Это всё универсум

Ну вот, на этот раз дурной попался: сиганул на фонарный столб, взлетел, цепляясь когтями за бумажную мишуру — «установлю Windows на дому», «сдаётся квартира, без посредников, только славянам», «варенье из морошки по старинному рецепту, 500 р/л» — и завис, когда она кончилась, с громким тоскливым мявом. Лёха вздохнул. Мелочь совсем, месяца три-четыре от силы, вот и дурной. Ему бы во двор метнуться, в подвал какой или под машину. Попробуй поймай чёрного котёнка в ночном городе. Он подошёл ближе. Натянул перчатки. Когда впервые здесь, в Питере, кота ловил, голыми руками лезть пришлось: май месяц, а он ни о чём таком не думал, но и мимо шпаны, которая к животинке беззащитной прицепилась, пройти не мог. Кот от спасителя своего удрать пытался и без боя сдаваться не хотел. Здоровый был чёрт, в отличие от этого. Царапины заживали недели две потом, хотя царапины — хуйня, а у кота ухо было порвано, с лапой что-то, и по брюху ему саданули от души. Лёха, матерясь, с котом под мышкой, весь в крови перемазанный набрал Мирона. Кого же ещё. У Мирона у самого кот, Мирон ему уши прожужжал про ветклинику охуенную и Соню какую-то там, вот пускай хотя бы не зря. Так он туда и припёрся — пешком, в крови и с орущей животиной. Повезло ему: Соня была на месте. Ну, то есть — был Слава, который отозвался на «Соню», не охуел и не растерялся, кота принял и осмотрел оперативно, анализы взял, шину наложил, ухо заштопал и Лёхе царапины обработал потом — бонусом, типа. Про Соню Лёха не вдуплил сначала, спросил, чё за ролевые игры, а Слава заржал: — Да это я на Новый год на дежурстве в обнимку с чайником закемарил. Кто-то мне на лоб стикер с «Соней» приклеил. Так и прицепилось с тех пор. Все мы тут немного не в своём уме. Лёхе вообще-то «Алиса» нравилась, особенно American McGee’s, но тему развивать он не стал. Слава-Соня и без собеседников прекрасно обходился, пиздел без остановки. — Ловко тебя котяра уделал, молодец, Аргентина-Ямайка 5:0. В левом углу знаменитый фехтовальщик Котофей Котофеич, в правом — тебя как зовут, чувак? — в правом малоизвестный борец «ну, Лёха». И Лёха выступил плохо. С победой вас, Котофей Котофеич. Дадите интервью поклонникам? Так больно? Голос у Сони гнусавый, а шутки — дебильные, но от постороннего шума Лёху в армии отключаться научили здорово. А если не слушать его, а смотреть, то видно было: дело своё Соня туго знал. Кота держал бережно, но крепко, и тот, сволочь когтистая, не вырывался совсем, и рожа у него довольная. И пальцы у Сони длинные и ловкие, и рука, видно, лёгкая — кот и от укола и не дёрнулся даже. А раз так, то Лёхе на болтовню его похуй. Каждый развлекается как может, тем более ветеринар на двенадцатичасовом дежурстве. Кота Соня оставил на передержку, а Лёха, вернувшись домой, перчатки сразу в рюкзак кинул, на всякий пожарный, и так с тех пор и повелось. Нет, Лёха не нанимался всяких бродящих-болезных котов по питерским помойкам выискивать, но они сами его находили, карма — жестокая сука. Мирон вон своего Хесуса еженедельно на осмотры таскал, сытого, мытого, привитого, в ошейнике, а Лёха к Соне каждый раз с разными пациентами приходил. То чаще, то реже, то днём, а то вот и ночью. Вообще ночами Лёха дома сидел, работал. Думалось ему ночами лучше, рисовалось легче. Лучше бы совсем дома, конечно, но так вышло, что он в Питере полгода уже торчал. Приехал к Мирону — по приглашению Мирона — на проект какой-то, так и не понял, какой. То ли перформанс, то ли кино экспериментальное, то ли что-то вроде и где-то около. Конечного результата он не видел и не был уверен в его существовании. Мирон, по крайней мере, жаловался периодически на других исполнителей, которые со своими кусками тормозили, дедлайны срывали, на продюсеров, которые придирались не по делу, потому что дело их — бабло платить и не придираться, на коллег по загадочному цеху, которые завидовали и распускали слухи, и ещё много на кого. От Мирона, кстати, давно ничего не слышно. Но неважно, Лёха нарисовал, что просили, — крутую штуку, между прочим, — и деньги свои за неё получил. А потом вот коты на него посыпались и заказы тоже, так что он сидел, работал, но выходил иногда в магазин ближайший к остановке, а по пути встретил вот дурного этого — мелкого, тощего, с глазами гноящимися и хромоногого. Сонин, в общем, клиент. Соня бы тут сейчас очень кстати пришёлся, каланча такая. Дурной дрожал, орал и не спускался, а Лёха до него кончиками пальцев доставал только. Пришлось искать, на что бы забраться, выпускать дурного из виду, рискуя упустить совсем. Кто его знает, когда в нём сердце воина вдруг проснётся. Нашёл половину старой покрышки, притащил, влез. Погладил сначала дурного одним пальцем по загривку, потом отцепил осторожно. Дурной свернулся в комочек, весь на Лёхиной ладони поместился. Уши ходуном ходили, хвост крысиный трясся, но хоть сбежать не пробовал. Лёха вздохнул снова. В магазин он уже не попрётся, ясное дело, дурного в рюкзак, и домой. А дома — два часа ночи, ещё часа три над проектом сидеть и жратвы примерно ни хуя. И нормальной доставки круглосуточной у них в районе не водилось, пицца только говённая. Хорошо хоть запас кошачьего корма ещё не извели. Ключами Лёха звенел долго. Дурной в рюкзак залезать не пожелал, на руках остался. В коридоре горел свет, на кухне тоже. — Сонь, я тебе халтурку принёс, принимай. Соня выполз не из кухни, а из комнаты своей, но не спал, видно. Они с Лёхой случайно жить вместе начали, совпало так. У Лёхи резко закончилась съёмная хата, а с ней, соответственно, и рабочее место, а Соню задолбало на рабочем месте ночевать: у него сосед бывший то ли запил, то ли бабу завёл, так что Соня не торопился под конец смены в уютное своё гнёздышко, обжил вместо этого диван в приёмной. Лёха его как-то однажды на диване этом застал, они разговорились и неподалёку от клиники нашли вполне себе подходящий варик. Две спальни, раздельный санузел, а что метров квадратных с гулькин нос, так это похуй, перед кем хвалиться-то? За хозяйством в основном смотрел Лёха, он и из квартиры не так чтобы регулярно сваливал, у него все проекты — удалёнка. А Соня в свою очередь до него не доёбывался, хавал макароны по-флотски, когда надоедало — сам готовил, и котов Лёхиных во внеурочное время осматривал. — Совсем мелкий. — Над котами Соня не глумился, все шуточки людям доставались. — У меня так-то кончились знакомые, которым одиночество скрасить нужно. И знакомые знакомых. И в клинике уже косо смотрят. Нарисуешь объявление? Лёха жопой чувствовал: дурной этот надолго у них обосновался, надо ему имя нормальное придумать, по-человечески в хату прописать. Но кивнул. Пускай Соня своё дело делает, а он — своим займётся. У Сони смена, у него дедлайн, а коту отожраться и отоспаться надо сперва, а там уж видно будет.