Тёмные ночи, долгая тьма

Гэвину было непривычно делить свою ежедневную рутинную работу с кем-то ещё и, вместе с тем, удивительно понимать, как просто Ричард вписался в ритм его жизни. Дни текли размеренно и спокойно, и не было ни минуты, когда бы Гэвин почувствовал себя некомфортно. Иногда они занимались домашними делами в тишине, но чаще всего говорили — мало о прошлом, много о самих себе. Ричард был младшим ребёнком в семье и главной надеждой родителей, после того, как их «непутёвый» старший сын отказался продолжать семейное дело. Правда, Ричард тоже (как он признался сам — из чистой подростковой вредности) взбунтовался и последовал за братом в лагерь отвергнутых. После грандиозного семейного скандала они оба не общаются с родителями, но и вместе не живут. Ричарду хватило гипер-опеки в детстве. О том, куда он сбежал от надежд и чаяний родителей, Ричард ответил обтекаемо — на юридический. Гэвин пожал плечами и больше его не расспрашивал — лезть в душу не хотелось. Хватало того, что они и так рассказывали друг другу о себе: о неудачных свиданиях, провальных тусовках и даже первой дрочке. Последнее — с подачки Гэвина. Очередная попытка смутить Ричарда и вывести его на какие-то эмоции оказалась ещё более неудачной, чем все предыдущие. Ричард, невозмутимо работая точильным камнем, ответил: — «Блеск славы». Мне было тринадцать. — Мэган Уорд? — Бен Аффлек. Гэвин едва не воткнул в палец иголку. Судя по ухмылке Ричарда, скрыть замешательство ему не удалось. Не то чтобы эта информация стала для Рида неожиданностью — после поцелуя, шуток и на-грани-прикосновений, но слышать прямое подтверждение того, что знаешь и так, было… странно. Неудобно. Неожиданно. Волнующе. — Ну, а твой? Ричард по-кошачьи улыбнулся, подаваясь ближе с таким откровенным интересом, что Гэвин почувствовал себя загнанным в угол и разозлённым одновременно. Он первый начал эту тему, и предпочитал быть ведущим, а не ведомым. Но Ричард невозможным образом загонял его в ловушку, из которой сложно было выбраться. — Мне было четырнадцать, — Гэвин с максимально отрешённым видом продолжил зашивать дырку на штанине. Стежки получались кривым, но его это мало волновало. — Предки свалили, а я бездумно щёлкал каналами, пока не наткнулся на «Полное затмение»*. Взгляд Ричарда вновь стал осязаемым. Гэвину захотелось вдохнуть поглубже, потому что воздуха резко перестало хватать. — На чьём месте ты себя представлял? Это был удар ниже пояса. Гэвин шумно вздохнул, подрагивающими пальцами завязывая узел и откусывая нитку. Он оттягивал время столько, сколько мог оттянуть, хотя знал, что от вопроса никуда не деться. Ответить хотелось хотя бы самому себе. — Ты можешь не говорить, если… — Ричард коротко кашлянул. — Ди Каприо. — О. В комнате повисает молчание. Гэвин убирает иголку в коробку со швейными принадлежностями и встряхивает штаны, складывая их. Ричард сосредоточенно затачивает ридовский нож. Кости брошены, позиции обозначены. Гэвин знал, что они переспят — рано или поздно. Иногда Гэвин смотрел на какого-то человека и с уверенностью говорил себе: все дороги ведут в постель. И чутьё ещё никогда его не подводило. Правда, в случае с Ричардом, просто так спать не хотелось. Вообще непонятно, чего именно хотелось. — Ты готов к тому, что мы выступаем завтра? — Гэвин первым нарушает тишину, потому что ему жизненно необходимо было сменить тему. Мысли то и дело возвращались к вероятности принятия горизонтального положения. — Полностью. Полдня на ногах я точно продержусь, — Ричард проверяет нож, надавливая лезвием на палец. Гэвин хотел было одёрнуть его, но передумал. — Ты знаешь эту тропу? — Нет, я не ходил по рельсам в ту сторону, только в посёлок, что вниз по шоссе, — Гэвин потёр зарастающий подбородок. — В любом случае, у нас, как ты говорил, в два раза больше шансов выбраться отсюда. — Мы справимся, — Ричард, прицелившись, метнул нож в предупреждающий плакат на стене. Лезвие воткнулось прямо в голову нарисованного волка. — Позёр, — ухмыльнулся Гэвин, и Ричард карикатурно раскланялся. За окном смеркалось. Поднявшаяся днём вьюга утихла, и снег крупными белыми хлопьями опадал на землю. В печке уютно потрескивал огонь, освещая комнату неярким оранжевым светом. Последнее время они перестали использовать масляный фонарь, чтобы сэкономить топливо для изучения ГЭС. Топлива оставалось немного, и Гэвин почти жалел, что бросил те канистры в медпункте. Впрочем, тащить их было бы тем ещё удовольствием. Ричард вытащил из стены нож и оставил его на столе, пока Гэвин разливал по плошкам густой томатный суп. Еды оставалось катастрофически мало, и нужно было либо озаботиться охотой, либо понадеяться на то, что ГЭС не успели разграбить за это время. Они часто обсуждали вероятность того, что в этой части острова остались живые люди. Правда единого мнения по этому вопросу у них так и не было. Да и Гэвин уже не был уверен, что будет рад, если к ним присоединится кто-то ещё. Ночью Гэвину не спалось. Тревога окутала разум, снова и снова проигрывая в голове неудачные исходы их вылазки. Уснуть так и не удалось, и с первыми лучами солнца Рид принялся собирать рюкзаки. В запасах Ричарда нашлись ещё спички, фларка, две банки супа и шоколадка. Судя по рассказам, большую часть он провёл на вагончиках лесозаготовительной стоянки. В своё время Гэвин там славно поживился, и Ричарду достались остатки. Не было и семи утра, когда они покинули администрацию туристической базы. Плечо снова приятно оттягивало ружьё, а под ногами хрустел снег. Всё было почти точно так же, как и неделю назад, только теперь рядом шёл Ричард. Рассвет, подёрнутый дымкой тумана, заставил их остановиться. Ричард откровенно наслаждался видами заснеженных гор, тронутых первыми лучами солнца. Гэвин стоял рядом, вдыхая свежий морозный воздух. На душе было подозрительно спокойно, несмотря на смутную ночь. Дальше они шли, не останавливаясь. Волки выли где-то вдалеке, но за всё время ни один не рискнул выбежать на железнодорожные пути. Когда впереди замаячили сошедшие с рельс вагоны, ярко-красным пятном выделяющиеся на снегу, Гэвин с тревогой коснулся ружья, бросая вопросительный взгляд на Ричарда. Тот кивнул. До вагонов они двигались в полном молчании, изредка обмениваясь взглядами. Заметив копошение у одного из вагонов, Гэвин снял ружьё с плеча и прицелился. Волк, терзающий заледенелый труп, упал замертво. Два других, напуганные выстрелом, бросились прочь. — Дерьмо, — выдохнул Гэвин, а Ричард согласно кивнул. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось — односоставный поезд был пассажирским. И не просто пассажирским. — Федеральное пенитенциарное учреждение «Чёрный камень», — негромко читает Ричард. — Они перевозили заключённых, когда случилась авария. Гэвин молча потыкал мыском ботинка припорошенный снегом обрубок руки в обрывке оранжевой формы. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что большая часть (а может быть и все) заключенных не выжила. Кто-то был раздавлен вагоном, кто-то загрызен дикими зверями, сбежавшимися на запах крови. — Думаешь, много могло спастись? — Без понятия. Но теперь надо быть ещё осторожнее. Они шарятся вокруг вагонов, но не находят ничего полезного. Лезть внутрь не рискуют — конструкция на вид не была такой уж надёжной. По расчётам Ричарда им идти ещё несколько часов. Оставляя позади сошедший с рельсов состав, Гэвин нервничал всё больше. Ричард, заметив это, пытался отвлечь его забавными рассказами из детства, но это не особенно-то помогало. — Послушай, — Ричард внезапно остановился, и Гэвину пришлось притормозить. Обернувшись, он вопросительно посмотрел на мужчину. — Мы справимся, Гэвин. Если кто-то и выжил, то они вряд ли вооружены и, вероятно, ослаблены, — Ричард сжал ладонями плечи Гэвина и слегка потряс его, пытаясь привести в чувство. — У нас же есть оружие. Ты полицейский, Гэвин. — Я знаю, — Рид глубоко вздыхает. Сейчас всё воспринимается намного острее — раньше он лез в самое пекло, десятками ловил шальные пули и коллекционировал шрамы от ножевых ранений. Теперь жизнь казалась куда более ценной. И хрупкой. — Ты справишься. Мы справимся. Гэвин поднимает голову и смотрит ему в глаза. Ричард мягко улыбается. Из-под дурацкой бело-красной шапки торчит непослушная тёмная прядь. Его лицо было так близко, что можно пересчитать все светлые веснушки на носу. Одно неуловимое движение, и Ричард к нему ещё ближе. Гэвин практически чувствует его дыхание на своём лице. Рид закусывает губу — слишком велик соблазн поцеловать Ричарда прямо сейчас. Вместо этого, он поднимает руку, мягко стряхивает налипший снег с его волос и отступает. — Идём. Я в порядке. — Идём, — эхом откликается Ричард, и Гэвин не может не услышать в его голосе разочарование. — Нужно добраться до того, как стемнеет. Остаток пути они провели в молчании, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Желудок голодно урчал, но Гэвин упрямо отказывался от остановки. Начинало смеркаться, но брошенный транспорт было видно издалека. Они прибавили шага. Каково же было их удивление, когда цепь, запирающая калитку сетчатого железного забора, оказалась сломана. — У кого-то там есть болторез, — мрачно резюмировал Гэвин и толкнул калитку. Все возможные следы чужого пребывания здесь скрыл снег, но сомнений не оставалось — до них на дамбе кто-то был. Или есть сейчас. Аккуратно переступая через груды мусора, они подошли к железной двери. Здание ГЭС возвышалось над ними — тёмное и мрачное. Через занесённые снегом окна ни черта не было видно. — Я вхожу первый. Ты — страхуешь, — негромко командует Гэвин. Ричард сосредоточенно кивает. Дверь подается легко, и это ещё один плохой знак. Внутри темно и прохладно, пахнет пылью и чем-то механическим. Пока глаза привыкают к темноте, они стоят неподвижно. Оглушительно громкий в безмолвной тишине скрежет металла над головой заставляет Гэвина вздрогнуть и отступить назад, наткнувшись на Ричарда. — Это… — Усталость металла, я знаю. Когда силуэты предметов становятся более или менее различимы, Гэвин медленно двигается вперед, к ещё одной закрытой двери, пока Ричард обходит комнату по периметру. Гэвин дергает дверь. Не поддаётся. — Ричард, здесь… Крикнуть он не успевает. Из самого тёмного угла стремительно бросается размытая тень. Гэвин вскидывает ружьё, чтобы выстрелить, но в этом нет необходимости. Ричард, почувствовавший чьё-то присутствие даже раньше самого Рида, успевает увернуться от удара и в считанные секунды скрутить незнакомца, повалив его на пол. Сердце бешено стучит в ушах. Гэвин демонстративно дёргает затвор ружья. Знакомый звук заставляет вырывающегося затихнуть. — Не так быстро, дружище, — Гэвин снимает с рюкзака масляную лампу и зажигает её, освещая лицо мужчины. Грубые и крупные черты лица, широкий лоб, множество морщин, глубокие синяки под глазами и короткий ежик волос. — Что вы… делаете… Отпустите! Ричард сильнее прижимает мужчину к полу, а Гэвин упирается дулом прямо в его лоб. — Не дёргайся, пока у меня рука не дрогнула, — меланхолично говорит он. Тактика допросов всплывает в голове сама собой. Правда здесь никаких правил и ограничений не было. — Лучше тебе отвечать на наши вопросы и вести себя прилично. Кто ты и что здесь забыл? — Дже… Джейкоб Хоббс, — прохрипел незнакомец, больше не пытаясь вывернуться из захвата. — Я пытался укрыться здесь! Гэвин молча смотрит на Ричарда, взглядом спрашивая доверяет ли он Хоббсу. Ричард едва заметно качает головой. — Почему здесь, а не в жилых вагончиках? — Рид поводит подбородком в сторону выхода. Хоббс фыркает и затихает, а потом говорит уже совсем другим тоном: — Послушайте. Я турист. Эта срань застигла меня на полпути к моему ежегодному осеннему отдыху. Я едва спасся. Несколько дней я жил в своей машине посреди шоссе, пока не закончилась еда и топливо. Я прошёл через единственный целый железнодорожный туннель и оказался здесь. В одном из вагончиков нашёлся болторез, и я решил попытать счастья на ГЭС, но вторая дверь оказалась заперта, взломать у меня её не вышло. А тут ещё вы… Поймите меня правильно, я оборонялся. Вы очень напугали меня, ребята. Я не хотел причинять вам вред… Ну, то есть, хотел, но если бы я знал… Гэвин со вздохом опускает ружье, а Ричард поднимается и даже помогает подняться Хоббсу. — Значит, дверь заперта, — протянул Рид. Хоббс с готовностью кивнул. — Я как раз обшаривал полки в поисках ключа или чего-то, что могло бы помочь мне открыть её, когда вы заявились. — Окей, — Гэвин взвешивает ружьё в руках, а потом кидает его Ричарду. — Следи за ним, а я попытаюсь вскрыть дверь. — Ты умеешь? — удивленно спрашивает Ричард, поднимая бровь. Гэвин ухмыляется и подмигивает ему, присаживаясь напротив двери на корточки. — Всё найденное делим пополам, но электронику мы забираем себе, — Рид вытаскивает из рюкзака самопальные отмычки и поворачивается к замершему посреди комнаты Хоббсу. Прицел ружья был направлен прямо в его голову. — По рукам. Мне только нужна была еда и топливо, — Хоббс поднимает руки вверх, соглашаясь с его предложением. — А что вы здесь забыли, ребятки? — Нам нужен передатчик, — после недолгого молчания отвечает Ричард. Гэвин, раздраженно пыхтя, ковыряет отмычкой в замке. Механизм не выглядит сломанным и заржавевшим и на первый взгляд даже кажется, что недавно кто-то им пользовался. — Хотите позвать на помощь? Хорошее дело, да только без сияния вас никто не услышит, — Хоббс задумчиво покачивается с пятки на носок, наблюдая за тем, как Гэвин безуспешно пытается сладить с замком. — Возьмёте меня с собой? — При условии, что ты готов пару дней прожить под дулом ружья, — буркнул Рид. Он не хочет признаваться самому себе, что расценивает появление Хоббса как вторжение в свою личную жизнь. С другой стороны, три головы лучше, чем две. Хотя три головы ещё надо прокормить… — Без проблем, парни, я всё понимаю, — мужчина задумчиво обводит взглядом комнату, а потом поворачивается к Ричарду. — Может, я продолжу искать ключ? Не могли же они не оставить запаску на экстренный случай. — Гэвин? Гэвин, полуобернувшись, молча обменивается с Ричардом многозначительными взглядами, которые вряд ли укрылись от Хоббса, а после кивает и возвращается к замку. У Ричарда в руках ружьё, у Хоббса не было даже ножа. — Если бы я знал, что здесь начнётся, то забил бы на рыбалку и остался в городе. Хотя одному Богу известно, что именно там сейчас творится. Вы тоже туристы, ребятки? — Вроде того, — качнул головой Ричард. Гэвин продолжал ковырять замок, когда одна из отмычек с треском обломилась при повороте. — Дерьмо, — Рид стукнул кулаком по металлической двери. — Входная была открыта, когда ты пришёл? — Да, здесь ещё лежали брошенные вещи. Какая-то одежда, пустые консервные банки. Ничего полезного, — откликнулся Хоббс, роясь в очередном ящике для документов. Внезапно он замер, будто что-то нашёл. — Бог мой, только посмотрите на это! Ричард подхватился было подойти, но Гэвин жестом остановил его и, поднявшись, осторожно приблизился сам. Хоббс сосредоточенно рассматривал содержимое ящика, на его лице застыли неподдельное удивление и страх. Пальцы, сжимающие ручку, дрожали. Когда Гэвин остановился рядом и наклонился, то не увидел ничего, кроме стопки бумаг. В это же мгновение в его шею рядом с ухом, прямо в артериальную вену, уперлось что-то холодное и острое. Лезвие охотничьего ножа. Точно такого же, что висел на поясе Гэвина. Одно неосторожное движение отделяло его от смерти. Ричард направил дуло ружья в голову Хоббса. — Не дергайся, дружище, а не то я воткну нож в его глотку раньше, чем ты выстрелишь, — голос его изменился. Больше в нём не слышалось ни страха, ни дрожи. Хоббс вцепился костлявой, но сильной рукой в предплечье Гэвина и развернул его лицом к Ричарду. Так, чтобы тот видел, как острие ножа чертит кровавую дорожку по шее Рида. — Брось ружьё. Я заберу его и уйду, и никому не придётся фонтанировать кровью на грязном полу. Договорились? Гэвин не пытался дёрнуться. Лезвие давило на шею, место пореза жгло. Он чувствовал, как капли крови стекают по шее под шарф. Судорожно захотелось сглотнуть. — Ричард, не бросай ружьё. Это обманка. Я знаю таких. Он слабое ссыкло и никогда не рискнет своей жо… — лезвие вжалось в кожу ещё сильнее, оставляя новый порез. Гэвин хватанул ртом воздух и замолчал. «Пожалуйста». Ричард видел его взгляд. Знал, о чём он просит. — Ты отпускаешь Гэвина, а я бросаю тебе ружьё. Никто не пострадает, — мягко произнёс он. Хоббс каркающе расхохотался. Гэвин поморщился от горячего зловонного дыхания, обжегшего ухо. — Не держи меня за дурака, красавчик. Бросай ствол и отходи на три шага назад. Я забираю ружьё и ухожу, а вы здесь ебитесь с замками столько, сколько вам захочется. Мешать не буду. Считаю до пяти. Раз. «Ричард, не надо». — Два. «Это ловушка». — Три. «Пожалуйста». — Четыре… Лезвие ещё сильнее упирается в шею. Гэвин перестаёт дышать. Сердце херачит о грудную клетку с такой силой, что кости вот-вот затрещат. Ричард взглядом просит у него прощения и отбрасывает ружьё в сторону, отходя на три шага назад. — Какой послушный у тебя мальчик! Хоббс скалится, демонстрируя жёлтые зубы, и с силой отталкивает Гэвина от себя. Тот, не ожидавший такого толчка, падает на пол, больно ударяясь затылком и спиной. Перед глазами пляшут яркие цветные звёзды. Хоббс хватает ружьё и наводит дуло в сторону Гэвина. А потом звучит выстрел.