Остров сокровищ

Теплые солнечные лучики приятно оглаживали лицо, и Гермиона, блаженно вздохнув, подставила им вторую щеку. Жутко хотелось спать. Она безумно устала за последние сутки, но позволить себе такую роскошь, как сон, пока не могла. После вчерашнего неудачного восхождения на вершину местных гор, она вместе со своим горемычным профессором, волею судеб, оказалась не сверху этой странной каменной грелки, а внутри. Парадокс… Но даже это не было самым худшим, ситуация усугубилась серьезной травмой профессора и магией, буквально убивающей волшебника, опять же внешней и его собственной. После того, как Гермиона неожиданно открыла для себя самой принцип работы браслетов, блокируюших магию и нацепленых на бывшего шпиона министерскими ханжами, девушка, как ей показалось, целую бесконечность времени бродила по путаным корридорам с единственной мыслью — надо срочно вынести профессора на свежий воздух из этих проклятых зачарованных пещер. И что удивительно, ей это всё-таки удалось! Сейчас их грели солнечные лучики, неподалёку шумел океан и слышалось тихое перешептывание крон высоких деревьев. Совсем рядом журчал ручеёк с пресной водой, а меж разлапистыми ярко-зелеными пучками пальм желтыми пятнами выделялись тяжёлые связки бананов. Гермиона рассмотрела здесь и авокадо, и осточертевшие кокосы, что-то цитрусовое и не только. Без сомнения, это место для обитания подходило значительно больше нежели все предыдущие. Девушка тяжко вздохнула и в сотый раз присела рядом с притихшим под деревом Снейпом. Хвала Мерлину, сейчас профессор наконец-то мирно спал! Гермиона потрогала его прохладный лоб и с накатившей вдруг нежностью погладила впалую, поросшую спутанной бородой щеку. Этой ночью мужчине пришлось нелегко: его лихорадило, а тело то и дело сводило судорогами. Закусив губу, бедолага сдавленно выл от боли, а когда Гермиона в свете яркой луны рассмотрела блестящие дорожки слез на его лице, то расплакалась и сама. Она сидела до самого утра, прижав бывшего учителя к себе и, мерно раскачиваясь, баюкала его в своих объятиях. К утру они оба окончательно выбились из сил, но Снейп наконец немного успокоился, перестал вздрагивать и задремал. А Гермиона еще долго просто сидела, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить его хрупкое равновесие, и пытаясь осмыслить то необъятное по размерам странное чувство, которое уже просто невозможно было отрицать, потому как оно теперь заполняло всё ее естество, и от которого было трудно дышать, но безумно хотелось прижать этого вредного… удивительного человека к себе еще сильнее. Девушка и не заметила, как вскоре сон сморил и её. *** Пробуждение было просто ужасным. Голова раскалывалась, всё тело, казалось, разваливается на куски, а противная тянущая боль скручивала низ живота в тугой пульсирующий узел. Гермиона жалобно застонала и подтянула колени почти к самой груди, хотелось сжаться в комочек и умереть. Во рту всё пересохло, липкий язык то и дело приставал к нёбу. Невыносимая жара неподъёмной глыбой давила на каждую клеточку тела. — Мамочка, — жалобно всхлипнула девушка, прижымая ладони к животу и морщась от всё нарастающей боли. — Сожалею, но я не она, — донеслось вдруг из-за спины. Нервно вздрогнув, Гермиона резко обернулась и тут же сжалась ещё сильнее от пронзившего живот спазма. — Профессор, — простонала она обреченно, понимая, что конкретно сейчас никак не готова к неизбежным язвительным пикировкам с самым вредным экземпляром человечества. — Не дёргайтесь, — продолжил мужчина и его голос приблизился. — Пожалуйста, оставьте меня, — попросила девушка тихо. — Боль скоро пойдет, — уверенно заявил он. — Это реакция вашего организма на стресс и перенагрузку. Но теперь хотя бы можно с относительной уверенностью заявить, что вы всё же не беременны. Онемев на миг, Гермиона отпрянула от бывшего учителя. — Что вы несёте! — возмутилась она. Мужчина, тем временем, даже не шелохнулся, слегка сощурившись, и задумчиво рассматривая лицо собеседницы. От его странного взгляда Гермиона вдруг невероятно смутилась и ощутила, как запылали краской щёки. «Я не беременна! Я не беременна?.. Какое вобще отношение это может иметь к вам, профессор?!» — мысленно вознегодовала бывшая гриффиндорка. — «И с чего ты вообще решил, змей, что могло быть иначе?!» Мужчина всё молчал, продолжая всматриваться, казалось, в каждую черту ее лица. А в голове девушки вереницей бежали мысли. «Мантикора меня задери, я же и сама об этом думала… Эти гадские критические дни никак не приходили. И я вспомнила о них совсем недавно, а он, выходит, уже давненько всё заметил и подсчитал?!» Лицо запылало ещё сильнее… «Вот же наблюдательный, скотина! Думал, что я беременна? Поэтому и уверял каждый раз, что Рон меня без сомнения найдет, то и дело старался меня чем-нибудь подкормить, всегда крутился где-то за спиной, присматривал, значит… Защищал в своей уникальной манере, параллельно подтрунивая и говоря гадости». Гермиона в свою очередь тоже принялась изучающе всматриваться в напряженные морщинки у его глаз. «Думал, я ношу ребенка от Рона». Она едва сумела сдержать весёлый смешок, представив, в каком ступоре пребывал этот слизеринский мизантроп в тот момент, когда в его слишком умную голову закралась догадка, что он застрял на необитаемом острове вместе с вечно выносящей ему мозг гриффиндорской зубрилкой, которая, ко всему прочему, еще и носит ребенка от одного из отпрысков Уизли. А значит, через определённое время назойливых гриффиндорцев на его несчастную слизеринскую голову станет как минимум двое! «Бедолага» — мысленно всё же рассмеялась она. Новый спазм отвлек девушку от забавных мыслей и вернул в неприятную реальность. Согнувшись пополам, она вдруг четко рассмотрела, почему именно профессор пришел к последнему выводу, что размножение хогвартских львят на этом острове ему, хвала Мэрлину, не грозит - пока небольшое, но, казалось, ослепительно алое пятно расплывалось по ткани её видавших виды пижамных штанишек во вполне конкретном месте. От ужаса и стыда, девушка напрочь позабыла, как дышать. Покрывшись холодным потом и покраснев от макушки до самых пяток, она, будто мыша, юркнула за ближайшее дерево и плюхнулась на землю, прижав коленки к груди и обхватив их руками. Хотелось провалиться под землю! Испытывать такой стыд ей ещё не приходилось. — Мисс Грейнджер, — его тихий красивый голос, прозвучавший неожиданно близко, сейчас показался ей самым ненавистным и противным. — Уйдите! — буркнула она, не поднимая головы. — Не разочаровывайте меня, Гермиона, — с усталым вздохом, укорил ее мужчина. — Вы уже давно взрослая девочка. И уж поверьте, я тоже имею определенное представление об устройстве женского организма. Дополним это 16-ю годами стажа работы в школе, где я, заметьте, был деканом целого факультета и имел возможность день за днем наблюдать, как из сопливых детишек вырастают брыжжущие гормонами подростки, со всеми их подростковыми проблемами. — Уйдите, — повторила Гермиона сквозь зубы. Нужно было что-то делать. Срочно необходимо было обдумать и найти какое-либо решение, а этот обычно напрочь отмороженный змееныш именно сегодня решил козырнуть назойливым пониманием. Мужчина снова шумно вздохнул. Кажется, он все же начинал терять самообладание. — Шагах в пятидесяти отсюда есть небольшая пещера, там внутри несколько источников, — его голос звучал ровно, но чувствовалось, что это дается Грозе с трудом, — Все они теплые. Вполне можно искупаться и выстирать одежду. А если пройти немного вглубь леса, то можно обнаружить целые плантации мха. “Когда, спрашивается, ты успел это всё обнаружить?!” Девушка услышала, как рядом с ее ногами что-то с шорохом упало на землю. Неохотно разлепив веки, она искоса бросила взгляд на желтовато зеленый пушистый пучок. — Сфагнум, — пробормотала она немного растерянно. — Сфагнум, — согласился мужчина за ее плечом. — Полагаю, легендарная всезнайка должна припомнить о его свойствах… И она помнила — сфагнум издавна применяют как перевязочный материал из-за его бактерицидных свойств и способности впитывать большое количество жидкости. Остолбенев, какое-то время девушка ошарашенно смотрела на пучок «своего спасения», а потом решилась таки поднять взгляд на «спасителя». Однако рядом уже никого не оказалось. *** Спустя некоторое время Гермиона, наконец-то почувствовала себя более или менее приемлемо и направилась в сторону места их совместной со Снейпом ночевки. К этому моменту девушка навестила обнаруженные профессором пещерные источники и действительно смогла наконец-то нормально искупаться, вымыть волосы и выстирать компрометирующие следы на одежде в теплой пресной воде. Из принесенного ей всё тем же профессором пучка драгоценного мха девушка соорудила вполне приемлемую гигиеническую прокладку, правда для этой цели ей пришлось пожертвовать еще и одним пижамным рукавом. Но это казалось такой мелочью… Теперь в ее распоряжении была целая плантация сфагнума, восхитительно теплая вода в неограниченном количестве, правда в комплекте с едва живым самым вредным в мире защитником. Гермиона не сдержала веселый смешок. — Ох, профессор… Вы — нечто! На подходе к нужной полянке девушка, заметно волнуясь, поправила неудобную, но практичную набедренную повязку, сооруженную ею из широкого бананового листа и куска тонкой лианы. Эта нехитрая конструкция предательски просвечивалась сквозь пижаму и была призвана выполнять роль нижнего белья, без которой ближайшие несколько дней девушке было просто не обойтись. Как-то резко захотелось есть, желудок заурчал, голова закружилась. Живот по-прежнему ныл тянущей болью. А ещё до смерти хотелось сжевать огромный кусок горького черного шоколада. Настроение моментом скатилось ниже плинтуса, к горлу подполз противный ком, от безумной жалости к себе на глазах выступили слёзы. — Чёрт, — всхлипнула девушка, порывисто утерев оставшимся рукавом глаза и нос. — Вот только затянувшегося ПМС сейчас и не хватало! Этот аспид меня живьем съест, если я буду выносить ему мозг еще и своими гормональными качелями. Осторожно выглянув из-за высокого, увитого лианами и папоротником, дерева, Гермиона сразу увидела мужчину. Снейп привычно что-то мастерил из вороха собранных листьев, веток и лиан. — Вот уж неугомонный человек, — вздохнула девушка, чувствуя, как слезливость отступает, сменяясь приятным внутренним теплом. Однако стоило признать, на профессорские потуги строительства, сейчас, как говорится, было без слёз не взглянуть. Он снова жутко хромал, а травмированная недавно рука явно болела, и он, видимо, пытался её максимально обездвижить, коряво примотав локоть к телу куском лианы. Но сделать это хорошо одной здоровой рукой у него это откровенно не вышло. Порой его разбирали приступы кашля, и тогда измученный человек сутулился и прижимал к груди кулак. «Плохо дело», — нахмурилась девушка. — «Совмем плохо». Сердце сжалось, а глаза снова взмокли. Зло смахнув упрямую влагу с ресниц, Гермиона решительно встала. Наспех выбрав самый широкий лист из пучка банановых зарослей, девушка, зашагала к своему спутнику, судорожно гоня прочь ужасные мысли о том, что его вдруг может не стать. Ничего не говоря, она молча остановилась прямо перед ним и принялась разматывать кривые узлы его перевязи. Удивительно, но почему-то профессор тоже молчал и никак не протестовал, позволяя бывшей ученице разбирать то, что он без сомнения сделал с большим трудом. — Сядьте, пожалуйста, — наконец нарушила тишину Гермиона. Мужчина был выше, и в присутствии бывшей ученицы неизменно держал спину прямо, таким образом рассмотреть состояние его плеча было крайне проблематично. Девушка удивилась даже не столько строгости собственного голоса, сколько покладистости этого обычно упрямого человека. Без лишних споров мужчина покорно присел на небольшой округлый камень, не сводя, впрочем, с бывшей ученицы подозрительного колючего взгляда. — Жаль, здесь нет раффлезии, — пробормотала Гермиона, осторожно ощупывая припухшее покрытое синяками плечо своего пациента. Снейп поморщился от боли. — Я смешал подходящий состав из того, что нашлось в округе, но он не такой действенный, как хотелось бы. Гермиона посмотрела в лицо учителя. До жути захотелось его обнять, но она всё же не решилась. — Там, — коротким кивком мужчина указал на кокосовую плошку, полную зеленовато-бурой жижей. Кивнув, девушка сходила за новым снадобьем, удивительно приятно пахнущим чем-то сладким, и принялась аккуратно наносить жидкую кашицу на поврежденный сустав. Снейп сжал зубы и притих, тяжело дыша. Закончив с обработкой и почему-то избегая встречаться взглядом с бывшим учителем, девушка неожиданно ловко исхитрилась соорудить из лиан и пальмового листа повязку, в которой согнутая в локте рука отлично покоилась, будто в настоящем фиксирующем бандаже. — Ну… вот… — пробормотала девушка, сама не в силах понять, почему так волнуется. — Спасибо, — услышала она вдруг его тихий и такой искренний сейчас голос. Судорожно сглотнув, Гермиона наконец повернулась к его лицу и тут же провалилась в бездонную черноту внимательных глаз. Она тоже хотела поблагодарить, но Снейп вдруг наклонился, заглядывая в почти опустевшую кокосовую плошку. Неспешно собрав пальцами здоровой руки остатки лечебного снадобья, он осторожно принялся наносить его на лицо замершей рядом девушки. Сквозь туман спутанных мыслей Гермиона отдаленно припомнила, что совсем недавно, купаясь, рассмотрела в воде собственное отражение с новым синяком, расплывшимся на скуле. Мужчина смотрел ей в глаза снизу вверх и казался сейчас таким уязвимым, совсем не таким, каким она привыкла видеть его всегда. «Какой же вы настояший, профессор?» Гермиона почувствовала, как его пальцы, едва касаясь кожи, бережно гладят ее пылающую щеку. Затаив дыхание, она не могла отвести глаз от его потерявшего всю строгость лица. За последнее время она имела миллион возможностей изучить все его мимические морщинки, рассмотреть крошечные шрамики над левой бровью и у самой кромки волос на лбу, тот самый едва заметно подрагивающий нерв под глазом. Сейчас этот замкнутый, нелюдимый человек казался удивительно близким и знакомым, нужным… Она не сразу поняла, что какое-то время смотрит исключительно на его тонкие, бледные губы, прячущиеся в спутанных прядях бороды, такой непривычной и даже инородной для всегда начисто выбритого профессора. Их взгляды снова встретились. Никогда в жизни, ни единого раза еще Гермионе не доводилось увидеть в глазах холодного Грозы столько эмоций. Она сама неосознанно потянулась к нему губами. Почувствовать его тепло вдруг показалось жизненно важным и невероятно естественным. Но мужчина будто внезапно отмер и отстранился, по лицу его пробежала судорога. Гриффиндорка и сама уже успела испугаться своего неожиданного порыва и тоже отшатнулась в сторону.