Эхо

Макс сидел у камина, внимательно разглядывая альбом с фотографиями. На улицу опустился вечер. Наступали первые холода. В этих краях зима приходит рано. Макс так и не смог до конца привыкнуть к северному климату, поэтому часто одевался не по погоде и замерзал, возвращаясь с работы. Приходилось согреваться у огня, чтобы не заболеть. В начале осени температура опустилась почти до нуля. Выходить на улицу совсем не хотелось. Казалось, будто сразу за теплыми днями наступает продолжительная зима, несущая холода и печаль. В такое время он всегда чувствовал себя одиноким. Будто вместе с холодами на плечи опускалось отчаяние, тело, словно одеяло, окутывала тоска, а вместо теплого воротника свитера горло сдавливало сожаление. О минувших днях. О планах, которые так и не воплотились в жизнь. О словах, которые так и не были сказаны. О ней. Он провел пальцами по фотографии. Она была черно-белой, но он всё ещё помнил, каким ярким был человек, запечатлённый на ней. Он помнил светлые голубые глаза, смотревшие на него с теплом и любовью. Помнил кудрявые рыжие волосы, щекочущие шею и плечи. Помнил легкий румянец на щеках, веснушки, цвет её губ. Помнил, как пахла её кожа, как звучал голос, и какими нежными были её руки... Фотографий сохранилось совсем немного, то те, которые остались, Макс берёг как зеницу ока. Иногда вечерами, когда ему становилось плохо, он доставал альбом, в котором хранились все самые трепетные его воспоминания. Он был почти пустым, но нескольких страниц вполне хватало, что задеть даже самые дальние струны души. — Всё ещё о ней думаешь? — знакомый голос прозвучал со стороны. Макс оглянулся, закрывая альбом и откладывая его в сторону. Он совсем забыл, что Широ обещал заглянуть вечером. — А ты? Думаешь о нём? — Каждый день... — парень опустился в кресло, поправляя часы на руке, — постоянно. — Два года уже прошло, — Макс ответил не сразу, переводя взгляд на пламя камина, — пора бы уже смириться. Макс сам не верил словам, которые говорил. Это звучало глупо, учитывая, что сам он уже пять лет не может перенести горечь своей утраты. С тех пор, как Кита не стало, многое изменилось, но жизнь Широ будто стояла на месте. Он словно остался там — в прошлом. Разбитый, насквозь промёрзший, роняющий горячие слёзы на холодную землю. Опустошённый, уставший и вечно ждущий, что Кит вернётся. Пережить потерю было тяжелым испытанием для него. Первые два месяца были особенно сложными. Макс почти не отходил от него, заставляя есть, спать, принимать таблетки... Так или иначе, этот этап остался позади, и теперь воспоминания о Ките приносили Такаши не только страдания. Каждый раз, вспоминая о нём, он улыбался, словно переживая счастливые моменты заново. Макс понимал, что так не может продолжаться вечно, но не ему было судить об этом. — Расскажи мне о ней, — Широ неожиданно понял, что никогда не спрашивал о возлюбленной Макса. Тот тщательно скрывал свой роман от чужих глаз. Даже от лучшего друга. — Что ты хочешь узнать? — как ни странно, Макс согласился. Похоже, теперь скрывать это стало бессмысленно. — Какой она была? — Такаши видел её фотографию краем глаза, но рассмотреть получше не успел. — Она была обычной служанкой, — мужчина легко провёл ладонью по обложке альбома, — её нанял мой отец. Следить за домом. — Не побоялся оставлять с тобой наедине? — Он был уверен, что я гей, — Макс усмехнулся, но в его улыбке не было ничего, что даже отдалённо напоминало бы радость, — отчасти, он был прав. Я мог положить глаз на парня. — Но? — Но влюбился в неё, — он вздохнул, рассматривая потрепанный переплёт альбома, — так сильно, что пустил под откос учёбу. Меня из-за этого чуть не отчислили. — Что именно в ней тебя привлекло? — Не знаю, — мужчина пожал плечами, переводя взгляд на друга, — всё? — он отложил альбом в сторону, а затем потянулся к кофейному столику, — хочешь виски? — Не откажусь, — Широ грустно улыбнулся, принимая стакан из рук друга. — Я храню его для особых случаев, — Макс закрыл бутылку, поставив её на пол — поближе. — Сегодня такой? — Сегодня мне особенно паршиво. Повисла минутная тишина. Как ни странно — напряжённой она не была. Каждый был погружен в свои мысли. — Как она умерла? — Такаши понимал, что это — больная тема, но ему хотелось узнать. — Болезни... Не щадят никого, — Макс опустошил стакан одним махом. Ему было плевать, что такой напиток как виски пьют медленно. Он пил не ради какого-то необычного вкуса. Ради чувств. Ради того, чтобы их притупить, — не важно, сколько у тебя денег, какую должность ты занимаешь и какой ведёшь образ жизни. Всё это в один миг теряет значимость, — он смотрел в одну точку — на языки пламени, пляшущие в камине, — все равны перед смертью. Широ молчал. Он прекрасно понимал, о чём говорит Макс. Некоторые вещи не подвластны даже деньгам. — Я пытался спасти её, — Макс продолжил, хотя говорить с каждой минутой ему становилось всё тяжелее, — возил за границу — к разным специалистам... Никто не помог. Никто не знал, как помочь, — он делал паузы. Не потому что ждал ответа от друга, а чтобы привести мысли в порядок, — когда она умерла — я был рядом... Я видел, как белели её губы. Как замер взгляд. Как исчез с щёк румянец. Слышал, как стихло её дыхание. Как сердце перестало биться... А самое ужасное... было чувствовать, как холодеет ладонь, которая всегда оставалась теплой. — Макс, мне... Мне так жаль, — дежурная фраза из уст Широ звучала совсем иначе. Макс понимал, что он говорит это не для того, чтобы выразить сочувствие. Он сожалеет. Искренне, потому что сам прошёл через нечто подобное, — как ты справился с этим? — Я не справлялся, — мужчина встал, поднимая с дивана старый альбом, — я просто пил. Пил и принимал таблетки, надеясь, что не проснусь следующим утром, — он подошёл к камину, задерживаясь у него и вновь открывая альбом. Теплый свет от огня падал на фотографии. Казалось, будто они светятся. Будто светится её улыбка, — если бы не ты, я бы не пережил этого. Ты помог мне тогда, когда я больше всего нуждался в поддержке. — Я ведь даже не знал, отчего ты страдаешь. Ты не рассказывал. — А ты всё равно оставался рядом, каждый раз заставляя меня подниматься, если я падал, — Макс улыбнулся, видимо, вспоминая что-то забавное, — теперь я должен помочь тебе, — мужчина закрыл альбом, а затем, пару секунд подержав в руках, бросил в огонь, — а это мешает.

***

Широ вернулся домой поздно. Он всегда засиживался у Макса, видимо, пытаясь скрасить своё одиночество, но сегодня их встреча была особенной для обоих. Макс смог сделать шаг вперёд, протягивая ему руку, а Такаши крепко за неё ухватился. Вот только... Как идти — он не знал. Он почти не помнил, что происходило тогда — два года назад. Он не понимал как перенёс потерю Кита и как ему следует жить дальше. Каждый раз, стоило ему переступить порог дома — чувство опустошения разливалось по всему телу. Он пытался его заполнить. Как угодно. Но ничто не способно было заделать дыру в сердце. Она словно была бездонной. Сколько бы усилий он не прилагал — всё бестолку. Успокоительные не срабатывали. Не помогала смена обстановки. Работа не отвлекала. Каждый день: утром, днём, вечером, ночью — он думал о Ките. О том, как светятся в полумраке его бездонные фиалковые глаза. О том, как он улыбается. О том, как в тишине звучит его голос. Он помнил всё. Помнил отчетливо, словно образ парня отпечатался в голове. Помнил каждую деталь, каждую мелочь... Помнил, и очень боялся забыть. Боль, которую он испытывал, граничила с каким-то странным теплом. Вспоминая о Ките, он почему-то улыбался. Его согревала мысль, что он любил. Любил взаимно и самоотверженно. В отличии от возлюбленной Макса, Кит не оставил за собой ничего. Ни фотографий, ни писем, ни вещей. Он словно исчез. Словно его и не было. Иногда у Широ закрадывалась мысль, что всё именно так и было. Что фантазия сыграла с ним злую шутку, и Кит — это лишь плод его больного воображения. Единственное, что заставляло избавиться от подобных мыслей — Макс. Если бы он тогда не пришёл... Если бы не услышал, как Кит играет — сейчас Такаши списал бы всё на расстройство психики. Он знал, что его чувства были обречены с самого начала. Пытался не влюбиться... но не смог. А полюбив, он даже не смог коснуться его. Ни разу. Он просто любил. Любил самой безумной и бестолковой любовью. Он приходил на могилу Кита каждый день. Каждый день, вне зависимости от того, как сильно устал. Он всегда возвращался, даже если Макс уговаривал переночевать у него. Возвращался домой. Возвращался к Киту. Розы, которые он так нежно берёг, были капризными. Ему приходилось тщательно следить за ними, но в холодном климате они, всё равно, не цвели. Как бы он не старался. Возвращаясь с сада он всегда садился за рояль. Музыка помогала ему успокоиться. Отвлечься от боли в груди. Играя, он вспоминал, как внимательно Кит наблюдал за ним. Представлял, будто парень по-прежнему стоит сзади, вслушиваясь в каждую ноту. Будто каждая нота, звучащая в зале, предназначена только ему. Такаши долго пытался вспомнить, чему учил его Кит. Та композиция, которую тот показывал, совсем стёрлась из памяти. Каждый день он пытался воспроизвести её, но не мог. Она словно исчезла. Стёрлась. Будто её, как и Кита, больше не существует. Все попытки сыграть хотя бы отрывок были безуспешными. Пальцы будто не слушались, а клавиши издавали совершенно иные звуки. Широ продолжал пробовать, будто пытаясь ухватиться за то единственное, что Кит за собой оставил. У него не было ничего, связанного с парнем. Ничего, что он мог бы с трепетом беречь, как Макс. Он даже не знал, как и почему умер Кит. Были ли у него друзья, родственники, знакомые? Хоть кто-то, кто мог сохранить частичку его при себе... И если были, то почему не приходят его навестить? Знают ли о его смерти? Этой ночью Такаши посетила безумная мысль. Он долго пытался внушить себе, что это бессмысленно, но желание, как всегда, победило. Он решил, во что бы то ни стало, разыскать хоть какую-нибудь зацепку о Ките. Любую информацию или вещь, которая от него осталась.