Немного экспериментов о разном

Осень Духу Леса Явилась. Любовно Ветви Раскрыв, Побеги Укроет От Зимы.

      Бабушка Секвойя была так стара, что никто не помнил ее имя, даже она сама. Высокая и неповоротливая, она часто останавливалась, чтобы отдохнуть и понаблюдать за чем-то интересным. Годик другой, а то и десятилетие. Даже по меркам братьев и сестер Энтов, Секвойя славилась медлительностью. Поэтому, когда Они пришли, сил на сопротивление не было.       Энт стояла неподвижно в углу огромного грота, вместе с множеством других пленников. Она снова размышляла о том, что стоило попросить друида изгнать термитов, как ее отвлек чей-то плач. Плач не был редкостью для пленников, но этот был пронзительным, больше напоминавший вой раненного зверя. Секвойя неторопливо повернула голову в сторону шума. Какая-то человеческая девушка обнимала обмякшее тело другого человека. - Прошу вас, сделайте же что-нибудь! Моя сестра умирает, мы должны бороться! – рыдала она. - Ты думаешь мы не пытались? Посмотри наверх, вот как отсюда сбежать?! - кто-то из пленников указал пальцем вверх.       На огромной высоте вместо потолка зияла дыра, сквозь которую было видно пепельно-серое небо. Даже самый ловкий не мог подняться по отвесным камням и вершину каменной темницы почти не охраняли. - А сама что предложишь? Посмотри на них, никто не готов бороться.       Секвойя попыталась сказать что-нибудь на Общем языке, но кора на месте рта давно заросла и покрылась мхом. Она огорченно зашелестела ветвями, как почувствовала, что кто-то из пленников ее услышал. Пробиваясь через толпу, показался шаман, которого Энт даже узнала. Многие годы назад он собирал шишки с нее для своего первого снадобья. - Бабушка Секвойя? Они схватили даже Вас. Хотел бы я дозваться до духов наших лесов, но отсюда слишком далеко. - сказал мужчина. «Возьми мою сердцевину и сделай флейту. Играй на ней и духи услышат». - Но.. что если помощь не придет вовремя? Это слишком опасно для Вас. «Буря не обидит старый пень, в отличие от ростков. Помоги мне, юный Страж лесов».       Шаман грустно посмотрел на Энта. Но, кивнув, достал ритуальный нож.       Лилась песня в небеса. Долгая, как горные хребты, пронзительная, подобно речным водам, нежная, словно песня матери. Она дарила израненным душам покой, тянулась вверх, чтобы надежды и жертвы каждого не пропала зря.       Играла флейта долго, до самого освобождения.