Ты не гей? Исправим!

Эдриан в очередной раз попытался подкурить сигарету, которую только что вставил между своих зубов, но казалось, что зажигалка решила его подставить окончательно. Маленький пластиковый предмет лишь издавал неприятные чиркающие звуки. Пару раз срывались искры, но никакого, даже самого малюсенького огонька, на конце не зажигалось. – Черт… Он выругался себе под нос и вытащил сигарету, начиная судорожно вертеть ее между пальцев. Парень качнулся туда сюда на пятках и огляделся по сторонам. Курить в общественных местах, как было написано в новом законе, строго воспрещалось. А школа это вообще-то пиздец какое общественное место. Поэтому он не то, что шкерился по углам, он шкерился вообще от любой живой души, даже от своих же коллег. И угораздило его ляпнуть директору про отсутствие вредных привычек. Хотя, если говорить уж совсем откровенно, он не часто позволял себе курить. В основном, делал это только, когда нервничал. А сейчас он очень сильно нервничал. Даже не знал из-за какой конкретно причины больше всего. Просто их было так много и все навалились разом, вот и язык зачесался, а легкие казалось так и кричали: «заполни нас ядом, нам это надо». Курить хреново. Вредно, болячки там всякие появляются. Но Эдриан и не горит желанием задерживаться здесь, на земле, как можно дольше, поэтому его и не особо парит, убавят ему сигареты годы жизни, или нет. В конце концов, он уже не ребенок, может сам решать, что ему делать, а что нет. Правда, если мать узнает, что он курит, то голову открутит. Поэтому жвачку перед встречей с ней ему пожевать будет надо. Он снова чиркает зажигалкой на пробу, и, когда на ней внезапно загорается огонек, его глаза точно так же начинают сиять, и он подрывается. Вскидывает сигарету и эту пластиковую коробочку так быстро, что сдуру из-за порыва ветра этот же огонек исчезает, и подкурить снова не выходит. Эдриан материт все, что только есть, когда неожиданно рядом с ним раздается всхлип. Он пугается. Нет, ну а кто бы не испугался. Он сейчас находится в таком глухом закутке, что странно, что о нем кто-то знает. Это далеко от обычного скопления школьников. Даже охранник так далеко не отходит на перекур. Поэтому всхлип действительно заставляет спину парня выпрямится, как по струнке, и тут же начать судорожно прятать следы своего преступления, выкидывая сигарету и запихивая ненавистную зажигалку в карман. Позже у него с ней состоится серьезный разговор. Когда Эдриан поправляет привычную кепку и делает несколько шагов, он заворачивает за угол и сталкивается взглядом с Рапунцель. Что еще более удивительно девочка плачет, а Эдриан просто в шоке замирает. Он абсолютно не знает, что сказать, уже даже подумывая ретироваться отсюда куда подальше, и претворится, что его тут вообще не было, когда Корона поднимает глаза и впивается красными зрачками в его собственные. – … – … Пауза затягивается, а парочка просто пялится друг на друга, задерживая дыхание. Она сидит, а он стоит напротив. Но в конце концов, Рапунцель отмирает. Она подтягивает правую руку к лицу и рукавом вытирает кончик носа, шмыгая. – П-привет. – Э. Ага. Привет. – Хорошая сегодня погода, да? – Ага. Неплохая. К обеду вообще жару передавали, и всю неделю дождей не будет. Рапунцель заторможено кивает, а Эдриан мысленно хочет дать себе пощечину. О чем он, мать его, говорит. Он ведь должен ее успокоить. Должен же? Ну он же джентльмен, а когда перед джентльменом плачет девушка, тот должен с этим что-то сделать. И «утешить» возглавляет этот список. Эдриан вздыхает и подходит ближе. – Ладно, – говорит он. – Ладно… – Ладно. Он закатывает глаза и приседает на корточки рядом с тем поребреком, где сидит Рапунцель. – Че ревешь? Обидел кто? Ты скажи, я ему в морду надаю так, что потом вообще забудет, как его зовут. – Н-нет. Не надо. Не пойдешь же ты Эльзу бить. – Эльзу? Вот тебе и новости, – Эдриан поднимает бровь. – С сестрой поссорились? – Ну… Не то чтобы. Она не виновата. – А кто виноват? – Я, наверное. И… она, немного. Но все хорошо, в целом… Эдриан еще сильнее выгибает бровь и хмурится. – Женщины… Давай понятнее, я ваши замашки не понимаю. Скажи, что случилось. Четко, от начала и до конца, и разберемся, кто и где виноват. – Ну… – Рапунцель мнется. – Ты че меня стесняешься? А кто тебе прокладки покупать бегал, когда мелкой была и у нас в доме протекла? – Эдриан! Я же извинилась! И не так уж и давно это было! Парень усмехнулся, прикрывая глаза. – Ага, не так давно… Но орево было… Давай выкладывай. Девушка старательно пытается перестать краснеть от нахлынувших воспоминаний и через пару минут наконец приходит в себя, снова шмыгая носом. – Просто Эльза… Сон свой рассказала. – Ты что умерла в этом сне, а она на помощь не кинулась? – Нет, – Рапунцель качает головой. – Просто даже в этом сне к ней парни испытывают симпатию и поцеловать хотят, понимаешь? Эдриан нахмурился сильнее. – Не очень. – Да что тут непонятного… К ней только и делают, что вечно клеятся. И я… Мне просто немного обидно. Я понимаю, что она не виновата, и что ничего плохого мне не хотела, когда рассказывала, что ей приснилось. Там вообще в другом дело было. Но конкретно это фраза… Меня просто задевает это немного. Почему я никому не нравлюсь? Эдриан перестает хмурится. – И это причина твоих слез? – Ну… Ну да. Наивно, я знаю, но… – Нет. Это глупо. Эдриан выпрямляется и встает в полный рост, смотря на Рапунцель сверху вниз. – К Эльзе, может, и клеятся, кому не лень, но почему ты думаешь, что это хорошо? – А чем же это плохо? – Да в таком возрасте нет никаких настоящих чувств, а если и есть, то парни должны на пути к своей цели пройти огонь и воду, чтобы хоть немного подтвердить это, а все они сдувались и уходили с дистанции. Иными словами, поиметь хотели, но увидели меня и пошли искать куда более простую цель. В вашем возрасте отношения ни к чему. – Неправда! – Ты мелкая, да еще и девчонка. Вы вечно все романтизируйте. Потом же сами плачетесь, когда понимаете к чему в итоге все приходит. Здесь я тоже вру? Сколько школьных отношений ты знаешь со счастливым концом? – Но… Но я же про другое! Эдриан пожимает плечами. – По мне одна херня. Вы встречаетесь, бегаете за ручку, спите, а потом плачете у разбитого корыта. Никто не ищет серьезных отношений в юности. За девушек не говорю, не ори. Я про парней. Нам это не надо, мы погулять хотим. – Не суди всех по себе одному. – А я не сужу. Я старше, у меня много друзей, я вижу и анализирую поступки людей. – Да? – Рапунцель злится и фыркает. Она встает и выпрямляется в полный рост, но едва ли этого хватает, чтобы она дотянулась макушкой хотя бы до плеча старшего Фрозен. – Ты поэтому до сих пор тридцатилетний девственник? – Кто сказал, что я тридцатилетний? – А, то есть про девственника тебя часть не смутила? – Не вижу смысла начинать возникать, ты ведь сама знаешь, что это ложь. А про возраст вообще-то обидно. Ты забыла, когда мой день рождения? – Помню, – шипит девушка сквозь зубы. – Ты… Ты даже поддерживать не умеешь. Своими фразочками только бесишь. Поэтому у тебя никого нет. – Хочешь меня задеть, потому что я открыл тебе больную правду? Глупая, я ж наоборот, как лучше хотел. Сказал, что хорошо, что к тебе никто не лезет. Целее будешь. – Уж лучше я с кем-нибудь, наконец, поцелуюсь и повстречаюсь, чем быть такой, как ты. – Опять про девственника? – Нет. Про то, что ты один. Эдриан ведет плечом. – Мне и одному нормально. – Врешь. Эльза все твердит про синдром старшего брата, и что ты на них с Анной всегда свое время тратишь, забывая про личную жизнь, но давай и я тебе правду открою. На правду ведь не обижаются? – Ну рискни. – Ха. А правда в том, что ладно, может, и есть парни, которые хотят только в постель нас затащить, но еще есть и хорошие, которые действительно романтичны и хотят взрослых и серьезных отношений уже сейчас, но есть и такие, как ты. Которые серьезные, да вот только никто их не выдерживает. – На что ты намекаешь? – Не женишься ты никогда, если не начнешь относится к нам, девушкам, по-другому. Ты не должен был мне сейчас всего этого говорить. Ты должен был утешить и поддержать. – С хрена ли? Я тебе кто? Парень? – Да, парень! – Чего? – Да, блин, я не в том смысл- – Че-е-его? – … – … Эдриан и Рапунцель одновременно замирают от чужого голоса и синхронно поворачивают головы в сторону, натыкаясь взглядом на Ханса. Парень держит в руках бутылочку с колой и в удивлении изгибает бровь. Эдриан крепко поджимает губы. – Ты чего тут забыл? – Ты ее парень? – Нет. – Но она сказала «да». – Да я не в том смысле! Я в смысле, что он не мой бойфренд, а он просто должен вести себя по отношению к каждой девушке, как парень! – С хрена ли? – удивляется Ханс. Эдриан неожиданно хочет улыбнуться, но старательно игнорирует этот позыв, продолжая держать лицо камнем. В отличие от Рапунцель, которая в шоке мечется взглядом от одного к другому и явно хочет наорать, но так и не решается до конца. – Вы… Ты… Господи, да с кем я вообще разговариваю?! Грубый старикан, который вечно всем недоволен, и мажор, который считает себя пупом земли, перед которым все должны преклоняться. Конечно же, вы меня оба не поймете. Да что вы вообще в этой жизни понимаете?! Я девушка, ясно тебе, Эдриан?! Я хочу отношений и внимания к себе и это, мать твою, нормально. Нормально, что меня это расстраивает, и что я комплексую, когда к моей лучшей подруге всегда с этим пристают, а меня обделяют. И я могу над этим поныть, не считая это чем-то глупым и неправильным! Ясно тебе?! – Воу… Вот это тирада… – присвистывает Янг. – Ты вообще заткнись! Ханс поднимает руки вверх и мило улыбается, сдаваясь на такой резкий выпад и не решаясь спорить. Рапунцель резко срывается с места и рычит себе под нос: – Полудурки. Нашли друг друга. Два сапога пара. Чтоб вы оба мучились до конца жизни лишь с сорока кошками. Она не особо стремится как-то снизить звук голоса и хотя бы перейти на шепот, а может, делает это даже специально, чтобы парни ее слышали. В любом случае, оба просто стоят и хлопают глазами, смотря вслед ее уходящей спине. Эдриан сдвигается с места лишь через минуту, когда Рапунцель окончательно теряется из поля зрения. Он идет в сторону школьного крыльца, а Ханс просто пристраивается рядом. – Любишь кошек? – Нет. – И я тоже. – … – … – Заведем собаку? – Отвали от меня!