Месть

В ушах стоит писк, голова чудовищно сильно болит, повсюду сырость. Это все теряется за каким-то скрипом. Звуки чего-то крутящегося, может мотора или колеса. Она хочет дышать глубже, ей отчаянно не хватает воздуха, но она не может. Сил нет ни на открытие глаз, ни на движение мизинцем, ни на дыхание. Кажется, она сейчас задохнется, и даже ничего не сможет с этим поделать. Она пытается издать звук. Ничего. И при всем этом… ей не страшно? Ей движет скорее какая-то рациональность. Концепция смерти немного размыта, но даже в этом состоянии она примерно ее понимает. И не боится ни капли. Чей-то испуганный голос. Постукивания и звон, будто спицы бьются друг о друга. Щекотно в голове. За последние… она не уверена. Сколько прошло времени? Десять минут? Час? День? Во несменяющейся тьме, с которой она не в силах что-либо сделать, понимание времени размылось. Но что-то из вышеперечисленного прошло, прежде чем она смогла все-таки заставить свою кисть дрогнуть. Она что-то видит. Что-то двигается. Более спокойный голос. Вопрос. Кто она? Едва соображая, она безэмоционально отвечает. Она курьер. Она доставляет посылки, проходя через коварные пустоши. И это посылка, судя по всему, не удалась. Да, точно. Она помнит несколько мужчин и выстрел. Сколько? Она не уверена, что помнит цифры. И снова, что-то в них есть знакомое, какая-та часть их определения ясна как день, другая непостижима. — Извини, малышка. — в мужском голосе жалость. Она не помнит, что это. — Я очень старался поправить твою голову. Похоже, все-таки пропустил местечко… Еще что-то про то что он чего-то не понимает. Недоумевающе называет ее самой везучей во всем Нью-Вегасе. Роняет нечто про атрофию. Атрофия — уменьшение размера клеток, тканей, органов, очень часто сопровождается нарушением или полным прекращением работы чего-либо из вышеперечисленного. Голос упоминал огромное время проведенное в постели. Значит речь скорее всего о функциональной атрофии, которая возникает из-за крайне низкой подвижности. Откуда она это знает? Он просит ее сесть на диван. Она выполняет. Митчелл (так он назвался, кажется) говорит, чтобы она говорила первое, что идет в голову, на его слова. Учитывая, что весь мир вокруг нее сейчас состоит из мимолетных ассоциаций и едва уловимых мыслей, это будет просто. Самое сложным будет произнести. Но она выполняет и вполне неплохо справляется со словами. Правда его что-то тревожит в ее ответах, может даже пугает. Он говорит предложение, она отвечает относится ли это к ней. На каждое она отвечает, что не знает. Картинки. Здесь проще, чем с предложениями, хотя трудно на них сфокусироваться. Закончив со странными процедурами, он оставляет ее сидеть на диване, поняв из отстраненного взгляда и речи, что она совсем не в состоянии. Все-таки прокололась. Где-то полчаса она тупо смотрит вперед, изредка моргая. Затем ее зрачки наконец сделали движение. Вернулась какое-никакое, но ориентирование во времени и пространстве. Комната дока (а она теперь и в силах сделать вывод из произошедшего, что он врач) начинает приобретать детали, теперь это не только диван и кресло. Под ее ногами старый пыльный красный ковер с цветами, прямо напротив камин, рядом с ним пустая ваза и сомнительного вида стул. Слева окна с побитым стеклом, но свет не проходит — они плотно заколочены снаружи. Посмотря наверх, она видит потолок с парой дырок, а также работающую люстру. Глаза болят. Она моргает чаще. Теперь с ними все в порядке. Она с интересом в голове отмечает связь и вспоминает про элементарнейшие действия, которые обычный человек выполняет инстинктивно и не задумываясь, по сути неосознанно. Моргание, дыхание, поддержка тела. До этого момента, все из этого у нее едва работало, но теперь девушка функционирует без проблем. Даже встает. И вполне успешно. — Посмотри на себя. Ты уже сама стоишь. А я уже думал подыскивать кресло с колесами. Она поворачивается к нему, но молчит. Взгляд такой же. Она словно смотрит сквозь него. Не дождавшись ответа или какой-либо эмоциональной реакции, Митчелл нервно продолжает. — Что ж, раз ты делаешь успехи в таком темпе, почему бы тебе не выйти на улицу? Уверен, ты соскучилась по свежему воздуху и солнцу, — улыбнулся он, но решил не выпытывать ответ от девушки. Тем и лучше — она его не дала бы. Он кладет на диван небольшую наплечную сумку, рядом с ней какой-то синий комбинезон. — Все, с чем тебя нашли. Надеюсь ты не против — я покопался в твоих вещах, думал найти что-то о родственниках или о тебе в целом. Нашел только что-то про некую платиновую фишку. А это, — он указывает на комбинезон, — небольшой подарок. Он раньше принадлежал моей жене, вы телосложением очень похожи, так что я думаю тебе подойдет. Люди здесь не особо признают разгуливание в таком виде, котором ты сейчас, так что одень что-нибудь. Я подожду тебя у выхода. Он просит ее одеться. Она выполняет. Достав из сумки старую, немного потрепанную одежду, она наблюдает пару дырок, похожи на следы от выстрелов. Края отверстий имеют едва уловимый красный оттенок. Она надевает белую рубашку в шлаковую крапинку, затем натягивает темные кожаные штаны. За ними следует сапоги того же материала. Покопавшись еще в сумке, девушка находит безпальцевые тканевые перчатки, один металлический наколенник, который она нацепила на левую ногу, и светлую шляпу. Остальным содержимым сумки оказывается крышки, 9-мм пистолет, пару магазинов к нему, несколько стимуляторов и заколок. Девушка складывает комбинезон в сумку и выходит из комнаты в коридор, в конце которого у двери стоит доктор Митчелл. — Подожди, у меня для тебя есть еще кое-что, — он показывает какой-то прибор в голове. — Это пип-бой, очень полезная штука. Я вырос в убежище, которое было построено до войны. Там у всех были такие. — врач берет ее левую руку и сам закрепляет довольно габаритное приспособление. Как только послышался щелчок, он отпустил. — Мне он больше не пригодится, но тебе может помочь. Ты через многое прошла, и я знаю каково это. — Что мне теперь делать? — на удивление, она сказала это крайне грамотно и без запинок. Он говорит про некую Санни, что может ее научить о выживании в пустыне. Говорит, что здесь, в Гудспрингс, есть и другие люди, которые найдут интересным побеседовать с ней. Упоминает Виктора, что выкопал ее. Просит больше не умирать. Но прежде чем выйти… Что жжет в груди. Взгляд проясняется, руки сжимаются в кулаки. Она словно проснулась на мгновение. — Кто в меня стрелял? — она положила руку на ручку двери. Док говорит, что не знает. Но лучшим вариантом будет спросить Труди. Барменша того же салуна, в котором и Санни. На этом ее взгляд снова становится стеклянным, а внутри все исчезает. Он попросил ее поговорить с Санни. Она выполнит.