* * *
Нут не стал рассыпаться в церемониях. Он оглядел всех по очереди, остановился на Ате, в этот момент показавшейся в дверях, кивнул на сарай, в котором стоял ее спидер. — Ты мне будешь нужна, — бросил он. — Сама знаешь, Пери… Ата, хмурясь, сделала несколько шагов. — Пришел шаттл, — уже раздражаясь, пояснил Нут. — Наши друзья покидают нас, так что прощайся. Нам некогда. Ата растерянно переводила взгляд с Оби-Вана на Прию. Квай-Гон понимал ее сомнения: с одной стороны — панторанин, к которому она пылала чувствами, с другой — Пери, и его она тоже не могла оставить один на один со вспыльчивым и несдержанным на язык отцом. Нут, махнув рукой, ушел выгонять спидер. Ата неловко улыбнулась, обняла Оби-Вана за плечи, и бедный падаван опять зарделся. — Я рада была с тобой познакомиться, — проговорила она. — Из тебя получится прекрасный джедай. Смущенный Оби-Ван забыл, как дышать, но Ата уже шагнула к представителю. Здесь ее поджидало препятствие, и Мэйдо, усмехнувшись, отошла, все еще тиская Ричи. — Прощайте? — неуверенно спросила Ата. — А вы обещали… — и голос ее слегка дрогнул. Загрохотали направляющие рельсы — Нут выкатил из сарая спидер. Ата оглянулась, потом протянула руки к Прие, словно не веря, что может его обнять. Представителя уже не мотало, как пьяного, но взгляд изменился навсегда… — Взгляните вокруг, — он обвел рукой в воздухе, — зла здесь нет. Оно ушло. Не верите? Я вам больше не нужен. Ата, всхлипнув, кинулась ему на шею. Хмыкнула Мэйдо, покачала головой. Ревновала она или нет, Квай-Гон не понял, но точно знал, к чему относилась ее ухмылка: она не забыла его слова, она знала, что зло все еще здесь — не только в чудовищах и безруких… Потом Ата обернулась к Квай-Гону. Она даже руки за спину спрятала, давая понять, что нежности кончились, и Мэйдо снова скривила губы. Нут уже завел двигатель и нетерпеливо высунулся из спидера. — Ну… прощайте, — вздохнула Ата. «Все еще дуется», — решил Квай-Гон. — Приятно было познакомиться. Один ее бросил, другой предал. «Она хорошая, и совсем одна. Повезло ей, что ничего не вышло...» Нут вылез, подошел к остальным. Казалось, он хочет что-то сказать, но никак не решается. — Это тебе, — сказала Ата, подходя к Оби-Вану и снимая с шеи дата-кристалл на цепочке. — Надеюсь, он тебе пригодится. Надежный и очень емкий. Падаван в очередной раз покраснел, но подарок принял. Ата засмеялась и обняла его. — Ты многого добьешься, — пообещал Оби-Вану Нут. — Может, мы о тебе еще услышим? — и тепло пожал ему руку, повернулся к Квай-Гону: — Ну, и тебе не хворать. Шороху, конечно, навел ты тут знатно, но хатт знает, может быть, без тебя были бы вовсе кранты. Ата, пойдем. У нас мало времени…* * *
Магистр Винду был единственным, не считая Йоды, кто участия в обсуждении счета не принимал. Сейчас, когда все взгляды обратились к Квай-Гону и Оби-Вану, он только что не постучал датападом, призывая к порядку. Магистра Винду мало интересовали траты бюджета Ордена, банки, стулья и сараи. Квай-Гон подозревал, что в датападе магистра открыт совсем другой документ. Винду кашлянул. Наступила тишина. — Раз вопросы по поводу ущерба имуществу господина Нута улажены, — тоном, не допускающим возражений, произнес Винду, — позвольте ознакомить Совет с рядом выдержек из доклада Сенату… Не в их правилах делиться столь конфиденциальными документами, но слишком уж… — магистр многозначительно посмотрел на Квай-Гона. — После этого вам будут понятны требования, которые я озвучу в конце. Итак… Винду, рисуясь, пролистал текст доклада. У Мэйдо было достаточно времени, чтобы изложить все детально и обстоятельно. «Когда твоё имя назвали в Совете, магистр Винду прямо сказал, что доверять тебе задание на Венисиоле можно только ради того, чтобы ты дал повод сослать тебя куда-нибудь в глушь, на болоте Орден перед лягушками представлять...» Весь вид магистра ясно говорил, что подходящие места он успел подобрать. — Итак, — повторил Винду. — «При содействии представителей Ордена успешно завершена ликвидация аборигенной группы, подверженной неизвестной мутации и представлявшей угрозу для местного населения. По предварительным оценкам, жертвами мутировавшей группы стали от сорока до трехсот разумных...» Йода крякнул. Квай-Гон, даже если бы его и спросили, не смог ничего пояснить. Дело было не в цифрах — их Мэйдо, скорее всего, взяла из головы. — Да, великий магистр, — кивнул Винду, — потери среди местного населения значительные. Эмиссар Мэйдо получила от Сената разрешение на ликвидацию, операция проведена без потерь с нашей стороны. Квай-Гон скосился на Йоду. Тот пристально рассматривал собственные лапки. Винду опять пролистал доклад. — «При участии представителей Ордена проведена предварительная разведка местности в районе Дальних Скал, на участке под названием “Красная Гора” обнаружена неизвестная база, предположительно связанная с появлением мутации у аборигенного населения. При проникновении на базу был автоматически активирован установленный взрыватель, деактивировать взрывное устройство не удалось по причине отсутствия времени, при взрыве базы потерь нет». — Я так понимаю, данных по этой горе тоже нет? — ворчливо спросил Пло Кун. Почему-то его это заинтересовало. Винду с готовностью вчитался в доклад. — Практически. Какие-то описания помещений, на основании чего сделаны выводы… Эмиссар сообщает, что эксперименты проводились с ведома губернатора Уббара Сутра. Кстати, о Сутре, — Винду хмыкнул. — Со стороны эмиссара было поспешным решением, но, цитирую: «За преступления против Республики, а именно: пособничество в проведении неустановленных экспериментов над аборигенным населением, приведшим к многочисленным жертвам; халатность и злоупотребление властными полномочиями; подкуп избирателей; проведение незаконного референдума и фальсификацию документов учета; растрату средств бюджета; незаконное строительство и незаконное изъятие земель у собственников; покушение на убийство полномочных представителей Сената и Ордена; организацию убийства журналиста Риза; покушение на убийство падавана Оби-Вана Кеноби; похищение падавана Оби-Вана Кеноби и Пери Нута, в связи с наступлением чрезвычайных обстоятельств и невозможностью обеспечить содержание под стражей губернатор Уббар Сутр приговорен к высшей мере наказания, приговор приведен в исполнение на месте». Это не все… «Решительные и правомерные действия по предупреждению массовых беспорядков во время стихийного бедствия». Есть еще кое-что, но Квай-Гона оно не касается... — Блестящие формулировки, — заметила Ади Галлия. — Не знаю, где Сенат взял этого эмиссара, но чувствуется почерк профессионала. У нас таких, кажется, нет. «Ты даже не представляешь», — вяло подумал Квай-Гон. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Мэйдо прямо сказала, о чем доложит в Сенат, и зная, что Совет уже в курсе всего, что случилось под Нэгной, она почему-то все изменила. Это озадачило не только Квай-Гона, но и Йоду, и Йода тоже молчал. На обратном пути Прия не покидал своей каюты. Точнее, каюты эмиссара, и если он и выбирался, то лишь для того, чтобы связаться с Мэйдо — общались они подолгу, за закрытыми дверями, и ни разу Квай-Гон не был допущен к беседе. Все, что передал ему Прия уже при подлете к Корусканту, было пожелание как можно меньше писать про выводы и предпринятые действия, как можно больше — про факты и свершившиеся события. Для чего-то это понадобилось Мэйдо, и Квай-Гон снисходительно пошел ей навстречу, хотя, перечитывая свой отчет, пришел к выводу, что выглядит он крайне неубедительно. — Скромность — благодетель, — из своего угла провещал Йода, недобро зыркнув на Квай-Гона. У него были слова представителя Прии против официальных отчетов. Против доклада полномочного представителя Сената Йеллы Мэйдо, принятого и одобренного доклада, иначе, был уверен Квай-Гон, он никогда не попал бы в Орден... — Как видишь, — хмыкнул Винду, — твое присутствие оценено как необходимое. А действия — как высокопрофессиональные. — Героем Квай-Гон показал себя, — Йода поднял лапку, предупреждая возможный бессмысленный и совершенно не относящийся к делу спор магистров. — Героем, да. Показал, что не зря мастером его сделали, пусть ни одного он ученика пока рыцарем не увидел. О людях заботился больше, чем о себе, м-м? Магистр Винду с сомнением смерил Квай-Гона взглядом. Не бывает героев среди своих, а они ведь когда-то были в одном «клане» юнлингов. Странно подумать, как разнесла их судьба: один мотается по заданиям, а другой почти не покидает Храм, погружённый в дела правления. — Наградить его надо,— строго продолжил Йода. — Магистр Винду, что требуют Сенат и полномочный эмиссар? — Джедая, разумеется, — Винду уставился в датапад, потом наконец отложил его. — Понятно, что там сейчас никого, а ситуация нестабильная. Сенатор Валорум несколько раз подчеркнул, что представитель Ордена должен разбираться в ситуации. С чего сенатор и эмиссар вдруг сочли, что вообще могут требовать — не знаю, но выбор невелик, вариант всё равно только один. Йода покивал: — Один, да. Квай-Гон приготовился очередной раз браниться с Советом. Или нет, он пока не решил. Что это — обещанная почетная ссылка или крик о помощи? За то время, что они добирались до Корусканта, случиться могло все, что угодно. «Я не сказала, что я не в восторге, мастер Джинн», — да, Мэйдо была непредсказуема. Откровенная лесть, справедливая оценка? Что значил ее доклад, противоречащий всем словам, всем поступкам? — Награждать героев важно не меньше, чем наказывать зло, м-м? Тогда люди видят справедливость. Настоящим мастером Квай-Гон станет; настоящим рыцарем станет Прия Шани. Так решил Совет.* * *
— Мне незачем возвращаться. Квай-Гон проводил взглядом улетающий спидер. — Все, над чем я работала, сохранено в голонете, — объяснил панторанин. — Все об этой планете… Сударыня, вас же не затруднит?.. — О, конечно, миледи, — с улыбкой ответила Мэйдо. Весь обмен любезностями был исключительно для Квай-Гона. — Как только господин Нут вернется, я попрошу у него спидер и заберу ваши вещи, если они уцелели. Они только что не обменялись поклонами. Оби-Ван потихоньку смылся в дом. — Закройтесь на все замки, госпожа эмиссар, когда мы уйдем, — Квай-Гон ей приказал, сознавая, что нарывается на ответную грубость. — Не хотелось бы, чтобы господин Нут обнаружил ваш труп. — Придется рискнуть его психикой, — притворно засокрушалась Мэйдо. — Мой пилот, как вы сможете убедиться, своеобразен. Как бы он не пристрелил вас, если не получит от меня прямой приказ, вот о чем беспокойтесь. И она, посмеиваясь, тоже ушла. Прия — за ней. Квай-Гон еще долго стоял, рассматривая окрестности фермы. Ошибкой было оставлять без присмотра не Пери, а этих двоих. Ошибкой было следовать непонятному зову и мчаться в жилище отшельника. Ошибкой, но разве мало Квай-Гон их успел совершить?.. Сборы не заняли много времени. Оби-Ван забрал сломанный меч, прикрыл крышкой баночку с яйцами, успел что-то перехватить на кухне и теперь топтался, поджидая Мэйдо и Прию. Ему не терпелось улететь, и, может, это было правильно. Не стоило слушать Йоду, не стоило брать его на эту планету — насмотрится еще на кровь и дерьмо. А вот представители… запаздывали, сильно запаздывали, по мнению Квай-Гона, настолько, насколько им нужно было бы время… Он сказал себе, что его это не касается. Потом они появились — с легкими улыбками, будто знали что-то, неведомое остальным. «Меня это все не касается», — раздраженно напомнил себе Квай-Гон. Ветер стих. Облака были все еще слишком серые, слишком низкие, но Венисиола оправлялась от урагана. Деревья распрямлялись, тянулись к свету, поднималась прибитая трава, и даже ферма, похоже, пострадала не слишком. Где-то там, за облаками, сияло солнце… и это внушало надежду. Когда-нибудь оно пробьется сюда, когда-нибудь все это обязательно кончится. Оби-Ван немного отстал, Мэйдо о чем-то переговаривалась с представителем. Потом Прия обернулся, загадочно улыбаясь. — У фалнаутов столько историй... Есть про Красную Гору. Некогда она была островом, а вокруг неё было море. И на этот остров попал фалнаут. В те годы на Красной Горе отдыхали птичьи дети — это духи из фольклорных легенд... — Нашел время байки травить… — Как пожелаете, мастер Джинн, — склонился Прия и тихо-тихо, на грани слуха, прибавил: — Но позвольте вас попросить быть сдержаннее. Госпожа эмиссар и так позволяет вам больше, чем положено по протоколу — боюсь, чтобы хоть как-то держать вас в рамках. А то уважение к званию важная для рыцарей добродетель... я слышал. По крайней мере, ему хватило ума, деликатности или осторожности не говорить это вслух и не позорить Квай-Гона напоследок при эмиссаре. Но, конечно же, Мэйдо не могла не взять реванш. — Нет-нет, мне интересно. Что дальше? Прия снова слегка поклонился. И улыбнулся — вложив в улыбку, что по правилам этой игры приказ Мэйдо был и будет выше нежелания Квай-Гона. — Грустная история. Бедняга понял, что считанные дни остались до того, как он умрёт, и только одно тяготило его: что он не увидит больше своё новорожденное дитя. Его плач тронул сердце птичьих детей; легко и быстро они полетели в его родное стойбище, обернули тряпицей дитя и принесли его на скалу. Проснувшись, фалнаут увидел рядом свёрток, из которого тянулись тонкие длинные щупальца, и... — Прия печально вздохнул. — Он убил напугавшее его «чудовище» одним ударом и только потом понял, кто это был. Он замолчал, продолжая гаденько улыбаться, и оставалось домысливать, к чему он выдал невразумительную местную сказочку. Шаттл ждал за фермой — небольшой, очень современный, сверкающий, шлюз был открыт, и рядом стоял надменный арканианин. Он держал бластер и лишь при виде своей нанимательницы слегка расслабился, Мэйдо помахала ему рукой, ускорила шаг, они о чем-то заговорили. Квай-Гон придержал Оби-Вана, у которого в глазах светился дикий восторг. Неудивительно — шаттл даже у Квай-Гона вызвал интерес, что уж говорить о мальчике, который до этого видел только корыто... Как Мэйдо удалось заполучить в пилоты арканианина, было неясно. Не иначе, и тут все решили деньги. Арканианин убрался в шаттл. Вернулась Мэйдо, подошла к Оби-Вану. — Мне нечего тебе подарить, только кредитные чипы, но, боюсь, твоего учителя такой подарок не обрадует. Если хочешь, я дам тебе немного удачи? На моей родине есть такое поверье, — и она вдруг нежно и порывисто обняла его. — Ты молодец. Твой учитель может тобой гордиться. Я бы гордилась таким учеником… Эти нежности начинали утомлять. Оби-Ван, который уже устал за сегодня краснеть, взглянул на Квай-Гона, и тот жестом отправил обласканного падавана в шаттл. — Давайте прощаться, — Мэйдо сказала это обоим, но подошла только к Прие, коснулась руки. — Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня. Больше, чем могли. Больше, чем я могла от вас требовать. Идите. Долгие проводы всегда не к добру. «Да уже достаточно напрощались...» Панторанин поклонился, без слов повернулся, пошел к шаттлу. Мэйдо смотрела ему вслед, пока он не скрылся в шлюзе. — А если я сейчас прикажу вам остаться? — спросила она. Квай-Гон тоже смотрел на шаттл: было бы проще, если бы он улетел. Нет опасности для Оби-Вана, нет опасности от... — Я останусь. Под вашу ответственность за меня, мою жизнь и всё, что я натворю. — Я обдумаю ваши слова, — пообещала Мэйдо, слегка улыбнувшись. Квай-Гон пожал ее протянутую руку — она почти не ответила. — Времени у меня будет достаточно. — Удачи… госпожа эмиссар. Квай-Гон чувствовал взгляды. Не в Силе, просто так, — Нута, Аты, Пери… Мэйдо была здесь, остальных не было, но словно каждый хотел ему что-то сказать и никак не решался. Но кто бы мог ожидать от них красноречия? Уже у шлюза Квай-Гон обернулся. Мэйдо не спеша уходила, и Квай-Гон ждал, что она оглянется. Но она вошла в рощицу, скрылась за деревьями и вот уже совсем исчезла из вида… Квай-Гон развернулся, зашел в шаттл и закрыл за собой шлюз.* * *
Квай-Гон шёл по коридору к залу Совета и вспоминал собственную вигилию. Ему девятнадцать лет, вокруг тёмная ночь, серебристое голографическое пламя бросает отсветы на статуи древних магистров, а те смотрят сурово и строго. Видят. Его сомнения и страхи, его суетность и тщеславие, но и готовность жертвовать собой, и жажду служить людям. Что-то они увидели в Прие Шани?.. Но для девятнадцатилетнего Квай-Гона вигилия была заслуженной наградой. Для Прии — наказанием, унижением. Сиди, бессильный, под взором древних. Думай. «Почему мастерам вигилия не положена? Я бы тоже подумал». Впрочем, хватило времени, пока он ждал под дверью. За ней Совет спрашивал будущего рыцаря, помнит ли он Кодекс, какой путь он выберет: стража, защитника или советника — все эти бесконечные, бессмысленные вопросы, ответы на которые заучивают вместо школьных уроков малолетки, чтобы во сне увидеть собственную вигилию и своё посвящение. Им снится, что их выгоняют вон, и они плачут... но для некоторых сон остаётся сном. Осторожно, не особо уверенно, Квай-Гон подошёл к коленопреклонённому Прие. Волосы ему уже обстригли почти под ноль, оставив коротенькую косичку сбоку — символ статуса, которого у него никогда не было. «Зачем посвящать того, у кого даже нет Силы?!» Сомкнутые веки, заострившиеся черты лица — как этого измученного мальчика можно было хоть на минуту счесть злым гением? Здесь, в рыжем свете Корусканта, он был тем, чем был в самом деле: больным, испуганным, ничего не осознающим дурачком, втянутым в игры сильных мира сего, в которых даже Квай-Гон ничего не понимал. — Веруешь ли ты в Ашлу, Богана и Бенду? — спросил он. Древние боги джедаев. Их имена поминали попусту все, кому не лень, не думая, что... неважно. — Я верю в то, что есть свет, есть тьма и есть равновесие, — ответил Прия. «Эта вера отняла у тебя Силу, а ты продолжаешь в том же духе». — Тогда встань и говори со мной, как брат с братом. Сколько лет Квай-Гон мечтал однажды произнести эти слова? Сколько лет Сила отказывала ему? И говорить их теперь этому клоуну синему, который ни дня в своей жизни... «Нельзя». Гнев сейчас категорически нельзя. Бессмысленные слова древнего обряда сыпались сухими горошинами из мешка: — Ашла велит тебе быть милосердным... — Боган велит тебе быть справедливым... — Бенду велит тебе хранить тайны... — Теперь склонись перед вечностью и слушай меня, как слушал бы её... Фарс, глупый фарс, не более того. Утешительный приз инвалиду за старание — двум инвалидам. У одного нет Силы, у другого нет учеников, достойных рыцарства. Одного делают рыцарем, другой давно уже мастер. «Бессмысленно». — Я признаю тебя достойным, — Квай-Гон отсёк мечом косичку. «Достойным чего?» — Я признаю тебя равным, — он протянул руку, помогая встать. «Есть своя правда: в этом унижении мы равны». — Я признаю тебя лучшим, — Квай-Гон припал на одно колено и защёлкнул у панторанина на талии пояс с мечом. Которым тот не умел владеть. «Фарс, фарс, фарс...» Ученики его предали, не дойдя до конца. Этот синий не понимал, какая честь ему оказана, и насколько оскорбительна эта честь. — Славься, Прия Шани, рыцарь Республики! «Но почему он плачет от счастья?» Рыцарь не может быть жалким. Рыцарь не может не владеть мечом и словом. К чему стремился Прия Шани? Что хотел? Что хотел, что получил сам Квай-Гон — заслуженную награду? Такую, что стыдно взглянуть на Совет... И все-таки — ученик, и значит, Квай-Гон теперь за него отвечает. По чьей же прихоти, вине или планам? Может быть, Силы? — Иди и исполни свой долг. Йода выглядел очень довольным. То ли посвящением, то ли тем, что все обошлось малой кровью: сплавить мальчишку, от которого все равно никакого проку, туда, где ему самое место, угодить Сенату, поставить на место Квай-Гона… Магистр Винду удовлетворенно кивнул. — Со временем ты простишь себя за грех, которого не совершал, и всё вернётся, — продолжал Йода. Оби-Ван торчал неподалеку от зала Совета, и сложно было сказать, ревнует он к панторанину или просто досадует, что ничего не увидел своими глазами. Никаких изменений в представителе… нет, теперь уже рыцаре Шани он заметить не мог, но бросился к нему и прижался, как к родному отцу. Квай-Гон решил, что не стоит портить момент. Панторанин сейчас улетит, Оби-Ван останется, а Квай-Гон по-прежнему его учитель, незыблемый авторитет. Было еще кое-что, что Квай-Гон до сих пор не сказал. — Спасибо за Оби-Вана. Прия сдержанно кивнул — крыть ему было нечем.* * *
«Мы запускаем цепь событий, но не отслеживаем её. Каждый из нас проживает свою историю, не зная и не имея права знать о чужих, ученик. Хотя... должен признаться: мне тоже любопытно, куда приведёт эта цепь. И приведёт ли куда-нибудь…» Учитель Дуку любил рассуждать. Квай-Гон нередко думал, что тот поспешил с выбором падавана, но со временем начал замечать, что сам стал похож на своего учителя. Эти же слова, один в один, Квай-Гон повторил Оби-Вану, когда тот, прижатый к стенке, признался, что потерял доверенный ему дата-кристалл. Это не удивило. Будто все было подстроено так, чтобы не осталось от этой миссии ни следа, ни зацепки. Да и были ли лепты и Нэгна, Красная Гора и референдум, пророчество и пожар, губернатор и Мэйдо, и Ата, и Нут, и Пери? Было ли это все, потерянное в странной дымке, словно оставшейся от пожара? «Чёрно-белая маска может только сгореть...» Представитель… рыцарь Прия Шани, бесспорно, был, и статус Квай-Гона он подтвердил окончательно. Ученик, которого он ни дня не учил. Насмешка Силы. Подделка, фальсификация, фальшивые люди с фальшивыми лицами, подложные события, факты, канувшие в небытие. Прошли перед глазами и исчезли, и ничего, кроме дрожи от ночного кошмара. Кое-что, впрочем, еще сохранилось. — Я ждал тебя несколько дней назад, — заметил учитель Дуку с некоторой обидой. Да, стоило зайти к нему раньше. — Я ведь предупреждал. — Что вам мешало сказать мне прямо? — не выдержал Квай-Гон. — Обо всех этих… подводных камнях? У «подводных камней» было имя, цели, была даже жизнь. Очень, возможно, недолгая. Учитель наклонил голову, терпеливо ждал. — О гиперпространственных путях, о представителях, об эмиссарах, наконец? — Гиперпространственные пути тебя не касаются, — сказал учитель неожиданно резко, и Квай-Гон поморщился. — Что касается эмиссаров… сядь. Квай-Гон послушался. Говорить учитель мог часами, главное было — выцеплять из его речи важное и кивать в нужных местах. — Политика и бизнес — не твоя сильная сторона. Я настаивал, чтобы Мэйдо сообщила тебе о своих полномочиях, Совет далеко, она близко, а ты не слишком чтишь авторитеты. Но она заявила… — Дуку замолк, но Квай-Гон и сам мог додумать: «Занимайтесь лучше своими шаттлами». — Не знаю, чем ты себя проявил, но она выгораживала тебя после Нэгны. Я был зол. Исключительно зол. На вас обоих, — уточнил он и снова помолчал. — Как ты смог вообще с ней поладить? Посмотрел он с подозрением, Квай-Гон пожал плечами. Если учитель называл это «поладить», то с Прией Шани они стали друзьями не разлей вода. — Было два варианта, — неохотно признался учитель, — но Валорум выбрал ее. Они быстро договорились, да и специалист она несравненно сильнее. Настоял Валорум, настояла моя семья. Когда на кону очень большие деньги и очень высокий пост, все решает квалификация посредника. Квай-Гон попытался изобразить что-то среднее между удивлением, улыбкой и недоверием. — Вы знакомы с докладом Сенату? — Доклад меня не интересует, — отмахнулся учитель. — Важнее то, что пост губернатора занял человек, который сможет сделать из этой планеты сильный транспортный центр. — Она там ненадолго, — возразил Квай-Гон, подумав о разочаровании представителя… хатт его побери, рыцаря Шани. Как эта насмешка над Орденом сможет кого-нибудь защитить? — Пока Сенат не пришлет эмиссару Мэйдо замену. — Сенат никого не пришлет. Кто будет менять профессионала такого уровня на политика, способного только красть? А другого туда никто не отправит. Теперь там твой ученик… — Который подтвердил мое звание мастера, — перебил Квай-Гон. — Ученик достоин своего учителя? — Ученик всегда достоин учителя, — печально сообщил Дуку. Раскаивался ли он, что сам когда-то выбрал Квай-Гона? — Какие бы ошибки он ни совершил. Когда-то я признал тебя равным, забыл? Что-то блеснуло знакомое, но Квай-Гон никак не мог вспомнить. Все посвящение было таким же, как видения в Красной Горе. Там тоже явились ученики… достойные своего мастера. — Первый мой ученик пал на темную сторону, — сказал Квай-Гон и поднялся. — Вторая покинула Орден, предпочтя служение собственным страстям служению людям. Этому я их научил? Этому вы учили меня? Кто из нас оказался учителем хуже? А Оби-Ван? Но Дуку молчал. Не поддавался на откровенные провокации, хотя Квай-Гон изо всех сил старался поссориться с ним. Мэйдо, конечно, увидела то, что учитель стремился скрыть: «К вам отправился мой ученик, было бы весьма неплохо, если бы вы в него ткнули вашими полномочиями, но плохо уже то, что отправился именно он… Я не доверяю ему, а как насчет вас, эмиссар?» — Мой нынешний ученик несколько раз чуть не погиб по собственной глупости. Потерял мой последний шанс дополнить доклад эмиссара. Этому я его научил? — Возможно, — загадочно улыбнулся учитель. Совсем как панторанин, не хватало только пары местных легенд. — Разве надо что-то там дополнять? — Вы же с ним не знакомы, — напомнил Квай-Гон и внезапно уверился, что Дуку принял в подготовке доклада непосредственное участие. «Все мы пытаемся исполнять свой долг, и все мы сбиваемся с пути...» О чем магистр-отшельник спросил тогда? О чем-то важном. Что же ему ответить?.. Но какое это теперь имеет значение? — У меня есть вот это, — и Квай-Гон, покопавшись в кармане, протянул учителю Дуку единственное доказательство того, что все было на самом деле. — Какая ирония, правда, учитель? Нет ничего, кроме обрывка старого флимзипласта. Дуку взял обрывок с недоверием, повертел в руке, всмотрелся. Квай-Гон наблюдал за ним с плохо скрытым ехидством: деньги ведь любят счет. Вот он, выписан. Можно оплачивать. — Где ты нашел его? — В Красной Горе, — и Квай-Гон снова вспомнил: «Ошибка — не смертельно, пока ты успеваешь её осознать и исправить...» Что он мог исправить? Цепь событий? — Тайпока, — учитель похмыкал. — Надо же, никогда об этом месте не слышал. Квай-Гон тоже не слышал. Но кое-что все-таки мог сообщить. — Это столица Камино. Я узнал — там торгуют рыбой.