Fake Management for Beginners

      Квай-Гон взглянул на лежавшее на полу тело и вернулся к кровати.       — Представитель Прия потерял свой комлинк, — севшим голосом сказал он. — Вы знаете, как его вызвать?       — Не уверена, что есть кого вызывать, — Мэйдо не отрываясь смотрела на Оби-Вана и ответила едва слышно. — Какая же это была ошибка.       — Что именно? — спросил Квай-Гон. Ошибок... у всех хватало. Она про приказ казнить губернатора? Трупу не устроить показательный суд, а без громкого процесса нет триумфального возвращения.       — Теперь не имеет значения. Надо попробовать… добраться до племени. Возможно, там смогут помочь. Местные жители обладают огромными силами. К сожалению, это все, что я знаю.       Она встала. Квай-Гон поднял на руки Оби-Вана — сначала картинно, словно в кино, но сам себя выругал. Теперь Оби-Ван сидел у него на правой руке, как малое дитё у матери. «Тяжёлый он!» Многие мастера таскали на руках или возили на спине юнлингов — дети любят играть, детям нужно играть, — но Оби-Ван был почти взрослый... «Но Оби-Ван ребёнок».       Мэйдо уже стояла у выхода и светила в проход.       — Всё хорошо, госпожа эмиссар. Я найду дорогу. Где Пери?       Она дернула плечом.       — Понятия не имею.       — Это сын Нута, если вы его не узнали, — напомнил Квай-Гон. — Удрал уже, наверное. Идите вперед, найдите его и готовьте спидер.       Мэйдо без возражений исчезла. Что сбило с неё всю спесь? Поспешное и глупое решение, принятое под влиянием эмоций? Ребёнок, который умирал по их вине? Или все это — огонь и безнадёжность?       Свет фонарика пропал — Мэйдо поднималась по лестнице. Оби-Ван был ещё жив, но жизнь утекала из него. «Сыплется снегом песок в часах», — сказал поэт, и лучше бы он молчал. Все равно пришлось ждать, пока Мэйдо выберется наверх.       Сильно чувствовался запах гари. Пожар подступил совсем близко: стало чудовищно жарко. И всё же поднимать Оби-Вана с помощью Силы Квай-Гон не решился — мало ли что. Лучше самому.       Вопль из глубины дома он услышал, когда поднимался в кухню. Он не разобрал слов, кто кричал, не понял, в чем причина крика. В огне? Резиденция уже горит? Что-то упало, снова раздался крик. Теперь Квай-Гон различил, что вопит Пери, отчаянно, будто сражаясь за жизнь, и Сила ответила гневом и страхом.       Такие, как Мэйдо, не умеют быть милосердными. Не умеют жалеть старика, если из него можно выбить нужные сведения, не могут щадить подростка. Пери был выше и крепче, но Мэйдо вела ярость, и поэтому она выигрывала. Пери не дергался — прижатый к стене, верещал и беспомощно всхлипывал. «Всегда выигрывает Сила», — и коротким движением головы Квай-Гон отшвырнул от него Мэйдо.       — Ты в порядке? — спросил он Пери, но тот мелко затрясся и в ужасе рванул к лестнице. — Стой!       — Стоять! — Мэйдо с трудом поднялась на ноги, выхватила бластер. Квай-Гон отбросил в сторону и его.       «Они оба в плену своего страха. Они оба на грани безумия. Я должен действовать один». И ко всем рогатым ситам доверие, если оно мешает выжить. Силой — руки были заняты — Квай-Гон оторвал Мэйдо от пола и поднял на уровень своих глаз.       — Вы будете делать то, что я говорю, — никак не выходило поймать её взгляд. — Вы делаете только то, что я говорю, и больше не отдаете безумных приказов. Вы меня поняли?       Бесполезно, конечно. Слишком сильная воля, слишком ясное мышление даже сейчас. Никто не смог бы... но нет. Кое-кто смог. Там, на крыше... что он ей тогда сказал? И был ли приказ убить губернатора в самом деле приказом Мэйдо?       — Вы меня сейчас придушите, — прохрипела она. — Его надо остановить.       — Кого? — Квай-Гон тряхнул её для острастки, но хватку ослабил.       — Хатт, вы так ничего и не поняли. Теряете время, бегите по коридору, там вход в гараж и спидер. Ворота выходят на улицу, не на площадь, вы сможете подняться. Может быть. Может быть, сможете долететь, — она говорила быстро и сбивчиво, глотая слова, и не пыталась сопротивляться. — Остальное не ваша забота, пусть это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.       Квай-Гон отпустил ее. Мэйдо сползла по стене, лицо ее было искажено ненавистью и страхом, и казалось невероятным, что пару минут назад она плакала из-за умирающего мальчика, которого видела четвертый раз в жизни.       — Бегите, глупец! — завопила она и кинулась следом за Пери, забыв про потерянный бластер, на середине пути обернулась на мгновение, но ничего не сказала и пропала из виду.       Потом на втором этаже хлопнула дверь. Снова послышались вопли — должно быть, опять сцепились. Должно быть, пора выбирать наконец: или они, или ученик. «Или нет, и мы все умрём. Какая ирония: "Мы строили планы, как строят дома, но строили их на песке. И песок превратился в стекло, а дома превратились в дым..."»       Квай-Гон не успел добраться до конца коридора. Он даже не слышал рев двигателей, просто в какой-то момент стена осыпалась мелким крошевом, он увидел темный бок стоящего спидера, волну ослепительно-яркого огня — и только тогда услышал оглушающий грохот.       Если бы не реакция джедая, если бы не Сила, не множество «не» и то, что Квай-Гон чаще делал прежде, чем успевал подумать, они бы не выжили. Но он оказался возле главного входа, и было уже наплевать, что там, на площади, кровавая бойня, а может быть, мало что уцелело, и Квай-Гон ударом Силы снес с петель дверь.       Черно-красные краски, груды металла в отблесках пламени, еле различимые тела, горелое мясо, горелая рыба. И было поздно жалеть, что единственная, и без того бесполезная преграда теперь охвачена огнем. Где-то лопнуло стекло, ветер втянул внутрь дома языки пламени, вспыхнул ближайший спидер, взлетел на воздух и рассыпался тысячей мелких искр… Еще один спидер взорвался, крупный обломок ударил по крыше резиденции. Никто больше не пытался сбежать — планета уничтожала нарыв на самой себе.       Никому здесь не было места.       А Квай-Гон выиграл у смерти несколько незначимых секунд.       «Когда кончится лето, не грусти обо мне —       Моя песенка спета, я погибну в огне...»       Вот, значит, что он имел в виду…       Нет Прии, больше нет Мэйдо, Пери, может быть, нет Нута и Аты. Лишь он и умирающий Оби-Ван считают мгновения до гибели. Мог ли Квай-Гон когда-нибудь предположить, что вот так все закончится — в обжигающем пламени, раз — и конец? И вся его Сила будет бессильна, какая ирония…       Сверху донеслись еле слышные крики.       Они еще живы? Или кто-то из них?       Первым с разрушенной лестницы свалился Пери — орущий во все горло, он неуклюже упал, подвернув ногу, затем спрыгнула Мэйдо — похожая на кошмарный призрак. В руке она держала системный блок дроида.       — Лимит жизней, кажется, у меня на сегодня исчерпан, — хрипло усмехнулась она.       В гараже взорвался губернаторский спидер.       — Здесь есть еще выходы? — крикнул Квай-Гон. Должны были быть: горожане знали, что они есть, да он и сам видел...       — Тот лаз, но вряд ли там можно пройти, — и Мэйдо, шатаясь, побежала в полуразрушенный коридор.       Пери хныкал от боли — то ли Мэйдо травмировала его, то ли он неудачно спрыгнул, но шел следом, и было бы даже смешно, если бы не было настолько страшно. «Чего она от него добивается? Зачем я думаю об этом сейчас? Смерти нет, нет, нет. Только Сила».       Мэйдо стояла, опустив руки и устало скалясь на обломки стены. Проход был засыпан, и выхода не было, ни одного выхода больше не было, но рухнувший на резиденцию спидер сослужил добрую службу: ураган гнал через пробитую крышу дым и вытягивал угарный газ, остужал раскаленный воздух. Но насколько это могло помочь… и надолго ли?       — Чёрно-белая маска может только сгореть… — произнес Квай-Гон. Мгновением раньше, мгновением позже. Свой дом покойный Сутр как мог защищал от огня, верный своей паранойе, но никакая защита не могла помочь от горящего топлива и раздуваемого ветром огня. Просто отсрочить.       — Что? — удивленно переспросила Мэйдо.       — Моя странная сказка, Госпожа моя, Смерть. Слышали такое, эмиссар?       — Нашли время сказки рассказывать, — и Мэйдо, размахнувшись, швырнула блок дроида в сторону, туда, где огонь приплясывал на каменном полу. — Все равно он уже бесполезен.       — Так он что, пошел за ним? — невпопад спросил Квай-Гон, но Мэйдо его поняла.       — За датападом Сутра, — она взглянула на Пери, тот ничего не сказал.       — Зачем он ему? — нет, Квай-Гон помнил, что Пери лишился своего датапада, но не настолько же он выжил из ума, чтобы…       Мэйдо не ответила. Она наблюдала, как огонь присматривается к системному блоку, пробует его, осторожно, нехотя, и постепенно захватывает в тиски. Потом она развернулась, вышла в центр зала, постояла, следя за вырывающимся в небо пламенем в гараже, и села на каменный обломок.       Пери подошел, устроился рядом. Он прятал взгляд и, как чувствовал Квай-Гон, испытывал что-то… раскаяние? Вину? Мэйдо больше не обращала на него никакого внимания. Квай-Гон сел прямо на пол, так и не выпустив Оби-Вана, и закрыл глаза. «Смерти нет, есть Сила», — напомнил он себе, но эта истина больше не приносила покоя.       — Как вы обо всем догадались? — с надрывом спросил Пери. Квай-Гон открыл глаза — тот осмелился посмотреть на Мэйдо.       — Ты слишком хорошо знал этот дом, парень. Ты побежал, это была твоя ошибка.       Пери кивнул и отвернулся.       — Отец не знал, что я здесь бывал. Он думал, что я никогда не летал один в город. Он был занят, и он, и мать… — он снова поднял голову, посмотрел теперь на Квай-Гона. — Я этого не хотел. Он умрет?       — Мы все теперь умрем, — спокойно ответил Квай-Гон, потому что безумно хотел что-то сделать. Но что? Убить всех, чтобы не мучились, а потом и себя? Не лучшая идея, даже если прикажут.       — Я хотел его освободить, — сбивчиво продолжал Пери. — Он обещал мне, что если я буду следить за отцом, он отправит меня учиться. Даст денег. Отец никогда бы мне их не дал. А Ата… Ата говорила, что у меня есть способности.       Он снова замолчал. Квай-Гон подумал, что мог хотя бы немного продлить оставшееся им время. Он поднял руку, чтобы выставить щит, и неожиданно Мэйдо остановила его. Квай-Гон посмотрел на нее, но она не повернула в его сторону голову.       — Я спрятался, когда мы пришли, — снова заговорил Пери. Бессвязно, бесстрастно, но все равно понятно и просто. — Я испугался. Не знал, что мне делать. Я мог себя выдать. Я даже хотел убежать. А потом… потом вы ушли, и дверь была заперта. Я выманил Оби-Вана из комнаты. Сделал так, чтобы он оказался на кухне, я думал, он там надолго останется. Пробрался через черный ход на улицу, потом наверх. Развязал губернатора. Мы хотели уйти. Я давно засек на орбите какой-то шаттл…       Мэйдо озадаченно нахмурилась, и Квай-Гон сообразил, что это был ее корабль. Где-то недалеко.       — Но мы не успели. Начался ураган, и губернатор приказал мне спускаться. Он потом чуть не полз от страха, будто бы не привык. Но я не мог, там был Оби-Ван. С оружием. И мы разыграли вот это… что я взял его в заложники. Оби-Ван нам поверил. Он испугался. Нет, — тут же поправился Пери, — не испугался. Он растерялся. Я тоже бы растерялся… он бросил меч, как я и приказал. И тогда я связал его, только руки, забрал меч, и мы пошли вниз.       Горящая балка упала посреди зала, совсем рядом, и Квай-Гон Силой отбросил ее подальше. Становилось все жарче, Мэйдо стянула куртку, протянула ее Пери.       — Держи. Тебе не будет так горячо.       — Губернатор был неуклюжим. Я думал, он расшибется. И Оби-Вана мне пришлось развязать, иначе бы он не спустился. Он шел первым, потом губернатор, потом уже я. И Оби-Ван попытался напасть на меня. Я не знаю… не понял… ничего я не понял. Он… что-то вколол ему. Или нет. Я не видел. Там было темно. Но я его там не бросил… — Пери всхлипнул. — Я не хочу думать, что все это из-за меня.       — Разумеется, нет, — слабо усмехнулась Мэйдо. — Один идиот пронес в избирательный участок бутылку с зажигательной смесью, а другой… два других идиота ничего не предприняли.       — Что теперь со мной будет? Вы меня арестуете?       Мэйдо усмехнулась и покачала головой. В самом деле, Пери задал невероятно глупый вопрос.       — А почему ты указал нам на шкаф? — спросила она.       Пери вздрогнул.       — Там… губернатор смотрел там что-то, когда мы оказались внизу. Что-то в бутылочке… и что-то пил.       Хотелось заорать: «Ты должен был нам сказать!» — но Пери тогда и не слышал вопросы Мэйдо, и отвечал невпопад. Пусть это был спектакль, у него в нем была незавидная роль.       — Там было противоядие, — коротко сказал Квай-Гон. — Я должен за ним спуститься.       — Не было.       Мэйдо не успела отвести взгляд, а быть может, недавняя попытка доказала ей, что Квай-Гон бессилен со всеми внушениями. Глаза у нее были яркие, почти неестественного цвета, будто и вправду — линзы, за которыми арканиане скрывали отсутствие зрачков.       — Там не было противоядия. Скорее всего, он припасал свои зелья для нас. И для тебя, — она обернулась к Пери, и тот испуганно распахнул глаза. — А как ты считал? Ты стал лишним. И знаете, почему? Сутр из тех, у кого не должно быть путей к отступлению. Вот он-то на месте этого Выквана бросился бы из окна. Он труслив, ему нельзя передумать. Он должен действовать наверняка.       — Он бы меня убил? — прошептал Пери.       — Бесспорно, — и Мэйдо опять усмехнулась. — Тебя, нас. После, возможно, себя, потому что мой шаттл явится исключительно на мои позывные. Но, может, и нет, он заранее что-то принял — антидот? Тонизирующий препарат? Почему ты просто не взял столько чипов, сколько тебе было нужно? Ты мог бы уйти, и Сутр никогда не посмел бы тебя обвинить.       Хладнокровно, жестоко. Так поступила бы сама Мэйдо — разумно, логично, с минимальными потерями и практически ничтожным риском. Просчитав противника, моментально взвесив все за и против. Она была бы… прекрасным напарником, если бы с самого начала все сложилось иначе.       «Так что же пошло не так?»       Когда, почему они решили быть… если и не врагами, то как минимум соперниками? Что они делили, в конце концов? Не стоящую этого планету? Информацию, которой полностью никто не владел? Мэйдо боялась и этого не скрывала. Ей не сказали о прибытии новых джедаев. Это вообще был чужой просчет — Ордена, Сената, но не их. Неудивительно, что она посчитала — Квай-Гон опасен. А он сам? Торчал в кустах, как ревнивая баба, предъявил сходу кучу претензий. И поставил на место ее драгоценного… драгоценную Прию — вот где была ошибка. Главная. И следом — Нэгна, в которой они выжили чудом.       А ведь Мэйдо спасла ему жизнь. Она рисковала и ни разу не вспомнила после об этом, зато вспомнил Квай-Гон — тот самый вопрос, который очень хотел ей задать.       — Так что же вас смущает в моем происхождении, госпожа эмиссар?       Мэйдо не ответила. Она медленно поднялась и теперь не отрываясь смотрела на Пери.       — Что ты сказал? — и Квай-Гон понял, что она не в первый раз повторяет эти слова. Пери уставился на нее с удивлением. — Ты сказал про какой-то ход?       — Там, за кухней, — пробормотал Пери. — Я прошел по нему…       Мэйдо вырвала у него куртку, прикрываясь, бросилась в сторону кухни. Квай-Гон чуть замешкался из-за падавана, но быстро нагнал ее. Пери хромал за ним, и он же указал на глухую стену, в которой не было ни просвета, ни намека на ручку, но Квай-Гон знал — да, выход есть.       — И что там, за этой стеной? — спросила Мэйдо. — Тоже огонь и смерть?       Губернатор был параноиком. И даже сейчас Квай-Гон не видел пределов, хотя должен был сразу понять: параноиком не по сути — по болезни. Рушащиеся стены и страховка от случайной искры. Сеть убежищ, припасы и яды. Двери, которые то ли есть, то ли нет. И ходы, о которых губернатор, возможно, не знал. Откуда обо всем этом было известно Пери? Он нашел в голонете старые карты? Да, у него было время, потому что Мэйдо так и не узнала про эту дверь...       — Не сомневаюсь. Но там и спасение. Отойдите назад.       Мэйдо кивнула, сделала пару шагов, прикрыла курткой себя и Пери, потом, подумав, набросила ее на Оби-Вана. И Квай-Гон для себя решил, что когда они выберутся… если выберутся, он обязательно узнает все до конца, расскажет она по доброй воле или…       Нет, только по доброй.       Мэйдо вдруг сверкнула фонариком, фыркнула и рассмеялась. Как-то легко и искренне, и Пери рассмеялся тоже. Квай-Гон обернулся — что они могли отыскать там веселого? — но понял, что и сам не может сдержать смех.       Ответ, почему этот плакат оказался в коридоре, губернатор унес с собой в могилу. Это был чей-то крик души. Вполне вероятно, что автор сгинул в пламени, может, умер намного раньше. Но в нем было все, что случилось за этот день.       «Дорогие сограждане!       Пожалуйста, убирайте за собой мусор и ящерячье говно! Начнет в жару тлеть, налетит ураган, сгорим к хаттовой матери всем городом! Полностью! И никто нас не потушит.       Спасибо за понимание!»       Квай-Гон резко снес деревянную дверь. И за ней не было пламени… дым, темнота и угарный газ, порывы ветра, гонящие их в лицо, и луч фонарика был почти незаметен, но потом дым пропал, оставив после себя вонь и пепел. За дверью повисла непроглядная тьма, но далеко впереди отступала стена огня, повинуясь властной и сильной руке.       Огонь возвращался против ураганного ветра, плескался на крышах и затухал, языки пламени опадали, дым продолжал носиться над городом, но он был уже неопасен. Не было слышно ни криков, ни стонов, лишь завывание ветра и треск сорванных окон и дверей.       — Кто это делает?       Квай-Гон не ответил, шагнул на улицу, выставив щит. Нет, панторанин подобное смог бы вряд ли. У него не хватило бы сил, он не смог бы удержать это пламя, если он вообще был еще жив. Ни один человек не был на это способен. Только фалнаут. Фалнаут, который всё знает заранее, который сравним по Силе с Йодой и по привычке прикидываться дурачком... с ним же.       Мэйдо не сознавала возможности отшельника Юргылина. И, конечно, Квай-Гон не мог сейчас все ей рассказать. Но ей уже это было не надо — она вскрикнула, вырвалась из-под защиты щита, побежала по улице…       С грохотом рухнула крыша губернаторской резиденции, подняв клубы пыли и горького дыма.       Мэйдо повисла на шее у панторанина, тот не ответил, но, конечно, был рад ее видеть. «Нашла время», — подумал Квай-Гон. На самом деле ему и самому хотелось то ли рассмеяться, то ли расплакаться.       Теперь спасены были не только они. Теперь спасён Оби-Ван.       — Вы справились, правда? И вовремя, как всегда, — услышал Квай-Гон голос Мэйдо. С этим синим занудой она могла быть непредсказуемо нежной.       — Это был Юргылин, — покачал головой Прия. — Я подвел вас, и если бы не он...       Квай-Гон быстро подошел к ним. На отшельников ему было плевать.       — Нам нужно в племя, — сказала Мэйдо. — Как можно скорее. Сутр что-то вколол этому мальчику. Я точно не знаю.       — А где он… вы его отпустили?       «Зря он задал этот вопрос...»       — Не я.       «Нет эмоций — есть покой...» Но Прия понимающе кивнул.       — Времени почти не осталось… — он шептал, но Квай-Гон понял, о чем он. — Испарина пахнет затхлой водой... — рассеянно сказал панторанин, положив руку на лоб Оби-Вана. — Так странно!       Сейчас нарочитое, не от мира сего поведение раздражало больше обычного. «На вопрос напрашивается. Мол, чего странного. Какое мне до этого дело?!»       — Мой ученик умрёт, если ему не помочь.       — В племени есть лекари.       — До племени надо ещё добраться. Но времени у нас нет. У нас нет спидера. Мы не долетим в ураган.       — Я всего лишь этнограф, я не рыцарь. Я слишком слаб, — в голосе у Прии проскользнула истеричная нотка, и Мэйдо коснулась его руки.       — Я напоминаю, Прия Шани: или мой падаван будет жив и здоров, или ты лично понесёшь ответственность за всё, происшедшее сегодня.       Как минимум это было бы даже заслуженно — но в первую очередь дело было в состоянии целителя. Крыша и так на одном гвозде, истерики эти, истории непонятные, а сейчас еще и едва держится на ногах... ему явно нужен был стимул.       — В конце концов, тебе не стоит опасаться казни — ограничатся принудительным лечением. Приходилось бывать на Спинтире?       Панторанин помотал головой. Оказалось, не про Спинтир, потому что он немедленно добавил тем же потусторонним тоном:       — Мне нужно согласие. Иначе нельзя.       — Что значит — согласие? Я же сказал! А законным опекуном являюсь...       — Его согласие. Нельзя навязывать исцеление. Это запрещено, это тёмная сторона.       — Да ты рехнулся! Он без сознания, он сейчас умрёт, ты что несёшь?!       Никогда ещё Квай-Гон не чувствовал тёмную сторону такой... близкой, понятной. Естественной.       — Мне всё равно, — произнёс он, сам пугаясь своих слов. — Хоть тёмной, хоть светлой, хоть какой стороной, хоть самим кореллианским дьяволом — но мой ученик должен быть жив и здоров, или ты отправишься на Спинтир булькать там консервантом остаток вечности, да орать от ненависти к себе и своим ошибкам.       — Заткнитесь, или будете булькать рядом!       Квай-Гон ощутил облегчение. Развеялся странный морок, как тогда, в Красной Горе. Стоило задеть… пнуть — потому что иначе нельзя! — этого синего недоумка, как в глазах Мэйдо не хуже пламени полыхнула знакомая ненависть. Квай-Гон бросил щит, и она захлебнулась ветром, но не сдалась.       — Для вас мне не понадобится никаких доказательств — впрочем, где теперь мне их взять! — и тут же эмиссар обернулась к Прие, тон ее изменился. — Пожалуйста. Вы же можете. Я не хочу, чтобы он умирал.       Тот поднял глаза — светлые, будто добела выцветшие, с красной искрой в уголках. Пахнуло отчаянием, пустотой, болью... потом вдруг они схлынули, оставив покой и тишину.       Резким жестом — как тогда, в участке, когда он остановил огонь — Прия выбросил руку вперёд, так что кончики его пальцев коснулись лба Оби-Вана.       — Я... — голос был почти неслышен, — ...запрещаю! — неожиданно громко сказал — возгласил даже — панторанин, и их с учеником обоих окутало облако бело-лиловых молний.       Похоже, слова про тёмную сторону тот понял буквально.       Сияние молний стало на какое-то мгновение нестерпимым, а затем угасло. Оби-Ван, как спросонок, медленно открыл глаза, пытаясь понять, где он и что с ним происходит. Словно и не умирал, а просто так, вырубился на полчасика с устатку.       Квай-Гон отпихнул Прию в сторону, рухнул на колени, прижал Оби-Вана к себе, слушая ровное дыхание и такое же ровное, разве чуть ускорившееся от удивления, биение сердца.       Где-то за спиной всхлипывал проклятый — нет, сит ему, благословенный — представитель, бормотал что-то в плечо Мэйдо. Куда делся Пери, Квай-Гон не видел, и его судьба не волновала ни капли. Он — забота госпожи эмиссара, если у нее еще здесь осталось забот, кроме ее бесценной «миледи».       «Слишком много эмоций. Нет страстей — есть покой». Ничего еще не закончено, еще много, много вопросов.       — Как ты? — спросил Квай-Гон Оби-Вана. — Слышишь, видишь?       Тот неуверенно кивнул, пару раз моргнул, пытаясь понять, где он и что происходит. Он посмотрел на Мэйдо, Пери… испуганно, даже вздрогнул, на Прию...       — А где губернатор?       Мэйдо скривилась.       — Там, где, возможно, он оказался бы парой минут спустя. Твой учитель отрубил ему голову.       Оби-Ван в ужасе взглянул на него, и Квай-Гон поспешил пояснить:       — По приказу госпожи эмиссара, — и покосился на Прию. Тот скрылся в тени, и лица его сейчас не было видно.       — Я не приказывала его убивать.       — Вы сказали… — напомнил Квай-Гон, подозревая, что она сама может не помнить. Так иногда случается. Особенно когда…       — Я сказала, что он заслужил. И только. Я первая бы предъявила ему обвинений на высшую меру, но, знаете ли… — и она махнула рукой. — Теперь это все не имеет значения.       — Он выманил меня из комнаты, — виновато сказал Оби-Ван, пытаясь встать. Ветер ему не давал, и Квай-Гон снова выставил щит, уже не чувствуя руки, и Мэйдо на этот раз не остановила его. — Я знаю, я был не должен…       — Никто тебя не винит, — перебила его Мэйдо.       — Не винит, — согласился Квай-Гон. — Ты всего лишь падаван. Никто не ждёт от падаванов, что они справятся с любой задачей.       — Но он... джедай, — заметил Прия; он выступил чуть вперед, руки у него дрожали... он весь дрожал, впрочем. — Джедай и ваш ученик.       «Ты бы не вмешивался», — молча посоветовал ему Квай-Гон, но после того, как тот спас падавана, ругаться с ним не хотелось. Оби-Ван озирался и кутался в куртку Мэйдо.       — Я осмотрел… дом, искал, откуда идут эти звуки. Я думал, что кто-то там ходит. Нашел тот лаз в кухне… потом вернулся назад. А он, — и Оби-Ван кивком указал на Пери, прижавшегося к стене, — уже развязал губернатора. И приказал мне бросить меч.       — И ты бросил? — Квай-Гон не хотел упрекать ученика, но так вышло, и Оби-Ван нервно сжался.       — Вы говорили, надо исполнять требования... — робко начал он.       — Я не учил тебя бросать ценных пленников!       — Вы научили его в себя не верить! — если Мэйдо и осмеливалась смотреть в глаза, то в те моменты, когда ей было нечего терять. Или когда в ее взгляде были невероятная уверенность, властность и требование подчиниться.       Но Мэйдо была проигравшей и потому в бешенстве, и Квай-Гон подумал, что полномочного эмиссара ждет величайшее разочарование в жизни.       — Джедай не верит в себя, он верит в Силу, — отговорился он цитатой. — Если верить в себя, зайти можно... в такие дебри, из которых поди потом выберись. Миряне, если не верят в себя, творят беспредел, а джедаи творят беспредел, когда слишком уж верят.       Над городом стыла ночь — ураган стал практически ледяным, но между домами он уже не был угрожающе сильным. Пепел опадал, оседал на одежде и лицах. Почти слился с уцелевшей стеной Пери, которому больше никуда не нужно было бежать, растерянно смотрел по сторонам Оби-Ван… и Мэйдо ободряюще ему улыбнулась. На ее лице все еще заметны были следы слез, она обнимала за плечи Прию (как когда-то он обнимал её), и забавно было понять, что они одного роста, и теперь, когда коса представителя сгорела, их можно было, пожалуй, перепутать друг с другом.       Потом Квай-Гон почувствовал что-то в Силе. Не то, что стало уже привычным — страдания, ужас и безысходность. Что-то, что он слышал, не раз повторял, но никогда не видел настолько отчетливо. «Смерти нет — есть Сила». Зло может причинить боль, нанести раны — но зло не может превозмочь истинный покой, подобный отражению луны в зеркале спокойных вод. И тот, в ком жил этот покой, неспешно приближался — ещё живой, но уже по сути мёртвый. Только Сила — невероятная, невероятно покорная Сила — удерживала его на грани смерти.       Отшельник Юргылин улыбался и протягивал руки, изрезанные до костей. Его одежда была порвана, чёрная кровь текла из ран, в теле застряли несколько ножей, местами кожу зубами рвали до мяса… Но он все равно улыбался, зная, что смерти нет.       Юргылин спасал от неминуемой смерти город — в этот же самый миг те, кого он спасал, убивали его.       Обернулся Прия, застыл и, возможно, упал бы, если бы рядом с ним не было Мэйдо. Вспомнила она отшельника или нет, но она удивилась. Тому, что он все еще жив, или тому, что он вообще существует? Заверещал Пери, а потом ураган вокруг них будто стих.       — Что же ты не собрал урожай, Приешке, — ласково укорил Юргылин. — Видишь, я говорил, не надо будить древнее зло. Кто явился сюда искупить — не искупил. Кто явился с гордыней — не покорился. Кто пришел за богатством — сам дорого заплатил. И только тот, кто послушался сердца, теперь спокоен.       И он упал на колени, все так же широко улыбаясь, откинулся назад и словно лег — как на кровать или на мягкую траву. В глазах его светилось счастье.       — Представитель, ты был великолепен, но сейчас тебе снова придется приняться за дело, пока проблемы с согласием нет, — счёл нужным напомнить Квай-Гон.       В ответ были лишь невнятные звуки. Мэйдо молчала, молчал Оби-Ван, даже Пери заткнулся.       — Что? Не слышу!       — Я не смогу, — чётко и громко, нарочито чётко и громко, ответил панторанин.       — Это мы уже проходили. Да-да, слабый этнограф и всё такое. Самобичевание, представитель, оружие тёмной стороны, которым она лишает нас сил и разума. А ведь речь идет о том, кто спас этот город вместо тебя.       «Еще бы ты это смог оценить...»       — Я уже ничего не смогу. Я... у меня... — снова невнятное бульканье, потом снова нарочито-чёткое: — У меня больше нет Силы.