Согревая любовью

После двадцати минут, наполненных скукой и ничегонеделаньем, я решил обследовать книгу Бэзила. Это действительно оказался какой-то занудный и неимоверно скучный философский трактат. «Далее, как об одном говорится о вещах, определение которых, обозначающее суть их бытия, неделимо, если его сопоставить с другим определением, обозначающим суть бытия вещи (само по себе всякое определение делимо); в этом смысле и то, что выросло или убывает, едино, поскольку его определение едино, точно так же как определение сущности <разных> плоскостей едино»*. Я фыркнул. Ужасно, и как такое только можно читать? Пока я предавался раздумьям: «сжечь или просто выбросить в окно?», в купе вернулся Бэзил. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, почему он вдруг залился неконтролируемым смехом. И снова я был объектом его веселья и, надо сказать, не безосновательно. Я сидел, подобрав под себя ноги, на его сиденье с выражением лица, как у нашкодившего ребенка, читал его книгу и все еще кутался в его пиджак. Впервые я дважды за последние сутки попадал в глупую ситуацию. Что делать, я даже не представлял, но оправдываться было, по меньшей мере, глупо. Поразмыслив пару секунд, я, под несмолкающий смех Бэзила, встал с сиденья, натянул его пиджак, застегнул на все пуговицы и со всей возможной серьезностью и невозмутимостью спросил: - Что сегодня подавали на обед? После моих слов Бэзил почему-то зашелся в новом приступе смеха и отказывался издавать какие-либо членораздельные звуки. Решив, что с меня хватит, я намеревался выскочить в коридор, но был остановлен. Наконец перестав смеяться, Бэзил произнес: - Извините меня, Дориан. Но вы бы видели себя со стороны, - и он улыбнулся. Я снова попытался пройти в коридор, но меня вновь остановили. - Ну же, Дориан, не сердитесь. Я правда не хотел. Я шел сюда с твердым намереньем извиниться, а не чтобы снова смеяться над вами, - его тон был таким виноватым, что я позволил усадить себя на сиденье и приготовился слушать извинения. Однако он лишь сел рядом и продолжил внимательно разглядывать меня. Потом протянул руку, будто хотел коснуться моей щеки, но тут дверь купе распахнулась, и подслеповатый проводник гулким голосом сообщил: - Сент-Вики**, сэр. - Благодарю вас, - Бэзил улыбнулся ему, и тот скрылся из виду. – Нам пора, Дориан. Я лишь кивнул и потянулся за своими вещами. Через несколько минут мы уже сошли с поезда на захудалой станции. Оглядевшись, я понял, что это место не пользуется большой популярностью: кроме нас сошло только два человека. Пока я был занят разглядыванием станции, Бэзил приветливо помахал кому-то рукой. В нашу сторону шел мальчуган лет шестнадцати с вьющимися светлыми волосами и зелеными глазами. На его лице расплывалась широкая улыбка при виде художника: - Дядя Бэзил***, - с восторгом произнес он и сжал последнего в объятьях. – Я так рад вас видеть. - Я тоже рад тебя видеть, Марти, - и он потрепал мальчишку по белокурым кудрям. – Это, - Бэзил кивнул в мою сторону, - мой хороший друг Дориан Грей. Мальчишка глянул на меня исподлобья, но все же протянул руку для пожатия. Когда со всеми церемониями было покончено, мы отправились к выходу со станции. Все это время парнишка что-то беспрерывно рассказывал Бэзилу и цеплялся за него при каждом слове. Художник же внимательно слушал и посмеивался: - Как поживает твой брат? – спросил Бэзил. - Ох, дядя, он ударился в новое приключение. А ведь только недавно вернулся из Лондона, - сокрушенно произнес мальчик. Упоминание столицы вновь кольнуло меня предупреждающей тревогой, но я не мог поймать нужное воспоминание. Тем временем мы приблизились к двойке, запряженной прекрасными, холеными лошадьми. Мальчишка ловко вспрыгнул на козлы и очень расстроился, когда Бэзил предпочел сесть со мной внутрь. Закрепив вещи и удобно расположившись, мы наконец тронулись. - Мы приедем минут через двадцать, - сказал художник, - я уверен, вам понравиться в имение Джона ГордОна. - А этот мальчик, он ваш племянник? – задал я вопрос, мучавший меня последние десять минут. Бэзил лишь рассмеялся, а потом произнес: - Нет, Марти мне не родственник. Просто я как-то гостил у Джона, когда его брат был маленьким. И теперь, даже став взрослым, Марти продолжает называть меня «дядя Бэзил». - А вам это не нравится? - Ох, нет, - сказал он усмехнувшись. – Как раз напротив. Я рад, что кто-то относится ко мне с такой неприкрытой симпатией и не боится демонстрировать свою привязанность. Он улыбнулся каким-то своим мыслям, а я начал разглядывать пейзаж за окном. После того, как мы отъехали от станции достаточно далеко, все маленькие домики сменились сначала редкими кустами, а потом и деревьями. Сплошная зелень, а так же некоторые представители фауны. По крайней мере, одного зайца, или это был кролик?, я насчитать сумел. Вскоре мы оказались у великолепного дома. Нет, замка. Он был огромен и прекрасен. Несколько маленьких башенок, узорчатые окна и колонны, обвитые плющом. Это место вызывало неподдельное восхищение. Такой замок просто не мог не нравиться. Из таких же дышащих великолепием дверей, вышел дворецкий. Поклонившись, он произнес: - Господа, прошу вас следовать за мной. Мистер Гордон отбыл по делам, велено было передать, что он намерен вернуться завтра к ужину. Кивнув, мы отправились за ним в замок. - Дядя Бэзил, брат сказал поселить вас в прежних комнатах, - мальчик расплылся в широкой улыбке, - а мистера Грея поселят в восточной части. - Что? – Бэзил был удивлен. – Я же просил, - он сокрушенно покачал головой. - Что вас так расстроило? – я решил вмешаться в разговор. - Просто я просил Джона поместить нас в соседних комнатах, чтобы вы не заплутали. Дом действительно огромен. - Не расстраивайтесь так, Бэзил. Если что – спрошу дорогу у слуг, - и я как можно более ободряюще улыбнулся ему. Хотя, если честно, я и сам был расстроен. Мне хотелось, чтобы Бэзил был ближе ко мне, так как предчувствие бури не отпускало меня. Через несколько минут нам пришлось разойтись: Бэзил с мальчишкой – налево, мы с дворецким – направо. Художник клятвенно пообещал зайти за мной через полчаса и поспешил догнать удалявшегося Марти. Две огромные комнаты, которые отвели мне, были поистине прекрасны, и это не считая, конечно, отдельной ванной. Поставив мои вещи, дворецкий поклонился и вышел. Я же принялся за осмотр. Первая комната – это что-то вроде гостиной. Все выполнено в нежно бежевых тонах, а сама мебель из красного дерева. Одну из стен почти полностью занимал огромный, выложенный настоящими мастерами, камин. Напротив находилось поразительной красоты окно. Диван и пара кресел, несколько книжных шкафов. Посреди всего этого великолепия возвышался резной стол. Пол же покрывал мягкий, ворсистый ковер. Наверняка персидский и очень дорогой. На стенах висело несколько картин. Ни одно из полотен не было мне знакомо, и я решил узнать про них у Бэзила, так как был уверен, что все они должны быть очень известными. Я дошел до другой двери – ванная. Ничего особенного, но тоже дышит роскошью. Выложенная белым кафелем, с огромной ванной, туалетом и столиком для умывания – очень удобная и привлекательная. А главное, не нужно делить ее с кем бы то ни было. Следующая дверь – спальня. Здесь тоже преобладали бежевые тона, однако темнее, чем в гостиной. Огромная кровать, окруженная красным балдахином на четырех столбиках, рядом тумбочка. Окно и балкон. Пара стульев, гардероб. Выглядит все очень дорого, но, без сомнения, приятно. Закончив осмотр, я достал всего пару вещей, так как мы намеревались уехать послезавтра, и распаковывать весь багаж было бы глупо. Бэзил постучался ко мне в комнату спустя полчаса. Я уже был одет и полностью готов отправиться в столовую. Пока мы шли по коридорам, поднимались и спускались, он сказал: - Джон вернулся. - Сейчас? – я недоумевал. - Да. Он сказал, что закончил с делами раньше, чем ожидал. - Это радует, - произнес я задумчиво, чувство беспокойства снова овладевало мной. - Вас что-то беспокоит? - Нет, Бэзил. Все хорошо, не волнуйтесь, - я улыбнулся, и мы вошли в столовую. Пока там были только мы и Мартин. Но вот зазвучали шаги и хлопнула дверь. - Бэзил, как я рад тебя видеть, - послышалось со стороны входа. От звука этого голоса все мои внутренности будто сковало холодом. Я медленно развернулся в сторону хозяина поместья, и мое сердце пропустило пару ударов. Буря была неизбежна. __________________ * Да простит меня Аристотель и его «Метафизика». ** Не знаю есть ли такой город на самом деле, в общем - это все моя фантазия! *** Надеюсь, в то время обращались так фамильярно.