беззвучном смехе. — Ты мне очень нравишься, Милли. Мне нравится твоя фигура, твоя улыбка, глаза, характер, лицо твоё вечно недовольное, — он склонил свою голову и уткнулся макушкой в плечо девушки, — поверь, никакой шрам не заставит тебя разлюбить, потому что я люблю твои заковыристые шутки и хитрый взгляд, когда ты что-то рассказываешь. Браун хотелось пищать от этих слов, но она не хотела давать этому придурку повод для шуток. Она подняла одну руку и запустила её в густую шевелюру парня, массируя кожу головы. — Забавно, но твои интимные откровенности помогли. — О да-а! — довольно протянул парень, — я могу время от времени делиться подобным, если это поможет. — Нет, спасибо, — она искренне рассмеялась с его очередной глупой шутки, — Прости, что заставила тебя сомневаться. Мне просто нужно немножко времени, хорошо? Вулфард ничего не ответил, лишь оставил мягкий поцелуй на щеке девушки. Он пообещал сам себе помочь девушке в борьбе с её самым большим комплексом. В уме не укладывается. Она переживала, что из-за шрама его отношение к ней изменится? — Как сказал кто-то умный: «Красота начинается в твоей голове, а не в зеркале», — довольный собой прощебетал парень, выпрямляясь и поправляя футболку. — По-моему так подписала свою фотографию Мишель в инстаграме, разве нет? — Браун приподняла бровь, глядя на кареглазого с вызовом. — Понятия не имею, — неловко улыбнулся Вулфард. — Расслабься, Рэмбо, — рассмеялась Милли, — я подобной ерундой даже в двенадцать не занималась. Она медленно направилась к кровати и легла на неё, вытягиваясь в полный рост. Русоволосая похлопала ладонью рядом с собой, желая вновь ощутить тепло парня. Финн не заставил себя долго ждать, запрыгивая на кровать и опускаясь чуть ниже, чтобы Милли обняла его. — Мальчик хочет ласки, так мило, — улыбнулась Браун, притягивая баскетболиста к своей груди. Финн лишь кивнул в ответ, прикрывая глаза и наслаждаясь тихим, но быстрым сердцебиением девушки. Это ощущалось намного интимнее любых ласк. Замечательное завершение вечера, о котором в тайне мечтали оба. ---------------------------------------- 1. отрывок из «Семи дней творения» Марка Леви.