"loh" - stupid man

Тэхён проснулся от светящего в глаза солнца и сильно зажмурился, пытаясь отвернуть голову от назойливых лучей. У него вышло не очень, поэтому ему пришлось закрыть глаза ладонью, а второй искать очки на полу. Когда рука не нашла ничего, напоминающего стёкол и оправу, ему пришлось все-таки взглянуть на пол и вздохнуть — ничего, кроме очертаний своей одежды он не видел. — Черт… Он зажмурился, как делал обычно, когда ничего не видел, и снова вгляделся в поверхность пола. Не увидев ничего нового, Тэ сел, проведя рукой по голой груди и опуская голову. Воспоминания о том, что Хосок вчера злобно на него накричал, а после не разговаривал, больно ударили и заставили Тэхёна нахмуриться. Голова словно услышала его настроение и решила подстроиться, потому что боль неприятно ударила в левый висок, вызвав оскал. — Проснулся? — послышался голос с дверного проема, который ударил по мозгам еще сильнее.  — Я сейчас принесу таблетки, — сказал Хосок и стремительно зашагал в сторону кухни и так же стремительно вернулся обратно. — Вот, — он протянул Тэ стакан с водой и пилюлю. Тот отстранённо принял обезболивающее и выпил воду залпом, понятия не имея как реагировать на друга. — Тэ…, — позвал Хо тихо, — прости меня за вчерашнее, ладно? — он пристыженно поджал губы. — И за что мне тебя простить? — Тэхён нахмурился еще больше. — Я не хотел тебе грубить вчера, — честно признался Хосок, смотря сверху вниз. — Правда не хотел, прости меня. Простишь? Тэхён старался не поднимать головы, потому что считал, что его лицо без очков выглядит намного хуже, чем с ними, но его тронула искренность друга. Тем более время, когда он не цитировал свои мемы, было очень редким. — Ага, — произнес он и подумал, что звучит довольно сухо. — Правда? — по голосу было слышно, что Хосок улыбался. — А ты не злишься? — Чуть-чуть, — буркнул Тэ. — Тогда ебани меня со всей силы так, чтобы я помер, пожалуйста, — Чон улыбался во весь рот и был на грани смеха. Тэхён цокнул, а Хосок радостно сел возле него на подушку и хотел было что-то сказать, но оба услышали тревожный хруст, который вызвал у младшего холодок по спине. Он расширил глаза и посмотрел на друга, руками сгоняя его с подушки. — Боже, нет! — голос начал дрожать от досады, когда он поднял ее — мои очки! — он собрал разломленные пополам очки в ладони. — Черт, Тэ, прости еще раз! — он опешил и тупо смотрел на обломки — Я… я куплю тебе новые. Такие же! — Таких больше нет…, — горько вздохнул Тэ — настроение на день обеспечено, — их мне подарили по заказу из Кореи… Хосока прошибла волна вины. — Ну, значит мы пойдем и выберем, которые тебе нравятся… Тэхён ничего не ответил, положил части очков на простыню и пошел в сторону ванной. — Тэ, стой, — Хо схватил его за руку. — Я не хотел, понимаешь? — его уши густо покраснели, а шея содрогалась в постоянном сглатывании слюны. — Ага, — кинул он, стянул первое попавшееся полотенце с двери и скрылся в ванной комнате. — Черт, что я наделал, — процедил Хо и взял в руки телефон, чтобы позвонить Джину. Тот долго не брал трубку. — Алло? — шепотом ответил сонный голос на том конце. — Алло, Джин-хён, как ты? — быстро спросил Хо, чтобы не говорить ничего в лоб. — Хуево, — тихо признался Джин, вздохнув. — Что звонишь? Решил проверить в порядке ли я? — усмехнулся Ким. — Произошел пиздец! Я, блять, сломал очки Тэ, и теперь он на меня неебически злится! — выпалил Чон. — Хён, сколько стоят хорошие очки? — Ну, — Джин взял паузу, — не знаю, нормальные тысячи три-пять. У Тэ были дорогущие какие-то из… не помню. Хосока прошибло холодным потом. — Займи мне пять тысяч, прошу! — сказал он, смирившись с участью есть доширак два последующих месяца. — Или хотя бы три, у меня сейчас вообще ноль, я все деньги родителей проебал… В телефоне послышался тяжёлый вздох. — Когда вернёшь? Ты же знаешь, мне за квартиру платить через месяц, — шепотом предупредил Джин, зевнув. — Отдам, отдам! — обрадовался Хосок. — Хённи, ты лучший, спасибо, Боже! — Не за что, — устало бросил Джин и отключил звонок. — Пиздец… — вздохнул Хосок и отправился на кухню. *** Джин положил телефон на постель и посмотрел на спящего Юнги, который лежал на его руке с открытым ртом. Сначала старший хотел скинуть с себя Мина, ведь тот проснется и ему будет жутко неловко и все такое, но сжалился и решил оставить все как есть. Правая рука Юнги сжимала края задравшейся во сне футболки и оголяла пресс, пуская холод по коже. Нос младшего утыкался в рукав футболки, а губы касались нежной кожи на внутренней стороне плеча, щекоча и обдавая тёплым дыханием. Даже с утра он был так красив… Джин резко зажмурился и отвернул голову, потому что утренний стояк, (который почему-то был днём) невыносимо давил в голову. Будить Юнги не хотелось, дрочить хотелось очень сильно, ткань трусов болезненно тёрлась об источник возбуждения. — Пиздец, — прошептал старший и вздохнул. Нужно было выбираться. Он максимально аккуратно, как в замедленной съемке, вытащил свою руку и как можно тише ринулся в ванную, переступая через спящего на полу Гука. В ванной он пробыл нарочно долго: во-первых, был немного занят утренне-дневными делами; во-вторых, обдумывал происходящее, стоя под душем. У него сессия, плата за квартиру, конкурс в унике с Юнги, и… Юнги… Боже, было бы легче, если бы Джин влюбился один. Причинять младшему боль было крайне неприятно, и Ким ненавидел себя за это. Слава всем богам, что Гук не говорит ничего Юнги. Сейчас он просто драматично уставился в слив, думая, какая дерьмовая у него жизнь, пока капли воды стекали по его лицу. — Хён! — крикнул кто-то и постучал так неожиданно, что Джин дернулся, не разобрав голоса. — Чё ты там так долго? Это кричал Гук, и старший сейчас бы многое отдал, чтобы накричать на тонсена, так как он может разбудить Юнги громким голосом, но вместо этого выключил воду и отозвался. — Сейчас выйду, и будь потише, — ровно произнес Джин. — Да не спит твой Юнги, не бойся его разбудить, — достаточно громко и недовольно сказал младший, а Ким беззвучно начал материться одними губами и включил воду. «Сука, сука, сука, сука, сука», — повторил про себя он гневно и, быстро вытеревшись, вышел из ванной, смерив Гука недовольным взглядом и сразу направившись на кухню. А там уже сидел краснеющий Юнги, который, видимо, слышал слова самого младшего, пока Сокджин сам был готов прямо здесь сгореть от неловкости. — Чай, кофе? — сдержанно спросил Джин, ловя на своей мокрой спине и груди взгляды Юнги. — Кофе, — тот заставил себя закрыть глаза и закусить губу. — Хён, что по поводу конкурса? — спросил Юнги, видимо, чтобы не чувствовать нескладность обстановки. — Там взнос небольшой, так что можно поучаствовать, — сказал тот, сглотнув и доставая банку с растворимым кофе с полки. — Тебе только написать лирику, мне только выучить аккорды и спеть. — У меня есть песня, — сказал Юнги и полностью расслабился на стуле, взъерошив свои волосы, — но она написана не для гитары, так что я буду играть на пианино. Джин остановился. — Вау. А могу я посмотреть текст? Юнги сглотнул, но постарался остаться спокойным. — Он готов, но не до конца. Покажу завтра-послезавтра, — он вдруг встал и направился к ванной. — Эй, ты долго там будешь сидеть? — постучал он по двери. Ответа Джин не услышал, но Мин вернулся и сел на свой стул, листая что-то в телефоне. — О чем песня? — спросил Джин, чтобы разбавить эту обстановку неловкости и взял в руки вскипевший чайник, наливая две кружки кофе. — О любви, — отозвался Юнги, сосредоточенно что-то листая в телефоне. Джин заметил чувства Юнги недавно, примерно в начале этого года, и это стало причиной взаимных чувств и расставания с девушкой Сначала его воротило, но потом он как-то привык и поддался этому осознанию. Джин кивнул непонятно кому, поставил перед Юнги кружку, отошел к гарнитуру, отпивая горячий напиток и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как из душа вышел Гук. — Какой ты медленный, — пробубнил Юнги и поднялся со стула. — Я бы уже два раза помылся, пока ты телишься, — он взял полотенце со стола в руки и удалился. — Я там три минуты был, — сказал Чон, но Юнги не отреагировал на выпад и скрылся за дверью ванной комнаты. — Хён, ты такой заботливый, — сказал младший, взял кружку Юнги и воодушевленно похлопал глазками, а Джин закатил глаза и отвернулся к холодильнику, чтобы достать продукты. *** Хосок тащил два огромных пакета из супермаркета и был невероятно доволен собой. Набрав мизинцем цифру 45 на домофоне, он с улыбкой стал ждать ответа. И плевать, что для того, чтобы купить еды, ему пришлось занимать у хёна лишний косарь. Главное — он хотел извиниться перед Тэхёном. Его гложила совесть. — Кто? — услышал он голос Чимина и поджал губы. — Я, открывай, — немного недовольно сказал Чон и зашел в подъезд. Когда он появился на пороге, Тэхён смерил его недовольным прищуренным взглядом. — А ты чего пришел? — спросил Чимин, облокачиваясь о стену длинного коридора. — Я принес еду, — он взмахнул пакетами, — и извинения, — Хо посмотрел на Тэ. Тот вздохнул и пожал плечами. — Я не злюсь, — он потёр глаза ладонями. — Если ты принес еду, то ты будешь готовить, — просто сказал Чимин. — Надеюсь у тебя там есть курица? — Пак взял пакеты из рук. — Мы делали домашку, — начал Тэ, вздыхая, — если хочешь, то я мог бы… ну, помочь сделать тебе матешу. — Правда?! — казалось, Хосок зарядился только от одних этих слов. — А я сделаю тебе литературу, хочешь?! — Только после еды, — сказал Тэхён с улыбкой и ушел на кухню, а Чон пошел следом. — Предлагаю сделать жареную курицу с рисом и овощами, как вам такое? — Чимин с улыбкой раскладывал продукты. — Круто, я думал придется опять есть пельмени. — А вы с Джуном куда утром ушли? — спросил Хосок. — Бля, я щас расскажу такую историю, — Чимин зло вздохнул. — Ебучий препод по комбинаторике сначала сказал мне и Джуну, что собрание будет в понедельник после пар, потом сказал что в пятницу, а сегодня в восемь утра позвонил и сказал чтобы мы шли туда, блять! — он закрыл холодильник и ударил его кулаком. — И главное, ведь и сказать ничего нельзя против, я сам захотел быть главным, пиздец! И мы с похмелья, с больной головой пёрлись в уник! Ради чего?! Ради того, что он мог написать нам и в ебучем вайбере, старый пидор, как же я его ненавижу! — он сжался и мелко потрясся. — Мда, — поджал губы Хо. — Я тоже не очень люблю его, он отбитый пиздец. — Ага, а еще занижает меня за способ решения, который ему не понравился, — вздохнул Тэхён. — Как же это бесит… Хосок поднялся с места и принялся за продукты. Ким и Пак принесли из комнаты тетради по литературе и стали задавать Хосоку вопросы по предмету. — Какую роль играет ветер в поэме «Двенадцать» А. Блока? — спросил Тэ, заставив Хосока остановиться от возделывания курицы. — Господа, я крайне удивлен вашей необразованности, — произнес он и звонко хохотнул. — Ну, ветер вообще символ нестабильности, а поэма была написана во времена революции, — он задумчиво повернулся обратно, подбирая слова, — когда был как раз такой период. Голод, разруха, коррупция, все такое, — сказал Хосок, продолжая резать курицу на части. — Ага, — сказал Тэ, очень сильно наклоняясь к тетради, записывая за другом, — голод, разруха, и что? — Коррупция, — подсказал Чимин, так же записывая слова в тетрадь. — Можете написать бедность, междоусобица, — протянул Хосок задумчиво. — Что? Межсобица? — переспросил Тэ. — Междоусобица, — повторил Хосок. — Это что? — Война между какими-то группами людей. Например, красные и белые. — Ты такой умный…, — пролепетал Чимин, высунув язык и отбросил ручку. — Так, следующий вопрос… Какова жанровая принадлежность поэмы «Двенадцать»? Хосок развернулся и посмотрел на Чимина. — А ты как думаешь? — Откуда я могу знать? — возмутился Пак. — Камон, Чимс, — Чон выжидательно на него взглянул, — прочитай вопрос еще раз. Чимин недоуменно опустил голову, пока Тэхён непонимающим уставился куда-то в пол, щурясь. — Не понимаю, — нахмурился Чимин. — Ты что, тупой? Там написано «жанр поэмы»! — Хосок упорно молчал. — Да откуда я могу знать жанр поэмы?! — возмущению Чимина не было предела. — Ааа, поэма это жанр? — догадался Тэ. — Боже, мог бы и сразу сказать. — Лол, я с вас в шоке, — Хосок изумлённо повернулся к сковороде. — Посмотрим на тебя, когда будешь матешу делать, — цокнул языком Тэ. — Ага, Хосок тот тип людей который видит только положительные стороны. Знаешь, почему? — спросил он у Тэ. — Почему? — Он когда из корня извлекает, то в ответе пишет только положительный, а про отрицательный забывает, — Чимин взорвался от смеха, заражая шуткой Тэхёна, пока Хосок единственный на этой кухне, кто непонимающе уставился на двух опоссумов, ржущих с какого-то идиотизма. — Лол, — кинул он и отвернулся, к сковороде, закидывая в нее кусочки курицы. Когда смех сквозь шипящее масло прекратился, Чимин успокоился и задал следующий вопрос. Так они просидели на кухне еще полчаса. Хосок обожал эту дружную атмосферу лёгкости и непринуждённости, когда он мог свободно подшучивать над Тэхёном, чуть-чуть спорить с Чимином, все это под готовку и разговоры об учёбе вперемешку со смехом. — Ну что, математика? — ехидно сказал Тэхён. — Какая задача? Первая? — он посмотрел на лист с вариантами. — Все, — настороженно сказал Хосок, смотря на друзей, стоящих по бокам, которые сильно зажимали Чона и смотрели как хищник на жертву. Они жаждали мести. — Повезло же нам, — зло улыбнулся Чимин. — Да, обед будет вкусным, — подыграл ему Тэ. Честно сказать, Хосока вид Тэхёна приводил в смешанные чувства. С одной стороны тот смешно щурился как крот, так как без очков Ким никогда не ходил, с другой он выглядит так мужественно и горячо, как охотник или самец. Старший нервно сглотнул, когда посмотрел на кадык и ключицы друга, выглядывающие из-под домашней рубашки. — Бля, пацаны, ну нормально же общались, ну вы чего, — Хосок попытался перевести все в шутку, но двое младших еще больше нависли над ним. — У тебя примеры для первоклассников. Сколькими способами можно разложить пять поздравлений по конвертам, — прочитал Чимин и фыркнул, — а — пятью, б — шестью. — Эээ, — протянул Хосок и озадаченно огляделся на друзей. — Хосок, это задача десятого класса. — И как? — нахмурился Хо. — Дай сюда ручку, — скомандовал Чим и написал «P=5!». — Ааа, это периметр равно пять! — воскликнул Хосок, выделяя последнее слово и весело смотря на ребят. Чимин напряг скулы и очень шумно вздохнул. — Ты что, серьезно сейчас? — процедил он. — Тише, тише, Чимс, — Тэ погладил того по голове. — Он несмышленыш. — В мешке три белых шара и девять чёрных, — прочитал Чимин, пытаясь успокоиться, когда они разобрались с предыдущей задачей. — Какова вероятность того, что ты вытащишь из мешка белый шар? — А, это легко. Тридцать процентов, — произнес Хосок. — Блять, — одновременно произнесли друзья и хлопнули себя по лбу, только Чимин сказал злобно, Тэхён — обреченно. — Держите меня семеро, — процедил напрягшийся Чимин, — я тебе сейчас въебу, честное слово. — Тихо, тихо, Чимми, он же не знал, — Тэ погладил друга по плечу. — Хосок, вероятность не выражается в процентах, особенно у нашего препода — поучительно произнес Тэхён. — А как тогда? — нахмурился Хо. — Пиши, — скомандовал Чим, сильно опираясь о стол, — сколько у тебя всего шаров? — Двенадцать. — Пиши в знаменатель, — сказал Тэ, — а белых сколько? — Три. — Это в числитель. Теперь дели. Умеешь хоть? — усмехнулся Тэ. — Конечно, я что, лох? — фыркнул Хосок и написал столбиком пример. — Так, а если в начале число меньше, то что нужно делать? Он услышал несдержанный вздох Чимина. — Приписывай ноль, — скомандовал Тэ. Примеры они решали долго… До того долго, что Чимин ушел спать, то ли от злости, то ли от усталости, в то время как он с Тэхёном остался наедине. В комнате было темно, горела только лампа, освещающая тетрадь Хосока, пока Тэ что-то объяснял хёну и выглядел очень заёбанно, а без очков только усиливал желание Хосока накинуться на друга прямо в данный момент. Последней каплей стало то, как Тэхён засучил рукава и расстегнул первые две пуговицы рубашки, усердно что-то рассказывая Хоби, у которого в голове, ничего, кроме игры учитель-ученик, ничего не было. Кажется, у Хосока начинает вставать. — Эээ, знаешь, поздно уже, завтра в универ нужно, — он прервал Тэ и прочистил горло. — Спасибо тебе, я лучше пойду, — он потянулся за листком. — Э, нет, стой, я тебе последнюю задачу объясняю, тебе трудно потерпеть что ли? — Я планировал на тройку решить и сдать, — соврал Хосок. Возбуждение окатило его, когда рука Тэ расположилась на его бедре. — Хо, я же по-дружески, — произнес тот и того прошибла волна пота. «Да сука ты ж блядская», — отчаянно подумал он и затрясся. — Мне нужно… Джун ждёт, — начал он запинаться и брать свои вещи со стола. — Ну, как знаешь, — пожал Тэхён плечами. Когда они попрощались, и двери лифта закрылись, Хосок ударил себя затылком о стену и часто задышал. — Пиздец, это что такое сейчас было, блять? — прошептал он сам себе и посмотрел на свой полустояк, виднеющийся из шорт. — Я, нахуй, дебил. Тэхён закрыл дверь квартиры и горько усмехнулся. «Я настолько ему противен?» — он нахмурился, а в душе стало мерзко и погано. *** — Бро, это полный пиздец по-моему! — крикнул Хосок, когда зашел в квартиру. — Намджун! Он быстро снял свою обувь и ринулся на кухню, где обычно сидел Ким. — Бро, я, блять, в шоке! Намджун недоуменно посмотрел на Хосока. В одной руке у него была балтика девятка, в другой ручка. Тот что-то писал. — Что случилось? Ты опять на малолеток нарвался? — серьезно спросил тот. — Что?! Нет! Все намного хуже! Как только Джун принял позу человека, который будет слушать все дерьмо, которое хотят на него вылить, Хо устроился напротив него и открыл было рот, но осёкся. — Ну… Как сказать-то?.. — он стушевался и закусил губу. — Понимаешь, я должен тебе кое в чем признаться… Намджун поднял одну бровь и в ожидании пощёлкал ручкой, отставив пиво в сторону. — Бро, ты всегда говорил, что принимаешь людей такими, какие они есть, помнишь? Обещай, что ты до сих пор придерживаешься этой мысли, — серьезно попросил Хосок, во все глаза смотря на друга. Джун, ничего не понимая, медленно кивнул, все больше сдвигая брови к переносице. — Я… Это трудно было осознавать, и я не контролировал это, но я…, — он снова осёкся. Черт, как же трудно это говорить… Хосок глубоко вздохнул и закусил губу, а Намджун терпеливо молчал, ожидая, пока друг созреет. — Я гей, — выпалил Хоби и зажмурился. На душе легче не стало. Молчание давило на мозг, и он рисовал картины того, как Джун начинает драться, как он просто уходит, как он начинает над ним смеяться или рассказывать всем. Но вместо этого всего Джун просто… положил руку на его плечо. Хосок удивленно и одновременно облегченно взглянул на него. — Я конечно охуел сейчас, но мне плевать на то, с кем тебе хочется трахаться, — серьезно проговорил Джун. — Если ты хотел поговорить об этом, то… — Нет, нет, упаси Боже! Мне будет слишком неловко…, — Хосок шумно вздохнул и закрыл глаза. — Я… мне нравится Тэхён, и у меня сейчас на него встал… Джун расширил глаза и вытянул лицо, сомкнув губы в трубочку. — Наш?.. Тэхён?.. — промямлил он. — Нет, блять, у нас же куча Тэхёнов, — от волнения Хосок начинает раздражаться. — Прости-прости, я просто… Это полный шок, — он отпил пиво из банки. — И… это и есть твоя проблема? — Просто я уже устал держать это в себе, это так трудно, а тут еще это, — он указал на свои штаны. — Людям кажется, что если я гей, то я готов броситься в койку к каждому… Они такого большого мнения о себе, — Хо нахмуренно вздохнул. — Мне нужна поддержка, сегодня я был готов кинуться на него… Это ужасно. — Почему? — Он мой друг! — воскликнул Хосок и взял пиво. — Если он узнает, то мне вообще пизда, — Чон сделал глоток. — Да, ситуация хуевая, — согласился Намджун, — но послушай, если тебе нравятся мужчины, то Тэхён — не единственный на этой планете. Ты не обречён на одиночество, — сказал Джун, снимая очки с лица. — Тэхён, он… Ну не знаю, я правда не хочу тебя расстраивать, но он мало похож на гея. — А я похож что ли? — не понял Хосок. — Ну, — протянул Ким и поджал губы, — ты похож больше, чем Тэ, — он двинул плечами, — это не плохо, просто… — Пиздец! — он уткнулся лицом в стол. — Блять, охуенно влюбляться в друга, просто заебись, блять. — Ну не расстраивайся. Просто Тэ, он… В общем, я не истина в последней инстанции, я не знаю какой он, — сказал Джун. — Тебе лучше как-то понять самому, по какую сторону баррикады он или аккуратно подвести к этому. Хосок не ответил. Он шумно вздохнул и расслабился на столе. — Почему из всех возможных проблем мне досталась именно это дерьмо? — провыл Хосок. — Может быть, это не проблема? — спросил Джун. — Мало ли, что в будущем будет? — Сейчас бы быть геем в России, — простонал Хосок, — да легче построить машину времени и спросить у Шекспира, писал ли он свои произведения на самом деле! — Понятия не имею, что ты сейчас сказал, но не будь так пессимистичен, — проговорил Джун, — вообще-то в России много геев, я уверен в этом. — Мне от этого не легче, — вздохнул Хо. — Да ебись оно в рот, — и поднялся из-за стола, допивая остатки балтики. — Спокойной ночи, и если ты кому-нибудь расскажешь— я убью тебя, — он серьезно посмотрел на него. — Боже, о чем речь… — сказал Джун, — я — могила, бро.