Животные не ведут себя так, как люди. Они дерутся, когда надо драться, и убивают, когда надо убить. Но они никогда не обернут всю свою природную находчивость и смекалку лишь на то, чтобы изобрести новый способ искалечить жизнь другого живого существа.
XVIII век для соединенных штатов Америки выдался не из легких. Данный период оставил неизгладимый след в сердцах людей того времени и в истории страны. Ненависть и глубокая вражда, ожесточенные, кровопролитные войны – такова была обстановка в стране. Солдаты шли на смертный бой, бесстрашно направляя вперед дуло мушкета, против таких же людей, с почти таким же как и у них языком, а простые жители городов и провинций в страхе закрывали двери и ставни окон, ложась в кровать с кинжалами и старинными мечами, порой с кухонными ножами, засыпали под оглушительные взрывы снарядов и громкие выстрелы орудий. Недовольства со стороны крестьян, аристократии и нередко самих солдат, столкнувшихся с политической борьбой среди верхов общества, недомолвки соседних стран — все это послужило толчком для начала военных действий и высадок на чужие территории. Повстанческие движения в связи с санкциями и пошлинами на пищевые сельскохозяйственные товары еще больше усложнили внутреннюю политику страны. Происходили инциденты и столкновения, забастовки, пожары и грабежи – это стало последней каплей в переполненном стакане. Американский народ объединился в борьбе против английского господства, дабы отделиться от них и стать независимым раз и навсегда, избавиться от контроля Великобритании и ее правителей. Крестьяне и рабы, последовав примеру среднего привилегированного общества, начали диктовать свои права и выдвигать требования, всячески показывая, что их жизни так же идут в расход, как и людей более высших сословий. Те, кто не разделял столь революционных взглядов, или попросту не желавшие идти против короны бежали вглубь страны, на другие континенты или в маленькие непримечательные города, вдали от всего этого хаоса, готового начаться со дня на день на всей территории некогда целого государства, но отныне находившегося под гнетом и правлением Английской короны. Одним из таких городишек оказался непримечательный и недавно основанный Мертон – город в штате Пенсильвания с населением не больше сотни человек. Несмотря на то, что по всей стране из стороны в сторону шныряли солдаты, наведываясь в гости во все штаты и города, Мертону каким-то образом удавалось избежать участи десятков других провинций. Чего нельзя было сказать о самом штате. Будучи оккупированными со всех сторон, люди штата Пенсильвания были вынуждены сложить оружие и склонить головы перед красными мундирами, иначе каждого без исключения ждала бы смертная казнь на площади под взором сотен жителей или пытки, а после рабство. Но вместо того, чтобы прогонять выстрелами в воздух рабов и крестьян в обветшавших или вовсе рваных одеждах, жители скромного города дружелюбно принимали любого, кто искал приют и защиту, открывали двери собственных домов, чтобы дать ночлег, разделить вместе свою же буханку хлеба, помогали строить новые дома. Исконно веря, что если будут добры к ближнему, к тем, кому сейчас в разы сложнее, то в будущем судьба не оставит их на обочине. В общем… были людьми в это непростое время. Со временем, после двух лет войны, число жителей резко стало увеличиваться. Так, к 1777 году, население равнялось двумстам человек, а спустя еще пару лет – тремстам. Маленькое поселение с парой хоганов и несколькими типи, оставшихся от бывших поселенцев, индейцев, превратилось в довольно солидный город с бетонными стенами и небольшими кирпичными домами. Коренные народы объединились с белыми для получения лучшего результата, обустроили долину посреди глухого смешанного леса с многочисленной растительностью и различными видами диких животных, невольно защищающих территорию от ненужных гостей. Здесь было место всем, не зависимо от религии, национальности и цвета кожи. Каждый трудился не только ради себя, но и всего города. Пожалуй, именно это и любили жители больше всего свободу: слов, действий, места жительства. Каждый мог как прийти, так и уйти в любой момент. В городе не было насилия и грабежей, не было даже как таковых «служителей закона», каждый доверял своему соседу и каждый был готов помочь нуждающемуся. Каждый нашел свой дом в городе, которого даже не должно существовать. Так, слившись с природой, жители смогли найти гармонию и защиту у матушки Земли подальше от власти Великобритании и громких, разрушающих дома и калечащих людей снарядов. Однако не все горожане знали, что и дальше, в бесконечном темном лесу, есть жизнь. Примерно в двенадцати часах езды на лошади по чуть протоптанной дороге, по краям которой росли причудливые растения и бегали маленькие лесные животные, располагался дом. Через многочисленные ветки деревьев сверкал тусклый свет фитилька свечи, озаряя небольшую комнатку в доме, чуть достигая листвы под окном. Солнце, окрашенное в оранжевые оттенки, с переливами красноватого цвета, ровными линиями освещало потихоньку затихающую с наступлением темноты жизнь: большие насекомые потихоньку сменялись более мелкими, грызуны уползали в свои уютные норки, а где-то вдалеке начала ухать сова. Страна потихоньку погружалась в пучину ночных сновидений, включая и жителей этого прекрасного, изолированного от всего мира дома. Свеча, до этого стоявшая на столе, оказалась в руках у главы семьи, и тот, заранее отмечая бесполезность своего поступка, пошел делать замечание дочерям. Глубоко вздохнув, он постучал в массивную дубовую дверь, и, не получив ответа, вошел: — Девочки, пора спать, — начал он снова с тех же слов, что и вчера, и позавчера, и за два дня до этого, и… в общем, каждый вечер, месяц, год за годом произносил одно и то же. Сестры невольно улыбнулись и переглянулись. — Пап, солнце еще даже не село, чего ложиться-то? — пробурчала старшая, откладывая старое зеркало на комод. — Вот-вот, — согласилась близняшка, перелистывая страницу потертой книги. — Тебе не надоело? — А вам? — в такт шатенке ответил мужчина, отступая на шаг назад, сдаваясь. — Ладно, как хотите. Только глаза не порть, Джози. Либо зажги больше свеч, либо займись чем-нибудь еще… Сном, например, — он подмигнул, медленно закрывая за собой дверь. — И потом не бегайте к нам с воплями, что за окном монстры смотрят на вас из-за кустов, да ветки устрашающе хрустят. — Нам не пять лет! — хором прокричали сестры ему в след, посмеиваясь над ситуацией. Да, им не пять, они не бегут к родителям в кроватку. Они бегут друг к другу. В случае ночных кошмаров, настигающих во время сна, или шороха в темноте за окном посреди ночи – они всегда знали, что могут положиться друг на друга. Когда одной грозила опасность, вторая приходила на помощь, даже если угрозы как таковой не было. Несмотря на все ссоры днем, ночью они были словно одно целое. Это началось еще в раннем возрасте, продолжалось все их детство и бывает до сих пор, хотя обеим уже скоро будет восемнадцать лет. Ночью лес таил множество секретов, открывать которые порой не стоит. Уж это они знали не понаслышке. Один раз, около полуночи, если не позже, десятилетних близняшек разбудил протяжный вой, вернее, подвывания. Отец, услышав крики и плач детей, тут же среагировал – спросил, что случилось. Те в один голос начали твердить о страшном черном волке, стоящем и воющем на дом, и смотрящем в их окно. Сначала он подумал, что они, под стать любому ребенку их возраста, выдумывают несуществующих ужасных и страшных существ, в данном случае хищника, не раз замеченного в этих краях, но затем и сам услышал хриплые подвывания, а после и скрежет когтей. Рик, так звали мужчину, тут же схватился за заряженный дробовик, висевший на стене, и покинул дом, оставив детей вместе с мамой, не слабо перепугавшейся, но сохранявшей спокойное выражение лица. Через десять минут он вернулся, гордо заявив, что с ужасным монстром покончено. И ничего не подозревающие десятилетние близняшки легли в свои кроватки дальше видеть прекрасные прерванные сны под бесстрашные взгляды родителей, оставшихся в их комнате, пока они не заснут. И только через несколько лет, когда близняшки уже подросли и стали мыслить уже как взрослые леди, они узнали, что это был вовсе не волк или еще какое-нибудь животное, или выдуманный монстр. Это была дворовая собака, пришедшая со стороны города, которая унюхала что-то в земле. Это было не какое-то зарытое сокровище и не останки лесного животного, и даже не бывших хозяев хижины. Те кости не были похожи на вышеперечисленные и вообще на какого-то известного вида любого животного. Тогда никто ничего не сказал никому в городе, правительству или еще кому-то. Их семья решила хранить этот секрет, зная, что ни к чему хорошему его раскрытие не приведет. Кроме этого, ходило множество легенд, поверий и слухов об этом лесу и о том, что в нем таится. Одни рассказывали о призраках, снующих направо и налево и пугающих заблудших путников; вторые, не побоясь шорохов и звуков у самой кромки леса и зашедшие чуть дальше, поговаривали о диком волке, разрывающем даже лисиц по кусочкам, словно ел какую-то траву, рассказывали об острых, как заточенная сталь, зубах, с которых капает кровь невинных жертв; ну, а третьи говорили об английских войсках, притаившихся под каждым бугорком и ожидающих, кого бы взять в рабство на залежи какого-нибудь угарного газа или еще чего смертельно опасного… Сказок слагали много, но какие из них правда – никто не знал. Знали, пожалуй, только те, кто бывал там, в глубине леса, в его чаще, посреди ночи, «Если свет туда вообще доходит», – как пробубнил один мясник, когда Рик вместе с дочерьми ездили за продуктами и заодно расспрашивали знакомый люд о новых слухах. Но, несмотря на все страхи и опасности, о которых рассказывали жители, сестры любили ночь. Ночной лес, по их мнению, таил в себе что-то магическое и таинственное, словно там и правда есть нечто не от мира сего, что-то волшебное. Особенно вдали от всей цивилизации, в этом уединенном мирке посреди маленькой равнины. Ночи... Они ведь все похожи, похожи как капли воды, но одна вещь, которая всегда остается неповторимой – это небо. Иссиня-черное или сине-голубое небо, освещаемое прекрасной луной на небосводе, зачаровывающей всех, кто на нее посмотрит. Она позволяла мечтать: о великих просторах, о людях, что когда-то смотрели и сейчас смотрят на нее, позволяет мечтать о чем-то магическом и таинственном. Именно она согревает и дает уют. Совсем не яркое ослепляющее солнце, а луна и маленькие точки на небе. На самом деле, в этих страшных и пугающих кустах, если приглядеться, можно увидеть светлые спинки светлячков, перелетающих с ветки на ветку, на дерево и снова обратно, и вот сделаешь одно неверное движение: «Бам!» — и они погасли, а потом поочередно зажглись вновь; можно услышать громкий стрекот кузнечиков и взмахи на высоте верхушек деревьев птиц. Именно ночью, под покровом темноты можно увидеть странные скопления на свету, словно бы частицы волшебной пыли, сверкающей в ночной мгле подобно тем же светлячкам, отдавая фиолетово-светлым сиянием. И вот снова, словно повинуясь зову в своей груди, Джози подошла к окну и посмотрела уже на потемневшее небо. С момента ухода отца прошло уже не меньше часа, и сейчас закат выглядел как никогда красиво: ярко-оранжевые краски, вперемешку с красными, постепенно менялись на фиолетовые, а если поднять голову, то можно еще увидеть совсем голубое небо. — Лиззи, иди сюда, — шепотом позвала Джози, не отрываясь от созерцания творения природы. — Это самое прекрасное, что есть на свете, — ответила подошедшая близняшка, обнимая сестру сзади и кладя голову ей на плечо. Так они стояли около пяти минут, в тишине наслаждаясь красками над их головами, как они делали почти каждый вечер и, если повезет, ночь. В конечном итоге блондинка не выдержала первая и, широко зевнув, проговорила: — А теперь, если ты не против, пошли спать, завтра будет тяжелый день. Джози кивнула и, в последний раз бросив взгляд на небо и на полукруглый блеклый диск, проявляющийся на темнеющем небе, задула свечу, погружая комнату в полную темноту.Глава Первая.
1 октября 2019 г. в 20:00