Я (не) справлюсь сам

Море приятно шелестит у ног белоснежной пеной. Сентябрьский ветер разъедает скалы за их спинами день ото дня, не щадя ни себя, ни каменные многолетние плиты. Песок скользит меж пальцев. Просто непередаваемо. Питер любит то, как заходит Солнце здесь. Водная гладь искрит ярко и часто, как будто пропускаешь сквозь драгоценный камень луч света. Или как будто в секунде сходятся лезвия мечей, разрезая воздух. А бесконечное небо над головой  - вся палитра пастельных оранжевых оттенков. Они перетекают друг в друга так гармонично и правильно, что невозможно понять и найти хоть одного острого стыка света. Пит не знает, что может быть волшебнее закатного неба над океаном. Тихий шелест нарушает мягкий голос Джима рядом и такое же мягкое соло акустики из колонки. - Потанцуем? - рука в руке, кожа к коже, расстояние Питер отвыкает рассчитывать в атомах. Всё в пределах досягаемости. Всё здесь. В его руке. Он кивает, улыбаясь, и сжимает ладонь мужчины крепче в своей. Шаг, за ним ещё один - вот между ними только сентябрьский воздух и мокрый песок. Питер не перестаёт улыбаться, вспоминая мелодию неожиданно выбранной песни. Шаг в сторону, объятия ближе, ещё шаг. Ветер с моря - ожидаемо тёплый. - Ты хорошо двигаешься, - вздыхает Питер, и Джим внезапно отходит от него на шаг, но не отпуская руки. Питер, смекнув, делает один оборот вокруг себя и снова приближается к Барнсу, кладет руку на плечо. - Моя мама всегда говорила: никогда не найдёшь себе хорошую жену, если не научишься нормально танцевать, - и практически копирует нежную улыбку Питера. Воспоминания сладкие, но в тоже время горькие до разрыва аневризмы. Шаг, неуклюжий поворот на холодном песке, два шага ближе к морской глади. - А ты так и не нашёл, - теперь они просто топчутся на одном месте просто потому что хотят. Голос из колонки поёт не слишком тихо, чтобы нельзя было разобрать слов, и не слишком громко, чтобы разрывать шёпот океана. Питера ведёт невыносимо. Они ещё раз крутятся, и парень чуть не падает, запутавшись в собственных ногах. Они смеются, совсем неслышно, когда Джеймс удерживает его за талию и не даёт упасть уже в воду. В спину бьёт закат. Шаг вперёд, переплетение пальцев. Шаг назад. Питер одними губами шепчет слова песни и смотрит Джиму в глаза, не прячась наконец. Питер вскрывает грудную клетку прямо перед ним: душа на распашку. Голубой заходится в топлёном карем. Безвозвратно. - Я несильно страдаю, знаешь, - он внезапно перехватывает бионикой парня за спину и поднимает в воздухе, не отпуская правой руки. Хочется кружить и кружить экс-Паука, глотать солёный воздух и улыбаться-улыбаться-улыбаться... Питер не отвечает. У него губы дрожат, а глаза блестят от невыплаканного. Он повторяет слова песни раз за разом, не попадая в ритм, и жмётся ближе к Джиму. Уничтожая атомы между ними. Шаг назад, голые ступни ласкает океан. Лучи теряются в изгибах их теней на скалах. Невыразимо. - Эй. Питер счастлив. - Поцелуй меня, - Питеру страшно до дрожи. Питер падает вниз, на дно, без шуток, когда повторяет: - Пожалуйста, Джеймс, пожалуйста, поцелуй меня... Он умрет прямо здесь на холодном песке, если Джеймс уйдёт. Он снова, черт побери, упадёт так низко и так глубоко. Опять вернётся к тому, с чего начал. - Я настолько хорошо танцую?..- блекло на фоне шума воды. Шаги ожидаемо заканчиваются. Колонка все ещё поёт. Питер забывает слова всех песен на свете. Он чувствует, как его ноги отрываются от поверхности и как руки мужчины крепко держат его, поднимают в воздух. На животе будут синяки. Джим целует его. С упоением, счастьем. Прижимает тревожно к себе, руками ведёт по худой спине. У него тёплые до невозможности губы с небольшими трещинами, замечает Пит, но отрываться совсем не хочется. Солнце приятно обжигает их лица. Питер жмурится и руками тянется к шее Джеймса, гладит аккуратно, цепляется пальцами за мягкие отросшие волосы на затылке и хоронит в себе зарождающийся всхлип. Джеймс целует его так мягко, заботливо и влюбленно: просто волшебно. Так, как надо. И Питер плачет. Только теперь от счастья.