Перерождение

Иккинг дремал на спине Искры, практически не ощущая дуновение холодного ветра. К его удивлению, это было довольно удобно: драконесса летела грациозно и легко, не совершая резких движений. В процессе сна юноша видел то же, что и раньше — лес, неизвестного дракона, который тут же уходил, услышав вопросы Иккинга, а последний тщетно пытался догнать дракона. Но в этот раз были новые видения — Иккингу мерещилось, будто он в тёмном месте, напоминающем пещеру или подземную темницу, будто кто-то тащит его к размытым теням, похожих на людей в балахонах, и будто кто-то тянет к его лбу светящуюся ладонь. Всё это сопровождалось фразой, сказанной одновременно и мужским, и женским голосом на непонятном языке, звучавшей примерно так: «Эт фиет анима эорум унум… Эт дефунктус адук футурум, ут рэнаскатур…». Кроме этого звучали и другие голоса: «Наконец-то… Мы нашли его… Теперь всё получится… Надо следить за ним в оба глаза…». Закончился сон фразой, сказанной мелодичным и звонким женским голосом: «Скоро увидимся, Иккинг». Всё это вынудило юношу пробудиться со вздохами. — О, доброго утра тебе, Драконоголосый. — рыкнула Искра. — Наконец-то проснулся? — Привет, Искра, привет. — отдышавшись, сказал Иккинг. — Как долго я спал? — Примерно часов пять, а может и шесть. Я за этим не смотрела. — ответила рептилия. — Мы ещё не долетели до твоего укрытия. — Понятно. — пробурчал парень, протирая глаза. — Сон приснился, да? Что там у тебя было? — Да я сам не знаю. Какие-то силуэты, говорящие странные фразы, одна из которых вообще была на непонятном языке, который даже сравнить с чем-то трудно. — На что это было похоже? — поинтересовалась Искра. — Ну… даже предположений особых нет. Может быть… заклинание какое-то. Хотя я никогда не слышал, чтобы для заклинаний использовали нечто подобное. — Странно, странно…  — задумалась самка Скрилла. — А ещё какая-то женщина сказала, что мы с ней скоро увидимся. И это была не Астрид или любая другая девушка, которую я знаю. Кто же это мог быть? — спросил он шёпотом сам себя, после чего решил осмотреться. Ниже Искры летела стая серых журавлей, сопровождаемых парой огромных альбатросов (которые по размерам не уступали орлам и беркутам), а среди океана были скалистые острова, гораздо больше Олуха. На самом большом был вулкан, испускавший мелкие столбы дыма и покрытый, будто грязным снегом, золой и пеплом, из которого едва виднелись мелкие травинки. Другие также были довольно пустынными, но располагали на себе различные кустарники, а также мелкие деревья. Благодаря острому глазу Иккинг мог в мельчайших подробностях рассмотреть то, что происходило внизу: он видел, как среди бурелома голодная лиса преследует серого зайца, как в прудах плещутся рыбы и лягушки, как вьют гнёзда на скалах беркуты и как прыгают среди морских волн дельфины. — Ух ты! — восхитился юноша. — Что там у тебя? — поинтересовалась Искра. — Я никогда прежде не испытывал такого, когда с огромной высоты можно в мельчайших подробностях рассмотреть всё, что происходит внизу. Это восхитительно! — радовался Иккинг. — Я раньше думал, что нужно быть драконом, чтобы обладать такой способностью. — Тебе очень повезло с этим. Это настоящий дар. — зевнула драконесса. — Среди наших лишь единицы таким зрением обладают. Сказать честно, я даже немного завидую тебе. — Да брось, Искра. — удивился Иккинг. — Ты хочешь сказать, что большая часть драконов не может видеть так же хорошо, как я или, например, хищные птицы? Серьёзно? — он усмехнулся, но поймав серьёзный взгляд спутницы, тут же убрал улыбку с лица. — Вы, люди, легко верите в то, что драконы умеют всё. Вы не можете летать, не дышите огнём, не имеете прочной собственной чешуи, которая защитит вас от оружия. Но я удивлю тебя, маленький друг — мы не такие уж и сильные, как вам кажется. Возьми меня, например, — я Скрилл. Я управляю молниями и могу преодолевать расстояния за считанные секунды. Я могу разорвать стальные латы словно сухие листья и противостоять целому отряду рыцарей. Но стоит мне попасть в воду — и я становлюсь беспомощной, я не могу ни взлететь, ни атаковать кого-то. Я стану добычей даже не для людей или водяных драконов — для акул, касаток, ледяных медведей, и просто мелких зубастых рыб, которые набрасываются на добычу словно стая диких пчёл. Кто-то дышит огнём, но не может делать этого бесконечно. Кто-то может ошпарить человека до смерти кипятком, но не может пребывать на суше постоянно. Кто-то обладает крепкой чешуёй, но она не спасёт от камнепада, лавины и даже лавы. Вот точно так же и со зрением — ты способен видеть всё издали в мельчайших подробностях, а вот Беззубик, я, Громгильда можем видеть лишь в половину так, как ты. Даже более мелкие, по сравнению с нами, соколы, ястребы и орлы видят дальше и лучше. Так можно сказать про любого из нас. И даже к гигантам можно применить это — Красная Смерть была убита Беззубиком, который всё равно, что мышь по сравнению со взрослым медведем. Вот такие вот драконы «всесильные и могущественные». — Прости, Искра. Я не хотел обидеть тебя. — извинялся Иккинг. — Ничего, маленький друг. Я не злилась. Я когда-то о вас также думала иначе. Отец почти всё время говорил мне, что драконы — высшие существа, а люди — просто ничтожные насекомые по сравнению с нами. Все взрослые твердили, что дракон — царь природы, перед которым всем остальным следует преклоняться. Мне пришлось повзрослеть, чтобы понять какая это ложь. — заявила Искра. — Нам всем пришлось измениться и принять правду. — Хэддок прилёг на спину драконессы, поглаживая её чешуйчатую шею. — Да, дружок. А ведь мы имеем не только эти слабости. Мы потеряли многое из того, чем обладали наши далёкие предки, жившие на Земле очень-очень давно, ещё до пришествия первых людей. И ещё больше мы утратили от созданий, от которых пошли все мы — от Древних. В отличие от них мы не бессмертные, не обладаем всеведением, не способны разговаривать с людьми и уж тем более не обладаем силой, с которой можем сворачивать горы, иссушать реки и озёра и рождать жизнь там, где она кажется невозможной. Всё, что осталось у нас — это возможность в определённый момент узнать о своей смерти. Да и то, этим владеют лишь самые мудрые и сильные из драконов, которых, увы, практически невозможно найти простому смертному. — Древние? А кто они такие? — заинтересовался Иккинг. — Ох, это, существа, обладающие невероятной силой, которая не сравнится ни с одним из известных нам. Их можно назвать первыми, истинными драконами, какими они должны быть. Мы знаем их из мифов и легенд таких старых, что ни осталось даже намёка на то, когда и кем они были придуманы. Даже те, кто прожил века и тысячелетия уже не может сказать, дошли до нас правдивые истории о Древних, или же они уже давно исказились и потеряли последние крупицы истины. Есть разные мнения на этот счёт. Но несмотря на все эти разногласия, каждый из нас сохраняет эти истории сквозь время: о сверкающем золотом короле, который покинул своих подданых в самый разгар катастрофы, о боге смерти, который сошёл с ума после того, как потерял того, кем дорожил больше всего, о войне с людьми, после которой Древние укрылись в Тайном мире, охраняемом морским змеем, о демонической скверне, которая поглотила богов и ознаменовала тем самым конец их эпохи, и это лишь мельчайшая часть из того, что известна мне. — с удовольствием рассказывала Искра. — Ничего себе. — удивился юноша. В этот момент он ощутил себя ребёнком: ему захотелось узнать всё и сразу и запомнить каждую легенду до мельчайшей подробности. И ещё больше захотелось записать их в большую книгу и поделиться этими знаниями с другими людьми, которым драконы интересны так же, как и ему самому. — Помню, как Беззубик рассказывал мне о подобном. Он рассказал о том, как появился бог света Мелкон, как он создал детей, олицетворяющих стихии и силы природы, и как лунный дракон Саранг пожертвовал собой, дабы исправить ошибку, которая привела к гибели всего сущего. Это было так необычно и интересно. — радостно вспоминал Иккинг. — А ещё как мир переродился после того, как бог Луны принёс себя в жертву Солнцу… — и юноша принялся рассказывать подруге обо всём, что его так сильно впечатлило. — Да-да, Ночные Фурии и вправду верят в это и считают, что только им известна единственная правдивая история. Но не считай, что то, что он тебе сказал, является таковым по-настоящему. Я думаю, правду никто никогда не сможет узнать. Единственный способ это сделать — отыскать мудрейшего из мудрейших, который знает ответы на все возможные вопросы, что, согласись, невозможно. — усмехнулась драконесса. — Но есть же всё-таки среди ваших легенд настоящая, единственная верная история? Я вот, например, вместе со своим племенем убеждён, что единственная правдивая вера — наша. И что именно мы знаем, как устроен мир. — Ну и как же, расскажи мне. — с некоторым весельем попросила Искра. И юный Хэддок стал кратко, но понятно, объяснять мироустройство в понимании викингов: — Всё, Искра, устроено так: истинные боги — Асы, которые живут в небесном чертоге — Асгарде, находящемся в кроне мирового древа — Иггдрасиля, мы живём в Мидгарде, который расположен в его стволе, а в корнях лежит царство мёртвых — Хельхейм. И это я даже в подробности не стал вдаваться. — Да, необычно. Такого я даже среди драконов не слышала. — после этих слов, с долей неочевидной насмешки, Искра зевнула. — Ты устала? Может лучше снизится и отдохнуть? — после вопросов Хэддок также зевнул. — Да и я, честно говоря, маловато поспал всё-таки. — протерев глаза, он решил посмотреть вниз на острова. — И я даже вижу подходящее место для нас. — Ну тогда веди, Драконоголосый. Иккинг и Искра снизились на довольно большом по площади острове, который располагался дальше всего от вулкана. Он выделялся на фоне остальных более густой растительностью, состоящей из можжевельников и лиственных деревьев, которые образовывали несколько небольших рощ по всей площади. Но в качестве укрытия они не особо подходили. К счастью, с воздуха Иккинг заприметил пещеру, расположенную рядом с глубоким прудом и поляной, окружённой поваленными берёзами. Приземлившись, друзья зашли внутрь. — Ох, ну наконец-то отдых. Так устала. — зевая, произнесла самка Скрилла, после чего легла у стены. — Да и я тоже. — потянулся юноша, облокотившись на чешуйчатый бок спутницы. — Искра, а можешь мне рассказать какую-нибудь драконью легенду, даже небольшую, или ты уже совсем устала? — В этом плане я точно не устала. — улыбнулась дракониха, после чего задумалась. — О чём же тебе рассказать? — Даже не знаю. Есть столько всего, что я хочу… — не успел Иккинг договорить, как у него заурчало в животе, что было неожиданно и забавно для Искры. — Да, видно, что ты много чего хочешь. — саркастично сказала она. — Ну ладно тебе, Искра. Я просто не ел со вчерашнего дня, вот и проголодался уже. — А что же ты такого ел, позволь спросить? И Хэддок поведал драконессе о том, как выпил 3 кувшина с молоком яков, несколько тарелок бараньей похлёбки, котёл с рыбой и десятком тарелок различных других блюд, а закусил тремя большими лепёшками хлеба. — … В общем, как-то так. — закончил Иккинг на спокойной ноте, будто это был его обычный приём пищи всю жизнь. От этого Искра была в шоке, так как никогда ещё не знала, что простой человек может быть таким прожорливым. — О, мой дорогой обжора, кажется я знаю, о чём я тебе расскажу. — ухмыльнулась драконесса, после чего обмотала хвостом ноги товарища и подвинула ближе к себе. — Ты заставил меня вспомнить одну старую легенду, которую мне в далёком детстве рассказывал ещё дедушка. — И о чём же она? — спросил Иккинг в предвкушении. — Эта история про самого прожорливого дракона, которого только знал белый свет. Она называется «Хадад, Пожиратель богов». — услышав ответ Искры, Хэддок навострил уши, собираясь не пропустить ни единого слова. И как только он приготовился, его спутница начала рассказ: — Давным-давно, в Тайном мире богов, в роще Великого Лизарди, жил лазурный дракон Бакар. Среди других он славился своей мудростью и тягой к искусству. Сначала многие недолюбливали его за это, ибо были убеждены в том, что искусство свойственно только для человека, который был для них ненавистен. Эта ненависть пошла после поражения в великой битве, где три сильнейших воина одолели детей короля и королевы, которые возглавляли драконью армию. Но стоило только услышать каждому из ненавистников услышать песни Бакара, как у них пропадал дар речи. По легенде, произведения лазурного дракона даже у самых мрачных и злобных сородичей вызывали слёзы радости и неподдельные эмоции. Даже сверкающий золотой король, имя которого затерялось в веках, не мог устоять перед этими песнями и даже несмотря на ненависть к людям, поощрил их автора. Ныне почти все эти произведения уже давно забыты, но сама память о том, что этот дракон имел признание самих богов, сохранилась до сих пор. Бакар имел почти всё, чтобы жить счастливо. И всё же была проблема, которую не могла затмить ни одна из песен или поэм — Бакар был одинок. Но однажды, у водопада реки Анор, он встретил женщину своего вида — красавицу Нааму. Они полюбили друг-друга и связали свои души вечной связью, которая получила благословение короля и королевы. И вот свершилось последнее желание Бакара — Наама подарила ему 12 детей. Самым младшим из них был Хадад. И он был не только самым младшим, но и самым маленьким и слабым. Это можно сравнить с тем, что у семьи Ужасных Чудовищ рождается детёныш размером с Жуткую Жуть. Братья и сёстры смеялись над ним, придумывали ему обидные прозвища, толкали и бодали его, а он ничего не мог им сделать. Даже любящие родители не смогли остановить издевательства над младшим сыном, из-за чего он не выдержал и сбежал из семьи в самую тёмную чащу, где никто бы никогда его не нашёл. Злоба, печаль и обида поглотили маленького Хадада и заставили его спрятаться в брошенную мышиную нору, которая стала для него защитой от больших хищников. Он хотел отомстить братьям и сёстрам за всё, однако не знал, что же ему делать, чтобы быстро вырасти. Детёныш решил понаблюдать за другими животными — он видел то, как гусеницы поедают листья, после чего увеличиваются в размерах, а в конце превращаются в бабочек. И тут Хададу пришла в голову идея — он решил пожирать, много пожирать, чтобы в итоге вырасти настолько, насколько не смог даже его отец. С этого момента всё и началось. Этот детёныш стал поедать всё, что только возможно в невероятно больших количествах. Уже через пару дней место мышей и белок в его рационе заняли лисы и росомахи, потом лоси и дикие буйволы, потом медведи и бизоны. И вот уже он целиком заглатывает драконов, по размеру сопоставимых с Ужасными Чудовищами, а также гигантских птиц. Кроме того камни, кустарники, деревья, ручьи и озёра — всё оказывалось в ненасытном чреве Хадада. Он даже не заметил, как его обвисшее брюхо стало волочиться по земле и как она начала трястись от каждого его шага, как его лапы и хвост раздулись, будто откормленные свиньи, и как собственные крылья стали самой бесполезной частью его тела. Пожирателю стоило невероятных усилий сдвинуть своё уродливое тело с места. Ему было всё равно, что по виду его уже давно можно было назвать большой кучей сала, нежели драконом. Главное, что он был всё ближе и ближе к своей долгожданной мести. И вот под покровом ночи Хадад находит спящих братьев и сестёр, которые даже и близко не сравнятся с его размером. И только они успевают шевельнуть веками, как младший брат пожирает их вместе с утёсом, на котором те спали. В пылу ярости Хадад даже не заметил того, что среди обидчиков были его мать и отец, которые всегда пытались защитить младшего сына, но его это тоже не волновало. Свершив месть, пожиратель задумал новый, ещё более безумный план — он захотел стать даже могущественнее, чем является сейчас. В тот момент он уже спокойно пожирал целые скалы и гигантских драконов, но этого было недостаточно. Большей силой, чем Хадад, обладали только боги. И он решил совершить немыслимое — пожрать самих божеств, чтобы впитать в себя их силу и самому сделаться единственным богом. Начал злодей с малого. Ночью он пробрался к Озеру Серебряных слёз, которое на рассвете посещала Джамалия — богиня красоты, племянница Золотого короля. Разжиревший дракон затаился под водой. Благодаря лазурной чешуе он был не виден даже обладателям самого зоркого глаза. И когда богиня красоты приблизилась к водной глади, чтобы начать прихорашиваться, Хадад выпрыгнул из своей засады и проглотил целиком Джамалию, которая даже не успела среагировать на своего убийцу. Это увидели десятки драконов. В страхе быть съеденными жестоким убийцей, они преклонили перед ним колени и назвали своим богом. Не за достоинства и великие дела, а за размер. Это убийство только раззадорило ненасытного гиганта, который уже был размером с небольшую гору. Он решил пойти ещё дальше и обьявил, что следующим в его чреве окажется сам бог смерти, а последней жертвой, после десятка других Повелителей, для Хадада станет владыка всех богов и смертных. Даже сам король не на шутку поразился наглости пожирателя и даже начал испытывать некоторый страх перед ним, как и остальные боги. Они тайно собрались на гнилом болоте, куда практически не ходили другие звери и драконы, после чего стали решать, как же им поступить в этой непростой ситуации. Они понимали, что Хадад после съедения Джамалии стал слишком силён и убить его даже всем вместе будет практически невозможно, поэтому они решили заманить его в ловушку, в которой он со временем попросту сгинет от голода. На рассвете бог смерти, гигантский трёхглазый дракон-скелет, ожидал жестокого убийцу у входа в небесный дворец Короля, притворяясь беззащитным и напуганным. И как только Хадад приблизился к нему, он подал сигнал брату, повелителю огня и войны, чья чешуя была покрыта металлом. Тот расплавил землю под пожирателем, из-за чего последний провалился в глубокую тёмную и холодную расселину над самым логовом змеиного царя. В это место никогда не проникал солнечный свет и тепло, а те, кто попадал в расселину — исчезали навсегда. Тем не менее, Хадад выжил при падении и не отказался от пожирания бога смерти. Задолго до этого он видел сон, как Великих поражает неизвестная болезнь, как Тайный мир погибает и гниёт изнутри, после чего обращается в прах и руины. Он был уверен в том, что эпоха богов недолговечна и совсем скоро они ослабнут и станут лёгкой добычей для него. Пожиратель погрузился в спячку и стал дожидаться момента возвращения к своей нескончаемой трапезе, чтобы поставить весь мир на колени. Говорят, он всё ещё дремлет в своей расселине и если спуститься глубоко в пещеры, то его мощный храп будет разноситься эхом по тоннелям, а ночью можно услышать голоса тех, кто таится в его чреве и никак не может выбраться. И у тех, кто решит разбудить Хадада, только один жизненный исход, который не нуждается в представлении. На этом история Искры подошла к концу. Слушая всё это, Иккинг засыпал, рисуя в голове образы персонажей, о которых рассказала его спутница. Его поразило то, насколько драконы могут быть похожими на людей. Простое животное ведь не способно не то, что сочинять баллады, поэмы и песни — иметь представление о том, что такое легенда, вера, миф, да даже просто сказка. Это заставило его на мгновение забыть о внешних изменениях в процессе превращения в дракона и обрадоваться тому, что стал обладать возможностью понимать этих удивительных существ. Искра шёпотом пожелала ему спокойной ночи и прикрыла крылом, после чего также уснула.

***

Проснувшись утром, Иккинг подтянулся и протёр глаза, после чего решил умыться и направился на поиски водоёма. Неподалёку от пещеры находился родник, от которого шёл ручей, впадающий в маленький пруд, площадью примерно в половину от знакомого юноше в овраге Беззубика. И как только он взбодрился и решил взглянуть в отражение, его охватил такой ужас, будто он взглянул в глаза самой Смерти: уже имевшаяся на локтях чешуя стала твёрже и приобрела отчётливые ромбические очертания, а ногти на пальцах стали острее, приняв вид коротких когтей. Кроме этого появились чешуйки на предплечьях и на кистях, почти полностью покрыв указательный и средний пальцы. Запаниковавший Иккинг решил снять с себя рубаху, после чего увидел чешую на груди и животе. В страхе схватившись за голову, он почувствовал на висках мелкие наросты, похожие на рожки. В этот момент Хэддок отчаялся настолько, что у него даже не появилось желания закричать от всей души, не появилось желания и убежать от всего этого как можно дальше. Вместо этого он присел у самой воды, прижал ноги к груди, обхватил их руками и спрятал между ними голову. Как бы Иккинг не любил свою семью и как бы не скучал по ним, он был уверен в том, что от одного вида все захотят закидать его камнями или утопить в море, заперев в деревянном саркофаге. Он хотел, чтобы больше никто из людей никогда его не увидел. Чтобы все родные и друзья забыли о нём навсегда, как о страшном сне. Думая о своей напасти, Иккинг почувствовал, как по его щекам протекают холодные слёзы. — Маленький друг, где ты?! — крикнула Искра из-за кустов. — Ох, ну наконец-то нашёлся. А я тут рыбы тебе нало… — заметив юного наездника драконов на берегу пруда, она подошла к нему и потёрлась мордой о его волосы. — Что с тобой, дружок? — Почему, Искра? Почему со мной случилось это проклятье? Чем я согрешил? Кто наслал его на меня? — Дружок… — Взгляни на меня! Мой вид отвратителен! Я урод! Никто не захочет видеть такого, как я. Да даже драконы бы разбежались от страха и презрения, завидев меня. Я не могу смотреть на себя. Я хочу верить в то, что есть лекарство от этого. Я хочу снова стать человеком, а не страшилищем. — утверждал Хэддок, роняя слёзы в прозрачную воду. Искра ничего не ответила. Только легла рядом с юношей и положила голову тому на колени, закрыв глаза и тихо порыкивая. Он отвлёкся от слёз и прижался к голове драконессы, обнимая её. Даже без слов она показывала, как хочет поддержать и успокоить своего товарища. — Не горюй, Иккинг. — юноша понимал, что когда она в такой ситуации обращается к нему по имени, а не по прозвищу, то звучит максимально серьёзно. — Тебе страшно, я понимаю, но следует принять это. Ты не убежишь от своей судьбы, Иккинг. И я уверена, что ты справишься и с этим. Твой друг Беззубик мне много о тебе рассказывал. Он говорил, что ты сильнее других людей и не раз преодолевал трудности, которые многим и не снились. Может быть и эта одна из таких, какой бы она ни казалась. Как думаешь? — парню было всё ещё тоскливо, однако он вслушивался в слова драконессы. И в них он находил поддержку, так необходимую сейчас. Он ещё крепче обнял подругу, сказав шёпотом: — Спасибо, Искра. Спасибо, что ты со мной. — Не за что. Для этого и нужны друзья. — драконесса закрыла глаза и прикрыла юного викинга крылом. — И всё-таки, что же со мной будет дальше? — задумался Хэддок, смотря на отражение в пруду. — Одному лишь Квелосу это ведомо, маленький друг. — ответила Искра, после чего лизнула щеку своего спутника.

***

— Ну что, Беззубик? Нашёл что-нибудь? — спросил Стоик Обширный подлетевшую Ночную Фурию. Та лишь помотала головой в ответ, вызвав у мужчины тяжёлый вздох. Уже на протяжении двух дней проходили поиски без вести пропавшего Иккинга. Вся деревня была поставлена на уши и почти каждый житель, был отправлен на поиски. Беззубику приделали новый хвостовой протез, благодаря чему он снова мог летать самостоятельно. И в тот же миг ящер отправился вместе с другими всадниками искать пропавшего брата. Из-за того, что следов юноши не было обнаружено ни на самом Олухе, ни на Острове Драконов, ни в других близлежащих окрестностях, Стоик отправил «жуткую почту» берсеркам и защитникам крыльев, дабы уведомить их о возможной опасности, которая могла скрывать за собой исчезновение своего сына. Отец предполагал самые разные варианты того, что может произойти с сыном: «Может он как раз-таки и скрывается у Дагура или Малы, почему-то не сказав об этом никому из нас? Может спрятался где-то в пределах Драконьего края? Может он заблудился неизвестно где? А может его уже схватили враги и вскоре потребуют выкупа…» — мыслил он. Стоика пугала последняя мысль больше всего и он не хотел даже и думать о том, что могут сделать в плену с его единственным сыном, отчего он отметал эти версии из головы. Кроме того, на сколь бы ни была мудра старейшина Готти, она никак не могла убедить своего вождя в том, что Иккинг превращается в дракона. «Чтобы больше я не слышал о его превращении в дракона!» — твёрдо сказал он Плеваке и остальным, кто пытался вновь поднять данный вопрос. Из-за волнения вождь племени Лохматых хулиганов толком не спал, из-за чего выглядел очень усталым, порой был невнимателен и постоянно протирал слегка покрасневшие глаза. И вот к нему подошёл его верный товарищ: — Стоик… — обратился запыхавшийся Плевака к другу. — Что, Плевака? Нашли что-нибудь? Хоть один след нашли? — тут же спросил Стоик. — Нет… Фух. Ни одного пока. — Продолжайте поиски. Это не закончится, пока я не не увижу сына! Я даже сам готов отправиться в путь без еды и воды и искать его, не смыкая глаз. — Я знаю, знаю, дружище. Спокойнее-спокойнее. Мы уже осмотрели все близлежащие окрестности и зайдём дальше Великих туманов, чтобы найти его. Главное только не попадаться на глаза драконоборцам и не нарушать границ с теми, кто о нас ещё не знает. — Кстати об этих бандитах: лучше послеживайте за ними. Если будут вести подозрительные разговоры, связанные с Иккингом — сообщайте об этом немедленно. Не исключено, что кто-то из них может схватить его и начать пытать и калечить. Не исключено, что его могут убить. — занервничал Стоик Обширный. — Этого нельзя допустить ни в коем случае! — Стоик, успокойся. — остановил товарища Плевака. Ещё ни разу он не видел своего вождя таким взволнованным и переживающим. Однако в очередной раз одноногий кузнец убеждался тому, насколько же важен Иккинг для своего отца. — Я прекрасно понимаю твоё волнение, но не стоит считать, что всё плохо, а то ещё беду наговоришь. Всё в порядке. Он молодой парень, но сумеет за себя постоять, если что. К тому же, с ним взрослый Скрилл, с которым трудно тягаться даже хорошо вооружённому отряду лучших наёмников и которого догонит разве что наш Беззубик. — блондин похлопал старого друга по плечу и усмехнулся. — Да и вряд ли он попадётся этим разбойникам. Гораздо более вероятно то, что Иккинг незаметно прошмыгнёт мимо них, как он это уже проворачивал с друзьями. Задумался Стоик над словами Плеваки, припомнил прошлые приключения сына и, почесав голову, произнёс: — Пожалуй, ты прав, старый друг. Он выживет и не попадётся никому. Мы найдём его живым и невредимым. — договорив, вождь викингов устало зевнул. — Вот именно, Стоик. Всё с парнем будет хорошо. А вот ты лучше иди отдохни, поспи наконец. Видел бы ты себя со стороны: волосы растрёпанные, глаза красные, да ещё и мешки под ними, к тому же так долго не спал, что уже овец начал с яками путать, даже близнецов Торстонов отличить друг от друга сначала не смог. — Серьёзно?! Нет, это на меня не похоже совсем. — не менее устало отрицал Стоик, в очередной раз потерев глаза. — Ага, того гляди ещё хуже станет, если не выспишься. Кто же будет племенем управлять тогда. — Хорошо, хорошо. Пойду домой тогда. Скажи, чтобы меня не беспокоили, разве что новостями об Иккинге. — Обязательно. Отдыхай и не беспокойся сильно там. — договорил усатый кузнец и проводил своего вождя взглядом до его дома.

***

Погода на море ухудшалась — встречающиеся чаще льдины постепенно увеличивались в размерах, а ветер становился всё быстрее и сильнее, поднимая пенящиеся волны. Среди этого холода шёл парусник Эрета, который продолжал преследовать самку Скрилла. Но даже когда казалось, что до цели рукой подать, энтузиазм команды медденно падал. — Как же уже надоели эти волны и ветра. Собачий холод. У меня уже руки скоро синими будут. — уныло произнёс один из матросов. — Не то слово, Брад. Как долго это будет продолжаться? — вопрошал второй. — Это будет продолжаться до тех пор, пока мы не добудем этого проклятого всеми богами Скрилла. Ещё никто не приводил главарю этих зверюг. Поймать его даже труднее, чем убить. Но зато какой результат — нам гарантирован даже не мешок, а сундук золота за него. — воодушевлённо заявил Эрет. — Мы могли бы получить столько же золота ещё раньше, если бы искали драконов там, где я советовал. А вместо этого мы болтаемся среди льда и ветров с почти иссякнувшей провизией. — возмутился один из возрастных членов экипажа, одетый в синюю рубаху, красные штаны, белую шубу и носящий серые меховые рукавицы с ботинками. — И ради чего это всё? Ради одного несчастного дракона, которого мы даже не сможем догнать, так как он летит со скоростью молнии! — на грубом, щетинистом и широком лице северного мужчины с красным носом и голубыми глазами читалось откровенное недовольство. — Ты сомневаешься в моих приказах, Идгар? — обернулся Эрет, лицо которого стало нахмуренным. — Если бы в трюме были пойманные драконы, я бы не сомневался ни в чём. — ответил мужчина. — Всё было бы таковым, если бы ты нормально исполнял мои приказы, а не умничал попусту. Как-то раз мы доверились тебе и набрели на территорию диких медведей, которые чуть не разорвали нас. А ещё раньше твои «замечательные карты» привели нас в гнилое болото, где мы чуть не отравились ядовитыми испарениями. У меня было достаточно поводов тебе не доверять. — заявил молодой капитан. — И ты серьёзно считаешь, что я настолько глуп и не замечаю очевидного? Это всё чёртовы защитники драконов, которые подменивают записи на картах и запутывают нас. — утверждал норвежец. — Продолжай оправдываться дальше. Мне это не интересно. — развёл руками Эрет. — Драконьи всадники никогда бы не прошли настолько незаметно мимо нас. Их бы давно схватили тогда. — Наши воины уже сталкивались с подобны… — Не хочу больше ничего слышать. Разговор окончен. Ты свободен, Идгар. — закончил парень, после чего направился в сторону носа корабля. — Что же это значит? Когда я говорю подобное о драконьих наездниках, то это чушь, а когда ты утверждаешь то же самое, то тебя все должны слушать? Хотя, чего это я задаюсь такими вопросами? Ты просто мальчишка, который возомнил себя Пупом земли. Ты глупец и паршивец. — Ах вот ты какой у нас важный. Может лучше вместо тысячи слов докажем свою правоту действием? — агрессивно спросил Эрет, вытащив из ножен короткий меч. — Я только за. — сжав зубы ответил Идгар, также достав меч. Команда собралась вокруг них, предвкушая кровавую бойню и уже споря о том, кто и почему победит. Сами дуэлянты уже готовились зарубить и истыкать лезвиями друг друга. В глазах обоих горело пламя невиданной ярости. Но если Идгар как более возрастной воин собирался расчитывать движения противника, дабы предугадать их и нанести точный удар, то вот молодой лидер команды думал совсем не об этом. Эрет хотел просто поразить противника, совсем не раздумывая о тактике боя. Эмоции заполонили его разум, превращая в разъерённого быка. И вот почти вся команда собралась на центральной части палубы, образовав кольцо вокруг дуэлянтов. На их лицах были злорадные ухмылки. Они усмехались, попутно стуча ногами по деревянному настилу и крича: «Драка! Драка! Драка!..». Даже не задумывались они, чтобы разнять Эрета и Идгара. Но как только оба успели замахнуться, тут же почувствовали лязг железа и даже глазом моргнуть не успели, как их оружие упало к ногам, а на самих дуэлянтов было направлено по кривому кинжалу. Это был Освальд — самый старый из всей команды. Пока взгляды всех были сосредоточены на Идгаре и Эрете, он протолкнулся через нескольких матросов и выхватил свои булатные кинжалы, приостановив бой, который толком и не успел начаться. Ему повезло, что несмотря на возраст и шрамы от боёв, у него сохранилась скорость реакции и мастерство владения оружием. Не каждый его ровесник мог этим похвастаться. — Никаких боёв и убийств здесь. — Освальд сказал это спокойным, но очень серьёзным тоном, который заставил успокоиться и прийти в себя тех, кто буквально пару мгновений назад больше всех кричал, требуя кровавого побоища. Затем он опустил ножи. — А теперь расходитесь и возвращайтесь к работе. Все вы. Седой бородатый воин обладал красноречием, благодаря которому даже без драки мог утихомирить подобные стычки. За это он пользовался уважением среди генералов и вершины знати даже в нынешнее время, когда давно не принимал непосредственного участия в битвах с драконами или войсками вражеских княжеств и королевств. Вот и матросы послушали совета Освальда — Идгар отправился в сторону кормы, бросив напоследок презренный взгляд на своего лидера — Эрета, а тот пошёл к носу корабля, продолжая пребывать в состоянии злобы, пусть уже и не такой яростной. «Если бы не эти матросы, я бы давно вернулся к главарю с трофеями и восстановил честь своей семьи.» — произнёс он себе шёпотом. Но Освальд услышал это и подошёл к ученику, чтобы поговорить с ним, но Эрет отвернулся от него, и пошёл дальше к носу. Подойдя к рулевому, Идгар решил шёпотом выговориться тому: — Мне надоел этот сопляк. Глупый, упрямый зазнайка, который кроме себя никого не слышит. Считает, что раз он возглавляет команду, то является самым умным тут. Это невыносимо уже. Что скажешь, Ханс? — Согласен. У меня порой такие же мысли проскакивают. Перед нами он весь такой невероятно умный и смелый, но только какой-нибудь капитан Ульфрик начинает вести с ним серьёзный разговор и морально превосходить, то наш «смелый лидер» тут же язык за зубами прячет, едва сдерживаясь, чтобы не разораться как ребёнок. — Неудивительно. Он пошёл в своего бестолкового отца. А о нём я слышал немного. — ворчал Идгар. — Плохо ты знаешь старшего, друг мой. Сынок его ещё не настолько бестолковый. — отрицал Брадор. — Он высокомерный и упрямый, но хотя бы не вёл себя, как чёртова крыса. Именно за это старшего Эрета все ненавидят, особенно Ульфрик. — А что же он сделал такого? — поинтересовался Идгар. — Ты действительно хочешь это узнать? — спросил неожиданно подошедший Освальд. — Генерал Освальд… — обернулся щетинистый мужчина, встав смирно. — …А вы… вы знаете об этом? — А зачем я, по-твоему, задал этот вопрос? — Я прекрасно понял вас. И что же такого натворил Эрет старший? — Пойдёмте в трюм вечером — там я вам всё расскажу. — ответил Освальд. Идгар и ещё несколько драконоборцев послушали его. Под конец дня, когда волны ослабли и требовалось меньше матросов для управления кораблём, Идгар, Ханс, Брадор, а также ещё два человека зашли в трюм, где и сели вокруг фонаря. Почесав бороду, Освальд начал рассказывать историю. — Почему же Эрет ведёт себя именно так, как вам видется? Почему он и многие другие солдаты ярла не говорят об отце? Это довольно неприятные и позорные события. Во многом именно из-за интриг отца Эрета с Вигго Гримборном из армии ярла был изгнан Гриммель, Мастер меча — лучший охотник на драконов, которого знал мир. — Гриммель? Это ещё кто? Я о таком не слышал. Чем он известен? — заинтересовался Идгар. — Никто не знает, откуда он пришёл. Возможно с востока, возможно с юга, но это не имеет значения. Также стоит отметить и то, что никому, кроме Ульфрика и Гризельды Печальной не известно его настоящее имя. Сейчас никто из главнокомандующих, в том числе и ярл, не говорят о нём, будто пытаясь забыть и стереть его из изстории. Но Гриммель был личностью настолько значимой для нас, что его можно было сравнить только с мифическими героями. — в голосе Освальда можно было чётко определить уважение и восхищение человеком, о котором он говорит, что Идгар, Ханс и остальные ещё больше заинтересовались. — Но почему же так случилось? — спросил Брадор. — И как он вообще появился в вашей армии? — добавил Торальд. — Его история удивительна и полна загадок, так как почти никому, кроме своего круга общения, он об этом не рассказывал и был довольно обособленным человеком. Но известно, что он спас капитана Ульфрика от диких драконов, когда тот был одной ногой в подземном мире. Из-за этого поступка его захотел видеть сам ярл и главари нескольких союзных кланов. Всех поразило то, что он пришёл не один. Ему подчинялись 6 страшных существ, которых даже драконами было назвать трудно, так как больше они напоминали чудищ из преисподней, которых создал сам Дьявол. Их испугались почти все, кроме ярла, который лишь удивился, когда лицезрел их. Эти создания слушались своего хозяина будто выдрессированные собаки, что поразило абсолютно всех, даже тех из нас, кто давно научился подчинять драконов собственной воле. А из-за давней ненависти к драконам он согласился войти в ряды нашей армии, где заодно встретил свою давнюю знакомую — Гризельду. Эх, Идгар, видел бы ты Гриммеля в бою — он был проворным, как змей, храбрым, как медведь, яростным, как росомаха и мудрым, как филин. Он был очень талантливым укротителем, не хуже ярла. А мечом и любым другим оружием он владел так, словно всю сознательную жизнь провёл в боях. Его клинок и арбалет разили драконов десятками. Больше всего он получал удовольствие от убийства Ночных Фурий, которые были ему особенно ненавистны по личной причине. Порой создавалось впечатление, будто он с раннего детства был умнейшим охотником, которому нет равных. — рассказывал наставник Эрета. — Серьёзно? Он был настолько искусным воителем? — поразился Ханс. — Звучит так, будто это вымышленный персонаж из детских сказок о могучих воинах, которые «одним ударом разили сотни врагов». Что-то мне слабо в это верится, честно говоря. — Неудивительно — все так говорили, друг мой. — ответил Освальд. — Однако стоило им лишь раз узреть его в бою и любые сомнения отпадали. Важно отметить и то, что при всём количестве убитых драконов, Гриммель не желал славы, как многие другие и был довольно скромен. Он считал, что слава портит любого, даже самого достойного человека. Все говорили, что это невозможно, что таких людей не бывает, но этот был настоящим. Даже сам ярл однажды сказал мне: «Это лучший воин, что когда-либо был в моей армии. И оттого грустно, что сейчас таких, как он, нет у нас». — А что он ещё такого сделал кроме убийства драконов? И были ли у него друзья или ещё кто-то? — спросил матрос в синей рубахе. — Да, на его счету немало свершений, немало битв. Мастер меча даже создал и обучил свой личный отряд смертоносных воинов-убийц, которые были такими же ловкими и проворными, как и он сам, и вели скрытный образ жизни, растворяясь в толпе. Наши прозвали их «Сумрачными пауками», так как эти убийцы передвигались в ночи практически бесшумно и легко расправлялись с вражескими военачальниками и лордами, не оставляя следов, зачастую используя яд. С их помощью мы разузнали немало планов наших врагов, отчего нам легко дались захваты таких городов, как Снофьелл, Тилешинн, Кунлиггова, Чристалстрем и другие. Также Гриммель помог нам поймать немало драконов для планов владыки и привёл к нам не менее хороших наёмников, в частности молодого рыжего германского паренька, по имени Роланд. Этот юнец носил странные восточные доспехи, а в качестве оружия предпочитал глефу в совмещении с собственными боевыми искусствами, которые выучил у народа, который поклонялся драконам как богам. Когда он впервые пришёл к нам, то был подавленным и немотивированным после изнурительного путешествия, которое так и не дало ему ничего, кроме разрушения надежды. И именно для него Гриммель стал мудрым наставником и, можно сказать, отцом. Он дал юноше новую цель в жизни — помогать нам в войнах с драконами. В какой-то момент Роланд даже возглавил «Сумеречных пауков», будучи моложе каждого из них. Если память мне не изменяет, тогда ему было столько же, сколько сейчас Эрету. — услышав это, Идгар и остальные удивились ещё больше. Первый не раз в жизни видел молодых парней, вроде Эрета-младшего, которые пытались управлять другими, но ни разу на его памяти это не приводило к положительным результатам. Но сама мысль того, что опытных убийц возглавлял юноша, который был моложе каждого из них, звучала поразительно и по-настоящему необычно. От этого он обратил взгляд на своего товарища Брадора, который слегка кивал головой, молча соглашаясь с эмоциями товарища. Интерес мужчины повышался и ему уже не терпелось узнать больше о загадочном Мастере меча Гриммеле. А Освальд, видя заинтересованность товарища по команде, продолжал: — Что же касается общения? Отвечу просто: этот герой почти ни с кем не разговаривал, кроме как по военным делам. Единственные люди, с кем он беседовал в повседневной жизни и кому доверял — Ульфрик, вероятно ставший для него единственным настоящим другом, с которым они могли часами вести диалоги на разные темы: дружба, предательство, верность, желания и многое другое; а также Роланд, которому Гриммель дал много полезных советов и сделал усталого, слегка удручённого и потерявшего цель юнца настоящим мужчиной, который готов впрягаться за друзей и отдавать жизнь за ярла. Я с ним мало общался, однако замечал то, насколько изменился этот юнец после общения со своим наставником. Последним человеком, который входил в его круг общения ещё до военной службы, была женщина, которая сейчас сражается с бритами — Гризельда. Эта охотница для него была даже больше, чем просто друг по оружию. Возможно, у них была особая привязанность друг у другу, не исключено, что даже любовь, о которой никто не говорил на людях. А после изгнания Гриммеля чувствовалось, как Гризельда горевала, хоть и утверждала, что ненавидит его. Она даже взяла себе прозвище «Печальная», наверняка отражая так свои эмоции после потери дорогого человека. А вот Роланд не стерпел изгнания своего наставника и одной ночью, вместе с флотилией своих воинов и «Пауков», покинул нас, вероятно отправившись за своим приёмным отцом. — Да уж, не ожидал услышать столько информации. — сказал Идгар, впечатлённый историей о великом воине. — Ты прав, друг мой. Однако это было необходимо, чтобы ты осознал масштаб личности, о которой я рассказываю. И чтобы ты понимал, как это всё связано с поведением Эрета-младшего. — О, я уже даже забыл о нём, так как мысли были заняты этим Мастером меча. Что же там произошло с отцом этого юнца, из-за чего ты несколько минут рассказывал об убийце драконов. Ты вроде говорил, что старший как-то предал его, да? — Да, и это стало его самой большой ошибкой в жизни. Ярл и генералы говорили о том, что Гриммель после поражения в дуэли молодому Вигго Гримборну посчитал, что последний сжульничал и нанёс на свой меч яд, вызвавший жжение в ране на ноге, но незаметно для всех выбросил его со скалы и достал чистый, на котором яда не было, чтобы всех обмануть. Но насколько не была бы хороша репутация Мастера, ему никто не поверил, даже Ульфрик сомневался в словах друга. Проигравший хотел отомстить, но не решался, понимая, что его ждёт казнь за попытку убийства, однако тут в дело вступил Эрет-старший. Он заявил, что Вигго Гримборн, его брат Райкер и ещё несколько человек готовят заговор против ярла и собираются свергнуть его. А чтобы подтвердить свои слова он предоставил письмо, якобы написанное Вигго рейнхеймскому князю Стэфану Бьёргу, где сообщаются стратегические расположения наших войск и записаны планы для захвата нужных земель и портовых деревень, а на задней странице стояла печать самих Гримборнов. Сначала Гриммель не спешил в это верить, однако Эрет всячески подстрекал его убить юного Вигго, заявляя, что никто другой не поверит в эту историю и братья добьются захвата власти и также подбросил монеты с изображением князя, найденные в их каюте. Это прозвучало убедительно и Гриммель решил взять ситуацию в свои руки. Собрав несколько «Пауков», он проник на корабль Вигго и напал на него. Юный охотник почти расстался с жизнью, но стражники вовремя схватили напавшего и перебили сопровождающих его убийц. На следующий день Гриммеля должны были казнить, но его спас Ульфрик, предложив ярлу изгнать лучшего из драконоборцев вместо того, чтобы казнить его. После этого организовали совет, где главнокомандующие и советники решали судьбу человека, которого раньше никто не мог даже в страшном сне представить в данном положении. Казалось, голосов равное количество, но 1 решающий спас жизнь Гриммелю, отправив его в изгнание. Это был голос Гризельды. После этого он был лишён всех званий и воинов и ушёл навсегда, прилюдно выбросив свои награды в море. После него ушёл и Роланд, взяв с собой следующей ночью оставшихся «пауков» и свою флотилию. До сих пор удивляюсь, как ему удалось уйти без всякого следа. Но вернёмся к Эрету. Непонятно, действовал ли он вместе с Вигго или сам решил подставить своего полководца за приличное количество драгоценностей, с которым прошёл через десятки сражений и который доверял ему как воину. Но именно после того, как об этом узнали, все возненавидели его. Все перестали воспринимать его как хорошего охотника и стали проклинать и нарекли предателем и трусом. Он оправдывался тем, что мол сам Вигго и подговорил его на это дело, но никто не поверил. Даже генерал Астор Родчинсон отправил его служить в заброшенную крепость на самом берегу ледяного моря, где никогда не прекращались ветра, никогда ничего не росло и где не было больше ни души, кроме него самого. Там предатель, можно сказать, отбывал своё наказание в полном одиночестве с минимальным запасом еды в течении целого месяца. По прошествии срока Эрет-старший вернулся, сказав, что уходит из армии. Моряки вечером после ухода бывшего соратника устроили гуляния, а сам же предатель умер через несколько дней от сильного переохлаждения. — закончил свой рассказ Освальд. — Так вот оно что. — сказал Идгар. — А я-то сначала не понимал, зачем ты столько времени уделил истории этого Гриммеля. Даже не подозревал, что там произошли такие страсти. — Да и я тоже не знал многих подробностей, оказывается. На целую книгу всего этого хватит, а может и на шесть. — добавил Ханс. — И всё же, почему сын этого гада решил прийти к ярлу и ловить для него драконов? — Вот именно. Он же прекрасно знал, что его будут все ассоциировать только с отцом-предателем? — спросил Брадор. — Ответ на это очень простой. — присел на бочку Освальд. — Эрет не любит вспоминать своего предка. Почти никогда не говорит о нём. Но даже несмотря на это он стремится стать лучшим ловцом драконов, чтобы… — Чтобы исправить ошибки своего отца и стать лучше него, я правильно понял? — перебил старика Идгар. — И единственный способ доказать всем свои способности — поймать Скрилла, который ещё ни разу не был в подчинении ярла? — добавил Ханс. — Да, именно. Он бывает высокомерным, бывает и грубым. Но в то же самое время он хочет смыть со своей семьи позор отца и доказать то, что является больше, чем просто сын предателя. — Старый воин приподнялся и направился к выходу из трюма. — Надеюсь, вы сможете понять это. — сказал он напоследок он напоследок. Остальные, кто присутствовал в комнате лишь молча переглянулись между друг другом.

***

Солнце медленно заходило, а луна становилась ярче и краснее. Приближалась ночь. У моря собирался густой туман. В течении дня Иккинг обнаружил новые изменения, которые не касались внешности: его обоняние стало гораздо сильнее, нежели раньше — теперь он мог за сотню метров чувствовать запахи диких животных и различных растений; преобразилось и зрение — юноша мог без труда забираться в тёмные пещеры не имея источника света и точно так же спокойно передвигаться ночью. Хоть он всё еще боялся будущих изменений, Искра старалась подбадривать его, говоря: «Да не надо тебе так бояться, маленький друг. Посмотри на себя — ты не чувствуешь холода и жары, обладаешь зрением, слухом и обонянием, которым не каждый из нас владеет, да ещё и можешь говорить с драконами. Это же потрясающе! Где ты ещё подобных себе найдёшь? А когда ещё и чешуя у тебя будет, то никакие доспехи даже не понадобятся. И ты ещё забыл самое главное — ты сможешь летать!». И с одной стороны его это воодушевило — Иккинг всегда любил полёты, а теперь ему даже не придётся никого использовать для этого и можно будет парить среди облаков самому и не бояться, что у Беззубика может повредиться хвостовой протез, можно будет летать с невероятной скоростью, наперегонки с самим ветром; и когда юноша рисовал в голове подобные картины, то это завораживало его. Но с другой стороны возникла ещё одна проблема — остальные люди не понимают драконов, а значит, вскоре никто не будет понимать и его. «Ты не знаешь, каково это, Искра. Когда родные и близкие не понимают, что ты хочешь им сказать. Да и не думаю, что они будут воспринимать меня таким, каким я был раньше. Думаю, что я для них стану просто рычащим диким зверем. Хотя, может я просто забуду всё? Но лучше это будет или хуже для меня — даже не могу предположить…» — со вздохами говорил Хэддок. В этом случае даже Искра не знала, что сказать, так как ей действительно были неведомы проблемы друга и всё, что ей оставалось — приобрять его крылом и по-дружески взъерошить волосы выдохом носа. Но не только этим драконесса пыталась помочь Иккингу — вновь у него обострилось чувство животного голода. Причём сопровождалось это ужаснейшей болью в животе, сравнимой с колющими ранениями. Из-за этого Иккинг корчился от боли и стонал, едва не переходя на крик. Искре пришлось быстро искать пищу для юного всадника — благо в лесах водились довольно крупные олени и тушу одного из них она принесла к пещере, где изголодавшийся Хэддок готов уже был съесть груду камней. Стоило только ей показаться у входа, как парень вскочил и со скоростью и агрессией обезумевшего зверя набросился на свежую добычу, разрывая зубами и когтями толстую шкуру и кусками выгрызая сырое мясо, почти не глотая его. Это было довольно шокирующее зрелище для Искры, которая до этого никогда не представляла Иккинга в таком положении. Со стороны могло показаться, будто это человек, который вырос в дикой природе и никогда не видел цивилизованной жизни. Но нет — Иккинг вырос среди людей в довольно обустроенной деревне, будучи сыном вождя отнюдь не дикарей, однако в данный момент можно было подумать о чём угодно, но только не об этом. Разобравшись с пищей меньше, чем за час, Хэддок решил вздремнуть. Набрав сухой травы, мха и папоротника, он разложил их на неудобном каменном полу и прилёг, накрывшись шкурой съеденного им оленя. Искра же отправилась исследовать остров в поисках еды для себя. Так как её рацион питания составлял преимущественно рыбу, она спустилась в ближайшую бухту, где располагался довольно крупный птичий базар из сотен морских пернатых, которые устроили на выступах гнездовья и добывали себе пищу. Искра ради забавы решила громко зарычать, отчего целая туча испуганных птиц с диким шумом взмыла в небо так быстро, что у многих даже отвалились перья и закружились в воздухе. — Трусы. — усмехнулась она, после чего шмыгнула в каменистую бухту, где даже через опустившийся туман отчётливо были видны косяки рыб. Но расслабленная драконесса и не представляла, чем закончится её трапеза.

***

Команда Эрета продолжала поиски молниеносного дракона, делая остановки на ближайших островах для поиска его следов, однако почти везде было пусто. Все уже было потеряли надежду и считали, что следует прекратить это бессмысленное, по их мнению, дело, однако юный капитан настаивал на своём и приказал продолжать, подбадривая их обещаниями о большом вознаграждении, которое определённо стоит такого пути. И вот к началу ночи парусник шёл вдоль усеянного острыми скалами острова, покрытого густым лесом. А вдоль воды начал стелиться туман. — Эй, парни, глаз не смыкать! С таким ветром дорога назад займёт меньше времени, чем я ожидал. Так что неплохо бы поскорее заполнить трюм драконами. — бодро произнёс Эрет, проходя мимо баллист и матросов, которые готовили снаряды с сетями. — Не время привередничать, если хотите сохранить голову на… — не успела закончиться фраза, как внезапно раздался рёв, разнёсшийся эхом по окрестностям, отчего некоторые члены команды вздрогнули и даже сам капитан начал оглядываться по сторонам. — … плечах. — настороженно договорил сын Эрета. — Неужели? По левому борту! — в его голосе почувствовалась надежда на удачное окончание пути. Вместе с эхом драконоборцы заметили огромную стаю птиц, испуганно летевшую от рёва в сторону парусника. — Да, это наш дракон! — восторженно воскликнул Эрет, после чего принялся раздавать команды ободрившимся матросам. — Всем зарядить орудия! Поднять паруса! Полный вперёд! Левый борт, приготовить орудия! — Так точно! — твёрдо отвечали матросы. — Возьмём эту зверюгу. — злорадно ухмыльнулся капитан, потирая ладоши. Эрет и сам взял в управление баллисту, заряжённую сетью и начал целится в дракона, вылетевшего из-за скал. Подождав немного и убедившись, что Скрилл летит строго вниз, он выстрелил. Только Иккинг попытался заснуть в пещере, как оглушительные звуки животных заставили вскочить его с места. Причём даже резче, чем когда Беззубик облил его холодной водой. — Ну ты даёшь, девочка. Заняться нечем, чтоли? — усмехнулся юноша. Но улыбка пропала довольно быстро. Меньше, чем через минуту он услышал новые звуки Искры, полные страха и злобы, а вместе с ними и голоса неизвестных людей. Поняв, что дело плохо, полудракон со всех ног помчался к обрыву, где была рептилия последний раз. Заметив неподалёку парусник, юноша использовал своё новое зрение, дабы разглядеть беду в подробностях: пойманная в сети Искра пыталась не утонуть, судорожно перебирая крыльями, пока охотники что есть силы затаскивали её на палубу. Покинув воду, она тщательно сопротивлялась, болтая головой во все стороны и отталкивая хвостом врагов. Но вдруг молодой капитан корабля достал духовую трубку и выстрелил с её помощью дротиком в шею Скриллу. Постепенно она начала замедляться и успокаиваться, пока не погрузилась в сон. Как только это произошло, на лице лидера разбойников появилась злорадная ухмылка. Поставив ногу на голову пойманной рептилии, он громогласно заявил: «Наши поиски окончены, друзья мои! Мы достали самого свирепого, самого быстрого и самого смертоносного дракона, что знает свет! Курс на восток — в Тоддурхкальт! Этот дракон сделает нас богаче короля! Мы победили! Давайте отпразднуем это!». Как только фраза подошла к концу, головорезы громогласно закричали «Ура!» и стали доставать еду и напитки, а усыплённую драконессу погрузили в трюм. Рулевой повернул штурвал в соответствующем направлении и приготовился двигаться с помощью попутного ветра. Иккинг понимал, что времени на раздумья ничтожно мало: либо он предпримет действия сию секунду, либо больше не увидит Искру, которая согласилась отнести его чуть ли не на край света, возможно рискуя своей жизнью ради этой затеи. И особо не задумываясь, юноша рассмотрел прибрежные участки рядом со скалами, найдя среди них удачное место с достаточной глубиной, после чего разогнался и прыгнул в море. Он решил не всплывать сразу, дабы враги не заметили его, и задержал дыхание настолько, насколько мог. После этого он стал быстро перебирать руками и ногами, догоняя стремительно ускоряющееся судно. Схватившись за руль, Иккинг вынырнул, так как был на волоске от того, чтобы задохнуться, и, к счастью, никто не заметил прицепившегося к кораблю драконьего наездника. Юноша зацепился когтями за выступающие на корме фонари, после чего начал пробираться по борту в сторону палубы, где сейчас практически никого не было, так как народ собрался на корме. Перед тем, как забраться, юноша оглянулся вновь, убедился, что на него никто не смотрит, и забрался на палубу, после чего как можно тише, прячась за бочками, прокрался к трюму. Яд в дротике оказался довольно сильным (хоть и не смертельным) и Хэддок услышал тяжёлое дыхание Искры, после чего обнаружил её саму, запертую в клетке, закованную в цепи и с надетым намордником. Она едва открывала глаза, и после яда всё казалось размытым и непонятным. И даже голоса окружающих слышались очень плохо: — Искра, Искра, как ты? — взволнованно, но как можно тише спросил Иккинг. — Ты меня слышишь, девочка? — Кто? Кто ты? — едва выговорила драконесса. — Это я, Иккинг. — ответил юноша, после чего погладил её по носу. — Я вытащу тебя отсюда. Он стал осматриваться в поисках ключа от клетки, но нигде не было и намёка на него. — Я не знаю где ключ, девочка, но ничего не потеряно. Я найду решение. — шёпотом сказал Хэддок. Порыскав среди бочек и ящиков, он нашёл покрытый ржавчиной кинжал с тончайшим кончиком. Засунув того в скважину, юноша стал аккуратно водить своей импровизированной отмычкой в надежде взлома. — Сейчас, сейчас. Всё получится, Искра. — немного суетливо прозвучал Иккинг. — Это каким таким образом ты собрался красть мою добычу? — послышался грозный голос со стороны входа, что заставило безоружного драконьего всадника в страхе обернуться. Он увидел, как на него глядит капитан местных разбойников, который по виду был немного старше его самого. В левой руке он держал свой меч, а на лице была злорадная ухмылка. Также сзади него стоял старый человек с густой серой бородой и длинными волосами, лицо которого было покрыто морщинами и царапинами от боёв, и который был вооружён кинжалами, а также несколько других здоровых мужчин, в руках которых были топоры, булавы и цепы. — Я не знаю, кто ты, крысёныш, и как ты попал на мой корабль, но могу гарантировать, что тебе крышка, если посмеешь сопротивляться. — ухмылка главаря охотников довольно быстро сменилась на злобное лицо, благодаря которому можно было понять, что слова на ветер этот человек не бросит. — Отойди от моего дракона сейчас же. Я получу кучу золота за эту зверюгу и ты не встанешь между мной и моим богатством. Сдавайся! На колени! Как бы Хэддока не напугало внезапное появление охотников, он чувствовал омерзение от слов, сказанных по отношению к Искре. Сейчас у него не было никого, кроме неё. Она не была для него ездовым животным — она была другом, который оказал такую помощь, что у юноши не хватало слов, чтобы отблагодарить её; другом, который помогал успокоиться даже в моменты непреодолимой грусти. А теперь какой-то разбойник запер её в клетке и обьявил своей добычей. Его тошнило от мысли, что кто-то хочет продать её, судя по всему, ещё большим злодеям, чем эта шайка. Ярость воспылала в его сердце, дыхание стало глубже, всё тело напряглось, кулаки и зубы сжались. Юноша напоминал сейчас вулкан, который вот-вот взорвётся. Было ли это последствие от становления драконом или же эмоции, которые он бы и так выражал — Иккинг не знал, но сейчас это не волновало его. Не выдержав самой мысли сдаться и подчиниться, он дерзко, будто дракон, ответил: — Никакая она не твоя, урод. Это мой друг, и я её забираю. Мне плевать на твои угрозы. Ты не посмеешь тронуть никого из нас. — закончив фразу, он расправил кисти, готовясь напасть на охотников и атаковать их своими когтями. А для устрашения он вышел на свет, где была видна заляпанная кровью одежда, оскалился, пригнулся и зарычал, практически точно так же, как разъярённый дракон. Иккинг понимал, что у него немного шансов против нескольких человек, но он был готов защищать Искру до конца, не смотря ни на что. Эрет смотрел в глаза молодого всадника в искреннем недоумении. Ещё никогда враг, а тем более безоружный, так ему не дерзил и не готов был постоять за себя с таким огнём в душе. Где-то внутри себя капитан драконоборцев почувствовал, будто зауважал того, кого готов был убить. Но в то же время его злило это. «Чтобы какой-то неизвестный юнец так со мной разговаривал?! Не бывать тому! К чёрту уважение!» — думал Эрет. У него было ощущение, будто уважение к противнику делает его слабым в глазах команды. Ощущение, будто из-за этого в нём вновь начнут сомневаться как в лидере и не только Идгар решит бросить ему вызов. — Тебе, чёрт… — грозно начал сын Эрета, после чего сделал пару шагов вперёд. — Конец!!! — Ну давай, попробуй! — погрозил ему Иккинг.