***
Он и Усаги-сан находились в Южной Америке на побережье Бразилии. По факту, они приехали посетить письменную конференцию, на которой так настаивала Айкава-сан. Хотя Усаги-сан не хотел покидать Токио и, вероятно, ни за что бы не согласился, если бы не произошел тот вопиющий инцидент с Такахиро. "Братик..." - с горечью подумал Мисаки. Глаза нещадно защипали от приближающихся слез. Тоска по брату не в первый раз опустошающе мечет где-то внутри желудка: это чувство сжирает его с того самого дня, как Такахиро узнал об их отношениях с Усаги-саном. Сердце Мисаки сжалось при воспоминании о выражении лица своего брата, когда Усаги-сан провозгласил об их любви. Ведь тогда, когда он закончил свой рассказ, Такахиро наконец понял. Понял все. А потом это бледное лицо Усаги-сана и его дрожащие руки, когда брат грубо и бесцеремонно схватил его, пытаясь выгнать из квартиры. Тогда впервые за свою жизнь Мисаки не послушался своего брата. "Я не пойду, братик!" Когда он произнес это, его сердце яростно отстреливало холостые удары. "У тебя сейчас своя жизнь с Манами-сан, а моя - с Усаги-саном. Я… я люблю его". А потом выстрелом ему влетела пощечина. Тяжелая, хлесткая, как бы прощальная. Она жаром разливалась по его лицу. За всю жизнь Такахиро ни разу не поднимал на него руку. Усаги-сан немедленно вошел, чтобы защитить Мисаки, ошарашенный реакцией Такахиро. Но Такахиро опустил руку и с выражением ужаса и ненависти в глазах сбежал из квартиры. На протяжении нескольких дней Мисаки безуспешно пытался связаться со своим братом. Усаги-сан в это время остро переживал конфликтную ситуацию между людьми, которых он любил. Пик его отчаяния дошел до той точки, что он решил заставить Мисаки покинуть его. "Ты действительно хочешь, чтобы я ушел, Усаги-сан?" тихо спрашивал тогда Мисаки, давясь своими слезами: "Однажды ты сказал мне, что быстрее запрешь меня дома, чем отпустишь. Ты больше этого не чувствуешь?" "Нет, Мисаки, конечно нет. Я люблю тебя. Но я не хочу, чтобы из-за меня ты потерял свою семью". Они лежали на диване вместе: Усаги-сан лежит сзади, гладит его непослушные темные волосы. "Но теперь ты моя семья, Усаги-сан," - Мисаки перевернулся, чтобы посмотреть на Усаги-сан, и был поражен любовью, которую он видел в его глазах. Это был их последний разговор о его уходе. Когда Такахиро наконец позвонил через несколько дней, он хотел, чтобы Мисаки покинул Акихико и переехал жить с ним и Манами. В противном случае Такахиро пригрозил обратиться к властям по поводу действий Акихико. Он был убежден, что ,несомненно, был бы скандал, который затронул бы репутацию Усаги-сана. На момент звонка Акихико находлися с Мисаки. И восемь часов спустя они летели из страны. Они были в Бразилии уже три недели, конференция все еще была в разгаре. Усаги-сан сказал Айкаве, что смена обстановки хорошо сказывается на его продуктивности и он не знает, когда они вернутся. Аикава уверила его в том, что проблем с его работой на данном этапе нет. Когда они впервые заговорили о том, чтобы остаться на некоторое время в Японии, Усаги-сан был обеспокоен учебой Мисаки. Но тот оказался не против. Он не был активистом в учебе, да и ему самому хотелось забыться ненадолго в другой обстановке. Кроме того, квартира, которую арендовал Усаги-сан, была рядом с пляжем, и Мисаки с юношеским рвением проводил там свои дни. Он даже учился серфингу и с удивлением обнаружил, что у него к этому есть неплохие способности. Насколько Мисаки знал, его брат не стал ничего предпринимать, когда понял, что они с Усаги-саном покинули Японию. Они с Усаги-саном неоднократно пытались связаться с ним, но все попытки заканчивались короткими гудками на той стороне трубки.***
Мисаки был фрустрирован накатившими на него воспоминаниям. Чтобы отвлечься от них, он попытался сменить позу. Эти движения мгновенно заставили его мускулы застонать от боли. Он задавался вопросом, как долго он пролежал без сознания. Мисаки попытался сесть, но в тот момент, когда он предпринял попытки к этому, его виски запульсировали так сильно, что еще чуть-чуть и он потерял бы сознание. Ощущение тошноты подкатило к глотке, и его живот свело в судорожных позывах. Он сразу же лег, молясь, чтобы его не стошнило. Когда чувство тошноты прошло, Мисаки попытался все-таки понять, как он оказался тут.***
Приятные воспоминания о том, как они с Усаги-саном сегодня пошли на пляж, наполнили его теплом. Если это действительно произошло сегодня... Мисаки ощутил как теплый румянец начинает рдеть на его щеках, несмотря на ужас ситуации, при воспоминании того, как Усаги-сан сказал, что он выглядит невероятно с этим бронзовым оттенком на загорелой коже, а его фигура обросла небольшими мышцами после занятий серфингом. Затем Усаги-сану внезапно позвонила Айкава, и он решил вернуться в апартаменты за ноутбуком. Все-таки Мисаки не перставал удивляться тому, насколько расслабленным был Усаги-сан в Бразилии: абсолютная анонимность их нового окружения и тот факт, что у Мисаки не было никаких шансов столкнуться с какими-либо другими Усами, значительно умерили его беспокойтсво. Под тенистым укрытием зонтика Усаги нежно поцеловал его и сообщил, что он может пока тут повеселиться, уверяя, что ему не нужно идти с ним. Я пообещал ему, что немного отдохнув, вернусь в номер и приготовлю ему его любимые колбаски из осьминога ... Мисаки вспомнил! Он возвращался домой, когда увидел впереди иностранца на тротуаре. он выглядил таким потеряным.. На вид ему было лет 40, он был мускулистый, высокий и крепкий. Хотя его волосы были светлыми и коротко подстриженными, а глаза ледяно-голубыми, вокруг него витал воздух, напоминающий Мисаки в некотором роде старшего брата Усаги-сана, Харухико. Мужчина поднял взгляд от карты, которую он пристально изучал, и они столкнулись взглядом. Подойдя к нему, он попросил помощи. Мисаки уже привык к таким вещам. Казалось, у него было располагающее выражение лица, поэтому, независимо от того, куда он шел, люди всегда замечали его в толпе, чтобы спросить направление. Как и этот человек, который пытался спросить у него что-то на португальском. Пожав плечами, Мисаки пролепетал на его языке с ужасным акцентом: «Извините, я не говорю по-португальски. Я говорю по-японски и немного по-английски». Мисаки понимал, когда этот человек потом спрашивал его по-английски, но его акцент вводил в замешательство. Поэтому он пролепетал извинение: «Я действительно говорю только по-японски». И Мисаки был ошеломлен, увидев, что мужчина расплылся в облегченной улыбке, а затем спросил его по-японски с легким акцентом, знает ли он путь к тому же курорту, где они жили с Усаги-саном. Мисаки был счастлив узнать, что есть человек, с которым он может поболтать, кроме его большого кролика. «Ах, я тоже там живу и сейчас как раз возвращаюсь с пляжа. Не хотели бы составить мне компанию?» Так, они дружно пошли по пути, обмениваясь любезностями, как внезапно португалец споткнулся и упал на Мисаки. Слегка сгорбленный, Мисаки пытался поддержать незнакомца, но отступил, когда что-то внезапно резко врезалось и укололо его. Мужчина начал извиняться, указывая на сломанную застежку на плече. Мисаки заверил его не беспокоиться. Владимир Коровин или «Влад», как он представился, казался ужасно смущенным. Представившись, Мисаки сделал все возможное, чтобы заверить его, что ничего страшного не случилось. Они продолжали идти вместе, но через несколько секунд Мисаки вдруг почувствовал себя плохо. Еще через минуту он пошатнулся, и вытянул руку, чтобы облокатиться на фургона, мимо которого они проходили. Мисаки слышал, как Коровин с тревогой окликает его, и вдруг почувствовал, как сильная рука схватила его за талию в то время, когда перед глазами все почернело.***
Это было последнее, что он мог вспомнить. Внезапно звук в темноте прервал его мысли. «Закрой глаза, Такахаши» - внезапно кто-то произнес стальным голосом.