Остров сокровищ

Сознание возвращалось медленно. Тело казалось свинцово тяжелым, но в то же время подобно легчайшей пушинке плавно покачивалось нежно обнимаемое теплыми ласкающими волнами. Левая часть черепа ритмично пульсировала, а в мозгу нарастал изматывающе монотонный гул. Мысли заглядывали в пострадавшую голову известной всезнайки урывками и быстро торопились покинуть столь неуютное сейчас обиталище. Бедная девушка из последних сил пыталась собрать кусочки воспоминаний во что-то более или менее вразумительное, сообразить, что происходит, и где она (мать вашу!) находится?! Но этот капризный паззл всегда распадался в последний момент под мерными, пульсирующими ударами в висках, так и не раскрыв хозяйке своей тайны. Пальцы ощущали приятное, мягкое «нечто», легко ускользающее сквозь них, игриво лаская кожу и убегая, оставив после себя приятный расслабляющий холодок. Тяжело втянув горячий воздух, сквозь пересохшие губы, Гермиона попыталась пошевелиться — конечности отозвались крайне неохотно. Первая попытка приоткрыть «свинцовые» веки не увенчалась особым успехом, но раздражающе сильно вымотала. Сознание вновь провалилось в бездонную манящую тьму. *** Воздуха вдруг стало катастрофически не хватать, а легкие словно резануло ножом. Громкий надсадный кашель вырвал сознание из усыпляющей дремы и заставил ослабевшее тело неуклюже двигаться. Перекатившись на живот, девушка, захлёбываясь, продолжала кашлять, освобождая дыхательные пути от противной соленой воды. Очередная волна вновь окунула лицо в эту гадкую, смешанную с песком жижу, лишая спасительного глотка кислорода. Движимая самым простым животным инстинктом «выжить!», она как смогла быстро поднялась на четвереньки и, продолжая отплевываться мокрым песком, поползла вперед. Наконец удалось разлепить глаза. На миг ослепнув, она вновь зажмурилась, вжимая горящее лицо в сгиб локтя. Еще пара вдохов и медленных выдохов… Кажется ей все-таки удалось избежать оказии утонуть этим солнечным днем. А хрустящий на зубах песок, это, в сущности, такая мелочь!.. Пряча лицо за собственными спутанными космами, завесившими лицо плотным пологом, девушка вновь осторожно приоткрыла болезненно пекущие глаза. Меж длинными слипшимися прядями проступила шикарная рекламная открытка самого дорогого туристического агентства — широкая полоса великолепного почти белоснежного песка, спокойно омываемого искрящимися бирюзовыми волнами. Лес стройных высоких пальм, увенчанных пышными ярко-зелеными шапками размашистых лапистых листьев. А вдалеке, расплываясь в искрящемся на солнце, горячем воздухе, высокие, острые пики густо поросших растительностью гор. Уткнув коленки в мокрый песок и устало усевшись на собственные пятки, девушка тупо осматривала открывшийся взору невероятный по красоте пейзаж. Сердце билось ровно, дыхание восстановилось, полный ступор вытеснил все другие, на много более логичные в этой ситуации, эмоции. Отчего-то совсем уж невпопад стало безумно смешно… И она тихо засмеялась, дрожа всем телом и хрипя пересохшим горлом. Судя по длинной дымчатой тени, лениво растянувшейся на песке от ее сгорбленной фигурки, можно было предположить, что солнце, светящее сейчас прямо в затылок, намеревается в скором времени скатиться за далекий горизонт. «Значит скоро наступит ночь… Да, Гермиона Грейнджер, ты истинный баловень судьбы! Одна… В незнакомом месте… Возможно на необитаемом острове, где тебя никто и никогда не найдет… А может быть, всё же кто-то найдет? Например, местные аборигены, … которые, как пить дать, окажутся каннибалами… И тогда получится, что никто и никогда не обнаружит уже лишь твои белые обглоданные косточки… Или тебя разорвет дикий зверь, а падальщики ночью разнесут останки по норкам…» Непрошенные мысли одна за другой неспешно вплывали в уставший, гудящий болью мозг. Пожалуй, когда они отказывались посетить эту голову, было даже лучше! Потому что сейчас горькая волна отчаяния придавила, будто катком. К горлу подкатил противный горький ком, вновь не давая нормально вдохнуть. Громкий всхлип, и глаза полоснула знакомая боль подступающей соленой влаги. Однако слез не было… Глаза жгло, будто в них кто-то сыпанул песка, но ни одна слезинка не сумела сегодня излиться. Губы высохли, горло першило, язык прилип к нёбу, и даже в носу, казалось, все пересохло. Пить хотелось просто ужасно. Слишком долго она пролежала под палящим солнцем, обезвоживание маячило где-то совсем близко. С трудом поднявшись на трясущиеся, то и дело норовящие подогнуться ноги, она, спотыкаясь, поплелась к спасительной тени пальмовых джунглей. «Как такое могло случиться? Как?.. нет, ПОЧЕМУ это случилось со мной?! Почему моя жизнь не может быть нормальной?! Такой вот, самой обычной, скучно-уютной жизнью простого человека? Потому что я — идиотка… Потому что сама вечно лезу в неприятности, вместо того, чтобы остаться дома и быть обычной растолстевшей женой у обычной приевшейся плиты, готовящей обычный невкусный ужин, обычному, набившему оскомину мужу. Идиотка… Ведь идиотизм же! Да? …или нет… Девушка, наконец, смогла прислониться к ближайшему шершавому стволу, будто сложенному из потрескавшихся древесных чешуек. Здесь, в тени огромной пальмы, голове стало немного легче, хотя воздух все так же обжигал легкие своим жаром. «Если не выпью сейчас хоть глоток, умру». Но воды взять было негде. Девушка тоскливо посмотрела на бескрайние просторы океана. «Вот она, ВОДА! Прекрасная лазурная гладь, ничем не желающая мне помочь. Вода, которая чуть не убила. Из-за которой я здесь, вдали от тех, кого люблю, умираю от жажды под долбанной пальмой!» Не нужно быть гением, чтобы сообразить — если и есть здесь пресная вода, то этот благословенный источник укрылся где-то в глубине острова, и идти до него придется по непроходимым джунглям. Да и кто, собственно, сказал, что он тут вообще есть? Но сил встать в уставшем, измученным жаждой теле уже не было. Веки сами собой медленно закрылись, уже знакомая тьма вновь тяжело опустилась на грудь. Сознание, покачиваясь, расслабленно поплыло в далекую туманную неизвестность. Приятный, блаженный покой, бережено окутал каждую клеточку организма, а конечности вдруг пробрало жутким холодом. Лицо покалывало сотнями иголочек, а в ушах стоял оглушающе гулкий шум. Все еще затуманенным сознанием девушка вдруг поняла, что снова тонет, ее затягивает холодное липкое болото. Она сорвалась с места, как ужаленная, откуда только силы взялись? В этот же миг холодные крупные капли залили ее от макушки до самых пяток. ДОЖДЬ! Проливной, как стена, МОКРЫЙ, восхитительный, живительный дождь! Гермиона открыла рот, ловя языком благословенную влагу. От счастья и облегчения бедная девушка расплакалась, и соленые ручейки, смешиваясь с леденящими кожу дождевыми потоками, покатились по ее щекам. Она ловила «воду с небес» в сложенные лодочкой ладони и пила, пила, пила… Яркая вспышка, и внезапный оглушительный грохот расколол небо на части. Вздрогнув, бывшая гриффиндорка шарахнулась в сторону, распахнутыми в ужасе глазами глядя в далекий ночной горизонт, разодранный ослепительными угрожающе изломанными полосами молний. Бескрайняя водная гладь, будто подыгрывая разбушевавшейся стихии, в ответ откликалась яркими вспышками и бликами. Резкий порыв ветра больно хлестнул по лицу непрошеной гостьи мелкими колючими песчинками, а раскатистый гром снова громыхнул так, будто тяжёлое иссиня-черное небо сейчас обрушится прямо на землю. Рука привычно потянулась за волшебной палочкой, но в разорванных карманах пижамных штанов было пусто. «Черт! Черт! Черт! Где же она?!» Очередная вспышка и земля дрогнула под новым ударом с небес. «Без палочки я совершенно беззащитна! Во время грозы нельзя стоять под деревьями! Мерлин! Но выйти сейчас прямо в этот Апокалипсис?! Да ни за что!!!» И она понеслась в густую непроглядную глубь местных джунглей. Песок под ногами скоро сменился на размокшую в липкую грязь землю, покрытую скользким мхом и высокими, больно хлещущими по коже папоротниками. На смену стройным гладким пальмам пришли ветвистые, плотно увитые паутиной лиан массивные стволы громадных деревьев. Они коварно хватали мечущуюся жертву за одежду цепкими колючими ветвями, тянули назад, хлестали жесткими шершавыми листьями. Девушка вся изодралась и исцарапалась, пробираясь все дальше в этот непроходимый лабиринт. То и дело все вокруг содрогалось под оглушительными ударами грома, а густой мрак наполнивший чащу, разрывали ослепительные вспышки молний. Тяжело дыша, Гермиона, наконец, привалилась к ближайшему массивному стволу и опустилась в мокрую траву. Она выдохлась и выбилась из сил. От бешеной гонки сердце колотилось, как сумасшедшее. Вокруг было темно и тихо. Тихо? С удивлением она вдруг обнаружила, что гроза закончилась, и этот густой норовистый лес больше не дрожит, под натиском стихии. Тут и там доносились всплески последних капель, прыгающих с листа на листок, в попытке догнать своих уже оросивших землю товарок. Гром и ветер стихли, а дождь определенно закончился. Впрочем, возможно, что такая тишь царила только здесь, в укрытой стеной крепких деревьев чаще. Отдышавшись, Гермиона принялась осматриваться. Глаза уже почти привыкли к сумеркам, и теперь ей удалось различить корявые потрескавшиеся стволы, и корни, местами вылезшие из земли и переплетенные тугими узлами. По телу прошел неприятный озноб. Смелая гриффиндорка затравленно глядела по сторонам, дрожа от холода и страха одновременно. «Рон! — мысленно взмолилась бедная девушка, едва сдерживая опять подступившие слезы. — Найди меня, пожалуйста! Я хочу домой! Я не смогу пережить очередные скитания. Я не хочу! Я устала… пожалуйста, спаси меня!» Недолгую тишину вдруг нарушили новые звуки. Осторожный хруст веток, шуршание листьев, жалобный скрип покачнувшихся деревьев, шорох где-то у самой земли… Джунгли переждали гнев природы, и теперь возвращались в привычный ритм жизни. Обитатели местной флоры и фауны осторожно выглянули из укрытий, хищники медленно, крадучись вышли в поисках добычи. Гермиона притихла, боясь издать лишний шорох. Чуть дыша, она вслушивалась в звуки и всматривалась в темные заросли, боясь увидеть там любое движение. Торжествующий победный рык хищника и истошный предсмертный вой его добычи разорвали гнетущую тишину, извещая всех и каждого — «Охота увенчалась успехом!». Гермиона судорожно сглотнула. «Этого не может быть! Все это не может быть правдой! Мне это только снится! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пусть это будет просто дурацкий кошмар, глупый сон!». Все мысли вылетели разом в неизвестном направлении, горло свела болезненная судорога, а на лбу выступил крупными каплями холодный пот — вдалеке из непроглядной угольно-черной тьмы кустов сверкнули две желтоватые точки. Пятясь, будто рак, девушка, едва дыша, принялась отползать назад. Внутри все сжалось в дрожащий от напряжения и страха узел. «Только не так. Пожалуйста! Только не так!» Очень скоро она уперлась пятками в шершавую кору. Светящиеся «точки-глаза» пока больше не появлялись, и девушка осторожно поднявшись на ноги, бесшумно юркнула за спасительное дерево и снова замерла, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, словно все вокруг до последней травинки затаилось, выжидая, кто же одержит верх — хищник или добыча. И вот большая темная тень, наконец, неспешно выступила из зарослей, то и дело приподнимая массивную морду, ловя носом воздух и витающие в нем запахи. Сердце колотилось в груди с такой силой, что Гермиона искренне опасалась, как бы эта голодная тварь не услышала столь оглушительный грохот. Закусив губу, она следила за каждым движением сильного гибкого тела зверя, а он в свою очередь пристально осматривал притихшие окрестности. Пронзительный заполошный визг перепуганных животных вдруг донесся откуда-то из глубины леса. Хищник настороженно замер, вслушиваясь, и видимо взвешивая варианты и «выгоды». Но вот, напоследок пренебрежительно рыкнув, «большая хитрая кошка» нырнула в дальние темные заросли и скрылась из виду. Лоб снова укрыли холодные капли пота. Гермиона облегченно беззвучно выдохнула. Сердце колотилось в груди так, будто желало, чтоб его выпустили! «Надо найти укрытие до утра. Днем будет легче. Я точно знаю, днем все будет хорошо, и совсем не страшно… и не опасно. Да! Да! Мать вашу! Меня спасут. Меня найдут, и уже завтра я буду дома. Этот кошмар закончится! Да, все так и будет! А сейчас главное дожить до этого грёбаного утра! Все будет хорошо! Все будет хорошо». И девушка снова двинулась в густые плотно оплетенные лианами заросли. Уставшие ноги дрожали, босые ступни она уже давно сбила в кровь, и теперь каждый шаг отдавался болью где-то аж в области поясницы. А еще периодически жалобно ворчал давно пустой желудок. Налетевший невесть откуда сильный порыв ветра хлестнул верхушки деревьев, и все вокруг снова зашуршало. Крупные холодные капли, засевшие ранее в листве, спрыгнули вниз, подло пробираясь за шиворот и без того мокрой до нитки пижамы «молодой Робинзонки». Девушка съежилась и обреченно застонала, однако упрямо продолжала идти вперед. Она так устала, что скоро перестала разбирать направление, и крайне удивилась, когда чуть ни носом воткнулась в небольшой каменистый пригорок. Обнаружив в его неожиданно крутом склоне небольшую расселину, достаточную впрочем, чтобы в ней уместилась одна не очень упитанная гриффиндорка, Гермиона даже всплакнула от переизбытка эмоций и нервного напряжения. Укрывшись в этом относительно безопасном убежище, девушка даже не поняла, как быстро провалилась в глубокую и тяжелую дрему. *** Когда она проснулась, солнце уже снова приближалось к закату. — Драклово дерьмо! Я умудрилась проспать день… Неуклюже выбравшись из укрытия, девушка потянулась, хрустя едва ли не всеми суставами разом. Тело затекло, мышцы ныли, а позвоночник, казалось, горел огнем. Израненные ступни поспешили напомнить хозяйке о своих горестях, тут же аукнул мочевой пузырь, а следом и протестующий желудок. — Мэрлин великий! — хныкнула девушка, не зная за что схватиться в первую очередь. — И что было не утонуть тихонечко, без шума и пыли? Доковыляв к ближайшим кустам, она наспех решила хотя бы одну, самую простую на данный момент, сложность и облегченно выдохнула… Теперь следовало найти еду. ЛЮБУЮ! Иначе это будет последний закат, который ей суждено увидеть. Задрав голову, она осмотрела деревья на предмет плодов, но конечно ей не могло так повезти — ничего кроме листьев в обозримом пространстве не наблюдалось. Вздохнув, девушка поплелась вперед, то и дело прижимая кулачки к ворчащему животу. Из-за голода ее уже противно подташнивало, голова кружилась, а ноги казались ватными. Один раз ей повезло найти крупный изогнутый лист, в котором скопилось достаточно дождевой воды, чтобы напиться. Но ощущение обреченности сгинуть в этом забытом всеми месте постепенно заполняло душу несчастной на столько, что заметив два крупных кокоса прямо у себя под ногами, она даже не поверила собственным глазам. Чуть поодаль лежал третий, развалившийся на две половинки и аппетитно белевший маслянистой мякотью. Тем временем, уже заметно стемнело, и джунгли снова накрыло прохладными сумерками. С трудом наковыряв из одной половинки расколотого ореха жесткой сердцевины, Гермиона, наконец, утолила мучивший её вторые сутки голод. Впрочем, лучше ей от этого стало не на много — жирная и противная кокосовая мякоть «камнем» свалилась в желудок, и затошнило её еще сильнее. Прихватив, тем не менее, оставшиеся плоды под мышку, она решила вернуться на ночь в свою укромную и относительно безопасную пещерку. Стемнело очень быстро, и скоро тело стал пробирать сильный озноб. Удивительно, как дневная жара сменялась в этом месте такими холодными ночами. До ее временного жилища оставалось всего ничего, когда совсем рядом послышался громкий треск веток. Ночная жизнь джунглей… Сердце запрыгало с удвоенной силой. В памяти всплыли вчерашние устрашающе светящиеся глаза хищника и сильное тело огромной черной кошки. Пантера… Девушка замерла на месте, с силой прижав к груди свою находку, и прислушалась. Вроде снова тихо… Стоять здесь, ожидая, когда тебя съедят, не имело смысла, поэтому она кинулась вперед, в надежде успеть скрыться в своей крохотной пещерке. Громкий рык, визг, стая испуганных птиц с криком метнулась ввысь с облюбованных ими на ночь веток. Перепугавшись вконец, девушка помчалась вперед, отшвырнув в сторону орехи. Темная большая тень вылетела прямо на неё из плотных колючих зарослей. Правую часть головы пронзила резкая боль, в глазах ослепительно взорвался сноп искр. И всё погасло.