Там, где меня нет

Эта история произошла не так давно, в период «сухого закона» и «великой депрессии». Их округ тогда процветал, благодаря строительству железной дороги. Однажды утром тысяча девятьсот двадцать второго года в городе появились строители, огородившие огромный участок земли высоким, по местным меркам, забором. А затем одна за другой стали прибывать подводы, запряженные ломовыми лошадьми, со строительными материалами. Дом построили меньше, чем за год. Он не был похож на колониальные особняки богачей Джорджии, как рассказывали те, кто имел редкую возможность там побывать. Дэйд жил, как и все крохотные городки — разведением птицы, выращиванием персиков и хлопка, некоторые на заработки уезжали в Атланту, но родная земля манила их обратно. Дом на холме — как сразу же прозвали его местные жители, был выстроен из обожженного кирпича оранжевого цвета, с двумя круглыми башенками по бокам, тенистым садом позади дома и узкой подъездной дорожкой, обсаженной персиковыми деревьями и посыпанной песком. Поговаривали, что во внутреннем дворике был фонтан с золотыми рыбками. Стены особняка обвивали ползучие растения, а в жаркие дни одуряющий аромат магнолий наполнял соседние улочки. Когда строительство было завершено, человек в пошитом на заказ костюме начал набирать желающих работать в доме. Нашлись пятеро — садовник, кухарка, две горничных и секретарь. Они, раздуваясь от гордости, рассказывали всем желающим, что работают на Эдварда Пелетье — известного политика французского происхождения, яро поддержавшего введение «сухого закона». Он недавно женился на дочери промышленника из Джорджии, и молодой жене не пришелся по вкусу сырой климат Луизианы, особенно во время беременности, поэтому они переехали на ее родину. В мае новые жители города наконец-то приехали — в автомобиле фиат и с очаровательным младенцем. Кэролин — так звали хозяйку дома — сразу же расположила к себе местных дам, да и мужчин тоже. Она было умна, начитана и красива. Вьющиеся каштановые волосы ниспадали до самой талии, тонко очерченное лицо с белоснежной кожей и огромными голубыми глазами напоминало изысканных дам с полотен голландских художников, а заразительный смех и открытая улыбка пленяли с первого взгляда. Ее дочери Софи едва исполнился год. Эдвард, в отличие от своей супруги, был молчалив и скрытен, дружбу ни с кем особо не водил, кроме нескольких богатеев, в обществе появлялся редко, да и вообще, многие недоумевали, как такая яркая и светлая женщина вышла замуж за не особо привлекательного мужчину много старше ее. Драма произошла через пять лет после приезда четы Пелетье. Начали поговаривать об отмене «сухого закона», политическая позиция Эдварда стала невыгодной, к тому же о себе давала знать и «великая депрессия». Супруги стали часто ссориться, о чем местным с удовольствием нашептывали молоденькие горничные. Последней каплей стало то, что вместо старика-садовника наняли молодого и красивого парня, сына местной алкоголички. Его звали Даррен. Он влюбился в Кэролин с первого взгляда, как и она в него. Влюбленные собирались сбежать, взяв с собой маленькую дочь Кэролин, но Эдвард обо всем узнал. Вскоре Даррен пропал, ходили разные слухи, один страшнее другого. Кто-то говорил, что Пелетье заживо замуровал его в стене одной из башен, другие клялись, что расчлененное тело молодого человека похоронено в подвале дома. Кэролин поблекла, перестала выходить из дома и, по слухам, пыталась наложить на себя руки. А однажды Софи простудилась и очень быстро умерла от воспаления легких. После этого, одной мрачной и дождливой ночью Кэролин Пелетье убила своего мужа и покончила с собой в своей шикарно обставленной гостиной. Слуги разбежались, полиция закрыла дело за неимением преступника, Даррена никто не искал, кроме его матери, но бедную женщину никто не воспринимал всерьез. Ради приличия дом и сад обыскали, но тела так и не обнаружили. Дом унаследовал племянник Эдварда, но он не прожил и года, умерев от загадочной болезни. Затем особняк купили богатые англичане. Через полгода муж задушил жену в постели и повесился в своем кабинете. Больше желающих там пожить не находилось. Удивительно, что дом не ветшал и не рушился, но все, кто пытался туда пробраться, сходили с ума или кончали жизнь самоубийством. Дальние родственники Кэролин, к которым, за неимением других наследников, перешел дом, безуспешно продавали его вот уже семьдесят с лишним лет. И вот теперь Мэрл Диксон, реднек, бывший наркоман и зэк, собрался купить этот дом. — Так ты что, как девчонка, веришь в эту сопливую историю о любви и убийстве? И в призраков, поди, веришь, а, сестрюнь? — Мэрл громко расхохотался над собственной шуткой. — Я, блин, не совсем еще дебил, — обиделся Дэрил, — но ты сам подумай, все, кто там жил или заходил, померли. Нахрена тебе этот дом? Своего мало? Шика захотелось после тюряги? — А если и да, то че? — ощерился Мэрл. — Мне почти полтос, может, я только жить начинаю. Женюсь, наделаю мелких диксонов… — Пизди кому другому, — Дэрил дернул плечом, — а я спать пошел. — Стой, Дэрилина, — Мэрл резко сменил тон, — уломал. Но только никому не звука, понял? — Ну, — Дэрил уселся на скрипучий стул и приготовился слушать. — Говорят, что Пелетье не был таким правильным, как его считали дружки по партии, — вдохновенно начал Мэрл, — при строительстве дома он сделал подземный ход… до нашего любимого бара. И поставлял туда алкоголь. Греб бабки лопатой. И брал он не доллары, а только золото. В ту ночь, когда любовник Кэролин пришел за ней и Софи, они собирались ускользнуть по подземному ходу, предварительно спрятав там сундучок с монетами. Но им не повезло, — драматично закончил Мэрл. — И ты всерьез думаешь, что там, где-то, спрятано сокровище? — Дэрил от души расхохотался. — Да если б было, его давно забрали. Прошло семьдесят восемь лет, Мэрл. Там толпа народу с тех пор побывала. — Там призрак, — страшным голосом сообщил Мэрл, — и он убивает всех, кто приходит за монетами. Так что они лежат и ждут папочку Мэрла. Мой сокамерник Аксель добыл план дома, который нарисовал один из строителей перед смертью. Там все расписано. Он выходит через неделю, и мы займемся поисками. — А что помешает призраку, в которого ты не веришь, убить тебя? — скептически спросил Дэрил. В сказки он не верил, но все же… — Так я почему тебя с собой и беру! — довольным тоном заявил Мэрл. — Ты ее отвлечешь. Если она все еще там. — Чего? — Дэрил уставился на брата. — В каком это смысле? — Щас, — Мэрл похлопал себя по карманам, — да где ж она… Он извлек из внутреннего кармана куртки обтрепанный прямоугольник, вблизи оказавшийся фотографией. Взяв его в руки, Дэрил обомлел. — Нравится? — хохотнул Мэрл. — Этого не может быть! — с отлично сохранившейся карточки на него смотрел… он сам. — Я б тоже не поверил, но, как видишь, глаза не подвели нас обоих. Это и есть любовник миссис Пелетье, пропавший садовник. Дэрил, оторвавшись от разглядывания снимка, осведомился: — Так ты хочешь мне сказать, что я — это типа этот Даррен, поэтому призрак Кэролин не станет нас убивать, когда мы поселимся в ее доме? — Ага, — кивнул Мэрл, — мы быстро найдем потайной спуск, заберем зототишко и уедем из Дэйда, куда захотим. На острова. Или в Испанию. Представь, какие там горячие штучки! — А твой приятель, значит, дал тебе эту фотку, и ты сразу придумал этот идиотский план? — медленно произнес Дэрил. — И не спросил, где он ее раздобыл и настоящая ли она? С видом оскорбленного достоинства Мэрл перевернул снимок и ткнул пальцем в еле различимую надпись — Даррен Дикс, 1932 год. — Это, между прочим, она и снимала. Кэролин. Никто бы не стал тратить пленку на садовника! Дэрил отшвырнул фотографию и встал. — Ты бредишь. Проспись, станет легче. В спину ему прозвучал неожиданно ставший елейным голос брата: — А на нее не хочешь посмотреть? Красотка была, вот честное слово. Я бы сам такую поимел, да что там говорить, увез бы! Дэрил, словно во сне, повернулся и подошел к столу, на который Мэрл осторожно уложил второй снимок, с которого смотрело самое прелестное лицо, которое он когда-либо видел. Он судорожно сглотнул, вглядываясь в тонкие, изогнутые в манящей улыбке, губы, огромные глаза с густыми ресницами, грудь, приподнятую в вырезе платья, отделанного атласной лентой. — Нравится? — невинным тоном спросил Мэрл. — Пошел ты, — резко сорвавшись с места, Дэрил ушел в свою спальню, где долго бродил из угла в угол, а затем рухнул на кровать прямо в одежде и мгновенно заснул. И увидел ее. Она вошла к нему в комнату в одной ночной рубашке, сквозь которую в лунном свете отчетливо виднелась ее грудь и длинные ноги. Он выронил книгу, которую пытался читать, чтобы выбросить из головы ее взгляд и поцелуй в саду, после которого он не мог дышать. И думал только о ней, о Кэролин. О ее запахе, вкусе ее губ, нежности кожи и теле, прижавшемся к нему в том же страстном порыве, который заставил его обхватить одной рукой ее затылок, а другой талию и губами впиться в ее приоткрытый рот. — Вы не должны… не должны были сюда приходить, миссис Пелетье, — хрипло выдавил он, не в силах оторвать глаз от ее распущенных волос. Кэролин мягко улыбнулась и подошла к нему вплотную. — Называй меня по имени, Даррен. — Не могу, — он жадно смотрел на ее красивое лицо, — вам лучше уйти. — Нет, — она положила горячие ладони ему на плечи, — я пришла, чтобы ты любил меня. Я знаю, что ты хочешь этого не меньше, чем я. С того самого момента, как наши глаза встретились, не отрицай. Я полюбила тебя в ту же секунду. — Я… — он не смог продолжить, потому, что она закрыла ему рот страстным поцелуем, на который он не мог не ответить. Он сорвал с нее ночную рубашку и уложил на узкую кровать, вдавив в матрас своим телом. Он целовал и ласкал каждый сантиметр, а затем одним движением овладел женщиной, которую желал долгие месяцы. Она выгибалась под ним и стонала, шепча его имя. Когда все закончилось, и они лежали, обессиленные и счастливые, она сказала: — Мы должны уехать. — Что? — он приподнялся на постели, глядя в ее мерцающие в полутьме голубые глаза. — Мы уедем. Я, ты и Софи. Я… не могу жить с Эдвардом. Я никогда его не любила, — спокойно произнесла она. — Но я не смогу вас обеспечить, я никто, — с трудом протолкнув ненавистные слова сквозь вмиг пересохшую гортань, ответил он. Кэролин погладила его щеки. — У меня есть план, любимый… Дэрил подскочил на постели, проснувшись, и со смущением понимая, что он возбужден сверх меры и всему виной она. Кэролин. Встав, он поплелся в холодный душ, несколькими быстрыми движениями руки доведя себя до финала. Такого с ним не случалось уже очень давно. В конце концов, он не зеленый мальчишка. И не Даррен. А она, если и существовала, то давным-давно умерла. Мэрл со своими историями может идти куда подальше, он не поведется на эту хрень. Приняв решение, он оделся и взял арбалет. — Ты куда, сестренка? — Мэрл, отчаянно зевая, встретил его на кухне. — На охоту, — сухо сказал Дэрил, наливая себе кофе и воровато обшаривая взглядом стол в поисках ее фотографии. Мэрл, заметив его манипуляции, усмехнулся. — Возвращайся к нашему переезду. Я позвонил дамочке-адвокату, что занимается особняком, так что она будет здесь в полдень. Подпишу бумаги, вручу ей чек и можем собирать вещи. — Я с тобой не поеду, — буркнул Дэрил, залпом глотая кофе. — Поедешь, Дэрилина. Еще как поедешь, — широко улыбнулся Мэрл. Надев куртку и ботинки, он поспешно ретировался, в глубине души понимая, что брат прав. Если она там… если, конечно, истории про призрака не лгут, то он должен ее увидеть. И выяснить, кто ее убил.