- Это называется - недотрах и педофилия, хён.

Чонгук смотрит на Чимина с некоторой опаской: его друг только что пускал слюни, пока о чем-то думал. Тут как бы два варианта: либо он за пару минут стал слабоумным шизиком, либо у него повреждение лицевого нерва. Ни одного, ни другого исключать не приходилось пока. — Ты в порядке? — Чонгук сомневается, но из приличия все-таки спрашивает. Как никак, а он школьный врач и это его работа, вроде как. — Нет, Гуки, я не в порядке. Я определенно не в порядке. Чимин уже просто не может оторвать взгляда от окна. Там сейчас на школьной баскетбольной площадке занимается сборная школы во главе с их низкорослым капитаном Мин Юнги. Таким красивым и сексуальным для школьника, что обкончаться можно. — Это называется — недотрах и педофилия, хён, — качает Чонгук головой, заполняя какие-то бумаги на столе. — Это называется: я-умру-если-не-получу-этот-член-в-себя-на-этой-неделе. — Фе, — Чонгук кривится, — да ты одержимый. — Тебе ли мне говорить об одержимости, глупый тонсен, или лучше — хочу-трахнуть-нашего-учителя-по-искусству. — Ты все еще отвратителен. — О, поверь мне, я это прекрасно знаю. *** Чимин решает начать урок физического развития с пробежки. Он стоит в центре спортивного зала и думает, сбиваясь с количества кругов, которое пробежали школьники. Ему двадцать семь, а Юнги семнадцать, и это действительно аморально, потому что он неимоверно хочет своего ученика. Между ними целое поколение и стена непонимания. Чимин проводит рукой по волосам, немного улыбаясь своим странным мыслям. Юнги поворачивает голову на учителя, ловя отстраненный взгляд и сексуальный, непослушный кончик языка на пухлых, созданных для поцелуев, губах. Парень тяжело сглатывает и путается в собственных ногах, кубарем прокатываясь по залу. Подростки толпятся вокруг него, перекрывая доступ к кислороду, а ему совершено все равно, потому что над ним возвышается сейчас учитель Пак и зачем-то пытается докричаться — он не вслушивается. Его эротичный порочный ротик завораживающе открывается, а Юнги просто представляет, как проводит по нему головкой собственного члена, в попытке наказать строптивую шлюшку, стоящую перед ним на коленях. Просто сдайся мне, Пак Чимин, — последнее, о чем он думает перед отключкой. *** Чимин носится из угла в угол, пока Чонгук приводит в чувства ученика. — Да успокойся ты, паникер, будет твой любимчик жить и здравствовать. Пара ушибов, просто сильно головой приложился вот и обморок. Даже сотрясения нет, все в порядке. Учитель Пак опускается на стул, переводя дыхание. — Он еще спит? Чонгук поворачивает голову и улыбается, но молчит. Это будет интересно. — Да, ему не помешает поспать. — Ох, знаешь, мне кажется, это я виноват. — В каком смысле? — Ну, он засмотрелся на меня, кажется. Юнги удивленно дергается — учитель Пак в курсе? Чонгук продолжает улыбаться. — Я просто больше не могу: и подойти к нему не могу, и намекнуть я не могу. Это же растление малолетних. Боже, я просто в шоке от себя, — Чимин тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула, — а мне так хочется, ну знаешь, — от смущения он прячет лицо в изгибе локтя, сжимая зубы от напряжения, — чтобы он просто взял и отодрал меня, как последнюю сучку. Юнги сжимает кулаки под одеялом и жмурится. Учитель, он… неужели.? — Ты же знаешь, ну… что у меня есть парочка нездоровых пристрастий? — Ну, догадываюсь. — И, вот, когда я использую игрушки, всегда думаю о нем. Скажи, сколько лет в тюрьме мне за это светит? — Ну, лет восемь, я думаю. — Аааа, не могу больше. Представляешь, я однажды целый день с вибратором в заднице ходил, когда замещал их тренера перед соревнованиями… Чонгук немного поворачивает голову, но так, чтобы Пак не заметил, и видит, как на одеяле появляется характерный бугорок на уровне промежности, а Юнги начинает немного ерзать. — Фу, хён, без подробностей. И вообще, тебе на урок не пора? — О, точно, — Чимин хлопает себя по лбу, спохватываясь, и бежит к выходу. — Позаботься о нем, Гуки! — О, да, ты можешь на меня рассчитывать, — хлопок двери, — открывай глаза, спящая красавица, твой принц улетел в закат. Юнги аж подлетает с постели медкабинета, а его выбеленные сухие пряди торчат во все стороны. — Я… мне пора, учитель Чон, — и выбегает, даже не попрощавшись. — Да-да, конечно, какая неблагодарная молодежь пошла. *** Чимин смотрит очень скептически на черные спортивные лосины и думает о том, что спятил, и эта провокация слишком глупая, но, вдруг, поможет? Он укладывает свои розовато-персиковые волосы в идеальный беспорядок и наносит гигиеническую помаду на губы. Он ненавидит до ужаса эти бабские штучки, но член хочется больше, чем сохранить гордость, поэтому он закрывает глаза и собирается в школу. Ему снова предстоит замещать тренера, поэтому любимый, ядовито-красный вибратор в виде пробки уже работает там, где его законное место с самого того дня, когда Мин Юнги появился на горизонте. На нем ремешки. Много ремешков, которые надёжно скрывает одежда. А ещё кольцо на члене, потому что будет ужасный конфуз, если он обкончается на глазах у всех при виде своего личного баскетбольного бога. *** Чимин решает закончить тренировку только тогда, когда ребята практически валятся с ног от усталости, а ему самому уже невмоготу и срочно нужно где-нибудь уединиться, желательно со своей коробкой игрушек. А Юнги следит за каждым его движением и просто не может сосредоточиться, потому что думает только о том, как выгнать всех и вытрахать душу всю из учителя, который уже почти полгода сводит его с ума. — Последний круг, — командует Чимин, наклоняясь за упавшим свистком. Эти черные, блядские лосины убивают за километр, обтягивая шикарную задницу, точно-точно проходясь швом по расщелине между половинками и упираясь во… что-то? Пак, стараясь делать это как можно незаметнее, поправляет одежду, немного оглаживая, а его глаза на пару секунд прикрываются от наслаждения, его искусанные губы поблескивают от слюны. И Юнги теряет всякую связь с реальностью. Он подтягивает на бегу шорты, чтобы не было сильно заметно его жесткий стояк, потирающийся о мягкую ткань при любом малейшем движении. Юнги думает о том, что, возможно, Чимин снова пришел с вибратором на тренировку, что его прекрасная розовая дырочка обхватывает холодный пластик вместо его прекрасного твердого и горячего члена. Кажется, учитель Пак, подписал себе смертный приговор, потому что еще немного и он дорвется до того, что его ноги еще неделю сходиться не будут. *** — Все свободны! — Чимин уже чувствует, как предают его тело трясущиеся колени. — Учитель, — Юнги подходит ближе, — помочь вам с уборкой мячей? — Д-да, — голос предаёт тоже и срывается на самой высокой ноте, и он молится, чтобы это было не так заметно, как ему показалось. Широкая футболка все прикрывает, но Мин Юнги уже видел то, что ему было нужно. Чимин отворачивается к верхней полке в кладовой спортзала, чтобы положить на нее последний мяч. Он чувствует присутствие рядом, но повернуться боится, ему неуместно видится, что в помещении повеяло аурой хищника. И из них двоих — это точно не Чимин. — Учитель Пак, — шепот Юнги совсем рядом, буквально у затылка, его горячее тело в одном миллиметре от собственного. — Вам помочь, учитель? — Да, — от желанной близости всё туманится перед глазами. Юнги льнет сильнее, вжимаясь вплотную, так, чтобы не осталось и воздуха между ними. Он вдавливает Чимина в полки с инвентарем, а руки сами собой оказываются на чужой заднице, резко впиваясь пальцами. Учитель от неожиданности роняет мяч из ослабевших ладоней. Рот открывается в немом стоне. Юнги домогается — и это самое лучшее, что случалось с ним в жизни. Чудесные огромные ладони массируют половинки, разминают, гладят, ласкают, а Чимин начинает стонать в голос. Благо уже поздно и в зале кроме них никого нет. — Учитель, вам плохо? — невинно интересуется Юнги, улыбаясь. Его руки ползут по бедрам, а потом снова возвращаются на такую прекрасную, облюбованную ими попку. Они поднимаются выше, забираясь под широкую футболку. А промежность, тем временем, будто сама по себе, потирается о чужое тело, заставляя просто умирать от каждого движения. — Юнги-яаа, — стонет Чимин, когда Мин толкается вперед, задевая игрушку внутри, которая мигом проезжается по простате, доводя почти до беспамятства. Он уже не особо соображает, когда чувствует горячий язык, собирающий его потекшие изо рта слюнки. — Вы чего-то хотите, учитель? — Юнги тянет Чимина к столу, на который тут же укладывает его животом. Он стягивает лосины и понимает, что чертов Пак Чимин играет с огнем. Потому что черные кружевные трусики, поверх которых ремешки портупеи, — незаконное действие, караемое жестоким наказанием. — Какой извращенный учитель, — Юнги поджимает губы. Возбуждение давит не только на шорты, но и на мозг. Он делает первый шлепок, на пробу, а Чимин стонет не столько от боли, сколько от неожиданности. — Юн…ги! — Вам нравится, правда? Он шлепает еще раз, еще и еще, пока ладонь не начинает краснеть, а задница горит огнем. Отверстие ануса рефлекторно сокращается, показывая кончик вибратора, который, кажется, заклинило, потому что он начинает работать на полной мощности. Не будь кольца на члене, Чимин давно бы позорно кончил. — Я вижу, этого недостаточно, — Юнги хмыкает, оглаживая покрасневшую кожу, пока Пак стонет и извивается. Юнги берет лежащую неподалеку скакалку и проводит по ней кончиками пальцев. В самый раз. Он ударяет, а у Чимина из глаз искры летят. Ему так больно. Ему так нравится. След багровеет, и Юнги бьет снова. — Пытался меня соблазнить, — удар, — плохой мальчик. Чимин пытается дотянуться до члена, чтобы снять напряжение и кончить, наконец, но ему не дают. Мин связывает его руки скакалкой, приматывая другой конец к трубе, торчащей из стены. — Мы еще не закончили, детка. Ты был таким непослушным, что твой папочка просто обязан тебя наказать. У Чимина расширяются в удивлении глаза. Мин Юнги — это все его фетиши в одном флаконе. — Папочка? — О, да, малыш, я буду твоим личным папочкой, — Юнги пальцами задевает анус, из которого понемногу сочится смазка. — Детка подготовилась для меня, так ведь? — Д-да, — шлепок ощутимо сильнее заставляет замереть в неозвученном вскрике, — папочка. Парень проникает двумя пальцами внутрь, проталкивая игрушку дальше, а затем вынимает почти до конца. Ему тяжело сдерживаться, но он старается. Еще немного. Чимин не понимает, но пальцы на пару секунд исчезают куда-то, а потом он слышит шорох одежды и ощущает горячее дыхание у самой промежности. — Юнги… ох… прошу, не надо… Шлепок сильнее заставляет немного проехаться по столу, давая такое необходимое сейчас члену трение. — Неправильно называешь, малыш. Теплые губы касаются пострадавшей задницы, успокаивая раздражение. Юнги целует и облизывает, принося неимоверное наслаждение. Делает плохо и хорошо одновременно. — Папочка… Ах… коснись меня… папочка… — Любое твое желание, малыш, — он проникает языком в истекающую смазкой дырочку, сжимая в руке полыхающий член. Все еще плохо-хорошо. Юнги толкается кончиком сильнее, добавляет пальцы и совершенно забывает о себе. — Пожалуйста… быстрее, прошу. — Что, малыш? Чего ты хочешь? — Мин исцеловывает промежность, быстро надрачивая. — Тебя, папочка… войди в меня. — Все, что угодно, для тебя. Юнги приспускает шорты, давая свободу собственному изнемогающему возбуждению. Он натягивает обратно кружевные трусики, немного сдвигая их в сторону, чтобы было удобнее. Ему это определённо слишком нравится. Он шлепает в последний раз, а потом немного вынимает вибратор и входит сам, резко загоняя его обратно вместе с собой, до упора. Чимин кричит. Ему и больно, и охуенно одновременно. Игрушка вибрирует, создавая трение, и заставляет стонать их обоих. Юнги двигается сильно и грубо, почти вколачивается. Он чувствует, как Пак двигается ему навстречу, как они оба сгорают в экстазе, стараясь не потерять себя в этом порочном удовольствии окончательно. Он переворачивает своего учителя на спину и держит его ноги одной рукой навесу, всё так же продолжая толчки в немыслимом темпе. Вот так, глаза в глаза, как они давно ждали и хотели. Но долго продержаться не в силах ни один из них. Юнги целует глубоко и страстно, проникая до упора, кончает в самую глубину, а Чимин содрогается от сухого оргазма, потому что из-за кольца сперма не может покинуть его тело. Мин отстраняется, нагибает его сильнее и ловит ошалелый взгляд напротив, резко снимая кольцо с члена. Ствол пульсирует, толчками выбрасывая жидкость, которая пачкает всё лицо молодого учителя. Чимин стонет и просто умирает от настоящего сдвоенного оргазма. Кажется, он отключается. *** Приходит в себя Чимин в медпункте, где по случайности оказался Чонгук и куда в панике прибежал Юнги со своим практически голым учителем на руках. Чон искренне рад за друга: хоть кому-то из них двоих посчастливилось отключиться от наслаждения, а не от одиночества и спермотоксикоза.