Ах, Слендер!

"Ах, Слендер..." Сколько лет Кабадатх боялся подойти к нему, чтобы просто обнять? Сколько лет он, тайною следил за ним, шёл за ним, оберегал его? Много. Ооо... Очень много. Он прятался в тени деревьев, он скрывался за туманный пеленой, лишь бы посмотреть на сына... Хотя бы тайком. Безупречен. Красив... И такие слова Кабадатх мог подбирать бесконечно. Лишь бы только Слендер услышал... Хотя бы раз в жизни... Услышал. Чтобы обратил своё внимание на него этот ангельский силуэт, и чтобы кожа вокруг глаз собиралась не от ярости... Невозможно. Он следил за ним с тех самых пор, когда Слендер прогнал его. Оберегая от всех бед, хоть тот и не замечал этого... Все люди приходившие в лес не проходили тенями - каждый охотник это новый шрам на его груди. Усыплю. Но им не отдам. Туман усыпит, тёплые руки наконец смогут обнять Слендера, прижмут к родной груди и не отпустят. Вынесут всю боль, все стрелы и пули - но не отпустят на смерть. И пусть соберется кожа в местах глаз, пусть Слендер проклянет Кабадатха на чём только стоит белый свет - он лишь улыбнется. Улыбнется, нежно касаясь губами его лба и встанет, поднимая его на руки. Пули кончились - время атаки... И он вернёт его домой целым и навредимым - положит на кровать и уйдёт, зажимая руками раны. Заживут, конечно заживут. Да вот только... Кто залечит его главную рану? Ту рану, которая снова будет сидеть за бумагами и засыпать за ними, а Кабадатх снова придёт, чтобы накинуть плед на его плечи. Растопит печь и сделает кофе. Пусть он удивляется. Улыбнувшись своим мыслям, Кабадатх снова оставит тёплый и любящий поцелуй на щеке сына и уйдёт, ненароком прикасаясь кончиками пальцев к губам, и чуть краснея. Пусть не узнает, Кабадатху этого не нужно. Он бы многое отдал за поцелуй со стороны Слендера, да даже за объятья, которые не несут за собой отравленный кинжал, вонзившийся в его спину. Но... Это забывается. Забывается с этими, по истине простыми вещами, такими как наблюдать, как Слендер будет пить приготовленный им кофе, или удивляться пледу на собственных плечах... Ведь эти мелкие радости сейчас составляли смысл его жизни, и поделать с этим Кабадатх ничего не мог. Но ведь не только его одного привлекает эта грациозная фигура....