***
POW Г.Г. Последние два дня я не находила себе места, ведь меня позвал на ужин сам Северус Снейп! Правда, выглядело это очень странно: мне показалось, что его аж передернуло, когда он приглашал меня — стиснув кулаки, скрипя зубами, через силу, но все же он смог. Это обстоятельство было камнем преткновения, словно он сам того не желая сделал что-то не по привычному образу жизни. Но в тот момент я была слишком взволнована, чтобы думать о чём-то другом, поэтому не раздумывая согласилась. Люциус помогал мне собираться. Он заказал во «Флётсе» шелковую мантию в тон белым босоножкам и алое платье. Все-таки он знал толк в изящной подаче — два цвета создавали гремучую смесь порочной страсти с детской невинностью. Конечно, как я и ожидала, он не принял от меня ни галлеона, объясняя это тем, что пустяковые затраты не обанкротят его многомиллионное состояние в Гринготсе. Спускаясь по винтовой лестнице в зал, где должен был ждать мой спутник, я ужасно разнервничалась. Сначала закружилась голова, потом в животе неприятно кольнуло, и под конец сломалась застежка на мантии, которая была тотчас же подправлена «Репаро». Казалось, что лестница отдаляла от меня гостинную, а спуск длился целую вечность. Уже стоя на пороге, я почему-то задумалась, нужно ли мне сегодня быть тут? Быть может, ужин со Снейпом — это всего лишь формальный ужин? Но сердце согревала одна мысль, которая давала надежду. Я ему небезразлична. Выдохнув, я переступила порог гостинной. Северус Снейп сидел спиной ко мне, тарабаня пальцами по дубовой столешнице, выстукивая определенный ритм: Дважды указательным, потом средним, затем трижды указательным. Пришлось кашлянуть, чтобы на меня обратили внимание. Реакция была незамедлительной.***
POW C.C. Гермиона была такой красивой! Я потерял дар речи, потому пробормотал что-то о хорошем выборе, вызвав у нее смущенную улыбку. Еще никто не улыбался мне так, как она: искренне, по-детски, побуждая во мне самые светлые чувства. Мы сели за стол и я услышал в своем ухе шепот Малфоя: — Скажи, что погода сегодня чудная, пригласи прогуляться к озеру. — Мисс Грейнджер, погода позволяет прогуляться вечером, составите мне компанию? На столе появилось красное вино и два хрустальных кубка, увенчанных серебряными змеями. — Прошу, зовите меня Гермиона, профессор. — от этого обращения я давно отвык, потому дернулся куда-то в сторону. — Налей вино, дурень! — Гермиона, прошу, — я подал ей полный кубок. — Называйте меня Северус, уже можно. Я давно не профессор, поэтому мы можем перейти «на ты». — Северус, я все же составлю тебе компанию вечером. — она одарила меня ослепительной улыбкой и отвела глаза. Стесняется? Брезгует? Слово за слово, и мы переместились на диван; в меру раскрепостившись, я обнимал ее возле камина, куда давно незаметно полетела вся шпионская аппаратура Люциуса. В любви, как известно, есть только двое. Гермиона умостила свою кудрявую голову на моем плече, выписывая пальцем узоры на изящной ножке. Я обнял ее, придвинув ближе, вдыхая этот аромат корицы, запоминая каждой клеточкой тела такой интимный момент. Она поерзала и подняла свой томный карий взгляд на меня: — Северус, поцелуй меня. Без лишних колебаний я хотел было прикоснулся к ее нежной розовой щечке своими сухими губами, но она извернулась и наши губы встретились в страстном поцелуе, о котором я даже не мог мечтать. Я почувствовал, как ее маленькие пальчики расстегивают мою рубашку, и мне оставалось лишь сдаться в плен этой гриффиндорской умелице. Сдернув ее мантию, подарив поцелуй в шею, я принялся за алое платье. Оно отвлекало, приходилось фокусироваться на мыслях о предстоящих событиях. Опыта у меня особо и не было, в этом знал толк Люциус. Вырвавшись из плена мыслей я понял, что остался только в брюках. Гермиона смотрела на меня, оценивая и раздумывая, какую тайну прячет черная ткань штанов. Ох, девочка, я тебя не разочарую!***
POW Г.Г. Северус возвышался надо мной, как маньяк над жертвой, а потому становилось немного страшно. Но я поборола себя, сдернув платье и представ перед ним в кружевном белье. Он растерялся? Кажется, да. Было забавно наблюдать за всегда строгим, беспринципным, сдержанным и суровым профессором и его отчаянными попытками взять все под контроль. Я плавно расстегнула его ширинку, чем вызвала удивленный вздох, и принялась за дело. Пришлось немало потрудиться, чтобы бывший профессор глухо стонал мое имя вперемешку с «Еще!», «Да!» и «Моя грязная волшебница!». Язык исследовал магический жезл, ускоряясь и останавливаясь по собственной воле. Наверное, еще несколько лет назад я считала бы себя шлюхой, отдаваясь на первом свидании, но в гриффиндорской башне на последних курсах было слишком одиноко, потому приходилось развлекать себя пошлыми фантазиями о том, как этот угюмый человек зажимает тебя в пыльной кладовой, оставляя красные следы от шлепков и укусы на моей шее, не говоря уже о всем остальном. Наверное, я слишком долго грезила о сексе с бывшим профессором, раз это происходит на самом деле. Северус отодвинул меня, потянув за плечо; уложив на диван, принялся целовать, кусать и пощипывать мои соски. На миг я вернулась в прошлое, когда на последнем курсе Хогвартса представляла себя в грязных и порочных объятиях этого человека; как хотела получить от него отработку, чтобы воплотить такие дерзкие мечты... Его поцелуи становились более жесткими, более властными, а от того и более желанными. Он уверенно вошел в меня, вызвав лишь неприлично громкий стон райского наслаждения. Впервые я почувствовала себя желанной. Рон никогда не заботился о романтике: работал, как кролик в поте лица, зачастую я видела его перекошенное от оргазма лицо, вызвавшее смех, который, разумеется, приходилось подавлять. Но Северус... Он был нежным. Я чувствовала жар внутри себя, я чувствовала его дыхание возле виска, соприкосновения тел отзывалось легкой дрожью, а сознание билось в пытке удовольствия. Он приподнял меня, облокотив на спинку дивана, и ворвался в последний раз. Я подалась навстречу, выгибаясь от наслаждения, вцепилась в его спину, обхватив ногами талию, и ощутила приятное тепло внутри. Чувства накрыли с головой, утягивая в пучину безудержного удовольствия. Последнее, что осталось в памяти — теплые руки Северуса, что несли меня куда-то вверх и нежное прикосновение шелкового покрывала. Сегодня мы засыпаем вместе. Наш первый и последний день.