Потому что теперь ей не страшно. И больше никогда не будет.
[end of flashback] *** Длинное белое платье в пол. Кружева, о, много блёсток и кружев. Золотые сережки, самые дорогие украшения. Длинные завитые волосы, ресницы, ровная осанка и идеальное умение держаться в обществе, в которое через секунды снова войдет Пак Розэ. Разве это не грустно? Всю жизнь притворяться тем, кем ты не являешься. Однако сейчас она играет роль послушной дочери, и должна будет лично столкнуться со всеми мужчинами, которые предложит отец, познакомиться с ними поближе. Может так, с его слов, она наконец-то влюбится. Плевать, что грустная из-за пребывания здесь. Плевать, что туфли давят — здесь так красиво иметь маленькие ножки. И пару размеров утонченной Пак оказываются лишними. Плевать, что дышать из-за корсета кажется невозможным, плевать, что танцы — это худшее для Розэ. Отец просто хочет видеть свою дочь классической куколкой, которую захочет взять самый лучший жених. И совсем скоро господин Пак приблизится к тому, что перестанет учитывать мнение дочери, если она не прекратит сопротивляться и отсеивать каждого, пусть даже самого идеального мужчину. Она ведь делает это из принципа, не так ли? Розэ ненавидит неискренность больше, чем открытую неприязнь. Сегодня же это — сам торт, и никак не скромная вишенка на нём. Неискренность в каждом движении, скромная улыбка, и идеальное описание Пак на сегодня — это троеточие. Больше всего её эмоции напоминают именно это. Она наконец появляется в зале. Старается особенно не привлекать к себе внимания, но это получается не очень хорошо, пока она движется по длинному коридору. Все взгляды мимо проходящих прикованы именно в ней. Ведь она так прекрасна...Розэ осознаёт и понимает, что каждый здесь захочет её в свою коллекцию «для отеля сломанных душ и сердец». — Я очень долго растил свою дочь, — улыбается отец, разговаривая с каким-то влиятельным мужчиной. — Так что, разумеется, я хочу лучшего для неё. — Здравствуй, отец, — его отвлекает её голос. И завидев свою девочку, глаза мужчина начинают невероятно сиять. Он и правда считает её своим маленьким бриллиантом. Главной причиной всего, что он делает в этой жизни. И как же она может подвести его после этого? — А вот и моя доченька! — радостно приобнимает её мужчина. — Познакомься! Это господин Ён из... — Очень приятно, — вежливо кланяется Розэ и протягивает свою руку вперёд. Мужчина обхватывает её и наклоняется для того, чтобы оставить след от своих губ. Как только они касаются руки Розэ, та едва ли сдерживает мышцы собственного, как не удивительно, не лица, а кулака, чтобы ему не вмазать. Не самое лучшее ощущение, если говорить правду. Внешне она улыбается, изображая радость от подобного жеста, как и подобает девушке. — Она ещё очень молода, её возраст идеален для бракосочетания, — веселится мужчина, отстраняясь, пока обращается к отцу Розэ, господину Паку. «Не дождёшься», — мысленно хмыкает Розэ, и придумывает план, который поможет немножко скрасить сегодняшний вечер. — Отец, я ненадолго отойду, если вы не против. Говорят, что здесь очень вкусные закуски сегодня. Хочу попробовать немного. — Да-да, моя драгоценная, я как раз хотел тебе предложить. Только... — Ешь в меру, да, я помню. Не волнуйся, я не съем много. И так слегка растеряла форму, — дополнила она его слова теми, которые он не имел в виду. — Бока вот прям свисают. Из-за корсета этого не видно, но если съем больше одного кусочка торта или пирожного, явно всё треснет, — и показательно шикает, тем самым вызывая лик отвращения на лице мужчины, что разглядел в ней партию для себя секундой ранее. Отец старается сделать гримасу, которая внятно объяснит Розэ, что ей пора прикусить язык, но ведь в этом и заключается весь её план! Ох уж эта девчонка...Розэ улыбается, радуясь своей маленькой победе, и уходит как будто всё в порядке. Мужчина, тот самый господин, что хотел её себе в жены, произносит: — Вы знаете, господин Пак, я, наверное, тоже пойду... — Подождите, господин! Я же ещё не закончил...Мы же ведь лишь начали обсуждать заключение бра... Но его уже и след простыл. Розэ подошла к стенду с тортами. «Вот объемся и никто не возьмёт меня замуж», — хихикает она своим мыслям. Такая мелочь, а приятно увидеть такое лицо у человека, который секунду ранее испортил настроение тебе же. Таким старперам только и подавай молоденьких да с такой фигурой, что вот-вот сломаются, чтобы не сбежали...И всё же — Розэ не из тех, и её от этих мыслей аж передёргивает. Здесь так много людей, и каждый имеет достаточно денег и статуса для того, чтобы жить припеваючи. Но в то же время совсем ничего для счастливой жизни. Все они серые и неинтересные, словно пустые сосуды, в которые нельзя поместить ничего, что хоть чуточку отличается от будничной палитры в «Шине». А в ней тёмные цвета и тоска. «Роза» находится под большим риском каждую секунду, но люди там кажутся более живыми. Множество беженцев из «Марии» до сих пор, но они как-то строят свою жизнь. Они выглядят более реальными и настоящими в своих проявлениях. Розэ обхватывает бокал и делает несколько глубоких глотков, лишь слегка не дотягивая до дна. Всё это нагоняет какую-то печаль. Все эти люди не имеют к ней никакого отношения, и она не хочет, чтобы это менялось...А отец насильно вынуждает её общаться с ними. Чтобы тоже стать такой же амёбной?Ни за что.
Однако в этот момент к растерянному отцу подходят гости, что немного опоздали, так как дорога заняла чуть больше времени, чем они ожидали. — О, господин Чон! Вы с сыном, какое счастье! — восклицает он, встречая их. Это высокий мужчина в официальном костюме, самый обыкновенный на вид, но невероятно богатый. Его сын ещё выше, а его лицо — словно картина, какая-то нереальная сказка. Мужественное и утончённое одновременно — разве такое возможно? — ДжэХён так повзрослел с тех пор, как мы виделись в последний раз...— вспоминает господин Пак тот единственный случай, когда однажды на переговорах встретил ещё четырнадцатилетнего мальчишку. Его отец хорошо поднялся за последние два года, вот отец Розэ и начал рассматривать ДжэХёна как хорошего жениха для своей девочки совсем недавно. — Ты ведь ещё не знаком с моей дочерью, — улыбнулся мужчина. — Вам нужно пообщаться как можно скорее. Я уверен, вы отлично подойдёте друг другу. В вашей внешности даже есть что-то общее — оба красивы, словно ангелы. Розэ, что всё это время стояла у стола с едой и жадно бегала глазами, ещё не будучи готовой полностью распрощаться со спортивной фигурой, только и успела, что взять маленькую тарелку с кремовым тортом. И в этот момент неосознанно, но явно к счастью, поглядела в сторону отца, интересуясь, с кем он общается на этот раз. И в этот момент глаза округлились, а торт чуть не вывалился из её рук прямо на дорогое платье... «ДжэХён?! Чон ДжэХён? Какого он здесь делает? И почему он общается с моим...Нет, только не говорите мне, что...» — она даже и не успела толком додумать фразу в собственной голове, как парень развернулся и пошагал в её сторону. «Нет, нет, нет! Что же мне делать, черт! Если он узнает, кто я, значит все узнают? Если выяснится, что я никакая ни ЧэЁн...Я распрощаюсь со всем, чего добилась за такое долгое...» «Я не могу позволить ему узнать, но он идёт прямо ко мне...» Все звуки на заднем плане словно приглушались, сердце замирало вместе с дыханием, а рука с тортом начала дрожать...И не для того, чтобы его выронить. Розэ нервно сглотнула прежде, чем сделать глупость, но хотя бы что-то, чтобы её не узнали... *** Лалиса идёт на звук громкой музыки. В стене «Роза» такого почти не бывает, а в «Шине» подобное вообще из ряда вон выходящее. И что же там сейчас происходит? Она останавливается возле толпы, и, набрав побольше воздуха — ныряет прямо туда, чтобы пробраться в эпицентр праздника. Ведь если праздник у приближённой к королю семье, то праздник у всех. Ведь это всё равно, что сам король. Глаза «ушанки» загораются, когда в центре выступления она замечает танцующего парня. Он совершенно не показывает лица — оно закрыто чёрной маской, как и все остальное тело слегка свободными чёрными одеждами. Словно пляшет в веселье сегодняшнего вечера, олицетворяя его... Сердце Лисы замирает. Она всегда была неравнодушна к танцам, но тяжелое жизненное положение вынудило её отдать всё армейской подготовке и боям. Хорошее и подтянутое тело вполне могло вспомнить, как ещё какие-то пять лет назад она плясала в тумане раннего утра и смеялась, когда соседи, играющие на гитаре, замечали это и прекращали играть. Словно какая-то страсть, что всё это время горела в ней ярким огнём, заслонённым обязанностями армии, но не погашённым...Разгорелась и избавилось от всех запретов в считанные секунды, за какой-то раз. Из-за этого незнакомца, что очаровал её своими движениями. Все хлопали, маленький оркестр из желающих поиграть становился лишь задорнее, и главный танцор, единственный здесь такой смелый для танца перед публикой...Замечает Лалису, прижавшую к сердцу обе руки с переплетенными пальцами...Их глаза встречаются. А глаза — единственное, что видно на его лице. Лалиса полностью отдаётся моменту, и вроде ей и было достаточно просто смотреть, как она себе рассказала — в душе она давно плясала вместе с ним. А он словно почувствовал её желание. И решил непременно исполнить его. Рука оказывается ловко сомкнута на запястье Лалисы, и один ловки рывок приводит её к центру «сцены», границ которая по своей сути не имеет. Для таких людей весь мир — сцена, одна большая и бесконечная, даже если этот самый мир тонет в титанах, что готовы поглотить этих артистов за один присест. Это движение, приведшее её на сцену — совсем не такое неосознанное, на самом деле. Не такое, как кажется. Ведь Лалиса позволила вывести её туда. И хоть удивление всё ещё заставляет сомневаться, ноги и руки начинают сами двигаться в бешеном танце. Его руки — на талии, подхватывают её движения и импровизацию. Лалиса кружится с ним так, словно они вдвоём готовились к этому, и танец чётко распланирован. А они просто словно душа в душу — чувствуют каждый вздох друг друга, каждую мысль и желание. Она отходит на пару шагов и кружится, держа его руку, что ей лишь помогает. А его движения так идеальны и утонченны, словно он абсолютный профессионал этих запылённых улиц. Улыбка не сходит с её лица, и Лалиса полностью расслабляется, как незнакомец ловит её в полёте и опускает так, что её собранные в хвост белые волосы почти дотягиваются до земли. Но «почти» — не считается. Она отходит в дальний угол свободного пространства, вокруг много людей — и они хлопают ей. С разбегу оказывается вновь пойманной, в его сильных руках. И снова босые ноги, избавившиеся от обуви какими-то минутами ранее, не жалеют себя и радостно бьются о брусчатку. Снова чужие руки и круги, идущие вокруг — весь мир кружится с ними. Она абсолютно счастлива. И в один из таких моментов, когда он опускает её на землю после очередного прыжка, его открытая ладонь, как ещё один участок видимой кожи, оказывается на её глазах. Толпа начинает кричать ещё громче, и Лиса ничего не видит, однако не боится. Незнакомец улыбается и стягивает маску, которая прежде показывала лишь два проницательных глаза. Лиса понимает, что она обезврежена в эти минуты собственной страстью к танцу, и сейчас помимо аплодисментов слышится ритм безумно бьющегося сердца и собственное дыхание. Это адреналин. Это сумасшествие. Это всё равно, что вылазка, но в этом случае Лиса точно не умрет. Она лишь сильнее оживет, заживёт с новой силой. И в этот же миг чьи-то губы накрывают её — это всё тот же незнакомец. Сердцебиение усиляется, плечи Лалисы приподнимаются от удивления, но она — не сопротвляется. Раз она чудит, то теперь уж должна сделать это по полной. Ответ на поцелуй не заставляет себя ждать, и незнакомец лишь углубляет свой, заставляя внутренности ощутить этот приятный поток горячей энергии. Страсть. Это именно она. Нежные губы удивительной формы, приятный запах с фиалками — Лалиса вспоминает эти запахи из детства. Эти потрясающие ощущения уносят её куда-то в прошлое и одновременно с этим возвышают в будущее — к свету, к лучшей участи. И если бы в поцелуй можно было влюбиться — это был бы именно тот случай. Но почему нельзя? Кто такое сказал? Но рука всё ещё на глазах Лисы. Поцелуй разрывается, к всеобщему сожалению, и незнакомец успевает быстро натянуть маску прежде, чем убрать руку с глаз девушки. Раскрывая их, она ожидает увидеть лицо человека, что потряс её внутренний мир до глубины души, но...Видит лишь пару глубоких карих глаз, обладатель которых явно улыбается. И через секунду он просто отходит, оставляя её перед толпой совершенно одну. Так и не позволяя узнать, кто он такой. — Кто же ты...? — слетает с её губ. И она, возможно, забыла бы его со временем как свою мечту, но... И всё бы ничего...Лалиса опускает голову вниз, и замечает на брусчатке...Оторвавшуюся эмблему отряда в стене «Роза». А это значит, что танцор — один из ребят, являющихся её сослуживцами... Она поднимает значок с изображениями роз, и крепко сжимает его в ладони, глядя вслед ушедшему парню, но его больше не видно. Прорывается сквозь расходящуюся толпу, запыхавшись снова, но его нет. И отныне... — Я должна узнать, кто ты...«Потому что это был мой первый поцелуй».
*** Пока Розэ не знает, как ей повести себя во время приближающегося ДжэХёна... ...С другой стороны зала порог переступает нога Генерала ЧонГука. В его руках — цветы, но в глазах — пустота. Сегодня он должен будет познакомиться с дочерью известного господина Пака лично.Потому что тот изо всех сил хочет найти своей дочери мужчину, а ЧонГук говорит себе о том, что ему плевать, на ком жениться. Потому что его сердце больше не способно на «любовь».