Остров сокровищ

Отступив на пару шагов назад, Гермиона остановилась. Все же сбегать в кусты сейчас было бы слишком детским поступком, а выглядеть перед этим человеком сопливой школьницей ей отнюдь не хотелось. Сердце гулко колотилось в ушах. Напряжение зашкаливало. «Я полезла целоваться к Снейпу?! Мерлин! Я. Полезла. Целоваться. К Снейпу!!! А он… Он от меня шарахается?! Кошмар…» Смущение, изрядно приправленное злостью (причем по большей части на себя саму, нежели на него), плотно подпирали комом горло. Хотелось одновременно разрыдаться в голос от обиды, и в то же время руки чесались изо всех сил ударить этого «недотрогу» чем-нибудь тяжелым от негодования. Но опять же, показать себя еще и взбалмошной истеричкой тоже не хотелось категорически. Он молчал. — Извините, профессор, — наконец пробормотала она, мучительно краснея, но изо всех сил стараясь говорить ровно. — Я не хотела… Он не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на лице бывшего шпиона. И всё же она увидела, как где-то в темных глубинах его бездонных глаз потух крошечный теплый огонек, будто задутый порывом холодного ветра, вновь делая их пустыми и безжизннеными. Крошечная секунда, вдруг снова проложившая между ними огромную пропасть. Наконец, он горько усмехнулся и поморщился, будто съел лимон целиком, кивнул и, молча поднявшись на ноги, ушёл в сторону океана. Какое-то время Гермиона так и стояла, продолжая невидящим взглядом смотреть в густые заросли, за которыми только что скрылся тот, рядом с кем она сейчас безумно хотела быть рядом и кого так безалаберно обидела. «Я не хотела?! Серьёзно?! Как можно было такое сказать?» — Идиотка, — всхлипнула она тихо, наконец дав волю слезам. За время пребывания на острове в компании бывшего учителя она уже успела немного разобраться в хитросплетениях профессорских умозаключений и его привычках в построении логических цепочек. Смело можно было предположить, что сознание Снейпа восприняло высказывание бывшей ученицы приблизительно так: «Ой, профессор, я не хотела целовать именно ВАС. Мне просто Рон привиделся (или кто угодно другой). Соскучилась, знаете ли… Устала, опять же… А тут вы… подвернулись… Ошибочка вышла, извините». Теперь уже и сама Гермиона досадливо скривилась. — Идиотка, — снова повторила она себе под нос, констатируя очевидное. *** Солнце уже клонилось к закату и девушка всё чаще встревоженно оглядывалась по сторонам в надежде увидеть знакомую фигуру. Но Снейп всё не появлялся. После недавнего инцидента мужчина ушел в джунгли и до сих пор не возвратился. Гермиона успела побродить по округе в поисках «пропажи», и давно вернулась на прежнее место, надеясь, что рано или поздно, но бывший учитель всё-таки вернется именно сюда. Смешанные чувства вины и досады неприятно давили на грудь и оседали вполне реальной горечью во рту. Заплакать почему-то не получалось и от этого становилось только хуже — невозможность получить разрядку, а вместе с ней и облегчение. «А ведь он живет так уже несколько лет…», — почему-то вдруг подумалось школьной умнице. — «Его магия бурлит внутри, но не может выйти наружу. Ощущение, будто тебя неровен час разорвет на части. И пусть до этой последней капли не доходит, но снова и снова продолжает мучить». Девушка сглотнула горький ком и поморщилась. В своих неприятных размышлениях она, сама не задумываясь, продолжила начатое Снейпом ранее обустройство жилища. Из мягкой травы и широких листьев пальм она сложила корявое подобие спального места и насобирала сухих веток для костра, принесла пару старых кокосов, желая сделать из них то ли чашки, то ли тарелки, но которые, впрочем, ей так и не удалось разбить. Сложила горкой рядом с кроватью несколько вполне спелых авокадо, молодые и вполне пригодные в пищу ростки бамбука, мандарины и даже жменьку аккуратно уложенных на плоском листе уже знакомых ягод бразильского винограда. Без сомнения, эта часть острова в плане пропитания оказалась значительно привлекательнее. И тем не менее, Гермионе в прямом смысле «кусок в горло не лез». Нервная дрожь уже колотила ее без остановки, а паника с каждой минутой все больше овладевала сознанием. Снейпа до сих пор не было. «Почему он так долго не возврашается? А вдруг с ним что-то случилось? Или он меня попросту бросил?..» Почти совсем стемнело, когда девушка наконец услышала шорох раздвигаемых веток. На секунду сердце пропустило удар, и она, съёжившись сидя на подстилке из листьев, смогла лишь в оцепенении смотреть расширившимися глазами в темноту, ожидая, кого же увидит сейчас перед собой — Его или голодного хищника. Знакомая фигура бывшего профессора неспешно выбралась из зарослей и, на миг остановившись, всё же направилась к ней. От напряжения, вымотавшего её за этот день окончательно и вдруг нахлынувшего облегчения, что этот противный человек, хвала Мерлину, всё же жив, Гермиона не нашла в себе сил даже подняться. Она лишь продолжала сидеть, обхватив коленки худыми руками и наконец-то плакала. Слезы текли по лицу не останавливаясь, ком в горле стал ещё горше и почему-то неприятно покалывало в кончиках пальцев. Мужчина тихо подошел и присел на корточки прямо перед ней, устало всматриваясь в её заплаканное лицо. Яркая луна освещала его резкие черты, придавая образу Грозы странной, но почему-то совсем не пугающей, потусторонности. Гермиона затаила дыхание, всё глубже проваливаясь в бездонные тоннели темных глаз. Она упустила тот момент, когда теплые пальцы осторожно и бережно стерли влагу с её щёк. — Не надо, — донесся до неё будто издалека бархатистый тембр его удивительного голоса. — Разожги лучше огонь. Девушка моргнула, словно вынырнув из липкого сна, и с непониманием глядя на бывшего профессора. Он едва заметно улыбнулся и кивком указал в сторону ею же сложенных горкой веточек. — Огонь, — пояснил он мягко. Всё еще пребывая в дискомфортной прострации, Гермиона рвано кивнула и, осторожно отодвинувшись от мужчины, постаралась переключить всё внимание на пока ещё безнадежно холодную кучку хвороста. Где-то в далеке жалобно запели цикады, глухо ухнула сова, а в высоких кронах деревьев, потревоженные прохладным ветерком, зашептали листья, подобно насмешливым заправским сплетникам. Девушка раскрыла ладони, безрезультатно пытаясь вспомнить, что именно, а главное как, нужно сделать. Она чувствовала себя уставшей и разбитой. В голове царила полная пустота, сплошной туман и ни одной связной мысли… Тёплая большая ладонь вдруг легко опустилась ей между лопаток, нежно поглаживая. Вся ее сущность сконцентрировалась сейчас в этом участке кожи на спине, согретом теплом тонких длинных пальцев. Волоски по всему телу поднялись, а мир вокруг наконец встал на свое место. Все чувства, ощущения, мысли — всё сделалось кристально ясным и понятным. Нечто волшебное и искрящееся обжигающей силой зародилось где-то внутри живота, и стремительно помчалось к позвоночнику, будто ластясь к чужой теплой ладони. По венам потекла магия. Яркие искорки как и в прошлый раз вспыхнули в ладонях. В голове просветлело, тяжесть отступила, тепло заполнило всё внутри, и девушка наконец легко вздохнула полной грудью. Невысокие игривые язычки пламени лениво облизнули сухой хворост, в воздухе приятно запахло дымком, а тело окутало согревающим душу теплом. Боясь неосторожно разрушить этот удивительный, но такой хрупкий момент, Гермиона медленно обернулась. Его рука все так же покоилась на ее спине, а лицо оказалось совсем близко. В темных глазах отражались яркие всполохи распаленного ею костра, и это делало его взгляд поистине волшебным. Он молчал. «Странный… Странный и такой несчастный человек. Научился так больно ранить едкими словами, и совсем не умеет сказать то, что сейчас открытым текстом написано практически у него на лбу…» — Я хотела… — девушка первой нарушила тишину. «Как сложно! Так сложно и страшно говорить… Я понимаю вас, профессор, мне так кажется. И так хочу, чтобы и вы поняли — я ХОТЕЛА поцеловать именно вас… тебя! Хотела…» -…хочу, — добавила она совсем тихо. Знакомый нерв под глазом мужчины дернулся. Самый честный ответ… Гермиона немного робко улыбнулась. — Глупая… — как то уж совсем печально отозвался он, перемещая обжигающе горячую ладонь сначала к её плечу, а потом осторожно касаясь пальцами раскрасневшейся девичьей щеки. — Глупая, упрямая гриффиндорка… Очень медленно он наклонился к ней, будто давая время одуматься и убежать. Но Гермиона не шелохнулась, каждой клеточкой себя впитывая магию происходящего. Его губы были сухими и растрескавшимися, а жесткие волоски отросшей бороды щекотали кожу. Гермиона ответила на поцелуй, обнимая мужчину за плечи, сначала немного робко, но потом прижимаясь сильнее, так явно ощущая грохот его сердца. Он отстранился первым, но лишь для того, чтобы склонив голову, зарыться лицом в ее растрепанные кудряшки. Она же уткнулась носом в его так удобно подставившуюся шею. Как раз в то самое место, где с силой билась артерия, и где кожу изрезали кривые шрамы — жестокие метки, оставленные на израненном теле лжепожирателя клыками Нагини. Вот здесь… в этом месте, так близко под тонкой кожей пульсирует жизнь человека, такая хрупкая… Девушка, не сдержавшись, осторожно поцеловала подрагивающую жилку, переполняемая эйфорией от понимания, что он ей позволяет сделать это. Мужчина шумно выдохнул и едва слышно застонал. Гермиона прикрыла глаза, желая ощутить происходящее еще острее. Он удивительно пах — странная смесь запаха пляжа, пота, соленой воды, солнца, джунглей, человека. Живого, теплого человека, такого нужного и такого близкого сейчас. — Что же ты делаешь, глупая? — хрипло прошелестел Снейп ей в волосы, снова обнимая одной здоровой рукой. И всё же он отстранился, вскользь поцеловав ее в висок. Сразу стало холодно. Безумно захотелось опять прижаться к нему, ощутить тепло и биение сердца. — Все остальные уверяют, будто я умная, — с тоской отозвалась девушка, борясь с желанием прильнуть к его груди снова. — Они вам неприкрыто льстят, — вымученно скривился в ответ он. — И всё же, профессор, — вздохнув, усмехнулась девушка, — быть свиньёй, это ваше перманентное состояние. Мужчина тихо засмеялся, и Гермиона в очередной раз подивилась, какой необычный у этого многоликого человека голос, истинное оружие! Стальными нотками в этом голосе его обладатель может пригвоздить обидчика к стене, не моргнув и глазом, а язвительными интонациями запросто унизит и обидит до слез, однако нежным и чуть вибрирующим бархатом своего баритона он способен в буквальном смысле околдовать сознание, заворожить мысли, заставить сердце биться сильнее. Девушка немного смутилась и, поведя плечами, опустила взгляд. — Вы устроили злесь целые хоромы, — заметил этот поганец, судя по всему просто желая сменить тему. — Сегодня у меня неожиданно образовалась куча свободного времени, — буркнула девушка, отчего-то снова начиная злиться. Мужчина какое-то время с интересом разглядывал собеседницу, на губах у него играла совершенно непривычная ему легкая полуулыбка. — Давайте поужинаем? — наконец спросил он. — Это приглашение, — фыркнула в ответ девушка, однако же лукаво улыбнувшись. — Ну… — протянул мужчина. — Крайне уединенный столик на двоих нам обеспечен. Гермиона, не сдержавшись, звонко засмеялась. Недолго помолчав, мужчина хмыкнул и, вставая на ноги, многозначительно изрек: — Очень надеюсь, что следующей стадией ваших гормональных качелей не станут очередные слёзы. Гермиона едва не задохнулась от подобной неприкрытой бестактности. А с ужасом осознав, что не понятно почему те самые пресловутые слезы как раз в этот момент действительно подкатывают к глазам, она не сумела даже ответить, испугавшись, что голос дрогнет в самый неподходящий момент. — Свинья и есть… — тихо буркнула она, обхватив руками коленки. Мужчина тем временем вернулся обратно к огню, держа в руке скрученную кольцами толстую лиану. Девушка уже хотела было вообще отвернуться от этого грубияна, когда вдруг заметила, что бока этой серой в пятнах «лианы» исчерчены ромбовидными узорами. Вскрикнув, она молнией отскочила в сторону: — Это змея, профессор! — И снова потрясающая наблюдательность, мисс Грейнджер, — явно забавляясь, ухмыльнулся он, отгребая в сторонку от основного костра кучку прогоревших, но еще тлеющих углей и устраивая там скрученную «пружинкой» добычу. — Вы что словили змею?! — ошарашенно выдохнула Гермиона. — Нет, я заговорил ее анекдотами до смерти. Вы же знаете, какой я весельчак. Гермиона моргнула, не обратив внимания на глупость, сказанную бывшим учителем, и уточнила: — Как вы смогли убить змею одной рукой? — У меня еще есть зубы. — Я серьезно, — повторила девушка, с интересом рассматривая длинный хвост добычи. — И я серьезно. Главное схватить поближе к голове и раскусить ей череп, пока не опомнилась. Я оказался быстрее. — Вы укусили змею?! — изумилась девушка, едва сдерживаясь, чтобы опять не рассмеятьсяся. — И бедолага не выдержала вашего яда? — Похоже на то, — с наигранной гордостью театрально поклонился главный змей Слизерина. Тут уж Гермиона расхохоталась так громко и долго, что разболелся живот. Вскоре они сидели бок-о-бок, греясь у теплого костерка и неспешно угощаясь добытыми ими обоими припасами. — Больше похоже на резиновую подошву, — скривился Снейп, старательно пытаясь разжевать кусок поджареной змеи. — Да, съесть его проблематично, но всё же это мясо, — отозвалась девушка, с аппетитом вгрызаясь зубами в очередную порцию. Мужчина скептически покосился на соседку с азартом поглощавшую, на его взгляд, эту почти непригодную в пищу снедь, и отложил ее в сторонку, отправляя в рот горсть бразильского винограда. — Профессор, — протолкнув, наконец, все, чем набила щеки, гриффиндорская всезнайка обратилась к бывшему учителю. — А можно задать вам вопрос? Страдальчески скривившись мужчина уточнил: — А у меня есть варианты ответа? Отрицательно покачав головой, Гермиона расплылась озорной улыбкой — кажется Гроза сейчас пребывал во вполне благожелательном расположении духа. — Валяйте, — обреченно пожал он плечами, набрав новую пригоршню темных ягод. — Что вы делали на корабле? Снейп вопросительно выгнул бровь. — Ну, на корабле… — затараторила девушка в лучших тралициях школьной всезнайки. — Это была дипломатическая командировка. Там решались серьёзные международные вопросы. Зачем на корабль, который взялись охранять почти полным составом аврората, притащили… — Кого же? — сузив глаза, с нажимом уточнил он. — Договаривайте. — Осужденного бывшего Пожирателя смерти. Извините… — пробормотала девушка, отчаянно краснея. Мужчина хмыкнул. — Действительно. — Я не хотела вас обидеть, — Гермиона вдруг подалась вперед, осознав, что ляпнула лишнего. — Чем же вы могли бы меня обидеть, мисс? — презрительно фыркнув, усмехнулся он в ответ. — «Пожирателем смерти»? Так это правда. А на правду обижаться бессмысленно. Признаться, я и сам опешил, когда однажды увидел на пороге своей лачуги Долиша с парой молокососов, гордо ткнувших мне в нос свеженькими аврорскими удостоверениями. А ведь не так давно эти двое на моих уроках котлы взрывали… — он вздохнул. — Я тогда решил, было, что дело «труба», и Визенгамот запоздало передумал оставлять «страшного УПСа» на условном сроке, и светит мне в скором времени «загорать» в Азкабане в компании любвеобильных дементоров. Гермиона поёжилась. — Ан нет, — оскалился он, обнажая кривые зубы. — Будете смеяться, Грейнджер, но вся эта важная дипломатическая свистопляска была затеяна именно ради меня. Девушка изумленно и недоверчиво вытаращила глаза. — Никакого «важного дипломатического диалога» там не было вовсе. И можете не расстраиваться, что всем этим пузатым политиканам было глубоко плевать на ваши мозги и продуманные речи. Видите ли, дело в том, что у единственной дочери испанского министра магии, почти двухцентнерной милашки Аделиты, накануне свадьбы, организованной ее родителями с отпрыском очень нужной им семьи, всё лицо покрылось россыпью угрей размером с галеон каждый. Родители и невеста резонно струхнули, что слабонервный жених сбежит, увидев доставшуюся ему «необъятную красоту». Но, вот незадача, никто из местных колдомедиков ничего приличного с этой пакостью сделать так и не смог. С каждым новым его словом ошарашенное лицо Гермионы вытягивалось всё сильнее.  — И тут на арену выходят наши местные, как вы их называете, «дипломаты» и прочие парламентёры гребаные. Припомнив, что в их арсенале есть очень недурственный зельевар, так кстати посаженный на очередной поводок, они предложили испанским коллегам привести безутешную невесту в надлежащий вид взамен на лоббирование определенных своих интересов. — Каких? — едва ворочая языком, прохрипела шокированная девушка. — Естесственно, что в суть вопроса «пожирателя смерти» никто не посвящял, — апатично пожал плечами мужчина. — А вы бы смогли… вылечить её? — глухо уточнила Гермиона, уставившись в костер. — О, я бы смог, — небрежно отмахнулся он, будто это было понятно и без пояснений. — И они бы сняли с вас эти ужасные браслеты? — Да. На время варки зелья. И скостили бы условный срок. — Так вот зачем было столько охраны, — будто каждую минуту прозревая заговорила она. — Вот почему был такой мудреный антиаппарационный купол. Они боялись вас и боялись, что вы сбежите. Вот почему всем было плевать на мои слова! На мой долбанный доклад! Я эту речь три недели писала! Три недели я готовилась, ни о чем больше думать не могла, с Роном разругалась! А всё было для того, чтоб вы какой-то корове вывели с морды прыщи?! — В вашей интерпретации эта ситуация звучит особенно забавно, но в общих чертах так и есть, — невесело улыбнулся зельевар. — Охренеть, — подытожила девушка, не чувствуя внутренних ресурсов даже для того, чтобы по-настоящему разозлиться. — А что теперь? — вдруг спросила она, подняв на собеседника встревоженный взгляд. — Они ведь решат, что это вы все устроили с этим крушением?! А это… вы, профессор? — вдруг испугалась она. — Нет, не я, — спокойно ответил он, устало вздохнув. — Вы хотите знать, что теперь? Теперь всё по той же схеме, как и всегда, мисс Грейнджер. Я так надеялся, что ваш распрекрасный жених Рональд придет и героически спасет вас из моих коварных лап, однако, похоже, мне снова всё придется делать самому. — В смысле, — не поняла гриффиндорка. Мужчина вздохнул, откидываясь на приготовленные для сна листья и глухо проговорил: — Немного очухаемся и снова пойдем к центру горы. Там какой-то сильный источник магии. Я его чувствую, но использовать, конечно, не могу. А вот вы с таким мощным пинком, думаю, сумеете успешно аппарировать на достаточно большое расстояние. — Куда? — растерялась гриффиндорка. — Домой, Гермиона, домой… — отозвался он сонно. — А вы? — тупо уставившись на него, прошептала она. — А я устал и хочу спать, — холодно отрезал он и, отвернувшись, размеренно засопел.