Ты не гей? Исправим!

– Зря ты это делаешь. Парень в очередной раз усмехается и показательно вздергивает вверх свободную руку, показывая этому святоше средний палец. Тот, очевидно, никак не реагирует на это, и, если честно, в каком-то смысле Ханса бесят люди с подобным поведением. На него всю жизнь кричали, или, в крайнем случае, замахивались, но лучше уж так. Когда на тебя орут, ты понимаешь, что значит этот звук. Мощный, громкий, резкий, пропитанный злобой и произнесенный без единой нотки хорошего в твою сторону. Так отец кричал на него в последнее время, когда уходил из семьи и сообщал о том, что все эти годы у него была вторая. Пиздец, в тот момент подумал Ханс. Ладно, ты не любишь меня, но с матерью-то, за что так поступаешь? Она ведь тебя, козла вонючего, правда любила. Допоздна ждала, супы тебе варила, когда ты, падла, болел, а ты заявляешь в один прекрасный момент, что не просто подаешь на развод, а что у тебя еще и есть вторая семья. Да ебал Ханс эту твою вторую семью с высокой колокольни, а когда по истечению времени его обожаемый папочка решил еще и познакомить Ханса, как своего сына, с другим своим сыном, который теперь приходился Янгу его новоиспеченным сводным братиком. Когда Ханс увидел его и всю эту манеру поведения, оценки в школе, показательную манерность, вежливость… Короче, когда вот это все предстало его взору, и когда он понял, что не только его мать, но еще и его променяли на буквально идеального отпрыска… разве мог он отреагировать как-то по-другому, кроме как вспылить до самой крайней степени?! А этот гад, сводный братец, еще и полностью проигнорировал его вспышку гнева, да и взглядом его одарил таким, что мурашки прошлись по коже. Сочувственный взгляд был, без жалости и тому подобной, просто сочувственный и понимающий взгляд, который выражал при этом полную безысходность. Мол, не виноват я, Ханс, не смотри на меня волком, я не выбирал родителей и уж тем более никого не просил меня зачать. Хотелось вмазать ему тогда. Хочется и сейчас. Особенно, когда эта ошибка эволюции ходит за ним по пятам, пока Ханс прожигает деньги папочки, которыми теперь тот открещивается от него, пытаясь загладить вину. Старый маразматик, вертел Ханс его деньги. Вертел Ханс и то, что он когда-нибудь простит его за это. Да, они с матерью были не подарком, но поступать так низко и заводить семью на стороне. – Ханс, дело не в этом… Мы с тобой одного возраста. У них была связь на стороне, ты никак не повлиял на него. Он начал все это не из-за ненависти к тебе и к твоему характеру. Просто так получилось, что моя мама залетела. – Пошел ты нахуй, Андерсон. И вообще… Какого хуя твоя фамилия не Янг? Ханс сильно икнул, но все равно запрокинул бутылку и начал делать новые глотки. Жидкость во рту полилась по его горлу и сильно обожгла чувствительную слизистую, заставляя юношу оторвать горлышко от губ и поморщится. Он кашлянул несколько раз, и повернулся к парню, который все еще сидел в его квартире и, видимо, уходить не собирался. Как он вообще вошел?! Ах, да. Он же нашел Ханса в баре и утащил его оттуда до того, как какие-то байкеры почти разукрасили рыжику его личико. Ханс морщится, а в мыслях все еще всплывает огонек с ядовитыми красными буквами «блядкий святоша». Его сводный братец очевидно уже что-то ответил ему, но Ханс ни черта не может этого вспомнить. Он настолько сильно пьян, что сразу же побежит к унитазу и вычистит желудок дочиста, но, пока здесь эта «мисс забота», надо продержаться. Надо продержаться, ты же большой мальчик. Он мысленно считает до десяти, а потом кое-как поворачивает голову в сторону. Несколько прядей рыжих волос спадают ему на лоб и там и остаются. В глазах все начинает двоится с утроенной скоростью, но он отдаленно слышит голос рядом с собой: – У меня фамилия матери. Сейчас после развода, конечно же мама возьмет фамилию твоего отца. Нашего отца. – А ты что? – А я оставлю все, как есть. – Блядский святоша, – все-таки выдыхает он вслух. – Нечего делать мне одолжений. – С чего ты взял, что все крутится вокруг тебя одного? Ханс криво усмехнулся, а Андерсон подошел к нему ближе и отобрал бутылку, пока тот снова не принялся пить из нее. Конечно, возможно одна из причин была действительно в том, что Андерсон чувствовал вину, хоть он и понимал, что сам никак не причастен ко всему. И все-таки… Укол чего-то мерзкого и склизкого слабыми движениями начал разъедать его внутри еще в тот момент, когда отец рассказал ему правду. Он изначально знал о второй семье, но он не знал, что там есть ребенок и более того парень, который еще и его одногодка. Андерсон понял насколько сильно все хреново в тот самый момент, когда этот самый парень предстал перед ним, а потом на его глазах орал и крушил всю квартиру. Конечно Андерсон видел, что ему больно, что ему обидно, что ему неприятно. Но он не знал чем помочь, а помочь он действительно хотел. Он всегда был таким нелюдимым, тихим и мирным парнем, он пошел этим характером в свою мать. Хорошо выполнял все задания в подговительных группах, никогда не отказывался и протягивал руку помощи другим детям, после усердно занимался, потому что… А делать ему ничего другого не оставалось. С ним никогда никто не играл, никто не звал погулять, или провести время в чужой компании. Все просто всегда видели в нем надежного человека, который всегда поможет, всегда выслушает и поддержит, никогда не осудит, заступится и не накричит на тебя. Да, Андерсон был таким, но он же не робот. Он не виноват в том, что ему достались такие гены, так почему же вы все только из-за них не хотите проводить с ним личное время? Было ли ему обидно? Конечно, еще как, особенно когда он был ребенком. Уже сейчас, будучи старше, обида притупилась, а время заставило его смирится с таким положением. Но вот теперь «бах» и удар по сердцу. У него есть брат. Самый настоящий брат. Пусть сводный, пусть не совсем родной, но ведь все-таки родной на пятьдесят процентов. Это ли не подкинутый кем-то сверху джекпот? Он никогда не мог заводить нормальных друзей, но вы же не друзья. Вы семья. Это другое. А семья для него за все эти годы выстроила устои «поддержки и взаимопонимания». Поэтому, видя Ханса в таком состоянии и полностью понимая его чувства, и как сильно тому плохо, неужели он его не поддержит? Конечно, поддержит. Он знал, что тому надо высказаться, что надо накричаться, но в конце обязательно протянуть руку помощи и мягко сказать, что вот он я, смотри, я не обижаю, я тебя принимаю таким, какой ты есть, может, ты сменишь гнев на милость и поймешь, что я тебе не чужой и попробуем начать все с начала? Ханс рядом с ним издал мычание, хватаясь за живот. Кажется, угроза опустошить желудок прямо здесь с каждой секундой все возрастала. Он зажал рукой рот, чтобы в случае катастрофы хоть брата этой жижой не задеть, но Андерсон среагировал лучше него. Он просто подхватил Ханса под руки и потащил в туалет, где помог ему более менее оклематься. И после этого на следующей вечер, и на следующий, и на следующий. Андерсон всегда был рядом с ним, никогда не говорил об отце, не высказывал никаких позиций и вообще не принимал ничьей стороны. Он просто был рядом с Хансом и искренне помогал ему, хотя у самого должно быть были важные дела, но он был не там, а здесь. И, в конце концов, Ханс, спустя долгие месяцы осознания и принятия сложившейся в его жизни ситуации, решил, что верит ему. Андерсон оказался действительно единственным человеком, который никогда не подводил.

***

Андерсон позвонил в звонок еще несколько раз, прежде чем дверь в квартиру, наконец, открылась. Ханс стоял на пороге, в одной руке держа бутылку пива, другой распахивая дверь пошире, а ртом пытаясь жевать кусок пиццы. Андерсон нахмурил брови и с силой запустил чужой портфель в живот напротив. При чем так мощно, что Янг охнул и выпустил все, что удерживал до этого в руках, сгибаясь пополам и недовольно взирая на парня снизу вверх. – Ты больной?! – А какого хуя ты прогуливаешь уроки? – А я тебя забыл спросить, – усмехнулся Ханс, выпрямляясь спустя пару минут и кидая сумку к обуви в прихожей. Рыжик подобрал с пола упавшую пиццу и, отталкивая полностью пустую банку в сторону, обошел лужу, направляясь на кухню. Андерсон недовольно нахмурился еще сильнее, но все же прошел внутрь. – Ты что будешь есть с пола? – Тут пол чище, чем твой хер. – Хотя бы лужу вытри, оно засохнет и будет липким, – вздохнул Андерсон. – Да вот еще, завтра придет девчонка из клининг-контроля и все уберет. Рыжий обогнул барную стойку и, показательно откусив кусок побольше, начал смачно уминать его, громко чавкая и доставая из холодильника новую банку. – Хватит питаться этой гадостью. – Ну, ма-ам~, – протянул Ханс, поворачиваясь к брату и делая несколько глотков. Андерсон бросил на него еще один раздраженный взгляд, а затем поджал губы и двинулся на выход. Ханс, как ни странно, вместо того, чтобы пойти в гостиную, где он лежал до этого, кинул еду на кухонный стол и ломанулся за уходящим, нагоняя его, когда Андерсон почти надел кеды обратно. – Не-ет! Не уходи! Мне так скучно, – заныл старший, обхватывая выпускника для верности руками и повисая на нем со спины, как коала. – А по-моему тебе весело. Что ты сделал с нашим физруком? – Эдриан лапочка и просто обожает меня, о чем ты? Андерсон повернул голову назад, а Ханс состроил на лице милую улыбочку, хлопая ресницами. Младший парень вздохнул, качая головой. – Я же просил тебя, твои издевки, просто ради забавы, ни к чему хорошему никогда не приводили. Додразнишься до того, что мне придется посещать тебя не в доме, а в больнице. – Да ты что. Как такого сногсшибательного кравчика, как я, можно бить? – Вот именно за это и можно. И на месте Эдриана я бы давно придушил тебя подушкой. – Вот заладил, – Ханс закатил глаза. – Пошли поиграем. Я купил новые стрелялки. Ты же их любишь. Ну пошли, пошли. – Хватит ныть. – Ну, бра-а-а-атик. Будь хорошим и сделай меня счастливым на один вечер. – А если не сделаю? – Не забывай, что у меня куча денег, и я всегда могу нанять киллера. – Пфф… Ты бы уже давно разорился, если бы отстреливал всех, кто не выполняет твоих указаний. – Пока только ты такой смелый, – Ханс улыбнулся и развернулся на сто восемьдесят градусов, подхватывая Андерсона под руку и без труда сдвигая его с места. Младший парень зашипел, когда его запястье сжали с такой силы. – Больно. Ты когда таким сильным стал? – Да я всегда таким был. Хочешь силой помериться? Можем съездить на наш стадион и там сразится на ринге. – Вот еще. – Тогда идем играть. И учти, я первый выбираю персонажа, а то ты всегда забираешь себе самых прокаченных. Андерсон в очередной раз вздохнул и все-таки уселся на диван, беря в руки второй джойстик.