Тёмные ночи, долгая тьма

      Ему пришлось значительно скорректировать свой маршрут, когда впереди замаячил волк. Поднявшийся в миг ветер донёс до зверя запах кроличьего мяса и вынудил начать преследования. Местные волки, конечно, знали запах пороха и опасались выстрелов, но Гэвин не собирался вот так просто растрачивать драгоценные патроны.       Он заметил бегущее животное слишком поздно, чтобы успеть скрыться. Убежать не получилось бы тоже - тяжелая матросская шинель, которую Гэвин нашёл в одном из домов, отлично грела, но совершенно не подходила для спринтерских забегов.       Пришлось остановиться и сбросить с плеча ружьё.       В Детройте он часто тренировался на движущихся мишенях в тире.       — Ближе, ближе… — одними губами шептал Гэвин, медленно поднимая ружьё. Выстрел прорезал рассветную тишину, пугая стайку ворон, задремавших на ели. Волк упал замертво, успев только коротко, непонимающе проскулить.       Пуля угодила точно промеж глаз.       — Сам виноват, — резюмировал Гэвин, скинул с плеч рюкзак и достал оттуда моток веревки. Он ловко перебросил один конец через толстую ветку, а другой привязал к лапам мёртвого волка, поднимая тушу в воздух повыше, чтобы другие хищники не смогли добраться до его добычи.       Болтающийся конец веревки Гэвин накрепко привязал к стволу дерева.       — Вот и виси тут, пока я не вернусь, дружок, — он срезал ножом часть коры, помечая место на случай, если вдруг будет идти с другой стороны в метель и не заметит висящую тушу. Мысленно прибавив ещё десяток килограмм свежего мяса к своим запасам, Гэвин в отличном расположении духа направился вниз по склону.       За полтора месяца проживания в абсолютном одиночестве в канадской глуши Гэвин научился ценить многие вещи, которым раньше не придавал значения. Электрический свет, расчищенные дороги, доставку еды, горячую воду, которую не нужно было кипятить в огромном жбане просто чтобы помыться.       С другой стороны, эти полтора месяца так же многому научили его. Глядя на ярко-красное небо, Гэвин мысленно матерился, пытаясь высчитать, сколько времени ему осталось до ближайшей метели.       Когда случился Великий Пиздец, метели стали особенно злыми. Иногда они длились несколько часов, иногда — несколько дней, отрезая Гэвина от всего мира. И никак нельзя было предугадать, как долго очередная метель может продлиться.       Свернув на железную дорогу, Гэвин то и дело поглядывал на север, откуда тянулись тёмные и тяжелые облака. Поднимающийся ветер не предвещал ничего хорошего.       До брошенной им администрации туристической базы оставалось сорок минут ходьбы. Там у Гэвина был запас дров и еды на случай непредвиденной остановки.       Небо темнело стремительно, и Гэвину пришлось прибавить шагу, но найти укрытие до начала метели он всё равно не успевал.       Словно по мановению волшебной палочки снег, хлопьями опадающий на землю, превратился в сплошную непроходимую стену.       Назад пути не было. Гэвин медленно шёл вперед по рельсам, прикрывая глаза и лицо ладонью от ледяной крошки. Ветер свистел в ушах, искажая все звуки вокруг. На мгновение Гэвину показалось, что он услышал чей-то крик, но это, скорее всего, было просто обманкой. Игрой его воображения: в этой части острова никого не осталось. По крайней мере, Гэвин за всё время ещё не встретил ни одного человека. Живого человека.       Тряхнув головой, он двинулся дальше, молясь, чтобы никто больше не выскочил ему навстречу.       А потом крик повторился.       Снова и снова.       Гэвин, позабыв про всё, бросился вперёд.       Чем ближе он подходил, тем отчетливее видел сквозь снежную пелену человеческую фигуру.       — Твою мать, — недоверчиво пробормотал Гэвин, а потом, набрав побольше воздуха в легкие, крикнул:       — Держись!       Фигура, покачнувшись, упала на колени. Ветер стих так же внезапно, как и начался, но Гэвин этого почти не заметил.       — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — он бросился вперед, подхватывая незнакомца, пока тот не упал лицом в снег. Гэвин часто находил здесь таких: отчаянных, решившихся на дальнюю дорогу и замерзших в метели; доползших до укрытия, но не сумевших развести огонь.       — Держись, эй, ты, держись! — Гэвин лихорадочно растёр его бледное лицо и руки горячими ладонями, не сразу заметив, что на незнакомце нет никаких явных следов обморожения.       Он вскинул голову и коротко, но прочувствованно ругнулся, увидев тонкую цепочку кровавых следов на белоснежном снегу. Отпустив незнакомца, он бегло осмотрел его на предмет повреждений: правый бок оказался прокушен - ни пуховик, ни толстый вязанный свитер не смогли спасти от острых волчьих (волчьих ли?) клыков.       — Ебать! Не смей подыхать, — Гэвин сбросил с плеч рюкзак и ружье. Годы службы в полиции выдрессировали в нём повышенную устойчивость к стрессу. Он быстро взял себя в руки, распорол ножом лохмотья одежды и, наскоро обработав неглубокую ("Блядский, блядский везунчик!" - приговаривал Гэвин сквозь зубы.) рану, зашил и забинтовал её - криво, но, зато эффективно.       — Говори со мной, — он закинул рюкзак на плечо и помог незнакомцу подняться, вынудив почти полностью опереться на себя. — Назови своё имя, возраст. Какого хера тут забыл. Давай, тут совсем недалеко идти…       — Ричард, тридцать один, — заплетающимся языком ответил спасённый, вцепившись в Гэвина так крепко, что тот даже при всём желании не смог бы его отстранить. — Самолёт разбился над островом… Только я выжил.       Гэвин мысленно прикинул, какой идиот мог бы полететь в такую нестабильную погоду в самую жопу мира, и решил, что, скорее всего, частник. Только они казались ему достаточно отбитыми, чтобы согласиться на такую авантюру.       — Ты пилот?       — Я... Да. Вёз гуманитарную помощь в город…       Город... Заброшенный и малолюдный, больше похожий на разросшуюся деревню. Он был отделён от остального острова цепочкой гор, и добраться до него без снаряжения и нужных навыков было практически невозможно. Почти смертельно. Гэвин отбросил ненужные мысли. Сейчас его целью было доставить Ричарда до туристической базы. Он был выше и тяжелее, но Гэвин упрямо тащил его вперёд, молясь, что они успели добраться туда до метели.       — Заебись. - пропыхтел Гэвин, пытаясь поддержать разговор. - А про местные метели ты не слышал?..       — Слышал. Все слышали, но я хотел помочь. Еда, медикаменты, топливо для обогрева жилья. Этого должно было хватить на первое время для тех, кто не стал эвакуироваться.       — Зачем помогать идиотам, которые сами себя загнали в ловушку?       — Как ты?       Гэвин не ответил. Развевающийся на ветру красно-белый канадский флаг, показавшийся из-за холма, заставил его облегченно выдохнуть. Несмотря на все опасения Гэвина (замерзшее озеро по своему обыкновению кишело волками), они никого больше не встретили на пути. Усадив Ричарда на деревянный пол террасы, он принялся выламывать доски, которыми заколотил входную дверь, когда уходил.      Внутри всё было точно так же, как он оставил. Только одно из окон, видимо, разбилось во время бури.       Ричард попытался подняться сам, но тут же сполз на пол с шипением, пытаясь прикрыть рукой перебинтованную рану. Гэвин бросился к нему, помог подняться и войти внутрь.       — Сиди здесь, — хрипло скомандовал он, закрывая дверь на засов. — Я заколочу окно, натоплю печь, стащу тебе матрас и одеяла со второго этажа, а потом снова осмотрю твою рану. Как ты?       — Будто меня закинули в измельчитель, а потом окунули в ледяную воду, — Ричард всё ещё был очень бледным, но голос его звучал тверже.       Гэвин хмыкнул.       — Если шутишь, значит, всё будет ок. Потерпи ещё немного.       Поленья, подброшенные в огонь, приятно потрескивали, наполняя комнату тёплым оранжевым светом. Щели в заколоченном окне Гэвин заткнул шторами. Сверху он сбросил два матраса и, устроив один на другом, поближе к буржуйке, помог Ричарду улечься для перевязки.       Рана выглядела… Нормально. Кожа не краснела и не распухала, хотя прошло не так много времени, чтобы возможное заражение набрало ход. Гэвин снова промыл кривой шов и наложил новую повязку.       Он сам уже успел согреться, а вот кожа Ричарда была ледяной и липкой. Вообще, всё это время тот по большей части молчал и слушал болтовню Гэвина, односложно отвечая на вопросы. Хотя такая немногословность была всё лучше, чем вообще ничего.       — Тебя придется растереть, — резюмировал Гэвин, поднимая голову. Ричард посмотрел на него долгим, внимательным взглядом, а потом коротко кивнул, принимаясь непослушными пальцами расстёгивать рубашку. Это зрелище внезапно захватило большую часть ридовского внимания. Его пальцы - длинные, с аккуратными ногтевыми лунками — красивые.       Потребовалось настойчиво напомнить себе, что именно он собирается делать, чтобы отвлечься.       В одной из кухонных тумб нашёлся виски, который Гэвин захватил с собой во время чистки домиков, но так и не выпил.       Сперва он растёр ноги. Его внимание неосознанно фокусировалось на деталях, которые не должны были привлекать внимания, но всё равно привлекали.       У Ричарда были большие ступни (размер сорок четвертый, не меньше) и подкачанные икры - бег или велоспорт? - под пальцами Гэвина перекатывались тугие и твердые мышцы. Под слоями одежды обнаружился накаченный пресс и безволосая, подтянутая грудь.       В какой-то момент он поймал себя на мысли, что прикосновения превратились в изучающие. Изголодавшемуся по человеческому общению Гэвину просто хотелось касаться.       Но Ричард не протестовал. Подняв на него несмелый взгляд, Гэвин увидел, что тот задремал. Быстро застегнув пуговицы и откатав назад штанины, он накрыл мужчину несколькими одеялами и отодвинулся.       За полтора месяца Гэвин научился почти профессионально свежевать тушки кроликов. Через сорок минут мясо, аппетитно шкворча, уже тушилось в глубокой кастрюле вместе с консервированными бобами из банки, пока Гэвин закидывал нарезанный шиповник в травяной чай.       Наконец-то он смог остаться в тишине и как следует подумать над сложившейся ситуацией. Если Ричард действительно пилот самолёта с гуманитарной помощью, то теперь у Гэвина была возможность получить золотой билет до дома. Где самолёт, там электроника, где электроника, там запасные части для передатчика, который он нашёл в охотничьем домике. По-хорошему, нужно было бы изучить содержимое его рюкзака на предмет каких-либо подтверждающих документов и оружия, но это… Это он сделает чуть позже.       — Ммм…       Гэвин отложил длинную деревянную ложку, которой помешивал мясо, и обернулся. Ричард попытался приподняться, сонно оглядываясь по сторонам, его взгляд задержался на Риде, и тот дружелюбно помахал ему рукой.       Но этот взгляд... Слишком цепкий, знакомо цепкий. Тревожно-скребущее чувство не оставляло в покое.       — Поспи ещё минут двадцать, если хочешь, потом будет готово рагу «по-ридовски», — сообщил он, и Ричард послушно откинулся назад на подушки. — Я бы сварил суп, но тут нихера нет для этого.       — Спасибо.       — Что?       — Я так и не поблагодарил тебя за помощь, хм?..       — Гэвин.       — Гэвин. Спасибо, что спас.       — Да херня.       Гэвин вновь принялся с остервенением перемешивать мясо, чтобы оно не успело пригореть. Взгляд Ричарда ощущался так осязаемо, будто вместо того, чтобы смотреть, Ричард его касался. Касался его затылка, шеи, плеч, спины и ниже. Внизу взгляд неожиданно задержался.       Жаром полыхнуло совсем не от печи.       — Ты здесь один?       — Как видишь.       — То есть ты из тех идиотов, кто не загнал себя в ловушку?       Гэвин хмыкнул, постукивая лопаткой о край кастрюли. Ричард не звучал так, словно хотел задеть его, но в словах была приятная дружеская подъёбка. Этого Риду абсолютно точно не хватало.       — Приехал в отпуск, жил на той стороне озера. Когда началась херня с погодой, все спешно эвакуировались, а моё жильё завалило снегом. Откапывать меня не стали. Забыли.       — Чёрт. Дерьмо.       — Ещё какое, приятель.       — Извини, если я…       — Забей.       Гэвин достал глубокие плошки, протёр их краем своей клетчатой рубашки и щедро наложил тушеного мяса с бобами. Усевшись рядом с Ричардом, он протянул ему порцию.       — До звёзд Мишлена не дотягивает, но горячо и сытно, — зачем-то сказал Гэвин, будто оправдываясь за простоту своей стряпни. — Ты давно свалился-то? Точно никто из твоих не выжил?       — Неделю, — Ричард совершенно не стесняясь набил рот едой. Брови Гэвина медленно поползли вверх. — В один момент отказали все двигатели, и самолет начал терять высоту. Я пытался выровнять ход, но всё без толку. Последнее, что помню — это удар, а потом я очнулся у подножья горы. Ночевал в старых рабочих трейлерах, пока не оправился и не решился всё-таки поискать людей. На спуске к железной дороге меня приметил волк. Я смог отбиться с помощью ножа, ранил его в шею, но он успел зацепить меня. Дальше ты знаешь.       — Пиздец, — глубокомысленно изрек Гэвин и отложил в сторону тарелку. Нещадно хотелось закурить - некоторые привычки старого мира не уходили. — То есть, где самолет, ты не знаешь, да?       — Вероятнее всего свалился в ущелье. А что?       — Нет. Ничего, — Гэвин покачал головой и поднялся, забирая опустевшие плошки. — Там есть чай. Выпей его и спи. Всё равно пока ты не придешь в себя, мы никуда двинуться не сможем. Да и погода…       Гэвин бросил взгляд в окно. Ветер завывал, стуча по крыше. Старое здание издавало пугающие звуки, будто собиралось вот-вот развалиться от очередного порыва, хотя за те две недели, что Гэвин здесь жил, оно пережило вьюги и похлеще.       — Гэвин. Зачем тебе мой самолёт?       Рид замер с горячими железными кружками в руках. Ричард посмотрел на него в упор и никуда не деться — ни от этого взгляда, ни от этого вопроса. Вздохнув, Гэвин передал ему кружку и сел на стул рядом.       — Когда ты сказал, что ты пилот, то у меня появилась крохотная надежда, что мы сможем починить мой передатчик и бросить сигнал SOS, но теперь, если самолёт упал в ущелье, у нас нет шансов выбраться.       Гэвин вздрогнул, почувствовав чужую ладонь на своём колене. Прикосновение вызвало в нём почти нервную дрожь и вместе с тем желание проследить за тем, куда это зайдет дальше.       — Мы найдем способ. Теперь нас двое и шансы возросли как минимум в два раза. Ты мне веришь, Гэвин?       Рид закусил губу и, после недолгого молчания, коротко — согласно — кивнул головой.       Другого выхода у него, в общем-то, и не было.